Движение руки, и ветер треплет ленты, заставляя руны складываться самым причудливым образом.
Раскрытая ладонь, и адепты падают на колени, молча внимая вступительной речи и последующему за ней призыву.
Хех! И с шумом опрокидываются в рот дедка остатки гномьего эликсира из пузатой прозрачной бутыли.
Тьфу, мерзкий старикан! Весь настрой Сворну портит. Напомните ему кто-нибудь прибить гада, когда все закончится.
«Напомню-напомню, не переживай! – врывается в уши насмешливый мужской голос. – Ну и чего звал-то?»
«Ты еще кто?» – обозлившись, мысленно прошипел рыжий.
«А ты кого звал?»
«Великого Темного бога Раха! – начал Сворн под восхищенный женский смешок «ух ты». – Я главный Глас великого бога, и не позволю всякой шантрапе мне мешать!»
«Слышь, благодетель, ты уж определись, великий бог или шантрапа, - недовольно прозвенел мужской голос, а женский просто зашелся от хохота. – А то как-то неудобно даже».
«Да ну тебя, братец, очень даже удобно и титул отличный – великий темный шантрапа!»
«Райта! Не зли меня, великого темного бога Раха! Иначе выпорю!»
«Сначала догони, великий темный… - захихикал женский голос, - шантрапа, шантрапа, шантрапа!»
«Обоих убью!» – пригрозил Рах.
Рах? И вправду, Рах? Быть того не может…
А кого обоих?
«Тебя тоже, - рявкнул бог, - чтобы за языком следил!»
Хоть Мердок и находился в полном смятении, но заготовленная речь лилась гладко и чисто (зря он, что ли, ее два дня репетировал), и вот наконец последнее решающее слово, удар ножа, и кровь заранее заготовленной жертвы, не успевшей даже квакнуть (чтобы он еще раз Роуку доверился!) пролилась на алтарь.
В тот же миг в небе вспыхнуло восемь радуг, и на головы адептов посыпались блестящие бумажные звездочки.
«Райта, ты что творишь? Это же мое первое пришествие!»
«Вот именно! – поддакнула невидимая девчонка. – Я и стараюсь, чтобы покрасивше было!»
«Дура! Пострашнее должно быть! Я же темный бог, а не фея какая-нибудь!»
«Да пожалуйста!»
Звездочки сменились большими пузатыми жабами, тоже блестящими и золотистыми.
Бабы, коим прилетело подарочком богов по затылку, а то и за шиворот, завизжали, а Мердок, выпучив для устрашения глаза, старательно делал вид, что так и задумано. Мужики уважительно кивали, лишь дедок криво ухмылялся, допивая вторую, невесть откуда взявшуюся бутыль.
Рах, отвесив сестрице подзатыльник (а иначе с чего бы она так ругалась?), взялся за дело сам, и ритуал наконец-то обрел нужное обличие. Как и сам бог.
Небо потемнело, жабы и радуги исчезли, ветер усилился так, что несчастные ленты еле удерживались на шестах, огонь костров взвился до небес. И в центре пентаграммы возник молодой парень с роскошной копной синих волос, синими же рогами и длинным хвостом с кисточкой.
- Я Рах! Узрите мою мощь и падите на колени! – пафосно изрек он, воздел руки над головой, и землю ощутимо тряхнуло.
Чудом уцелевшая жаба цеплялась лапками за торчащий из земли корень и жалобно квакала.
- Чегой-то бог у нас какой-то хлипкий, - прошамкал наглый дедок, вновь отхлебывая из бутылки.
- Хлипкий?! – прорычал уязвленный бог. – Ну ты сам напросился!
Бутыль в руках деда заметно дрогнула, плеснула эликсиром и обратилась камнем под насмешливым взглядом горящих алым глаз.
- Чего стоишь? Пей давай! – разразился громовым хохотом бог.
Дедок обиженно надул тонкие губы и потянулся к новой бутыли, вытащенной из-за пазухи, но та, не мешкая, повторила судьбу товарки.
- С остальными то же будет! Все, за что твои мерзкие ручонки не схватятся! – сверкнул клыкастой улыбкой Рах.
