Что с ней я пока сказать не могу. Жива она или нет — не известно. В результате мощнейшего выброса магической энергии ваше тело перестроилось. Вы, по всей видимости, получили способность к практически мгновенной регенерации. Чтобы сказать точнее, нужны дополнительные исследования. Поэтому тот осколок, про который вы говорили, вас не убил. Вернее ваши клетки моментально восстановились после повреждения. Или же произошёл некий стазис процессов в поврежденном организме, а при ликвидации нежелательных факторов началось восстановление. Да, пожалуй, именно так.
Кот стал расхаживать по комнате, как это делал господин лекарь, когда размышлял над очередным экспериментом.
— Ну-с, что у нас дальше. — неожиданно господин Бьёрн плюхнулся на попу, задрал заднюю лапу, зажмурился и с наслаждением почесал ухо. Потом он уставился в окно, подумал и причмокивая, стал вылизывать кошачье достоинство под хвостом.
— Господин Бьёрн! — возмутилась Софья.
— Ах да, простите. Инстинкты. — смущенным господин Бьёрн не выглядел. Он снова начал мерять комнату четырьмя лапами. — Дальше. Дальше не вовремя случился мой эксперимент, и я застрял в теле кота. Насколько? На данный момент сказать не могу. Благодаря магическому выбросу я свободно говорю и даже могу немного колдовать. Но не более. Нда. Нужно провести ряд опытов.
— И как вы это собираетесь сделать? — насмешливо спросила Софья.
— Нужно подумать. Выход найдется всегда. Я думаю, нам стоит пойти к императору. Да. И всё ему рассказать. Тогда он позволит мне и дальше проводить опыты. Я изучу вашу деформацию, отыщу Волкову и верну себе тело. Такой план.
— Плохой план. Мне не подходит. — Софья встала со стула, подошла к окну, оперлась на подоконник и посмотрела на Неву. День по-прежнему был солнечным и ничем не омрачённым. — Не думаю, что император простит меня.
— За что вас прощать? Вы же не виноваты.
— Вы, господин лекарь, пытаетесь обмануть. Да, я не виновата, что вы творили тут непотребства, но как отреагирует Николай Павлович не известно. Вы у него любимчик, а не я. Вас он послушает, а меня сошлет на каторгу. Я не пойду. — Софья отвернулась от окна и твердо посмотрела на кота.
— Напрасно. Я замолвлю за вас словечко. — пытался уговорить фрейлину кот.
— Вы сначала к нему на аудиенцию запишитесь. — усмехнулась Софья. — Заболталась я с вами. Всего доброго, господин Бьёрн.
Софья вышла из лаборатории, прошла к входной двери и прислушалась. В коридоре тихо. Оно приоткрыла дверь, высунула нос, оглянулась и вышла из апартаментов лекаря. Дойдя до своей комнаты, Софья бросилась на кровать и разрыдалась. У неё выдался тяжелый день.
Вечером она со страхом ждала гнева императора. Во дворце ничего не происходило. Ни этим вечером, ни следующим. Волковой как будто не существовало никогда. Никто о ней не сплетничал, никто не вспоминал. Никто не обсуждал нос царского лекаря и его черные вороньи наряды. Сначала Софья удивилась этому, а потом успокоилась. Если никому не интересен господин лекарь, то ей и тем более.
Такое болото продержалось две недели, пока однажды статс-дама её величества не вызвала Софью Авдееву и не велела покинуть дворец в течении суток.
— Но почему? — возмутилась Софья. — Разве я что-то сделала не так?
— А это, милочка, мне не ведомо. Распоряжение самого императора. Оно не обсуждается, вы же понимаете. — высокомерно произнесла старая грымза.
— Разрешите мне увидеться с Александрой Федоровной, я всё объясню. Я не виновата, это всё они! — отчаянно произнесла Софья, прижав руки к груди.
— Дорогуша, держите себя в руках. — статс-дама развернулась и, шурша широкой юбкой, удалилась.
