Вошедшие девочки растерянно оглянулись. Может, Пьер отвёл свою любимицу под навес? Но и там никого не было.
– Странно, – сказала Жанна, – сегодня же не базарный день. Куда они исчезли?
– Может, мать-настоятельница послала дядюшку Пьера за молоком? – предположила Мари.
– Сестра Кристина смертельно обидится, она считает, что не настолько стара, чтобы поручать её работу безответственным молодчикам вроде Пьера-Кристофора и его… ой!
Мари толкнула сестру, и они оба упали в угол, заваленный душистым сеном.
Жанна попыталась что-то сказать, но Мари прижала палец к губам. Около конюшни кто-то был. Кто-то очень пожилой, звук его шаркающих шагов разносился очень далеко.
– Слава Иисусу Христу, сестра Франсуаза! Доброго вам здоровья! – приветствовал конюх сестру-садовницу.
– Да будет он благословен на веки веков! – откликнулась она. – Спасибо, дядюшка Пьер. Вы тут не видели двух воспитанниц?
– Да они должно быть давно на занятиях, колокол-то только-только звонил. Я не успел ещё в конюшню зайти. Напроказили чего?
– Грядки новые смяли, – в сердцах, сказала сестра Франсуаза. Я туда только-только семена укропа посадила.
– Поправим. Где вы говорите, сестра, грядки-то?
– Здесь, недалеко, – обрадовалась сестра-садовница. – Пойдёмте, дядюшка Пьер, я покажу.
Звук их шагов постепенно затих.
– Ффу, – выдохнула Жанна, – спасены!
– Быстрее бежим отсюда!
Пока девочки развлекались, ища себе укрытие в монастыре от гнева сестры Франсуазы, за монастырской стеной шла своя жизнь.
В деревне играли свадьбу, сын молочницы привёз невесту из соседнего села. У оружейника и мельника тоже прибавилось работы. Отец жениха заказал переделать часть оружия для охоты и сделать новое. Мельнику в срочном порядке нужно было намолоть огромное количество муки для свадебных хлебов, пирогов, как-никак село с деревней вместе свадьбу играют, а мельница всего одна. На дальнюю зерно никто везти не захотел. Вот и заставляли хозяева поворачиваться своих подмастерьев.
– Эй, Сандро, – к ученику подошёл бородач в кожаном фартуке, – ну, что тут у тебя?
– Вот, – показал Сандро, – со старого оружия я снял серебряные насечки, и оно стало немного удобнее. У новых ружей стволы чуть короче, чем на старых, но зато прочнее и бьёт более кучно, я проверял. А если укоротить стволы на старом оружии, то такой кучности не будет, городская работа, что с них возьмёшь.
– Кремни заменил? – спросил хозяин, вертя в руках одно из старых ружей.
– А как же, обижаете, хозяин.
– Поставь новые замки, с нашим клеймом.
– Но хозяин, это же обман!
– Делай, что тебе говорят. А это что? – Хозяин откинул ветошь с верстака и вынул две новенькие шпаги.
– Добрая работа! Кому это ты смастерил?
Сандро промолчал.
– Уж не этим ли паренькам, которые заявляются сюда чуть не каждый вечер? Ты обалдел, парень? Да они с ними обращаться то хоть умеют?
– Умеют, – хмуро ответил Сандро. – Я их научил.
– Когда это? – заинтересовался хозяин, – с работы ты ни разу не отлучался.
– После. Мы в лесу нашли местечко.
– И как?
– Сами видите, – Сандро указал на шпаги. – Стал бы я их делать, если бы не научил.
– Дурья твоя башка, – рассмеялся хозяин, – да кто ж им позволит шпаги-то носить, чай, не дворяне.
Но положил оружие на место и аккуратно прикрыл ветошью.
– Ты вот что, хватит по лесам прятаться, тренируй их на заднем дворе, понял? Покажи им, как устроен арбалет, научи, как собирать пистоли. Я не вечен. А тебе тоже скоро помощники потребуются. – И хозяин удалился, чуть раскачиваясь, видимо, вместо звонкой монеты с ним опять расплатились свадебным пивом.
Вечером, когда все девочки собрались в монастырской спальне, Генриетта позволила себе надуть губки и сообщить, что не желает общаться с подлыми обманщицами.