– А ну все на колени перед богом! – подключился Мердок.
Мужики, боясь повторить судьбу старика, спешно грохнулись наземь, и баб за собой потянули.
Тридцатиминутную хвалебную речь Сворна бог выдержал стоически, лишь под конец кисло скривившись.
- Ну, чего надо-то? – парень задумчиво почесал когтем кончик носа.
Выглядел он до того нелепо, что у Мердока помимо воли вырвалось:
- Мне бы силы…
- Какой силы?! - рванулась вперед Перта. - Ребенка давай!
- Чего? – Рах мгновенно отскочил назад, прикрывая руками самое ценное - хвост.
Интересно, у них этим детей делают или там сила скрыта?
- Рехнулись, что ли?! – взревел бог, взмахом руки раскрывая пронизанный огненными всполохами портал. – А ну вон отсюда пошли! Оба! А ты куда лезешь? Какой еще ученик? А, этого псих… главного Гласа. Отлично, вот втроем и отправляйтесь. Куда? А я почем знаю? Но детей там точно делают!
Не успел Мердок и слова сказать, чтобы успокоить разгневанного бога, как эта дура Перта ухватила их с Роуком за руки и с криком: «А ну пошевеливайтесь!» - прыгнула в портал.
Сэм Винфорд
Сэм осторожно перелистнул несколько страниц дневника, а вместе с ними несколько месяцев чужой жизни. Ничего особо интересного там не было, обычная жизнь обычной научной станции. Эксперименты, семинары, диспуты, научные соревнования. Все то же самое, что и сейчас. Активная борьба за дополнительные очки для новых научных разработок, за госдотации и молодые перспективные умы.
И БиКор в этом соревновании однозначно лидировал. Аналоги созданной и протестированной здесь шагра-станции стали вводиться повсеместно, наращивая свои объемы и энергетический потенциал. К примеру, шагра-станция в том же Ди-Шалде была уже раз в восемь больше БиКора и обеспечивала энергией не только «сомнительные эксперименты сновидцев и прочих идиотов» и окружающий станцию городок, но и множество городов и предприятий поблизости.
БиКор был своеобразным полигоном для работы с «мирным шаграном», где шаг за шагом повышали эффективность и безопасность его использования. Рядом несколько предприятий, готовящих полученную энергию к транспортировке в удаленные регионы, где условия не позволяют строить станции. Разрастающиеся вокруг многоэтажки и объекты инфраструктуры. Причем, строили все это довольно компактно и в рекордные сроки.
Собэна, выросшего на подобной научной базе, всегда удивляло, что же так привлекает сюда простой народ, не имеющий никакого отношения ни к научному, ни к обслуживающему персоналу. Ответ оказался прост – дешевая жилплощадь, удобный подземный транспорт, без проблем и за относительно приемлемое время доставляющий к месту непосредственной работы. Да, опасно, но за те же деньги в крупных городах они могли бы разве что конуру купить. Так что желающие жить в рисковых, но комфортных условиях не переводились.
В Ди-Шалде тоже полно было постороннего, в общем-то, народа. На саму базу их, разумеется, не пускали, но городок быстро разрастался, так как эксперименты здесь были куда проще и безопаснее. Кроме сновидцев, работающих с мозгом, там обосновались ученые, проверяющие возможности человеческого тела – повышение болевого порога, продление срока жизни, имплантация органов, в том числе и искусственных, генетические модификации, способствующие развитию новых способностей.
А что, удобно, и подопытные всегда под рукой. Но Собэна Джо мало волновал этот вопрос, как и использование для достижения цели любых средств. Законных, естественно. Но законы в то время, впрочем, как и сейчас, были ориентированы на науку, и получить, к примеру, добровольцев для той же имплантации было не сложно. И все возмущение Собэна было направлено не на бесчеловечные опыты (хотя он и признавал, что ученые старались проводить их максимально безболезненно, да и оплачивали хорошо), а на объект приложения усилий, с его точки зрения глупый и бессмысленный. Практически каждая вторая встреча с Иванной заканчивалась именно этим спором. Каждая первая, впрочем, завершалась куда более приятным способом, описанным столь подробно, можно сказать, с педантичностью истинного ученого, что Сэму тут же вспоминалась незабвенная книга о прекрасной маркизе Лизазелле. Там, правда, эти подробности были поэтично сглажены, но кто знает… Дочитать-то ее мальчику не дали.