Софье ничего не оставалось делать, как идти собирать вещи. Как ей теперь жить? Она рассчитывала во дворце найти себе выгодную партию. Теперь не судьба. Прошлый жених, которого она заполучила благодаря благосклонности императрицы, отправился на войну и там погиб, оставив Софью без надежды на благополучную жизнь. На что она будет жить? Но, хотя маменька забирала деньги за фрейлинское содержание, Софья сумела скопить небольшую сумму. На год скромного проживания ей хватит. Потом она что-нибудь придумает. А маменька и брат пусть выкручиваются сами. Софья села в карету и приказала отвезти её в отель.
Тик-так. Тик-так. Часы на стене в кабинете Софьи медленно переставляли стрелки. Она поднялась из кресла и подошла к окну. Уже пять часов. Пора собираться домой. Софья у себя в кабинете одернула лёгкую портьеру и увидела, как на улице Ольга переходит дорогу. Интересно. Её уже отпустили? Так рано? С чего бы это. Ладно, она со всем разберется.
Слухи всегда распространяются молниеносно, а в больших компаниях, при наличие мессенджера, слухи разлетаются со сверхзвуковой скоростью. Через полчаса после полета начальника под стол, весь филиал знал об этом эпическом событии. Все сотрудники от бухгалтера до уборщицы решили посмотреть на героиню дня и выразить ей свое почтение. Эти толпы паломников фланировали мимо открытой двери Анатолия Ромуальдовича, чем вызывали его справедливый гнев.
На четвертой группе поддержки Анатолий Ромуальдович не выдержал. Он вызвал Ольгу и Юлю к себе:
— Значит так. Ты, — он ткнул толстым пальцем в Олю, — на сегодня твоя стажировка закончена. Завтра придешь к девяти. И чтоб без фокусов. И имей ввиду, ещё одна выходка и твоя карьера в этой компании закончится. Теперь ты! — он перевел палец на Юлю. — Следи, чтобы в отделе был порядок. И прекрати эти походы. Расходились тут, понимаешь, умники, устроили мне бардак!
— А что я? — возмутилась Юля.
— Поговори мне, останешься без премии. Сама устроила, сама и прекращай. Свободны. Обе.
Он махнул в сторону двери. Часы над выходом показывали семнадцать ноль-ноль. Оля расстроилась такому концу рабочего дня.
— Да ладно, зато весело было. — успокаивала Юля. — Ты не дрейфь, его скоро тут не будет. Давай, до завтра.
Оля с облегчением покинула офис компании «Одиссея». Тяжелый выдался день. На противоположной стороне улицы, на первом этаже жилого дома, она увидела кафешку. «Надо перевести дух», — решила она.
Ольга быстро перебежала дорогу по пешеходному переходу. Она вошла в кафе, огляделась и заняла дальний столик возле окна.
Кафешка ей понравилась. Крашеные бежевые стены, металлические лампы в стиле «лофт» под высоким потолком, окна в пол, деревянные, нарочито простые столы и удобные мягкие стулья — всё располагало расслабиться и отдохнуть. За дальним концом барной стойки в черной бандане сидел крепкий, коренастый мужчина, со слегка выпирающим животиком лет тридцати пяти. Он повесил на спинку высокого стула кожаную в металлических заклепках байкерскую куртку, оставшись в белой футболке, серых рваных джинсах и тяжелых ботинках на тракторной подошве. Положив перед собой мотоциклетный шлем, разрисованный под дракона, он ел из креманки мороженое. У него была аккуратная черная бородка эспаньолка и выбритые на висках молнии, убегающие под бандану.
Ольга подошла к бармену и, заказав чашечку кофе, вернулась к окну. Посидела немного, снова подошла к стойке и заказала еще рюмочку коньяка. Надо снять стресс.
Она достала телефон посмотреть смс-ки. Может Кирилл написал? Кирилл был её другом. Ничего такого между ними не было, вернее, могло бы быть, но пока не было. Он работал айтишником в компании по производству компьютерных игр. А туда брали только серьёзных ребят, это вам не игрушечки. Платили хорошо, но и загружали по самое «немогу». Вчера Ольга рассказала ему, что идет на работу. Он обещал позвонить и узнать как у неё дела, но пока не звонил. Скорее всего, закрутился, заработался.