– Не общайся, – пожала плечами Жанна. – Мы тебе только спасибо скажем. И, сняв платок, отвернулась и стала расчёсывать волосы тёплого медового цвета.
– Не такое уж это великое удовольствие каждый день любоваться твоей физиономией, – поддержала сестру Мари.
– Однако для того, чтобы заслужить молчание Анри, вы пообещали сделать ей латинский перевод, – заметила Катрин, – видимо, на тот момент её лицо тебя вполне устраивало.
– Почему бы это? – подхватила Клара. – Может, чтобы она не увидела кое-чего лишнего?
– Ты о чём? – Генриетта недоумённо посмотрела на подругу.
– Они сами знают, о чём, – не смутилась Клара.
– Какой-то беспредметный разговор, – вмешалась одна из старших девочек, Валерия. – Или скажи всем, что знаешь, или молчи. Гасите свечи и ложитесь спать. Холодно.
– А пусть они скажут, почему после отбоя их кровати были пусты? – потребовала Клара.
– Интересно, а почему тебя-то это так взбудоражило? – слегка насмешливо спросила Альбина, подруга Валерии.
– Я …ничего… а вот они… уходить после отбоя запрещено…пусть скажут…
– Если нас спросит об этом мать-настоятельница, – сказала Мари, – мы ответим, но я не считаю, что мы с сестрой обязаны отчитываться перед тобой, Клара Бильсе.
Дверь спальни распахнулась, вошла сестра Клод.
– Как, девочки, вы ещё не в кроватях? Немедленно гасите свечи и ложитесь спать. Завтра утром, после молитвы, каждая из вас будет наказана. Жанна и Мари Эрвиль, перед утренней молитвой с вами хотела побеседовать мать-настоятельница. – Она подошла к кровати Валерии и вынула у неё из-под подушки пухлую книжку.
– Сестра Клод! – взмолилась девочка, – не говорите ничего матери-настоятельнице.
– Я верну ваш дневник завтра, мадмуазель Альден. А сейчас всем спать. – И она погасила свечу. Проходя мимо кровати Мари, она задержалась и что-то положила на тумбочку.
Монастырские воспитанницы вставали рано. В шесть часов их будил колокол, за тем, чтобы в спальнях всё было убрано, строго следила дежурная сестра. После весёлой возни в умывальной, построившись парами, по длинной галерее девочки шли на утреннюю молитву, а оттуда в трапезную. Опоздания на утреннюю службу не приветствовались, но Мари позволила себе задержаться в умывальной, чтобы прочитать письмо, которое передала сестра Клод. Жанне она шепнула, чтобы та шла вперёд и отвлекла бдительность сестёр. Письмо было из дома, от старого кюре месье Рейно, он сообщал, что в их деревне начался голод и несколько человек этой зимой умерли от простуды. Благодаря тому, что матушка Люси, кюре и ещё пара добрых прихожанок устроили при церкви что-то вроде госпиталя, удалось спасти немало жизней. Но житницы церкви опустели, люди голодают, самые храбрые парни из их села подались на заработки в Париж. Отец Рейно посылает девочкам своё благословение и призывал ещё немного потерпеть вдали от дома. «Вот о чём с нами будет говорить мать-настоятельница», – догадалась Мари. И, засунув письмо в карман фартука, побежала догонять подруг. Войдя в храм, она пошла вдоль левого придела, обогнула исповедальню и направилась к ризнице, там её уже ждали Жанна и сестра Клод.
– Пойдёмте, девочки, – прошептала сестра, осеняя себя крестным знамением.
– Слава Иисусу Христу, – произнесла она, входя в ризницу.
– Да будет он благословен на веки веков! – откликнулась мать-настоятельница. – Входи, сестра!
Мать-настоятельница Фаустина была немолода. Её доброе смуглое лицо было испещрено морщинами, белый платок придавал ей ту необходимую строгость, которой она сама в беседах с воспитанницами старалась избегать, понимая, что девочки ещё очень молоды и ко всем их шалостям и проказам нужно быть более снисходительной, но и не потакать им во всём, разумеется. Сёстры преклонялись перед ней, понимая, что любая её преемница, каким бы ангельским характером она не обладала, вряд ли сможет так же хорошо управлять монастырём.
– Я привела их, – сказала сестра Клод.
– Хорошо, пусть войдут.
Девочки прошли и встали вдоль стены.