Не очень, впрочем, и хотелось. В данном же случае подробности этих встреч интересовали Сэма куда меньше последних страниц дневника и предшествующих тем дням событий. Авария на реакторе, к примеру.
В том вечер, обозначенный цифрами 4867.08.37, Собэн Джо по выработанной годами привычке сидел в подвале, в секретной лаборатории, и, потягивая виски, кропал свои заметки. Дневники хранились здесь же, в ящике стола. Доступа в это небольшое помещение, где кроме миниреактора, рабочего стола, кресла и полок с приборами и реактивами, ничего не было, имели только сам Собэн и его непосредственный начальник.
Собственную лабораторию молодой перспективный студент получил еще на первом курсе. В те времена Айран и Севария еще не заключили дружеского союза, и весьма недружественные шпионы только так сновали по чужим научным центрам и воровали секреты. Поэтому основные лаборатории были ничего не значащими пустышками, а все ценное тщательно пряталось. Иванна, как и все гениальные ученые, тоже начинала с подвала. Потом вражда вроде бы поутихла, и шпионов поубавилось, но привычка все пихать под землю осталась.
Собэн как-то раз даже побывал в Ди-Шалде и посещал комнату с прототипом – кресло оказалось весьма удобным, и Лизазелла обзавидовалась бы, узнай она о той ночи. Оригинал вариатора, установленный в соседнем здании в более комфортных для ученого условиях, был эффектнее прототипа, но использовать его не по назначению Иванна отказалась, да и народ, снующий по лаборатории, этого бы не понял. Но даже продемонстрированные возможности вариатора и подсмотренная в голове одного безумного ученого формула не поколебали уверенности Собэна, что госпожа Белых занимается псевдонаучными глупостями. Формула? А что формула? Он бы и сам не сегодня, завтра, додумался бы до этого решения.
В свою же лабораторию пэр Джо никого не пускал, предпочитая в тишине и покое отключенного реактора предаваться размышлениям. Никто его не беспокоил. У начальника были свои дела, и пользоваться спрятанным в шкафу лифтом он не спешил. А запасной выход, обозначенный как склад и украшенный знаком опасности, отпугивал случайных прохожих, и так редко посещающих небольшой тупик в подземных тоннелях.
Дописав очередную заметку, Собэн и не заметил, как задремал. Разбудила его сирена, заставив подскочить, удариться головой о стол и рухнуть на пол.
Сирена продолжала орать. Дико. Надрывно.
Авария? Да не может этого быть. Он ведь все просчитал!
4867.08.37-39
Тяжело все это писать. Да и не уверен, что нужно. Вряд ли бумага сможет передать мои чувства. Или это я сам не смогу…
…Вокруг творилось нечто невообразимое. Дико вопила сирена, сообщая всем и каждому об аварийной ситуации. Но трясущиеся стены и пол опровергали все ее усилия. При аварии такого быть не может. Вернее, может, но следом или одновременно с этим должен последовать взрыв. Но пол продолжал ходить ходуном, мебель плясать, пробирки рассыпаться на мелкие осколки. А взрыва не было.
И счетчик, между прочим, норму показывал.
Проклятая сирена! И голос до чего противный!
«Внимание! Аварийная ситуация! Всем покинуть опасную зону!»
Вот ведь врунья! Нет никакой аварии!
Неужели нельзя прямо сказать, что это землетрясение!
Хотя откуда… этот район асейсмичен, его проверяли и очень тщательно. Правда, строили все равно с учетом максимального уровня сейсмичности. И теперь я понял, почему.
К чертям это! Надо добраться до реактора. И побыстрее.
Лифт оказался заклинен, и так капитально, что не было смысла и пытаться им воспользоваться. Был и другой выход. Ведущий в подземные тоннели.