Она сама набрала Кирилла. Пошли гудки. Третий, Четвертый. Пятый. Он не брал трубку. Ольге очень захотелось поговорить с ним. Она написала ему в WhatsApp:
«Привет. Я тут недалеко от тебя в кафе. У меня сегодня какой-то жесткий зашквар. Приезжай, расскажу»
Подумала и дописала:
«Я сейчас геометку скину»
Она отправила геоположение, по которому Кирилл сможет отследить её перемещения, когда откроет переписку.
Официантка принесла заказ. Ольга благодарно кивнула. Она разорвала бумажную упаковку сахара, высыпала его в кофе, размешала и стала с наслаждением пить маленькими глоточками. Ах да, коньяк. Ольга его уже расхотела, но не выкидывать же. Она взяла в руки маленькую рюмочку и, немного покривившись, быстро выпила.
Коньяк мягко прокатился по языку, нежно лизнул нёбо и тягуче скатился по горлу, оставив после себя немного цветочного вкуса с терпкими древесными нотами и даже послевкусие осеннего яблока. Ольга зажмурилась. Вкусный коньяк, особенно если запить крепким кофе. Она сделала маленький глоток горячего напитка. Ольга посмотрела в окно. Недалеко от неё за тротуаром, на проезжей части, остановился черный автомобиль с тонированными «в гуталин» стеклами. Увидев своё отражение в окне этого автомобиля, Ольгу немного повело, голова закружилась. «Крепкий коньяк». — подумала она.
Её слегка затошнило, живот скрутил спазм, а перед глазами замелькали разноцветные круги. Красные, синие, оранжевые. Они танцевали, кружились, подпрыгивали. Ольга хотела встать, но у неё не получилось. Она попыталась прогнать руками радужную свистопляску, но руки не слушались. Испугаться Ольга не успела.
Она на секунду отключилась, склоняясь головой к чашке, затем резко вскинулась, глубоко вздохнула и огляделась, будто только что вошла в помещение. В это мгновение сознание Ольги провалилось в забытье, и девушка из зеркала полностью заместила её. Это была Татьяна. Татьяна Волкова.
Она растерянно улыбалась. Она перевела взгляд в окно и подмигнула своему отражению в черном стекле автомобиля.
Весь день она пристально наблюдала за Ольгой из своего зазеркалья, она чувствовала в ней что-то близкое, родное. Да, они похожи, но это не то. Когда козёл-начальник накричал на Ольгу, Татьяна увидела это из большого зеркала, расположенного между окон в клиентском зале. Ольга непроизвольно, случайно кинула ему в след проклятие, и Татьяна почувствовала, как ожила её магия и потянулась к девушке в реальном мире. Татьяна как бы придала импульс Ольгиному заклинанию и, в результате, начальство оказалось под столом.
Татьяна начала осознавать себя совсем недавно. Где она была до этого? Как она была? Она будто сгущалась в зеркалах рядом с Ольгой. Последние дней пять она наблюдала за девушкой, за миром (узнавала и не узнавала его) и вот сегодня Татьяна смогла полноценно заглянуть в этот новый мир. Она плохо помнила, что с ней было раньше.
В последних четких воспоминаниях она видела Софью. Руки, пытающиеся удержать и не удерживающие. Помнила, как её грубо тянет по полу в зеркало, как ноги засасывает во что-то холодное, липкое, как её сильно дёрнуло, и это чёрное липкое залило лицо, залезло в уши, залепило глаза, проникло в рот и нос. Татьяна задыхалась, пыталась вздохнуть, а вместо этого заглатывала черную жижу в лёгкие, в желудок. Когда липкая дрянь протекла через уши в мозг, Татьяна стала умирать. Она ещё слышала взрыв, чувствовала вибрацию магического выброса, но это уже не касалось её.
