Нулевой портал
Возможные совпадения имён и жизненных обстоятельств героев с реальными случайны, ибо автор эту историю выдумал – кроме, разве что, мест действия.
Тихо в комнате. Глубокая ночь, все спят. Только Настюше почему-то не спится, ей тревожно и радостно, как бывает дважды в году – перед днём рождения и в предновогодние часы, когда кажется, что мир вот-вот станет другим. До Нового года ещё три дня, в дневнике после второй учебной четверти – только пятёрки. Первого января Настя вместе с мамой поедет в Тюмень, где сейчас работает папа, где живут дядя, тётя, шумные двоюродные братья и их питомцы – от десятка безымянных хомяков до Джека, немецкой овчарки.
Настя тоже хотела бы завести хоть какую-то зверушку, но бабушка Женя против животных в доме:
– Грязь, антисанитария, глисты. – Коротко прокомментировала она, когда Настин папа принёс котёнка три года назад. – Пока живёте со мной, ничего подобного не будет. И съедете – не советую. Только токсоплазмоза и стригущего лишая Настеньке не хватало!
– Ребёнку без домашнего животного может не хватать сердца! – ответил папа.
– Оно у неё уже есть анатомически. – С холодком проворчала бабушка, собираясь на работу. – В средостении. Без аномалий развития. Этого достаточно.
– Анатомически – это прекрасно, мама. Только там ещё и душа должна расти, одновременно с сердцем и прочими органами.
Бабушка с Настиным папой не согласилась, и после короткой привычной перепалки полосатого котика отдали соседям. Настина мама, как обычно в таких ситуациях, не вмешалась, ибо по опыту знала – будет бессмысленная ломка копий.
С Евгенией Викторовной не поспоришь.
Сейчас Настя свернулась калачиком под одеялом и подумала, что этим летом придётся насовсем переезжать в Тюмень – туда, к папе, и тогда можно будет завести котёнка. Только уезжать жалко. Подруги, дружный и весёлый класс, любимые обои в комнате – с облаками и самолётами. А бабушка Женя?.. Настя слышала, как вечером на кухне та говорила маме:
– Езжай к своему, а Настеньку мне оставь. Из тебя толку не вышло, ты врачом не стала, так пусть хоть она династию продолжит! Дело моё продолжит! Я из неё человека выращу, а не куклу избалованную!
– Это наша дочь. – В голосе мамы, обычно мягком и нежном, прорезались стальные нотки. – Вырастет – сама решит, кем и как быть. И если не ошибаюсь, прежде чем называть внучку Настенькой, ты ежедневно упрекала меня за то, что я принесла в подоле. Какой из меня должен быть толк?! Любящая жена и мать – вот толк, другого мне не надо. У Юры хорошо пошёл бизнес, всё решилось с жильём, мы переезжаем. Я понимаю, что с нами ты жить не захочешь – значит, будем вскоре и тебе покупать квартиру…
Дальнейший разговор Настя заспала, уже не прислушиваясь. Интересно, что такое мама принесла в подоле бабушке, раз пришлось упрекать? Наверное, тоже хотела завести котёнка, а бабушка была против… Мама не врач, да. Не стала учиться, ушла, когда родила Настюшу. Мама –мастер ногтевого сервиса. А когда подружка Гулька вякнула презрительно: «маникюрша», Настя ей всыпала от души. Три месяца девчонки не разговаривали после драки, сидя при этом за одной партой. Потом Гулька извинилась, и всё пошло как раньше.
Сейчас вот Настя проснулась, лёжа в полной тишине, нарушаемой разве что тиканьем настенных часов – но это если прислушаться. Ночь – таинственное и красивое время, совершенно не страшное. Как можно бояться темноты?! В углу комнаты таинственно мерцали нити серебряного «дождика» на ёлке, ловя случайный отблеск фар машин, проезжающих за окнами. Шторы забыли задёрнуть с вечера, а потому на пол лёг длинный прямоугольник света. Радужные гладкие бока ёлочных шариков, разноцветная мишура… Может, встать, включить гирлянду и полюбоваться на огоньки? Всё равно не спится.
Настя откинула уголок одеяла и села, спустив ноги с кровати.