– Я приказала сестре Клод, чтобы она передала вам письмо, – начала мать-настоятельница. – Вы прочли его?
– Вчера мы обсуждали с сестрой Франсуазой, где лучше разбить садик с лекарственными травами, потом сестра Кристина попросила её проводить в больничное крыло, письмо я передала только вечером, это моя вина, матушка, – опустив голову, призналась сестра Клод.
– Что с сестрой Кристиной?
– Она опять кашляла кровью.
Мать-настоятельница перекрестилась и забормотала молитву. Девочки последовали её примеру.
– Должна вам сообщить, девочки, – наконец сказала она, – что вам придётся задержаться в монастыре.
– Матушка, я читала письмо, – опустив голову, заговорила Мари. – Кюре Рейно пишет, что в нашей деревне голод.
– Срок вашего обучения заканчивается через два месяца, – тяжело вздохнув, сказала настоятельница, – но, очевидно, из-за последних неприятных событий ваша матушка не внесла плату за ваше обучение. Вы хорошие ученицы, хотя на вашей совести немало грешков, и мне было бы больно расставаться с вами. Поэтому я предлагаю вам хорошо подумать и остаться в монастыре в качестве послушниц. Обдумайте всё хорошенько, не здесь, посоветуйтесь с подругами, напишите родным и через неделю дайте мне ответ, а сейчас идите, молитва подходит к концу. Восславьте Господа нашего. Ступайте.
Как и обещала сестра Клод, она позаботилась, чтобы у каждой воспитанницы нашлось дело. После утренней молитвы Клара и Гертруда остались помогать сестре Жасинте в трапезной, старшие девочки вместе с сестрой Агнес вышивали пелену для алтаря, Катрин, Мари и Жанну отправили убираться в галерею, все были лишены завтрака.
Жанна яростно протирала витраж, стоя на деревянной лесенке и подоткнув подол, чтобы не мешался.
– Ну, матушка, – цедила она сквозь зубы, – удружила, нечего сказать.
Медовые локоны выбились из-под синего платка и вызывающе торчали, но Жанна этого не замечала.
Мари осторожно мыла окно, забранное решёткой. Её карие глаза потемнели и губы, всегда готовые к улыбке, были поджаты. Задумавшись, она сняла платок и густые чёрные волосы рассыпались по её плечам. Наконец она приняла какое-то решение.
– Бежим, – она потянула сестру за рукав.
Та с готовностью спрыгнула с лестницы:
– Куда?
– Сначала в конюшню к дядюшке Пьеру, а потом нужно навестить Сандро.
Жанна оглянулась в сторону Катрин, девушка сосредоточенно подметала пол и, казалось, ничего не замечала вокруг себя.
Мари недобро усмехнулась и надела платок, вид у неё был далеко не покорный.
– Катрин, – позвала она.
Девушка с готовностью обернулась.
– Тут только что проходила сестра Франсуаза, сказала, чтобы ты, если хочешь, шла к ней, вы будете приводить в порядок монастырский сад с сестрой Клод, она обещала договориться.
– А как же? – Катрин обвела взглядом длиннющую галерею.
– Не беспокойся, – подала голос Жанна, уловившая замысел сестры, – до обеда мы справимся.
– Ну тогда я пошла? – с нескрываемой радостью спросила Катрин.
– Конечно! – хором ответили девочки.
– Далеко ли собрались, красавицы? – приветствовал их дядюшка Пьер. Очевидно, он только что чистил стойла, к стене были прислонены вилы.
– Сестра Клод попросила, чтобы мы сходили за молоком вместо сестры Кристины. Её вчера отвели в больничное крыло, – пояснила Мари.
– Храни её Господь, – перекрестился дядюшка Пьер. – Так что, вот так вас одних сестра Клод и послала?
– Нет, конечно, – подала голос Жанна, – какой вы недогадливый, дядюшка Пьер. Мы пойдём вместе с вами.
– Так мы со старушкой Медоуз, пожалуй, и без вас управимся, стрекозы, а?
– Дядюшка Пьер, – взмолилась Мари, – ну, пожалуйста, нам очень нужно побывать в деревне, возьмите нас собой, а на обратном пути вы нас заберёте.