Память послушно подсказала код. Дверь отъехала с жутким скрипом.
Надо было чаще ей пользоваться. Или хотя бы приглашать обслугу, чтобы смазывали механизмы.
Рабочими тоннелями я пользовался и того реже, разве что в тот день, когда приехал в БиКор. Даже не представлял, сколько здесь народа.
Люди суетились, бездумно бегали туда-сюда.
А нет, не бездумно. В соседнем тоннеле стоял пассажирский сине-зеленый поезд, уже забитый до отказа.
- Внимание! Эвакуация закончится через пятнадцать минут! Внимание! Эвакуация закончится через пятнадцать минут! – противно верещал голос.
Лучше бы Иванну попросили эти слова записать. Хоть приятный голос перед смертью послушали бы.
Но слушать народ не собирался. Их интересовало другое – могут ли забиться в вагон для сорока человек все шестьдесят? Оказалось, могут. При должном стимуле можно и на законы физики наплевать. Хотя та толстая тетка с баулом и орущим пацаненком на прицепе вряд ли знакома с физикой, зато знает волшебные слова, помогающие попасть в переполненный вагон:
- Поберегись! А то зашибу!
Растолкав мчащуюся к поезду группу рабочих, я направился к вентиляционной шахте. Если я правильно помню план базы – а на память я никогда не жаловался – то она выведет меня на поверхность.
- Профессор? – меня перехватили буквально в пяти шагах от цели. – Вы куда? Отдан приказ об эвакуации.
Сержант Нико покрепче схватил меня за руку и потащил к поезду. Представив, что меня сейчас впечатает дверью в толстый теткин зад, я мысленно содрогнулся и стал вырываться куда активнее.
- Что вы делаете, профессор? – опешил Нико, но рукав так и не выпустил. – В первом вагоне зарезервировано место для вас.
- Отвали! – не очень-то вежливо заявил я. – Мне надо на станцию. Надо предотвратить…
Что предотвратить, я договорить не успел. Землетрясению, видимо, надоело, что к нему столь несерьезно относятся, и оно разыгралось не на шутку, откалывая с потолка куски гранитной облицовки, обнажая бетонную основу и швыряя тяжеленые плиты нам на головы.
Одна плита пролетела буквально в паре сантиметров от меня, а вот Нико повезло меньше – эвакуация ему уже не понадобится. Вторая плита отрезала путь к вентиляционной шахте, ребром воткнувшись перед дверью. Третья раскрошилась прямо на рельсах. Кто-то из экипажа спешно расчистил дорогу, и состав рванул вперед, не обращая внимания на крики тех, кто не успел к нему добраться.
Далеко он не уехал. Сильный грохот и обвалившийся свод тоннеля выгнали его обратно. Запорошенный пылью, поцарапанный, ревущий на множество голосов, он напоминал огромного червя, дергающегося в агонии. Народ истошно бился в окна, пытался разжать так и не открывшиеся двери. Люди на перроне машинально сделали несколько шагов навстречу своему спасению, коим совсем недавно мнился этот поезд, испуганно замерли и попятились.
Спасением стал голос машиниста, с помощью громкой связи перекрикивающий грохот землетрясения и людской вой:
- Никто не выходит! – рявкнул он. – Сейчас загоним состав в резервный отстойник, а потом уйдем по второму пути.
Народ облегченно перевел дух. Кто-то с перрона даже попытался запрыгнуть на соединяющие вагоны крепление.
А вот дальше началось такое…
К законам физики происходящее имело весьма косвенное отношение, если не имело вообще.
Зал и прилегающие к нему тоннели сначала приподняло на сорок пять градусов, заставив и поезд, и стоящих на перроне людей покатиться кубарем в сторону завала.
И я, к сожалению, не избежал сего действия – прокатившись по земле метров пять, пребольно ударился головой об остановившую мое падение колонну. Когда же я смог разогнать муть перед глазами и кое-как стереть с лица кровь, зал качнуло в другую сторону, выровняло, позволив мне вцепиться в припаянную к колонне скамейку, и наклонило в противоположную сторону.