И в этот момент на прямоугольник света на полу упала тень. Обычная тень, как будто стоял человек у окна.
Только у окна нет никого, это же комната Насти! Бабушка живёт в другой комнате, мама – в третьей, но без папы, уехавшего в Тюмень два года назад. Когда Настя с мамой соберутся туда же, бабушка Женя останется одна, и, наверное, «вздохнёт свободно», как не раз говорила.
А тень на полу всё лежала – не двигалась.
– Ты кто? – спросила Настя без малейшего страха.
Это же так интересно – тень от того, кого не видно! Прямо как в кино или мультиках! Завтра надо будет рассказать Гульке, пусть позавидует. Правда, Гулька, наверное, поднимет на смех и не поверит, но всё равно.
Настя встала, отыскала под кроватью тапочки в виде розовых слонов, обула их и попыталась пройти по тени. Эх, зря! Тень тут же исчезла. Девочка подошла к окну и буквально повисла на подоконнике. Никого, естественно, она там не увидела. На город надвигался тёплый циклон, а вместе с ним – жуткая снежная круговерть, обещавшая Сургуту месячную норму осадков и встречу две тысячи второго года при завалах чуть ли не до окон первых этажей.
А утром, едва успев проснуться, Настя заметила нечто.
Правый нижний угол зеркала на трюмо потемнел и как будто окутался серым туманом. Из любопытства девочка ткнула в него пальцем и… провалилась куда-то всей пятернёй!
Она отдёрнула руку и закричала.
– Мама! Бабуля! – Настя побежала докладывать о странном тумане и неведомой дыре в зеркале.
Из ванной комнаты высунулась мама с зубной щёткой в руке.
– Детка?.. Что такое?..
– Зеркало! Оттуда, наверное, приходила тень ночью!
Теперь уже и бабушка появилась. В строгом клетчатом костюме, в очках. Ей сегодня предстоит выступать перед студентами, будущими врачами, а к воспитанию подрастающей смены бабушка Женя относится ответственно.
В потоке объяснений Настя потащила за руки обеих – маму и бабушку, немедленно, сейчас же показать свою находку!
– Где, что? – С недоумением спросила бабушка Женя. – Зеркало? Какой туман, какая дыра? Нет тут дыры, Настенька, это амальгама на зеркале отошла. Трюмо-то старше, чем я, наверное. Вот, смотри…
Она повертела створку и так и этак. Действительно! Уголок мутный какой-то, но нет там тумана, и рука сквозь него не проваливается. Амальгама там, слово-то какое, похожее на ящерицу! Раздосадованная Настя топнула ногой в тапочке-слоне. У неё отобрали тайну! Вечно эти взрослые норовят всё испортить!
– Привиделось спросонья. Иди, умывайся, завтракай.
Тут же бабушка повернулась к Настиной маме:
– Вот видишь, до чего доводят эти ваши новомодные фильмы! Нечего было её водить на этого… как его…
Видимо, она имела в виду тот самый классный фильм о школе для юных волшебников, которым не так давно, но очень прочно заболел весь Настин третий «Б» класс, да и вся школа заодно.
– Мама! Причём тут фильм?..
Всё, теперь мама и бабушка будут долго обсуждать богатое воображение Анастасии Юрьевны Морозовой. Но владелица объекта обсуждения точно знает – и тень была, и туман в зеркале. И пусть Гулька, верная подружка, поднимет на смех – тайна всё равно есть.
Начало недели
Кто сказал, что понедельник – день тяжёлый? Это всего лишь вопрос восприятия действительности. У Анастасии Юрьевны тяжёлых понедельников не бывает. Надо грамотно спланировать дела на неделе, чтобы затем продуктивно отдохнуть и быть с утра в понедельник свежей, с приятным цветом лица и в хорошем настроении. К тому же, у Анастасии сегодня выходной. Она работает по максимально удобному для себя графику, она врач-косметолог. В субботу и воскресенье был жуткий наплыв пациенток, все торопятся стать красавицами к Новому году. В конце грядущей недели начнутся неизменные корпоративы, да к тому же, там День энергетика, так что гулять будут все: и жалкие остатки работников Газпрома, не перебравшиеся в Питер, и сотрудники Сургутнефтегаза.