– Медоуз, ты слышала? – конюх повернулся к кобыле. – А теперь без вранья, что вам там занадобилось? Да ещё среди бела дня? Вы что думаете, я не знаю, кто у меня лестницу таскает, чтобы через стену лазать? Про старые рубахи и штаны моих пострелят, я уж молчу. Ну приспичило погулять, так лазали бы как обычно вечером, когда все спят. А тут на виду у всех! Зачем?
Сёстры поняли, что если они сейчас не придумают правдивую причину, то за стену им не попасть ни за какие коврижки.
– Можем не успеть, – хмуро объяснила Мари. – Ученик оружейника Сандро попался вербовщикам. Его хозяин еле их упросил, чтобы парню дали день на сборы.
Конюх нахмурился:
– Попрощаться, значит, хотите?
Сёстры кивнули.
– Ну, что Медоуз, вот и тебе выпало прогуляться ещё раз. Заодно и за молоком съездим, ты не против? Кобыла фыркнула и покосилась на конюха умным агатовым глазом.
– Ну, пойдём, милая, – ласково позвал её конюх. Вместе с конюхом на телеге девочки беспрепятственно выехали за ворота. У реки дядюшка Пьер затормозил, сёстры спрыгнули.
– Значит, буду ждать около перевоза до второго сигнала колокола.
– Спасибо, дядюшка Пьер!
– Мы быстро, спасибо!
Сандро чинил старый арбалет старика Греньо, вздумавшего приспособить оружие к ловушке на лося. Хозяин вместе с кузнецом вчера на славу угостились вином, и теперь доблестный оружейник спал на чердаке, выводя носом переливчатые рулады. Внезапно сквозь запылённое окно проник яркий луч и на верстаке заплясал солнечный зайчик. Юноша выглянул в окно. По дороге чинно шли под руку две девушки в монастырских одеждах. В руке одной из них блестело зеркало.
Сандро помянул чёрта и прислушался к храпу, доносящемуся с чердака. Убедившись, что его обладатель спит крепко, он сорвал с себя кожаный фартук и бросил его на верстак. Подбежал к ведру с водой, смочил непослушные кудри и выбежал на улицу.
– Доброго дня, Сандро, – поздоровалась с ним жена кузнеца. – Что твой хозяин?
– Доброго дня и вам, тётушка Мариетт, злой, как чёрт. Послал меня в лавку за кувшинчиком русильонского.
– Ты вот что, Сандро, – заговорщицки прошептала тётушка Мариетт, – когда будешь у лавочника, выспроси так осторожненько, с кем это, окромя твоего хозяина, мой мужик вчера пировал. Ну да не мне тебя учить. Сделаешь?
– Постараюсь, тётушка Мариетт.
– Ну беги.
И Сандро припустил вниз по дороге.
Обогнав девушек, он замедлил шаг.
– Что случилось? – спросил он ровным голосом.
– Через неделю по распоряжению настоятельницы мы станем послушницами, – сообщила Жанна.
– Нам нужно бежать из монастыря, – спокойно, словно речь шла о сборе цветов, – сказала Мари.
– Куда? – растерянно спросил Сандро.
– Ну, ты же сам мечтал о Париже, хотел поступить в гвардию короля, – ответила она, – вот и возьми нас с собой.
Сандро запнулся.
– Не оборачивайся, – грозно зашептала Жанна. – Кто мне все уши прожужжал, что ему надоел вечно пьяный хозяин? Кто говорил, что давно бы от него ушёл, если бы деньги были? Так вот, деньги у нас есть, Мари продала свой браслет, ещё осталось жемчужное ожерелье.
– Вы хотите в гвардию? – переспросил Сандро.
– Не в гвардию, – спокойно поправила его Мари, – в Париж.
Юноша задумался. Что ж, это действительно был шанс удрать от вечно пьяного хозяина и чего-то добиться в жизни.
– Завтра вечером встречаемся в районе порта. Капитана можно уговорить, чтобы он взял с собой даму и двух слуг, особенно если подкрепить просьбу звонкой монетой. Сигналом будет трель малиновки.
И Сандро размашистым шагом вошёл в лавку.
Поставив бидоны на телегу, дядюшка Пьер поблагодарил молочницу и отправился к перевозу. Ожидая сестёр, он завёл разговор с перевозчиком о ценах на зерно.
– Нет, ты сам посуди, – горячился перевозчик – работы у меня много, на тот берег переправь, обратно, а из трёх едущих дай бог один заплатит.