Раскрытая ладонь, и адепты падают на колени, молча внимая вступительной речи и последующему за ней призыву.
Хех! И с шумом опрокидываются в рот дедка остатки гномьего эликсира из пузатой прозрачной бутыли.
Тьфу, мерзкий старикан! Весь настрой Сворну портит. Напомните ему кто-нибудь прибить гада, когда все закончится.
«Напомню-напомню, не переживай! – врывается в уши насмешливый мужской голос. – Ну и чего звал-то?»
«Ты еще кто?» – обозлившись, мысленно прошипел рыжий.
«А ты кого звал?»
«Великого Темного бога Раха! – начал Сворн под восхищенный женский смешок «ух ты». – Я главный Глас великого бога, и не позволю всякой шантрапе мне мешать!»
«Слышь, благодетель, ты уж определись, великий бог или шантрапа, - недовольно прозвенел мужской голос, а женский просто зашелся от хохота. – А то как-то неудобно даже».
«Да ну тебя, братец, очень даже удобно и титул отличный – великий темный шантрапа!»
«Райта! Не зли меня, великого темного бога Раха! Иначе выпорю!»
«Сначала догони, великий темный… - захихикал женский голос, - шантрапа, шантрапа, шантрапа!»
«Обоих убью!» – пригрозил Рах.
Рах? И вправду, Рах? Быть того не может…
А кого обоих?
«Тебя тоже, - рявкнул бог, - чтобы за языком следил!»
Хоть Мердок и находился в полном смятении, но заготовленная речь лилась гладко и чисто (зря он, что ли, ее два дня репетировал), и вот наконец последнее решающее слово, удар ножа, и кровь заранее заготовленной жертвы, не успевшей даже квакнуть (чтобы он еще раз Роуку доверился!) пролилась на алтарь.
В тот же миг в небе вспыхнуло восемь радуг, и на головы адептов посыпались блестящие бумажные звездочки.
«Райта, ты что творишь? Это же мое первое пришествие!»
«Вот именно! – поддакнула невидимая девчонка. – Я и стараюсь, чтобы покрасивше было!»
«Дура! Пострашнее должно быть! Я же темный бог, а не фея какая-нибудь!»
«Да пожалуйста!»
Звездочки сменились большими пузатыми жабами, тоже блестящими и золотистыми.
Бабы, коим прилетело подарочком богов по затылку, а то и за шиворот, завизжали, а Мердок, выпучив для устрашения глаза, старательно делал вид, что так и задумано. Мужики уважительно кивали, лишь дедок криво ухмылялся, допивая вторую, невесть откуда взявшуюся бутыль.
Рах, отвесив сестрице подзатыльник (а иначе с чего бы она так ругалась?), взялся за дело сам, и ритуал наконец-то обрел нужное обличие. Как и сам бог.
Небо потемнело, жабы и радуги исчезли, ветер усилился так, что несчастные ленты еле удерживались на шестах, огонь костров взвился до небес. И в центре пентаграммы возник молодой парень с роскошной копной синих волос, синими же рогами и длинным хвостом с кисточкой.
- Я Рах! Узрите мою мощь и падите на колени! – пафосно изрек он, воздел руки над головой, и землю ощутимо тряхнуло.
Чудом уцелевшая жаба цеплялась лапками за торчащий из земли корень и жалобно квакала.
- Чегой-то бог у нас какой-то хлипкий, - прошамкал наглый дедок, вновь отхлебывая из бутылки.
- Хлипкий?! – прорычал уязвленный бог. – Ну ты сам напросился!
Бутыль в руках деда заметно дрогнула, плеснула эликсиром и обратилась камнем под насмешливым взглядом горящих алым глаз.
- Чего стоишь? Пей давай! – разразился громовым хохотом бог.
Дедок обиженно надул тонкие губы и потянулся к новой бутыли, вытащенной из-за пазухи, но та, не мешкая, повторила судьбу товарки.
- С остальными то же будет! Все, за что твои мерзкие ручонки не схватятся! – сверкнул клыкастой улыбкой Рах.