В этот понедельник Настя собиралась встать в восемь утра, сходить в тренажёрный зал, а потом встретиться с риэлтором. Что-то никак не продаётся бабушкина квартира, хотя цену наследница выставила более чем щадящую, и, между прочим, в центре города! Это вам не многоэтажный «человейник», грозящий рассыпаться так же быстро, как был сооружён, а почтенный вторичный жилой фонд в пятиэтажке, добротный, с хорошими соседями, ковриками у дверей и цветами на окнах в подъезде!
Но – не продаётся. Год уже как нет бабушки Жени… Два года назад Настя отучилась в ординатуре в Тюмени, выбрав специальность «Дерматовенерология».
– Сифилитиков собралась лечить?! – недоумевал папа, когда Настя поступала в ординатуру. – Уж лучше, как тёщенька, специализируйся на детишках.
– Ты уверена? – уточнила мама.
– Молодец! – крякнула бабушка в разговоре по «Скайпу», когда Настя доложила об успехах. – Нейродермит и псориаз сейчас – болезнь молодых, и это как минимум… Где будешь работать, в Областном «кэвэдэ» в Тюмени, или, может, к нам сюда?
Прим. авт.: некоторый медицинский жаргон. Имеется в виду кожно-венерологический диспансер.
Настя ответила, что «кэвэдэ» её интересует меньше всего. Надо будет пройти в Москве соответствующее обучение, а потом – прямая дорога в косметологию. В перспективе, возможно, снова учёба – на пластического хирурга.
– Что?! – рассердилась Евгения Викторовна. – Чем ты хочешь заниматься?! Губы силиконом накачивать, морды золотыми нитями натягивать, невинность утраченную восстанавливать и жир отсасывать с целлюлитных боков?! Это что за работа?! Ты врач, ты жизни должна спасать!
Если бабушка Женя начинала бушевать, то в выражениях не стеснялась вовсе. Главным врачом была – никогда не церемонилась…
– Ну ладно, кардиохирургом не стала, леший с тобой! Восемь лет училась, чтобы бабью красоту наводить?! За каким?!. Отучилась бы на медсестранку, и шуровала ногти красить, как твоя мать!
– Бабушка… Не кричи, пожалуйста, не волнуйся. – Мягко сказала Настя. – Я тебя люблю. Косметология – широкое понятие. К тому же, разве делать женщин красивыми – так плохо?..
– Ты мне не внучка. – Бросила бабушка Женя и отключила «Скайп».
Потом остыла, как часто бывало, успокоилась, смягчилась, но, как казалось Насте, так и не простила внучке выбор, как в своё время не смогла смириться с выбором дочери – семья вместо карьеры.
Теперь у Настиной мамы в Тюмени свой салон красоты, но бабушке это всё равно не по сердцу.
А самой Насте пришлось начать работать косметологом именно в Сургуте. В октябре две тысячи семнадцатого у бабушки случился обширный инфаркт, который она, как истинный сапожник без сапог, попыталась почему-то перенести «на ногах», не считаясь с мощнейшим голосом разума, всегда управлявшим поступками этой несгибаемой (зять говорил, «упёртой») женщины. Настина мама сразу всё бросила и уехала в Сургут. Реабилитация прошла успешно, и Евгения Викторовна, со своим стальным здоровьем, снова, как она сама утверждала, «была на коне», но в Тюмень переезжать к дочери с зятем категорически отказалась. Уговоры, увещевания, споры – всё было напрасно, всё впустую.
– Я не для того отдала этому городу пятьдесят лет жизни, чтобы ехать помирать в вашу Тюмень!
– Мама, ты на пенсии, тебе какая разница! Зачем помирать, ни в коем случае!
– Я сказала – нет. В шестьдесят седьмом приехала, это мой город, мой дом, я приросла тут, понимаешь?..
– Тогда я с тобой останусь. – Пожала плечами Настина мама.
– Как бы не так, Верочка. Перегрызёмся мы с тобой через неделю, самое позднее – через месяц. Ты по-своему чашки в серванте составила – и это меня уже бесит… Поезжай домой. Квартиру Настьке завещаю, уже всё составлено и подписано.