– Странно, – сказала Жанна, – сегодня же не базарный день. Куда они исчезли?
– Может, мать-настоятельница послала дядюшку Пьера за молоком? – предположила Мари.
– Сестра Кристина смертельно обидится, она считает, что не настолько стара, чтобы поручать её работу безответственным молодчикам вроде Пьера-Кристофора и его… ой!
Мари толкнула сестру, и они оба упали в угол, заваленный душистым сеном.
Жанна попыталась что-то сказать, но Мари прижала палец к губам. Около конюшни кто-то был. Кто-то очень пожилой, звук его шаркающих шагов разносился очень далеко.
– Слава Иисусу Христу, сестра Франсуаза! Доброго вам здоровья! – приветствовал конюх сестру-садовницу.
– Да будет он благословен на веки веков! – откликнулась она. – Спасибо, дядюшка Пьер. Вы тут не видели двух воспитанниц?
– Да они должно быть давно на занятиях, колокол-то только-только звонил. Я не успел ещё в конюшню зайти. Напроказили чего?
– Грядки новые смяли, – в сердцах, сказала сестра Франсуаза. Я туда только-только семена укропа посадила.
– Поправим. Где вы говорите, сестра, грядки-то?
– Здесь, недалеко, – обрадовалась сестра-садовница. – Пойдёмте, дядюшка Пьер, я покажу.
Звук их шагов постепенно затих.
– Ффу, – выдохнула Жанна, – спасены!
– Быстрее бежим отсюда!
Пока девочки развлекались, ища себе укрытие в монастыре от гнева сестры Франсуазы, за монастырской стеной шла своя жизнь.
В деревне играли свадьбу, сын молочницы привёз невесту из соседнего села. У оружейника и мельника тоже прибавилось работы. Отец жениха заказал переделать часть оружия для охоты и сделать новое. Мельнику в срочном порядке нужно было намолоть огромное количество муки для свадебных хлебов, пирогов, как-никак село с деревней вместе свадьбу играют, а мельница всего одна. На дальнюю зерно никто везти не захотел. Вот и заставляли хозяева поворачиваться своих подмастерьев.
– Эй, Сандро, – к ученику подошёл бородач в кожаном фартуке, – ну, что тут у тебя?
– Вот, – показал Сандро, – со старого оружия я снял серебряные насечки, и оно стало немного удобнее. У новых ружей стволы чуть короче, чем на старых, но зато прочнее и бьёт более кучно, я проверял. А если укоротить стволы на старом оружии, то такой кучности не будет, городская работа, что с них возьмёшь.
– Кремни заменил? – спросил хозяин, вертя в руках одно из старых ружей.
– А как же, обижаете, хозяин.
– Поставь новые замки, с нашим клеймом.
– Но хозяин, это же обман!
– Делай, что тебе говорят. А это что? – Хозяин откинул ветошь с верстака и вынул две новенькие шпаги.
– Добрая работа! Кому это ты смастерил?
Сандро промолчал.
– Уж не этим ли паренькам, которые заявляются сюда чуть не каждый вечер? Ты обалдел, парень? Да они с ними обращаться то хоть умеют?
– Умеют, – хмуро ответил Сандро. – Я их научил.
– Когда это? – заинтересовался хозяин, – с работы ты ни разу не отлучался.
– После. Мы в лесу нашли местечко.
– И как?
– Сами видите, – Сандро указал на шпаги. – Стал бы я их делать, если бы не научил.
– Дурья твоя башка, – рассмеялся хозяин, – да кто ж им позволит шпаги-то носить, чай, не дворяне.
Но положил оружие на место и аккуратно прикрыл ветошью.
– Ты вот что, хватит по лесам прятаться, тренируй их на заднем дворе, понял? Покажи им, как устроен арбалет, научи, как собирать пистоли. Я не вечен. А тебе тоже скоро помощники потребуются. – И хозяин удалился, чуть раскачиваясь, видимо, вместо звонкой монеты с ним опять расплатились свадебным пивом.
Вечером, когда все девочки собрались в монастырской спальне, Генриетта позволила себе надуть губки и сообщить, что не желает общаться с подлыми обманщицами.
– Не общайся, – пожала плечами Жанна. – Мы тебе только спасибо скажем. И, сняв платок, отвернулась и стала расчёсывать волосы тёплого медового цвета.