– А ну все на колени перед богом! – подключился Мердок.
Мужики, боясь повторить судьбу старика, спешно грохнулись наземь, и баб за собой потянули.
Тридцатиминутную хвалебную речь Сворна бог выдержал стоически, лишь под конец кисло скривившись.
- Ну, чего надо-то? – парень задумчиво почесал когтем кончик носа.
Выглядел он до того нелепо, что у Мердока помимо воли вырвалось:
- Мне бы силы…
- Какой силы?! - рванулась вперед Перта. - Ребенка давай!
- Чего? – Рах мгновенно отскочил назад, прикрывая руками самое ценное - хвост.
Интересно, у них этим детей делают или там сила скрыта?
- Рехнулись, что ли?! – взревел бог, взмахом руки раскрывая пронизанный огненными всполохами портал. – А ну вон отсюда пошли! Оба! А ты куда лезешь? Какой еще ученик? А, этого псих… главного Гласа. Отлично, вот втроем и отправляйтесь. Куда? А я почем знаю? Но детей там точно делают!
Не успел Мердок и слова сказать, чтобы успокоить разгневанного бога, как эта дура Перта ухватила их с Роуком за руки и с криком: «А ну пошевеливайтесь!» - прыгнула в портал.
ГЛАВА 7. Простые страницы истории…
Сэм Винфорд
Сэм осторожно перелистнул несколько страниц дневника, а вместе с ними несколько месяцев чужой жизни. Ничего особо интересного там не было, обычная жизнь обычной научной станции. Эксперименты, семинары, диспуты, научные соревнования. Все то же самое, что и сейчас. Активная борьба за дополнительные очки для новых научных разработок, за госдотации и молодые перспективные умы.
И БиКор в этом соревновании однозначно лидировал. Аналоги созданной и протестированной здесь шагра-станции стали вводиться повсеместно, наращивая свои объемы и энергетический потенциал. К примеру, шагра-станция в том же Ди-Шалде была уже раз в восемь больше БиКора и обеспечивала энергией не только «сомнительные эксперименты сновидцев и прочих идиотов» и окружающий станцию городок, но и множество городов и предприятий поблизости.
БиКор был своеобразным полигоном для работы с «мирным шаграном», где шаг за шагом повышали эффективность и безопасность его использования. Рядом несколько предприятий, готовящих полученную энергию к транспортировке в удаленные регионы, где условия не позволяют строить станции. Разрастающиеся вокруг многоэтажки и объекты инфраструктуры. Причем, строили все это довольно компактно и в рекордные сроки.
Собэна, выросшего на подобной научной базе, всегда удивляло, что же так привлекает сюда простой народ, не имеющий никакого отношения ни к научному, ни к обслуживающему персоналу. Ответ оказался прост – дешевая жилплощадь, удобный подземный транспорт, без проблем и за относительно приемлемое время доставляющий к месту непосредственной работы. Да, опасно, но за те же деньги в крупных городах они могли бы разве что конуру купить. Так что желающие жить в рисковых, но комфортных условиях не переводились.
В Ди-Шалде тоже полно было постороннего, в общем-то, народа. На саму базу их, разумеется, не пускали, но городок быстро разрастался, так как эксперименты здесь были куда проще и безопаснее. Кроме сновидцев, работающих с мозгом, там обосновались ученые, проверяющие возможности человеческого тела – повышение болевого порога, продление срока жизни, имплантация органов, в том числе и искусственных, генетические модификации, способствующие развитию новых способностей.
А что, удобно, и подопытные всегда под рукой. Но Собэна Джо мало волновал этот вопрос, как и использование для достижения цели любых средств. Законных, естественно. Но законы в то время, впрочем, как и сейчас, были ориентированы на науку, и получить, к примеру, добровольцев для той же имплантации было не сложно. И все возмущение Собэна было направлено не на бесчеловечные опыты (хотя он и признавал, что ученые старались проводить их максимально безболезненно, да и оплачивали хорошо), а на объект приложения усилий, с его точки зрения глупый и бессмысленный. Практически каждая вторая встреча с Иванной заканчивалась именно этим спором. Каждая первая, впрочем, завершалась куда более приятным способом, описанным столь подробно, можно сказать, с педантичностью истинного ученого, что Сэму тут же вспоминалась незабвенная книга о прекрасной маркизе Лизазелле. Там, правда, эти подробности были поэтично сглажены, но кто знает… Дочитать-то ее мальчику не дали.