Настина мама уехала в тревоге и душевном раздрае. Семейный совет в Тюмени был коротким, а решение – единогласным.
В ноябре Анастасия Юрьевна сменила прописку, обосновавшись у бабушки.
Здравствуй, Сургутский клинический «кэвэдэ» и дополнительно к нему – сразу два частных медицинских центра, в один из которых перебралась на постоянную работу доктор Морозова, едва заработав северную надбавку и районный коэффициент к зарплате. Бабушка, конечно, не преминула снова заметить, что Настя ей «не внучка», раз будет «натягивать морды» и «накачивать губищи». Она несколько отошла после того, как Настя подробно рассказала об успешном лечении запущенных трофических язв и удалении шрамов с помощью лазера.
– Ладно… – проворчала Евгения Викторовна. – Лечи, чего с тебя взять…
Здравствуй, комната, знакомая с детства! Пять лет назад зять уломал-таки Евгению Викторовну на капитальный ремонт в квартире, и теперь вместо обоев с самолётами на стенах было декоративное покрытие, венецианская штукатурка. Да и цвет сменился – с голубого на тёплый бежевый. На полу – ламинат, и нет в углу за батареей тайника под линолеумом, куда Настя некогда прятала то молочные зубы, то стихи собственного сочинения, второпях нацарапанные на клочках бумаги… Вместо детской кровати, естественно, удобный диванчик-книжка. А вообще бабушка Женя согласилась разве что на замену той внучкиной кровати на нормальный диван, а вся остальная мебель осталась нетронутой с советской эпохи. Вон, и трюмо тоже на месте.
Анастасия Юрьевна снисходительно улыбнулась собственным детским воспоминаниям: надо же, насмотрелась «Гарри Поттера»! Не было никакой дыры в зеркале, да и быть не могло. Вон, ползёт тёмное пятно по стеклу дальше, отмечая след времени той самой отслоившейся амальгамой… Да и тень на полу тоже – не иначе, была нарисована причудливыми клубами стонущей за окнами метели… После того случая девочка первым делом по утрам бежала к трюмо – проверять прочность зеркала, но безрезультатно. Значит, и правда приснилось…
Здравствуй, подружка Гулька из соседнего подъезда, она же Гульназ!
– Это что на тебе за полупердончик? – презрительно прищурила восточные глаза Гульназ, выросшая в умопомрачительную красавицу, которой косметолог понадобится не скоро. – Это Сургут, детка! Тут розовые шубки, не прикрывающие попу, не прокатят! Забыла, что ли, куда приехала?! У приличной леди шубы должно быть три! Одна, вот такая, как твоя – в машине трепать, вторая – чтоб реально не мёрзнуть, в пол! А третья – на выход в свет!
Настя засмеялась. Гулька всё такая же!
– Гуля, я же из подъезда в подъезд, тут рядом. А вообще я лыжный костюм купила, с комбезом…
– Что?! Мужика приманишь на лыжный комбез?! Ну-ка…
Гульназ потащила подругу детства к зеркалу. Оттуда на Настю смотрела хорошенькая девушка, с редким сочетанием тёмно-русого цвета волос и прозрачных голубых глаз. В престижной косметологической клинике действовало правило – никакого макияжа на врачах. Пусть все видят, что тут работают люди, отдающие предпочтение природным достоинствам внешности. А Насте макияж особо и не нужен – кожа матовая, без единой красной прожилки, губы яркие, брови – тёмными мягкими дугами, никакое пудровое напыление и рядом не стояло.
– Красивой девке – красивую шубу. – Гульназ уже доставала из шкафа чехол. – Норочка… Смотри, какая, чёрная, с фиолетовым отливом… Мужика в Сургуте и так найти проблема, все приличные в нашем возрасте разобраны, а будешь одеваться как кошёлка, вообще одна останешься… Это мне папа купил, а замуж выйду – муж ещё одну подарит. Должен подарить, во всяком случае.
– Я не ношу натуральный мех. – Спокойно сказала Настя. – Спасибо, Гуля. Найти мужика – тоже не самоцель. Я приехала, чтобы присматривать за бабушкой. Я не собираюсь замуж в ближайшее время.
