А может, ей всё надоело, этой девахе не первой свежести, с укором взирающей с белого листка? Собрала втихаря вещички, документы и рванула куда-то в поисках лучшей жизни?! Неожиданно для себя Надя протянула руку и коснулась фотографии.
– Что?.. – раздался с водительского места тяжёлый хриплый голос. – Думаешь, твою вот так же повесят?
До Нади не сразу дошёл смысл сказанного. А когда дошёл…
– Ну-ка, папаша, останови.
– Так нет тут остановок, женщина. До самой промзоны нет.
«…Дьяволу служить или пророку –
Каждый выбирает для себя…»
– Я сказала, останови! – голос сорвался на визг, Надя судорожно схватила сумочку и взялась за ручку двери. – На ходу прыгать, что ли?!
– Поздно прыгать.
Голос стал другим. Не тяжёлым и хриплым, а слащавым и фальшиво-ласковым, как у какого-то эстрадного певца. И кроме этого голоса, другие звуки исчезли. Ни шума двигателя, ни шелеста шин по асфальту, ни музыки.
– Как ты считаешь, вот пропадёшь ты, и пойдут разговоры: мол, жила-была Наденька Лопатина, умница и красавица, добрая и весёлая?.. Не-а. Стерва была, которая хотела избавиться от зачатого в пьяном курортном угаре детёныша. Наденька другая – она ежедневно мечтала, чтобы больная мать отправилась на тот свет. Наденька тащила деньги из кассы, каждый раз отмазываясь от недостачи. Наденька срывала дурное настроение и свою убогость на всех – от нелюбимого сына-задохлика до покупателей в магазине. И едва ли не каждый день свой со злобы начинала и злобой же заканчивала…
– Ты… КТО?.. – выдавила из себя женщина, продолжая сжимать сумочку холодеющими руками и понимая, что в ней нет смартфона, чтобы сейчас позвонить в полицию…
– Как это «кто»? – слащавый голос стал издевательски ядовитым. – Ты ж весь день меня поминала, Наденька… И вчера, и позавчера, и много-много дней назад. Каждый день, зайка…
Ватная тишина взорвалась музыкой:
«… Меру окончательной расплаты
Каждый выбирает по себе…»
Жирные хлопья гари закружились по пустому салону маршрутки. Надя закричала, пытаясь отмахиваться от них руками и сумочкой.
– Выпусти меня! Выпусти, пожалуйста!
– Да поздно уже, Наденька. – Невзрачный мужичонка хихикнул. – Ты стольких ко мне посылала, да от души… Ну, всех забрать я не могу. Их много, а ты, понимаешь, одна. С тобой попроще будет.
– Выпусти… – липкий страх полз за шиворот куртки, лишая остатков разума. – Мне за сыном… Мне домой…
– Не получится домой. Да ты не бойся, тело не найдут, а то матери твоей хоронить тебя особо не на что. И отпевать ни к чему! – Яд в голосе мужичонки сменился неподдельной злостью. – Моя и останешься: со всеми потрохами и своей чёрной душонкой…
Горка горелых хлопьев уже скопилась на полу маршрутки, вокруг женских осенних сапожек.
– Детёныш твой, наверное, тоже из моих будет… Жертве несостоявшегося аборта расти в детдоме придётся, бабушка недолго заживётся, куда ей…Воспитывать некому...
Надя закричала.
Последнее, что она видела, были огни промзоны, которые стремительно приближались и сливались в одну длинную жёлтую ленту. Последнее, что чувствовала – волна горячей крови, покидающей наполовину мёртвое уже сердце.
«…Каждый выбирает для себя.
Выбираю тоже – как умею…
Огни промзоны сменились чёрным водоворотом, захлестнувшим «Газель» неестественно плотной волной тьмы.
– Вот так-то, Наденька. Тебе ж столько раз говорили, что слово – не воробей! – хрипло рассмеялся водитель. – Ну, любите посылать ближнего к чёрту?.. Тогда я к вам!