Татьяна плыла. Её как будто размазывало тонким слоем, растаскивало. Будто экономная хозяйка намазывает тёплое сливочное масло на кусок подсушенного хлеба. Всё тоньше и тоньше. И вот масла почти не осталось, его почти не видно. Так и сознание Тани растекалось, истончалось… Все её клеточки будто отдалялись друг от друга, как планеты после большого взрыва. Её мысли становились тоньше и тоньше. Скоро их не останется совсем. Таня не могла сопротивляться. Не могла противостоять. Как можно сопротивляться, если у тебя нет руки или ноги, если нет головы. Даже мыслей нет. Они закончились давным-давно. Остались только ощущения. Ощущения. Почти остались. Скоро Татьяны совсем не будет, и это даже не жалко. Где ничего нет, нечему и жалеть.
Но однажды всё переменилось. Как-то резко и вдруг сила распылявшая Татьяну уперлась в невидимую границу. Вдруг она перестала рассыпаться. Будто изменился вектор силы, и её стало куда-то притягивать, тянуть. Пыль Татьяны стала стремиться в одну точку. Её потянуло, завертело, уплотнило. Вот она уже чувствует, помнит. Раз и Волкова сидит на какой-то странной кровати и видит, как с той стороны зеркала девушка, как две капли воды похожая на неё, носится по убогой комнатёнке.
Сначала Волкова могла только сидеть на этой кровати, потом смогла перемещаться по зеркалам вслед за девушкой. Она разглядывала мир и не узнавала его. Как можно жить в таких домах? А эти крытые телеги на колесах без лошадей с набитыми в них людьми, как бочка сельдью, эти движущиеся коридоры с сиденьями вдоль стен под землёй? Как такое возможно? Пока Ольга носила зеркальные солнечные очки, Татьяна успела всё внимательно рассмотреть.
Это же не мир, а сумасшедший дом. Чего только стоит плоская черная коробка на стене. Когда Татьяна забралась в эту отражающую дрянь, а Ольга наставила на неё короткую палку, то Татьяне показалось, что мир лопнул во второй раз.
Её выкинуло из этого демонического устройства в зеркало, а в коробке появилась ожившая картинка — заплясали и запели странно одетые люди. Ольга же, как ни в чём не бывало, ходила мимо них в неглиже. Ненормальные. Постепенно Татьяна осматривалась и изучала мир. Когда Ольга слегка захмелела после выпитого коньяка и её психика расслабилась, Татьяна почувствовала, что её будто вытягивает из отражения. Будто для неё накрыли стол, открыли дверь и подталкивали сзади. Заходи, Волкова, и ни в чём себе не отказывай.
Татьяна не стала стесняться. Она тут же влетела в сознание Ольги. Это похоже на переход между зеркалами, только ярче, сильнее, энергичнее.
Татьяна повела плечами, покрутила головой, слегка размяла шею. Ох, как же приятно. Ну как же приятно снова оказаться живой. Она подняла руку и посмотрела сквозь тонкие пальцы на солнце. Она подняла вторую руку и провела по тыльной стороне ладони. Бледная кожа ощущалась мягкой, теплой, гладкой. Татьяна подняла чашечку и хлебнула напиток. Терпкая горечь растеклась во рту. Она посмаковала напиток. Прекрасно. Татьяна чувствовала, что Ольга никуда не делась. Её сознание здесь, спит, вернее дремлет. Татьяна вспомнила целительскую магию и убаюкала сознание Ольги. Хм, у неё получилось. Татьяна чувствовала, что это ненадолго, что тело не потерпит квартиранта и в итоге выкинет захватчика, но пока можно осмотреться, а потом уже и подумать. Она стянула с волос тугую резинку. Ох, стало легче жить. Зачем Ольга так издевается над волосами? Она встряхнула шевелюрой, растрепала пальцами светлые кудри и, откинувшись на спинку стула, оглядела помещение. «Отлично! Надо отметить это дело!» — подумала Татьяна.
За барной стойкой сидел всё тот же мужчина. Бармен протирал полотенцем фужеры. За его спиной Татьяна рассмотрела заманчивые разнокалиберные бутылки. Она подхватила Ольгину сумочку на длинном ремешке и, широко улыбаясь, двинулась к стойке.
— Любезный, фужер шампанского. — потребовала она, вскинув руку и щелкнув пальцами. Она взобралась на барный стул и небрежно кинула сумочку на стойку.