Возможные совпадения имён и жизненных обстоятельств героев с реальными случайны, ибо автор эту историю выдумал – кроме, разве что, мест действия.
ПРОЛОГ
Тихо в комнате. Глубокая ночь, все спят. Только Настюше почему-то не спится, ей тревожно и радостно, как бывает дважды в году – перед днём рождения и в предновогодние часы, когда кажется, что мир вот-вот станет другим. До Нового года ещё три дня, в дневнике после второй учебной четверти – только пятёрки. Первого января Настя вместе с мамой поедет в Тюмень, где сейчас работает папа, где живут дядя, тётя, шумные двоюродные братья и их питомцы – от десятка безымянных хомяков до Джека, немецкой овчарки.
Настя тоже хотела бы завести хоть какую-то зверушку, но бабушка Женя против животных в доме:
– Грязь, антисанитария, глисты. – Коротко прокомментировала она, когда Настин папа принёс котёнка три года назад. – Пока живёте со мной, ничего подобного не будет. И съедете – не советую. Только токсоплазмоза и стригущего лишая Настеньке не хватало!
– Ребёнку без домашнего животного может не хватать сердца! – ответил папа.
– Оно у неё уже есть анатомически. – С холодком проворчала бабушка, собираясь на работу. – В средостении. Без аномалий развития. Этого достаточно.
– Анатомически – это прекрасно, мама. Только там ещё и душа должна расти, одновременно с сердцем и прочими органами.
Бабушка с Настиным папой не согласилась, и после короткой привычной перепалки полосатого котика отдали соседям. Настина мама, как обычно в таких ситуациях, не вмешалась, ибо по опыту знала – будет бессмысленная ломка копий.
С Евгенией Викторовной не поспоришь.
Сейчас Настя свернулась калачиком под одеялом и подумала, что этим летом придётся насовсем переезжать в Тюмень – туда, к папе, и тогда можно будет завести котёнка. Только уезжать жалко. Подруги, дружный и весёлый класс, любимые обои в комнате – с облаками и самолётами. А бабушка Женя?.. Настя слышала, как вечером на кухне та говорила маме:
– Езжай к своему, а Настеньку мне оставь. Из тебя толку не вышло, ты врачом не стала, так пусть хоть она династию продолжит! Дело моё продолжит! Я из неё человека выращу, а не куклу избалованную!
– Это наша дочь. – В голосе мамы, обычно мягком и нежном, прорезались стальные нотки. – Вырастет – сама решит, кем и как быть. И если не ошибаюсь, прежде чем называть внучку Настенькой, ты ежедневно упрекала меня за то, что я принесла в подоле. Какой из меня должен быть толк?! Любящая жена и мать – вот толк, другого мне не надо. У Юры хорошо пошёл бизнес, всё решилось с жильём, мы переезжаем. Я понимаю, что с нами ты жить не захочешь – значит, будем вскоре и тебе покупать квартиру…
Дальнейший разговор Настя заспала, уже не прислушиваясь. Интересно, что такое мама принесла в подоле бабушке, раз пришлось упрекать? Наверное, тоже хотела завести котёнка, а бабушка была против… Мама не врач, да. Не стала учиться, ушла, когда родила Настюшу. Мама –мастер ногтевого сервиса. А когда подружка Гулька вякнула презрительно: «маникюрша», Настя ей всыпала от души. Три месяца девчонки не разговаривали после драки, сидя при этом за одной партой. Потом Гулька извинилась, и всё пошло как раньше.
Сейчас вот Настя проснулась, лёжа в полной тишине, нарушаемой разве что тиканьем настенных часов – но это если прислушаться. Ночь – таинственное и красивое время, совершенно не страшное. Как можно бояться темноты?! В углу комнаты таинственно мерцали нити серебряного «дождика» на ёлке, ловя случайный отблеск фар машин, проезжающих за окнами. Шторы забыли задёрнуть с вечера, а потому на пол лёг длинный прямоугольник света. Радужные гладкие бока ёлочных шариков, разноцветная мишура… Может, встать, включить гирлянду и полюбоваться на огоньки? Всё равно не спится.
Настя откинула уголок одеяла и села, спустив ноги с кровати.