– Не такое уж это великое удовольствие каждый день любоваться твоей физиономией, – поддержала сестру Мари.
– Однако для того, чтобы заслужить молчание Анри, вы пообещали сделать ей латинский перевод, – заметила Катрин, – видимо, на тот момент её лицо тебя вполне устраивало.
– Почему бы это? – подхватила Клара. – Может, чтобы она не увидела кое-чего лишнего?
– Ты о чём? – Генриетта недоумённо посмотрела на подругу.
– Они сами знают, о чём, – не смутилась Клара.
– Какой-то беспредметный разговор, – вмешалась одна из старших девочек, Валерия. – Или скажи всем, что знаешь, или молчи. Гасите свечи и ложитесь спать. Холодно.
– А пусть они скажут, почему после отбоя их кровати были пусты? – потребовала Клара.
– Интересно, а почему тебя-то это так взбудоражило? – слегка насмешливо спросила Альбина, подруга Валерии.
– Я …ничего… а вот они… уходить после отбоя запрещено…пусть скажут…
– Если нас спросит об этом мать-настоятельница, – сказала Мари, – мы ответим, но я не считаю, что мы с сестрой обязаны отчитываться перед тобой, Клара Бильсе.
Дверь спальни распахнулась, вошла сестра Клод.
– Как, девочки, вы ещё не в кроватях? Немедленно гасите свечи и ложитесь спать. Завтра утром, после молитвы, каждая из вас будет наказана. Жанна и Мари Эрвиль, перед утренней молитвой с вами хотела побеседовать мать-настоятельница. – Она подошла к кровати Валерии и вынула у неё из-под подушки пухлую книжку.
– Сестра Клод! – взмолилась девочка, – не говорите ничего матери-настоятельнице.
– Я верну ваш дневник завтра, мадмуазель Альден. А сейчас всем спать. – И она погасила свечу. Проходя мимо кровати Мари, она задержалась и что-то положила на тумбочку.
Монастырские воспитанницы вставали рано. В шесть часов их будил колокол, за тем, чтобы в спальнях всё было убрано, строго следила дежурная сестра. После весёлой возни в умывальной, построившись парами, по длинной галерее девочки шли на утреннюю молитву, а оттуда в трапезную. Опоздания на утреннюю службу не приветствовались, но Мари позволила себе задержаться в умывальной, чтобы прочитать письмо, которое передала сестра Клод. Жанне она шепнула, чтобы та шла вперёд и отвлекла бдительность сестёр. Письмо было из дома, от старого кюре месье Рейно, он сообщал, что в их деревне начался голод и несколько человек этой зимой умерли от простуды. Благодаря тому, что матушка Люси, кюре и ещё пара добрых прихожанок устроили при церкви что-то вроде госпиталя, удалось спасти немало жизней. Но житницы церкви опустели, люди голодают, самые храбрые парни из их села подались на заработки в Париж. Отец Рейно посылает девочкам своё благословение и призывал ещё немного потерпеть вдали от дома. «Вот о чём с нами будет говорить мать-настоятельница», – догадалась Мари. И, засунув письмо в карман фартука, побежала догонять подруг. Войдя в храм, она пошла вдоль левого придела, обогнула исповедальню и направилась к ризнице, там её уже ждали Жанна и сестра Клод.
– Пойдёмте, девочки, – прошептала сестра, осеняя себя крестным знамением.
– Слава Иисусу Христу, – произнесла она, входя в ризницу.
– Да будет он благословен на веки веков! – откликнулась мать-настоятельница. – Входи, сестра!
Мать-настоятельница Фаустина была немолода. Её доброе смуглое лицо было испещрено морщинами, белый платок придавал ей ту необходимую строгость, которой она сама в беседах с воспитанницами старалась избегать, понимая, что девочки ещё очень молоды и ко всем их шалостям и проказам нужно быть более снисходительной, но и не потакать им во всём, разумеется. Сёстры преклонялись перед ней, понимая, что любая её преемница, каким бы ангельским характером она не обладала, вряд ли сможет так же хорошо управлять монастырём.
– Я привела их, – сказала сестра Клод.
– Хорошо, пусть войдут.
Девочки прошли и встали вдоль стены.
– Я приказала сестре Клод, чтобы она передала вам письмо, – начала мать-настоятельница. – Вы прочли его?