Бармен кивнул, отложил полотенце и стал колдовать с бутылками.
Мужчина, обладатель кожаной куртки, внимательно наблюдал за девушкой.
Кот стал расхаживать по комнате, как это делал господин лекарь, когда размышлял над очередным экспериментом.
— Ну-с, что у нас дальше. — неожиданно господин Бьёрн плюхнулся на попу, задрал заднюю лапу, зажмурился и с наслаждением почесал ухо. Потом он уставился в окно, подумал и причмокивая, стал вылизывать кошачье достоинство под хвостом.
— Господин Бьёрн! — возмутилась Софья.
— Ах да, простите. Инстинкты. — смущенным господин Бьёрн не выглядел. Он снова начал мерять комнату четырьмя лапами. — Дальше. Дальше не вовремя случился мой эксперимент, и я застрял в теле кота. Насколько? На данный момент сказать не могу. Благодаря магическому выбросу я свободно говорю и даже могу немного колдовать. Но не более. Нда. Нужно провести ряд опытов.
— И как вы это собираетесь сделать? — насмешливо спросила Софья.
— Нужно подумать. Выход найдется всегда. Я думаю, нам стоит пойти к императору. Да. И всё ему рассказать. Тогда он позволит мне и дальше проводить опыты. Я изучу вашу деформацию, отыщу Волкову и верну себе тело. Такой план.
— Плохой план. Мне не подходит. — Софья встала со стула, подошла к окну, оперлась на подоконник и посмотрела на Неву. День по-прежнему был солнечным и ничем не омрачённым. — Не думаю, что император простит меня.
— За что вас прощать? Вы же не виноваты.
— Вы, господин лекарь, пытаетесь обмануть. Да, я не виновата, что вы творили тут непотребства, но как отреагирует Николай Павлович не известно. Вы у него любимчик, а не я. Вас он послушает, а меня сошлет на каторгу. Я не пойду. — Софья отвернулась от окна и твердо посмотрела на кота.
— Напрасно. Я замолвлю за вас словечко. — пытался уговорить фрейлину кот.
— Вы сначала к нему на аудиенцию запишитесь. — усмехнулась Софья. — Заболталась я с вами. Всего доброго, господин Бьёрн.
Софья вышла из лаборатории, прошла к входной двери и прислушалась. В коридоре тихо. Оно приоткрыла дверь, высунула нос, оглянулась и вышла из апартаментов лекаря. Дойдя до своей комнаты, Софья бросилась на кровать и разрыдалась. У неё выдался тяжелый день.
Вечером она со страхом ждала гнева императора. Во дворце ничего не происходило. Ни этим вечером, ни следующим. Волковой как будто не существовало никогда. Никто о ней не сплетничал, никто не вспоминал. Никто не обсуждал нос царского лекаря и его черные вороньи наряды. Сначала Софья удивилась этому, а потом успокоилась. Если никому не интересен господин лекарь, то ей и тем более.
Такое болото продержалось две недели, пока однажды статс-дама её величества не вызвала Софью Авдееву и не велела покинуть дворец в течении суток.
— Но почему? — возмутилась Софья. — Разве я что-то сделала не так?
— А это, милочка, мне не ведомо. Распоряжение самого императора. Оно не обсуждается, вы же понимаете. — высокомерно произнесла старая грымза.
— Разрешите мне увидеться с Александрой Федоровной, я всё объясню. Я не виновата, это всё они! — отчаянно произнесла Софья, прижав руки к груди.
— Дорогуша, держите себя в руках. — статс-дама развернулась и, шурша широкой юбкой, удалилась.
Софье ничего не оставалось делать, как идти собирать вещи. Как ей теперь жить? Она рассчитывала во дворце найти себе выгодную партию. Теперь не судьба. Прошлый жених, которого она заполучила благодаря благосклонности императрицы, отправился на войну и там погиб, оставив Софью без надежды на благополучную жизнь. На что она будет жить? Но, хотя маменька забирала деньги за фрейлинское содержание, Софья сумела скопить небольшую сумму. На год скромного проживания ей хватит. Потом она что-нибудь придумает. А маменька и брат пусть выкручиваются сами. Софья села в карету и приказала отвезти её в отель.