И в этот момент на прямоугольник света на полу упала тень. Обычная тень, как будто стоял человек у окна.
Только у окна нет никого, это же комната Насти! Бабушка живёт в другой комнате, мама – в третьей, но без папы, уехавшего в Тюмень два года назад. Когда Настя с мамой соберутся туда же, бабушка Женя останется одна, и, наверное, «вздохнёт свободно», как не раз говорила.
А тень на полу всё лежала – не двигалась.
– Ты кто? – спросила Настя без малейшего страха.
Это же так интересно – тень от того, кого не видно! Прямо как в кино или мультиках! Завтра надо будет рассказать Гульке, пусть позавидует. Правда, Гулька, наверное, поднимет на смех и не поверит, но всё равно.
Настя встала, отыскала под кроватью тапочки в виде розовых слонов, обула их и попыталась пройти по тени. Эх, зря! Тень тут же исчезла. Девочка подошла к окну и буквально повисла на подоконнике. Никого, естественно, она там не увидела. На город надвигался тёплый циклон, а вместе с ним – жуткая снежная круговерть, обещавшая Сургуту месячную норму осадков и встречу две тысячи второго года при завалах чуть ли не до окон первых этажей.
А утром, едва успев проснуться, Настя заметила нечто.
Правый нижний угол зеркала на трюмо потемнел и как будто окутался серым туманом. Из любопытства девочка ткнула в него пальцем и… провалилась куда-то всей пятернёй!
Она отдёрнула руку и закричала.
– Мама! Бабуля! – Настя побежала докладывать о странном тумане и неведомой дыре в зеркале.
Из ванной комнаты высунулась мама с зубной щёткой в руке.
– Детка?.. Что такое?..
– Зеркало! Оттуда, наверное, приходила тень ночью!
Теперь уже и бабушка появилась. В строгом клетчатом костюме, в очках. Ей сегодня предстоит выступать перед студентами, будущими врачами, а к воспитанию подрастающей смены бабушка Женя относится ответственно.
В потоке объяснений Настя потащила за руки обеих – маму и бабушку, немедленно, сейчас же показать свою находку!
– Где, что? – С недоумением спросила бабушка Женя. – Зеркало? Какой туман, какая дыра? Нет тут дыры, Настенька, это амальгама на зеркале отошла. Трюмо-то старше, чем я, наверное. Вот, смотри…
Она повертела створку и так и этак. Действительно! Уголок мутный какой-то, но нет там тумана, и рука сквозь него не проваливается. Амальгама там, слово-то какое, похожее на ящерицу! Раздосадованная Настя топнула ногой в тапочке-слоне. У неё отобрали тайну! Вечно эти взрослые норовят всё испортить!
– Привиделось спросонья. Иди, умывайся, завтракай.
Тут же бабушка повернулась к Настиной маме:
– Вот видишь, до чего доводят эти ваши новомодные фильмы! Нечего было её водить на этого… как его…
Видимо, она имела в виду тот самый классный фильм о школе для юных волшебников, которым не так давно, но очень прочно заболел весь Настин третий «Б» класс, да и вся школа заодно.
– Мама! Причём тут фильм?..
Всё, теперь мама и бабушка будут долго обсуждать богатое воображение Анастасии Юрьевны Морозовой. Но владелица объекта обсуждения точно знает – и тень была, и туман в зеркале. И пусть Гулька, верная подружка, поднимет на смех – тайна всё равно есть.
ГЛАВА 1.
Начало недели
Кто сказал, что понедельник – день тяжёлый? Это всего лишь вопрос восприятия действительности. У Анастасии Юрьевны тяжёлых понедельников не бывает. Надо грамотно спланировать дела на неделе, чтобы затем продуктивно отдохнуть и быть с утра в понедельник свежей, с приятным цветом лица и в хорошем настроении. К тому же, у Анастасии сегодня выходной. Она работает по максимально удобному для себя графику, она врач-косметолог. В субботу и воскресенье был жуткий наплыв пациенток, все торопятся стать красавицами к Новому году. В конце грядущей недели начнутся неизменные корпоративы, да к тому же, там День энергетика, так что гулять будут все: и жалкие остатки работников Газпрома, не перебравшиеся в Питер, и сотрудники Сургутнефтегаза.