– Вчера мы обсуждали с сестрой Франсуазой, где лучше разбить садик с лекарственными травами, потом сестра Кристина попросила её проводить в больничное крыло, письмо я передала только вечером, это моя вина, матушка, – опустив голову, призналась сестра Клод.
– Что с сестрой Кристиной?
– Она опять кашляла кровью.
Мать-настоятельница перекрестилась и забормотала молитву. Девочки последовали её примеру.
– Должна вам сообщить, девочки, – наконец сказала она, – что вам придётся задержаться в монастыре.
– Матушка, я читала письмо, – опустив голову, заговорила Мари. – Кюре Рейно пишет, что в нашей деревне голод.
– Срок вашего обучения заканчивается через два месяца, – тяжело вздохнув, сказала настоятельница, – но, очевидно, из-за последних неприятных событий ваша матушка не внесла плату за ваше обучение. Вы хорошие ученицы, хотя на вашей совести немало грешков, и мне было бы больно расставаться с вами. Поэтому я предлагаю вам хорошо подумать и остаться в монастыре в качестве послушниц. Обдумайте всё хорошенько, не здесь, посоветуйтесь с подругами, напишите родным и через неделю дайте мне ответ, а сейчас идите, молитва подходит к концу. Восславьте Господа нашего. Ступайте.
Глава 3 Побег
Как и обещала сестра Клод, она позаботилась, чтобы у каждой воспитанницы нашлось дело. После утренней молитвы Клара и Гертруда остались помогать сестре Жасинте в трапезной, старшие девочки вместе с сестрой Агнес вышивали пелену для алтаря, Катрин, Мари и Жанну отправили убираться в галерею, все были лишены завтрака.
Жанна яростно протирала витраж, стоя на деревянной лесенке и подоткнув подол, чтобы не мешался.
– Ну, матушка, – цедила она сквозь зубы, – удружила, нечего сказать.
Медовые локоны выбились из-под синего платка и вызывающе торчали, но Жанна этого не замечала.
Мари осторожно мыла окно, забранное решёткой. Её карие глаза потемнели и губы, всегда готовые к улыбке, были поджаты. Задумавшись, она сняла платок и густые чёрные волосы рассыпались по её плечам. Наконец она приняла какое-то решение.
– Бежим, – она потянула сестру за рукав.
Та с готовностью спрыгнула с лестницы:
– Куда?
– Сначала в конюшню к дядюшке Пьеру, а потом нужно навестить Сандро.
Жанна оглянулась в сторону Катрин, девушка сосредоточенно подметала пол и, казалось, ничего не замечала вокруг себя.
Мари недобро усмехнулась и надела платок, вид у неё был далеко не покорный.
– Катрин, – позвала она.
Девушка с готовностью обернулась.
– Тут только что проходила сестра Франсуаза, сказала, чтобы ты, если хочешь, шла к ней, вы будете приводить в порядок монастырский сад с сестрой Клод, она обещала договориться.
– А как же? – Катрин обвела взглядом длиннющую галерею.
– Не беспокойся, – подала голос Жанна, уловившая замысел сестры, – до обеда мы справимся.
– Ну тогда я пошла? – с нескрываемой радостью спросила Катрин.
– Конечно! – хором ответили девочки.
– Далеко ли собрались, красавицы? – приветствовал их дядюшка Пьер. Очевидно, он только что чистил стойла, к стене были прислонены вилы.
– Сестра Клод попросила, чтобы мы сходили за молоком вместо сестры Кристины. Её вчера отвели в больничное крыло, – пояснила Мари.
– Храни её Господь, – перекрестился дядюшка Пьер. – Так что, вот так вас одних сестра Клод и послала?
– Нет, конечно, – подала голос Жанна, – какой вы недогадливый, дядюшка Пьер. Мы пойдём вместе с вами.
– Так мы со старушкой Медоуз, пожалуй, и без вас управимся, стрекозы, а?
– Дядюшка Пьер, – взмолилась Мари, – ну, пожалуйста, нам очень нужно побывать в деревне, возьмите нас собой, а на обратном пути вы нас заберёте.