Не очень, впрочем, и хотелось. В данном же случае подробности этих встреч интересовали Сэма куда меньше последних страниц дневника и предшествующих тем дням событий. Авария на реакторе, к примеру.
В том вечер, обозначенный цифрами 4867.08.37, Собэн Джо по выработанной годами привычке сидел в подвале, в секретной лаборатории, и, потягивая виски, кропал свои заметки. Дневники хранились здесь же, в ящике стола. Доступа в это небольшое помещение, где кроме миниреактора, рабочего стола, кресла и полок с приборами и реактивами, ничего не было, имели только сам Собэн и его непосредственный начальник.
Собственную лабораторию молодой перспективный студент получил еще на первом курсе. В те времена Айран и Севария еще не заключили дружеского союза, и весьма недружественные шпионы только так сновали по чужим научным центрам и воровали секреты. Поэтому основные лаборатории были ничего не значащими пустышками, а все ценное тщательно пряталось. Иванна, как и все гениальные ученые, тоже начинала с подвала. Потом вражда вроде бы поутихла, и шпионов поубавилось, но привычка все пихать под землю осталась.
Собэн как-то раз даже побывал в Ди-Шалде и посещал комнату с прототипом – кресло оказалось весьма удобным, и Лизазелла обзавидовалась бы, узнай она о той ночи. Оригинал вариатора, установленный в соседнем здании в более комфортных для ученого условиях, был эффектнее прототипа, но использовать его не по назначению Иванна отказалась, да и народ, снующий по лаборатории, этого бы не понял. Но даже продемонстрированные возможности вариатора и подсмотренная в голове одного безумного ученого формула не поколебали уверенности Собэна, что госпожа Белых занимается псевдонаучными глупостями. Формула? А что формула? Он бы и сам не сегодня, завтра, додумался бы до этого решения.
В свою же лабораторию пэр Джо никого не пускал, предпочитая в тишине и покое отключенного реактора предаваться размышлениям. Никто его не беспокоил. У начальника были свои дела, и пользоваться спрятанным в шкафу лифтом он не спешил. А запасной выход, обозначенный как склад и украшенный знаком опасности, отпугивал случайных прохожих, и так редко посещающих небольшой тупик в подземных тоннелях.
Дописав очередную заметку, Собэн и не заметил, как задремал. Разбудила его сирена, заставив подскочить, удариться головой о стол и рухнуть на пол.
Сирена продолжала орать. Дико. Надрывно.
Авария? Да не может этого быть. Он ведь все просчитал!
4867.08.37-39
Тяжело все это писать. Да и не уверен, что нужно. Вряд ли бумага сможет передать мои чувства. Или это я сам не смогу…
…Вокруг творилось нечто невообразимое. Дико вопила сирена, сообщая всем и каждому об аварийной ситуации. Но трясущиеся стены и пол опровергали все ее усилия. При аварии такого быть не может. Вернее, может, но следом или одновременно с этим должен последовать взрыв. Но пол продолжал ходить ходуном, мебель плясать, пробирки рассыпаться на мелкие осколки. А взрыва не было.
И счетчик, между прочим, норму показывал.
Проклятая сирена! И голос до чего противный!
«Внимание! Аварийная ситуация! Всем покинуть опасную зону!»
Вот ведь врунья! Нет никакой аварии!
Неужели нельзя прямо сказать, что это землетрясение!
Хотя откуда… этот район асейсмичен, его проверяли и очень тщательно. Правда, строили все равно с учетом максимального уровня сейсмичности. И теперь я понял, почему.
К чертям это! Надо добраться до реактора. И побыстрее.
Лифт оказался заклинен, и так капитально, что не было смысла и пытаться им воспользоваться. Был и другой выход. Ведущий в подземные тоннели.