***
Тик-так. Тик-так. Часы на стене в кабинете Софьи медленно переставляли стрелки. Она поднялась из кресла и подошла к окну. Уже пять часов. Пора собираться домой. Софья у себя в кабинете одернула лёгкую портьеру и увидела, как на улице Ольга переходит дорогу. Интересно. Её уже отпустили? Так рано? С чего бы это. Ладно, она со всем разберется.
Глава 8. Ольга, слёзы и коньяк
Слухи всегда распространяются молниеносно, а в больших компаниях, при наличие мессенджера, слухи разлетаются со сверхзвуковой скоростью. Через полчаса после полета начальника под стол, весь филиал знал об этом эпическом событии. Все сотрудники от бухгалтера до уборщицы решили посмотреть на героиню дня и выразить ей свое почтение. Эти толпы паломников фланировали мимо открытой двери Анатолия Ромуальдовича, чем вызывали его справедливый гнев.
На четвертой группе поддержки Анатолий Ромуальдович не выдержал. Он вызвал Ольгу и Юлю к себе:
— Значит так. Ты, — он ткнул толстым пальцем в Олю, — на сегодня твоя стажировка закончена. Завтра придешь к девяти. И чтоб без фокусов. И имей ввиду, ещё одна выходка и твоя карьера в этой компании закончится. Теперь ты! — он перевел палец на Юлю. — Следи, чтобы в отделе был порядок. И прекрати эти походы. Расходились тут, понимаешь, умники, устроили мне бардак!
— А что я? — возмутилась Юля.
— Поговори мне, останешься без премии. Сама устроила, сама и прекращай. Свободны. Обе.
Он махнул в сторону двери. Часы над выходом показывали семнадцать ноль-ноль. Оля расстроилась такому концу рабочего дня.
— Да ладно, зато весело было. — успокаивала Юля. — Ты не дрейфь, его скоро тут не будет. Давай, до завтра.
Оля с облегчением покинула офис компании «Одиссея». Тяжелый выдался день. На противоположной стороне улицы, на первом этаже жилого дома, она увидела кафешку. «Надо перевести дух», — решила она.
Ольга быстро перебежала дорогу по пешеходному переходу. Она вошла в кафе, огляделась и заняла дальний столик возле окна.
Кафешка ей понравилась. Крашеные бежевые стены, металлические лампы в стиле «лофт» под высоким потолком, окна в пол, деревянные, нарочито простые столы и удобные мягкие стулья — всё располагало расслабиться и отдохнуть. За дальним концом барной стойки в черной бандане сидел крепкий, коренастый мужчина, со слегка выпирающим животиком лет тридцати пяти. Он повесил на спинку высокого стула кожаную в металлических заклепках байкерскую куртку, оставшись в белой футболке, серых рваных джинсах и тяжелых ботинках на тракторной подошве. Положив перед собой мотоциклетный шлем, разрисованный под дракона, он ел из креманки мороженое. У него была аккуратная черная бородка эспаньолка и выбритые на висках молнии, убегающие под бандану.
Ольга подошла к бармену и, заказав чашечку кофе, вернулась к окну. Посидела немного, снова подошла к стойке и заказала еще рюмочку коньяка. Надо снять стресс.
Она достала телефон посмотреть смс-ки. Может Кирилл написал? Кирилл был её другом. Ничего такого между ними не было, вернее, могло бы быть, но пока не было. Он работал айтишником в компании по производству компьютерных игр. А туда брали только серьёзных ребят, это вам не игрушечки. Платили хорошо, но и загружали по самое «немогу». Вчера Ольга рассказала ему, что идет на работу. Он обещал позвонить и узнать как у неё дела, но пока не звонил. Скорее всего, закрутился, заработался.