– Медоуз, ты слышала? – конюх повернулся к кобыле. – А теперь без вранья, что вам там занадобилось? Да ещё среди бела дня? Вы что думаете, я не знаю, кто у меня лестницу таскает, чтобы через стену лазать? Про старые рубахи и штаны моих пострелят, я уж молчу. Ну приспичило погулять, так лазали бы как обычно вечером, когда все спят. А тут на виду у всех! Зачем?
Сёстры поняли, что если они сейчас не придумают правдивую причину, то за стену им не попасть ни за какие коврижки.
– Можем не успеть, – хмуро объяснила Мари. – Ученик оружейника Сандро попался вербовщикам. Его хозяин еле их упросил, чтобы парню дали день на сборы.
Конюх нахмурился:
– Попрощаться, значит, хотите?
Сёстры кивнули.
– Ну, что Медоуз, вот и тебе выпало прогуляться ещё раз. Заодно и за молоком съездим, ты не против? Кобыла фыркнула и покосилась на конюха умным агатовым глазом.
– Ну, пойдём, милая, – ласково позвал её конюх. Вместе с конюхом на телеге девочки беспрепятственно выехали за ворота. У реки дядюшка Пьер затормозил, сёстры спрыгнули.
– Значит, буду ждать около перевоза до второго сигнала колокола.
– Спасибо, дядюшка Пьер!
– Мы быстро, спасибо!
Сандро чинил старый арбалет старика Греньо, вздумавшего приспособить оружие к ловушке на лося. Хозяин вместе с кузнецом вчера на славу угостились вином, и теперь доблестный оружейник спал на чердаке, выводя носом переливчатые рулады. Внезапно сквозь запылённое окно проник яркий луч и на верстаке заплясал солнечный зайчик. Юноша выглянул в окно. По дороге чинно шли под руку две девушки в монастырских одеждах. В руке одной из них блестело зеркало.
Сандро помянул чёрта и прислушался к храпу, доносящемуся с чердака. Убедившись, что его обладатель спит крепко, он сорвал с себя кожаный фартук и бросил его на верстак. Подбежал к ведру с водой, смочил непослушные кудри и выбежал на улицу.
– Доброго дня, Сандро, – поздоровалась с ним жена кузнеца. – Что твой хозяин?
– Доброго дня и вам, тётушка Мариетт, злой, как чёрт. Послал меня в лавку за кувшинчиком русильонского.
– Ты вот что, Сандро, – заговорщицки прошептала тётушка Мариетт, – когда будешь у лавочника, выспроси так осторожненько, с кем это, окромя твоего хозяина, мой мужик вчера пировал. Ну да не мне тебя учить. Сделаешь?
– Постараюсь, тётушка Мариетт.
– Ну беги.
И Сандро припустил вниз по дороге.
Обогнав девушек, он замедлил шаг.
– Что случилось? – спросил он ровным голосом.
– Через неделю по распоряжению настоятельницы мы станем послушницами, – сообщила Жанна.
– Нам нужно бежать из монастыря, – спокойно, словно речь шла о сборе цветов, – сказала Мари.
– Куда? – растерянно спросил Сандро.
– Ну, ты же сам мечтал о Париже, хотел поступить в гвардию короля, – ответила она, – вот и возьми нас с собой.
Сандро запнулся.
– Не оборачивайся, – грозно зашептала Жанна. – Кто мне все уши прожужжал, что ему надоел вечно пьяный хозяин? Кто говорил, что давно бы от него ушёл, если бы деньги были? Так вот, деньги у нас есть, Мари продала свой браслет, ещё осталось жемчужное ожерелье.
– Вы хотите в гвардию? – переспросил Сандро.
– Не в гвардию, – спокойно поправила его Мари, – в Париж.
Юноша задумался. Что ж, это действительно был шанс удрать от вечно пьяного хозяина и чего-то добиться в жизни.
– Завтра вечером встречаемся в районе порта. Капитана можно уговорить, чтобы он взял с собой даму и двух слуг, особенно если подкрепить просьбу звонкой монетой. Сигналом будет трель малиновки.
И Сандро размашистым шагом вошёл в лавку.
Поставив бидоны на телегу, дядюшка Пьер поблагодарил молочницу и отправился к перевозу. Ожидая сестёр, он завёл разговор с перевозчиком о ценах на зерно.
– Нет, ты сам посуди, – горячился перевозчик – работы у меня много, на тот берег переправь, обратно, а из трёх едущих дай бог один заплатит.