В этот понедельник Настя собиралась встать в восемь утра, сходить в тренажёрный зал, а потом встретиться с риэлтором. Что-то никак не продаётся бабушкина квартира, хотя цену наследница выставила более чем щадящую, и, между прочим, в центре города! Это вам не многоэтажный «человейник», грозящий рассыпаться так же быстро, как был сооружён, а почтенный вторичный жилой фонд в пятиэтажке, добротный, с хорошими соседями, ковриками у дверей и цветами на окнах в подъезде!
Но – не продаётся. Год уже как нет бабушки Жени… Два года назад Настя отучилась в ординатуре в Тюмени, выбрав специальность «Дерматовенерология».
– Сифилитиков собралась лечить?! – недоумевал папа, когда Настя поступала в ординатуру. – Уж лучше, как тёщенька, специализируйся на детишках.
– Ты уверена? – уточнила мама.
– Молодец! – крякнула бабушка в разговоре по «Скайпу», когда Настя доложила об успехах. – Нейродермит и псориаз сейчас – болезнь молодых, и это как минимум… Где будешь работать, в Областном «кэвэдэ» в Тюмени, или, может, к нам сюда?
Прим. авт.: некоторый медицинский жаргон. Имеется в виду кожно-венерологический диспансер.
Настя ответила, что «кэвэдэ» её интересует меньше всего. Надо будет пройти в Москве соответствующее обучение, а потом – прямая дорога в косметологию. В перспективе, возможно, снова учёба – на пластического хирурга.
– Что?! – рассердилась Евгения Викторовна. – Чем ты хочешь заниматься?! Губы силиконом накачивать, морды золотыми нитями натягивать, невинность утраченную восстанавливать и жир отсасывать с целлюлитных боков?! Это что за работа?! Ты врач, ты жизни должна спасать!
Если бабушка Женя начинала бушевать, то в выражениях не стеснялась вовсе. Главным врачом была – никогда не церемонилась…
– Ну ладно, кардиохирургом не стала, леший с тобой! Восемь лет училась, чтобы бабью красоту наводить?! За каким?!. Отучилась бы на медсестранку, и шуровала ногти красить, как твоя мать!
– Бабушка… Не кричи, пожалуйста, не волнуйся. – Мягко сказала Настя. – Я тебя люблю. Косметология – широкое понятие. К тому же, разве делать женщин красивыми – так плохо?..
– Ты мне не внучка. – Бросила бабушка Женя и отключила «Скайп».
Потом остыла, как часто бывало, успокоилась, смягчилась, но, как казалось Насте, так и не простила внучке выбор, как в своё время не смогла смириться с выбором дочери – семья вместо карьеры.
Теперь у Настиной мамы в Тюмени свой салон красоты, но бабушке это всё равно не по сердцу.
А самой Насте пришлось начать работать косметологом именно в Сургуте. В октябре две тысячи семнадцатого у бабушки случился обширный инфаркт, который она, как истинный сапожник без сапог, попыталась почему-то перенести «на ногах», не считаясь с мощнейшим голосом разума, всегда управлявшим поступками этой несгибаемой (зять говорил, «упёртой») женщины. Настина мама сразу всё бросила и уехала в Сургут. Реабилитация прошла успешно, и Евгения Викторовна, со своим стальным здоровьем, снова, как она сама утверждала, «была на коне», но в Тюмень переезжать к дочери с зятем категорически отказалась. Уговоры, увещевания, споры – всё было напрасно, всё впустую.
– Я не для того отдала этому городу пятьдесят лет жизни, чтобы ехать помирать в вашу Тюмень!
– Мама, ты на пенсии, тебе какая разница! Зачем помирать, ни в коем случае!
– Я сказала – нет. В шестьдесят седьмом приехала, это мой город, мой дом, я приросла тут, понимаешь?..
– Тогда я с тобой останусь. – Пожала плечами Настина мама.
– Как бы не так, Верочка. Перегрызёмся мы с тобой через неделю, самое позднее – через месяц. Ты по-своему чашки в серванте составила – и это меня уже бесит… Поезжай домой. Квартиру Настьке завещаю, уже всё составлено и подписано.