Память послушно подсказала код. Дверь отъехала с жутким скрипом.
Надо было чаще ей пользоваться. Или хотя бы приглашать обслугу, чтобы смазывали механизмы.
Рабочими тоннелями я пользовался и того реже, разве что в тот день, когда приехал в БиКор. Даже не представлял, сколько здесь народа.
Люди суетились, бездумно бегали туда-сюда.
А нет, не бездумно. В соседнем тоннеле стоял пассажирский сине-зеленый поезд, уже забитый до отказа.
- Внимание! Эвакуация закончится через пятнадцать минут! Внимание! Эвакуация закончится через пятнадцать минут! – противно верещал голос.
Лучше бы Иванну попросили эти слова записать. Хоть приятный голос перед смертью послушали бы.
Но слушать народ не собирался. Их интересовало другое – могут ли забиться в вагон для сорока человек все шестьдесят? Оказалось, могут. При должном стимуле можно и на законы физики наплевать. Хотя та толстая тетка с баулом и орущим пацаненком на прицепе вряд ли знакома с физикой, зато знает волшебные слова, помогающие попасть в переполненный вагон:
- Поберегись! А то зашибу!
Растолкав мчащуюся к поезду группу рабочих, я направился к вентиляционной шахте. Если я правильно помню план базы – а на память я никогда не жаловался – то она выведет меня на поверхность.
- Профессор? – меня перехватили буквально в пяти шагах от цели. – Вы куда? Отдан приказ об эвакуации.
Сержант Нико покрепче схватил меня за руку и потащил к поезду. Представив, что меня сейчас впечатает дверью в толстый теткин зад, я мысленно содрогнулся и стал вырываться куда активнее.
- Что вы делаете, профессор? – опешил Нико, но рукав так и не выпустил. – В первом вагоне зарезервировано место для вас.
- Отвали! – не очень-то вежливо заявил я. – Мне надо на станцию. Надо предотвратить…
Что предотвратить, я договорить не успел. Землетрясению, видимо, надоело, что к нему столь несерьезно относятся, и оно разыгралось не на шутку, откалывая с потолка куски гранитной облицовки, обнажая бетонную основу и швыряя тяжеленые плиты нам на головы.
Одна плита пролетела буквально в паре сантиметров от меня, а вот Нико повезло меньше – эвакуация ему уже не понадобится. Вторая плита отрезала путь к вентиляционной шахте, ребром воткнувшись перед дверью. Третья раскрошилась прямо на рельсах. Кто-то из экипажа спешно расчистил дорогу, и состав рванул вперед, не обращая внимания на крики тех, кто не успел к нему добраться.
Далеко он не уехал. Сильный грохот и обвалившийся свод тоннеля выгнали его обратно. Запорошенный пылью, поцарапанный, ревущий на множество голосов, он напоминал огромного червя, дергающегося в агонии. Народ истошно бился в окна, пытался разжать так и не открывшиеся двери. Люди на перроне машинально сделали несколько шагов навстречу своему спасению, коим совсем недавно мнился этот поезд, испуганно замерли и попятились.
Спасением стал голос машиниста, с помощью громкой связи перекрикивающий грохот землетрясения и людской вой:
- Никто не выходит! – рявкнул он. – Сейчас загоним состав в резервный отстойник, а потом уйдем по второму пути.
Народ облегченно перевел дух. Кто-то с перрона даже попытался запрыгнуть на соединяющие вагоны крепление.
А вот дальше началось такое…
К законам физики происходящее имело весьма косвенное отношение, если не имело вообще.
Зал и прилегающие к нему тоннели сначала приподняло на сорок пять градусов, заставив и поезд, и стоящих на перроне людей покатиться кубарем в сторону завала.
И я, к сожалению, не избежал сего действия – прокатившись по земле метров пять, пребольно ударился головой об остановившую мое падение колонну. Когда же я смог разогнать муть перед глазами и кое-как стереть с лица кровь, зал качнуло в другую сторону, выровняло, позволив мне вцепиться в припаянную к колонне скамейку, и наклонило в противоположную сторону.