Она сама набрала Кирилла. Пошли гудки. Третий, Четвертый. Пятый. Он не брал трубку. Ольге очень захотелось поговорить с ним. Она написала ему в WhatsApp:
«Привет. Я тут недалеко от тебя в кафе. У меня сегодня какой-то жесткий зашквар. Приезжай, расскажу»
Подумала и дописала:
«Я сейчас геометку скину»
Она отправила геоположение, по которому Кирилл сможет отследить её перемещения, когда откроет переписку.
Официантка принесла заказ. Ольга благодарно кивнула. Она разорвала бумажную упаковку сахара, высыпала его в кофе, размешала и стала с наслаждением пить маленькими глоточками. Ах да, коньяк. Ольга его уже расхотела, но не выкидывать же. Она взяла в руки маленькую рюмочку и, немного покривившись, быстро выпила.
Коньяк мягко прокатился по языку, нежно лизнул нёбо и тягуче скатился по горлу, оставив после себя немного цветочного вкуса с терпкими древесными нотами и даже послевкусие осеннего яблока. Ольга зажмурилась. Вкусный коньяк, особенно если запить крепким кофе. Она сделала маленький глоток горячего напитка. Ольга посмотрела в окно. Недалеко от неё за тротуаром, на проезжей части, остановился черный автомобиль с тонированными «в гуталин» стеклами. Увидев своё отражение в окне этого автомобиля, Ольгу немного повело, голова закружилась. «Крепкий коньяк». — подумала она.
Её слегка затошнило, живот скрутил спазм, а перед глазами замелькали разноцветные круги. Красные, синие, оранжевые. Они танцевали, кружились, подпрыгивали. Ольга хотела встать, но у неё не получилось. Она попыталась прогнать руками радужную свистопляску, но руки не слушались. Испугаться Ольга не успела.
Она на секунду отключилась, склоняясь головой к чашке, затем резко вскинулась, глубоко вздохнула и огляделась, будто только что вошла в помещение. В это мгновение сознание Ольги провалилось в забытье, и девушка из зеркала полностью заместила её. Это была Татьяна. Татьяна Волкова.
Она растерянно улыбалась. Она перевела взгляд в окно и подмигнула своему отражению в черном стекле автомобиля.
Весь день она пристально наблюдала за Ольгой из своего зазеркалья, она чувствовала в ней что-то близкое, родное. Да, они похожи, но это не то. Когда козёл-начальник накричал на Ольгу, Татьяна увидела это из большого зеркала, расположенного между окон в клиентском зале. Ольга непроизвольно, случайно кинула ему в след проклятие, и Татьяна почувствовала, как ожила её магия и потянулась к девушке в реальном мире. Татьяна как бы придала импульс Ольгиному заклинанию и, в результате, начальство оказалось под столом.
Татьяна начала осознавать себя совсем недавно. Где она была до этого? Как она была? Она будто сгущалась в зеркалах рядом с Ольгой. Последние дней пять она наблюдала за девушкой, за миром (узнавала и не узнавала его) и вот сегодня Татьяна смогла полноценно заглянуть в этот новый мир. Она плохо помнила, что с ней было раньше.
В последних четких воспоминаниях она видела Софью. Руки, пытающиеся удержать и не удерживающие. Помнила, как её грубо тянет по полу в зеркало, как ноги засасывает во что-то холодное, липкое, как её сильно дёрнуло, и это чёрное липкое залило лицо, залезло в уши, залепило глаза, проникло в рот и нос. Татьяна задыхалась, пыталась вздохнуть, а вместо этого заглатывала черную жижу в лёгкие, в желудок. Когда липкая дрянь протекла через уши в мозг, Татьяна стала умирать. Она ещё слышала взрыв, чувствовала вибрацию магического выброса, но это уже не касалось её.
Татьяна плыла. Её как будто размазывало тонким слоем, растаскивало. Будто экономная хозяйка намазывает тёплое сливочное масло на кусок подсушенного хлеба. Всё тоньше и тоньше. И вот масла почти не осталось, его почти не видно. Так и сознание Тани растекалось, истончалось… Все её клеточки будто отдалялись друг от друга, как планеты после большого взрыва. Её мысли становились тоньше и тоньше. Скоро их не останется совсем. Таня не могла сопротивляться. Не могла противостоять. Как можно сопротивляться, если у тебя нет руки или ноги, если нет головы. Даже мыслей нет. Они закончились давным-давно. Остались только ощущения. Ощущения. Почти остались. Скоро Татьяны совсем не будет, и это даже не жалко. Где ничего нет, нечему и жалеть.