Настина мама уехала в тревоге и душевном раздрае. Семейный совет в Тюмени был коротким, а решение – единогласным.
В ноябре Анастасия Юрьевна сменила прописку, обосновавшись у бабушки.
Здравствуй, Сургутский клинический «кэвэдэ» и дополнительно к нему – сразу два частных медицинских центра, в один из которых перебралась на постоянную работу доктор Морозова, едва заработав северную надбавку и районный коэффициент к зарплате. Бабушка, конечно, не преминула снова заметить, что Настя ей «не внучка», раз будет «натягивать морды» и «накачивать губищи». Она несколько отошла после того, как Настя подробно рассказала об успешном лечении запущенных трофических язв и удалении шрамов с помощью лазера.
– Ладно… – проворчала Евгения Викторовна. – Лечи, чего с тебя взять…
Здравствуй, комната, знакомая с детства! Пять лет назад зять уломал-таки Евгению Викторовну на капитальный ремонт в квартире, и теперь вместо обоев с самолётами на стенах было декоративное покрытие, венецианская штукатурка. Да и цвет сменился – с голубого на тёплый бежевый. На полу – ламинат, и нет в углу за батареей тайника под линолеумом, куда Настя некогда прятала то молочные зубы, то стихи собственного сочинения, второпях нацарапанные на клочках бумаги… Вместо детской кровати, естественно, удобный диванчик-книжка. А вообще бабушка Женя согласилась разве что на замену той внучкиной кровати на нормальный диван, а вся остальная мебель осталась нетронутой с советской эпохи. Вон, и трюмо тоже на месте.
Анастасия Юрьевна снисходительно улыбнулась собственным детским воспоминаниям: надо же, насмотрелась «Гарри Поттера»! Не было никакой дыры в зеркале, да и быть не могло. Вон, ползёт тёмное пятно по стеклу дальше, отмечая след времени той самой отслоившейся амальгамой… Да и тень на полу тоже – не иначе, была нарисована причудливыми клубами стонущей за окнами метели… После того случая девочка первым делом по утрам бежала к трюмо – проверять прочность зеркала, но безрезультатно. Значит, и правда приснилось…
Здравствуй, подружка Гулька из соседнего подъезда, она же Гульназ!
– Это что на тебе за полупердончик? – презрительно прищурила восточные глаза Гульназ, выросшая в умопомрачительную красавицу, которой косметолог понадобится не скоро. – Это Сургут, детка! Тут розовые шубки, не прикрывающие попу, не прокатят! Забыла, что ли, куда приехала?! У приличной леди шубы должно быть три! Одна, вот такая, как твоя – в машине трепать, вторая – чтоб реально не мёрзнуть, в пол! А третья – на выход в свет!
Настя засмеялась. Гулька всё такая же!
– Гуля, я же из подъезда в подъезд, тут рядом. А вообще я лыжный костюм купила, с комбезом…
– Что?! Мужика приманишь на лыжный комбез?! Ну-ка…
Гульназ потащила подругу детства к зеркалу. Оттуда на Настю смотрела хорошенькая девушка, с редким сочетанием тёмно-русого цвета волос и прозрачных голубых глаз. В престижной косметологической клинике действовало правило – никакого макияжа на врачах. Пусть все видят, что тут работают люди, отдающие предпочтение природным достоинствам внешности. А Насте макияж особо и не нужен – кожа матовая, без единой красной прожилки, губы яркие, брови – тёмными мягкими дугами, никакое пудровое напыление и рядом не стояло.
– Красивой девке – красивую шубу. – Гульназ уже доставала из шкафа чехол. – Норочка… Смотри, какая, чёрная, с фиолетовым отливом… Мужика в Сургуте и так найти проблема, все приличные в нашем возрасте разобраны, а будешь одеваться как кошёлка, вообще одна останешься… Это мне папа купил, а замуж выйду – муж ещё одну подарит. Должен подарить, во всяком случае.
– Я не ношу натуральный мех. – Спокойно сказала Настя. – Спасибо, Гуля. Найти мужика – тоже не самоцель. Я приехала, чтобы присматривать за бабушкой. Я не собираюсь замуж в ближайшее время.