«…Ни к кому претензий не имею:
Каждый выбирает для себя…»
Конец. Октябрь 2019, Сургут
– Что?.. – раздался с водительского места тяжёлый хриплый голос. – Думаешь, твою вот так же повесят?
До Нади не сразу дошёл смысл сказанного. А когда дошёл…
– Ну-ка, папаша, останови.
– Так нет тут остановок, женщина. До самой промзоны нет.
«…Дьяволу служить или пророку –
Каждый выбирает для себя…»
– Я сказала, останови! – голос сорвался на визг, Надя судорожно схватила сумочку и взялась за ручку двери. – На ходу прыгать, что ли?!
– Поздно прыгать.
Голос стал другим. Не тяжёлым и хриплым, а слащавым и фальшиво-ласковым, как у какого-то эстрадного певца. И кроме этого голоса, другие звуки исчезли. Ни шума двигателя, ни шелеста шин по асфальту, ни музыки.
– Как ты считаешь, вот пропадёшь ты, и пойдут разговоры: мол, жила-была Наденька Лопатина, умница и красавица, добрая и весёлая?.. Не-а. Стерва была, которая хотела избавиться от зачатого в пьяном курортном угаре детёныша. Наденька другая – она ежедневно мечтала, чтобы больная мать отправилась на тот свет. Наденька тащила деньги из кассы, каждый раз отмазываясь от недостачи. Наденька срывала дурное настроение и свою убогость на всех – от нелюбимого сына-задохлика до покупателей в магазине. И едва ли не каждый день свой со злобы начинала и злобой же заканчивала…
– Ты… КТО?.. – выдавила из себя женщина, продолжая сжимать сумочку холодеющими руками и понимая, что в ней нет смартфона, чтобы сейчас позвонить в полицию…
– Как это «кто»? – слащавый голос стал издевательски ядовитым. – Ты ж весь день меня поминала, Наденька… И вчера, и позавчера, и много-много дней назад. Каждый день, зайка…
Ватная тишина взорвалась музыкой:
«… Меру окончательной расплаты
Каждый выбирает по себе…»
Жирные хлопья гари закружились по пустому салону маршрутки. Надя закричала, пытаясь отмахиваться от них руками и сумочкой.
– Выпусти меня! Выпусти, пожалуйста!
– Да поздно уже, Наденька. – Невзрачный мужичонка хихикнул. – Ты стольких ко мне посылала, да от души… Ну, всех забрать я не могу. Их много, а ты, понимаешь, одна. С тобой попроще будет.
– Выпусти… – липкий страх полз за шиворот куртки, лишая остатков разума. – Мне за сыном… Мне домой…
– Не получится домой. Да ты не бойся, тело не найдут, а то матери твоей хоронить тебя особо не на что. И отпевать ни к чему! – Яд в голосе мужичонки сменился неподдельной злостью. – Моя и останешься: со всеми потрохами и своей чёрной душонкой…
Горка горелых хлопьев уже скопилась на полу маршрутки, вокруг женских осенних сапожек.
– Детёныш твой, наверное, тоже из моих будет… Жертве несостоявшегося аборта расти в детдоме придётся, бабушка недолго заживётся, куда ей…Воспитывать некому...
Надя закричала.
Последнее, что она видела, были огни промзоны, которые стремительно приближались и сливались в одну длинную жёлтую ленту. Последнее, что чувствовала – волна горячей крови, покидающей наполовину мёртвое уже сердце.
«…Каждый выбирает для себя.
Выбираю тоже – как умею…
Огни промзоны сменились чёрным водоворотом, захлестнувшим «Газель» неестественно плотной волной тьмы.
– Вот так-то, Наденька. Тебе ж столько раз говорили, что слово – не воробей! – хрипло рассмеялся водитель. – Ну, любите посылать ближнего к чёрту?.. Тогда я к вам!
«…Ни к кому претензий не имею:
Каждый выбирает для себя…»
Конец. Октябрь 2019, Сургут