Но однажды всё переменилось. Как-то резко и вдруг сила распылявшая Татьяну уперлась в невидимую границу. Вдруг она перестала рассыпаться. Будто изменился вектор силы, и её стало куда-то притягивать, тянуть. Пыль Татьяны стала стремиться в одну точку. Её потянуло, завертело, уплотнило. Вот она уже чувствует, помнит. Раз и Волкова сидит на какой-то странной кровати и видит, как с той стороны зеркала девушка, как две капли воды похожая на неё, носится по убогой комнатёнке.
Сначала Волкова могла только сидеть на этой кровати, потом смогла перемещаться по зеркалам вслед за девушкой. Она разглядывала мир и не узнавала его. Как можно жить в таких домах? А эти крытые телеги на колесах без лошадей с набитыми в них людьми, как бочка сельдью, эти движущиеся коридоры с сиденьями вдоль стен под землёй? Как такое возможно? Пока Ольга носила зеркальные солнечные очки, Татьяна успела всё внимательно рассмотреть.
Это же не мир, а сумасшедший дом. Чего только стоит плоская черная коробка на стене. Когда Татьяна забралась в эту отражающую дрянь, а Ольга наставила на неё короткую палку, то Татьяне показалось, что мир лопнул во второй раз.
Её выкинуло из этого демонического устройства в зеркало, а в коробке появилась ожившая картинка — заплясали и запели странно одетые люди. Ольга же, как ни в чём не бывало, ходила мимо них в неглиже. Ненормальные. Постепенно Татьяна осматривалась и изучала мир. Когда Ольга слегка захмелела после выпитого коньяка и её психика расслабилась, Татьяна почувствовала, что её будто вытягивает из отражения. Будто для неё накрыли стол, открыли дверь и подталкивали сзади. Заходи, Волкова, и ни в чём себе не отказывай.
Татьяна не стала стесняться. Она тут же влетела в сознание Ольги. Это похоже на переход между зеркалами, только ярче, сильнее, энергичнее.
Татьяна повела плечами, покрутила головой, слегка размяла шею. Ох, как же приятно. Ну как же приятно снова оказаться живой. Она подняла руку и посмотрела сквозь тонкие пальцы на солнце. Она подняла вторую руку и провела по тыльной стороне ладони. Бледная кожа ощущалась мягкой, теплой, гладкой. Татьяна подняла чашечку и хлебнула напиток. Терпкая горечь растеклась во рту. Она посмаковала напиток. Прекрасно. Татьяна чувствовала, что Ольга никуда не делась. Её сознание здесь, спит, вернее дремлет. Татьяна вспомнила целительскую магию и убаюкала сознание Ольги. Хм, у неё получилось. Татьяна чувствовала, что это ненадолго, что тело не потерпит квартиранта и в итоге выкинет захватчика, но пока можно осмотреться, а потом уже и подумать. Она стянула с волос тугую резинку. Ох, стало легче жить. Зачем Ольга так издевается над волосами? Она встряхнула шевелюрой, растрепала пальцами светлые кудри и, откинувшись на спинку стула, оглядела помещение. «Отлично! Надо отметить это дело!» — подумала Татьяна.
За барной стойкой сидел всё тот же мужчина. Бармен протирал полотенцем фужеры. За его спиной Татьяна рассмотрела заманчивые разнокалиберные бутылки. Она подхватила Ольгину сумочку на длинном ремешке и, широко улыбаясь, двинулась к стойке.
— Любезный, фужер шампанского. — потребовала она, вскинув руку и щелкнув пальцами. Она взобралась на барный стул и небрежно кинула сумочку на стойку.
Бармен кивнул, отложил полотенце и стал колдовать с бутылками.
Мужчина, обладатель кожаной куртки, внимательно наблюдал за девушкой.
