Не увижу слёз, обогнав судьбу на
полкилометра,
И не помню снов, если там тебя нет,
Не обижу дом, там, где ты,
Хотел не наследить, но оставить след.
Текст и музыка: группа «By Effect», А. Шерстнёв, песня «Для неё»
Бежать, бежать изо всех сил! Проламываться сквозь «нейтраль», не видеть препятствий, не оглядываться назад… Сколько ещё продлится эта гонка по измерениям?! Как же тяжко! Если бы знать…
Если бы знала заранее, во что ввязывается, ничего бы не изменилось. Хватит жить в муках совести! Так не может больше продолжаться!
Чернобородый мужчина, сидевший в кресле перед камином, изрядно удивился, когда незнакомая девушка вывалилась из воздуха, чуть не угодив одной рукой в остывающие угли.
– Чтоб меня… ледяные демоны! – воскликнул он с руганью. – Провалиться и перевернуться! Ты кто?!
Кажется, цель близка.
Последний рывок, а потом… будь что будет.
Отпуск домофея и видения бабы Веры
Долгожданный отпуск радовал Ковалёва всё меньше и меньше. И дело было отнюдь не в том, что Родина не выпускала его за границу по причине характера деятельности, нет!
Майор ФСБ Пермского края, Валентин Ковалёв поехал в отпуск в Абхазию не один, а с нахальным, скандальным и очень болтливым существом.
Не с женой, ибо Валентин женат не был. С домовым – тьфу, с домофеем! – по имени Диген.
Конечно, домофей совершал отпускной вояж под привычной уже личиной программиста Кости Шехирева – любителя компьютерного рубилова и теорий заговора. Теперь Косте было отнюдь не до рубилова, а в заговоре состоял он сам, применяя свои навыки на благо государства в филиале одной секретной лаборатории на территории Пермского края. Костя, можно сказать, «одолжил» свой внешний облик Дигену при весьма любопытных обстоятельствах, и теперь таких вот господ Шехиревых существовало двое: один – настоящий, а второй – магический клон, способный менять внешность.
А настоящая внешность клона могла бы произвести фурор где угодно, если бы Диген захотел продемонстрировать истинное лицо неподготовленным зрителям.
И как только не называли это лицо сотрудники той самой лаборатории при научно-технической службе отделения ФСБ по Пермскому Краю! «Гремлин», «ушастый Йода», «морда ежовая»! И это ещё самые нежные прозвища!
Дело в том, что «лицо» достало и допекло всех, с кем имело дело на территории лаборатории и при смежных контактах с представителями других подразделений. Лицо хамило всем, кроме своих партнёров по бизнесу. А бизнес у домофея имелся – в виде отжатой у Кости старой пельменной, превратившейся в один из самых востребованных ресторанов Перми. Домофеи, они такие – в любом помещении могут добиться уюта и процветания, а потому Ковалёв, несчастный доктор Марк Жук и даже сам заведующий лабораторией, Таипов не раз всерьёз думали, не поместить ли Дигена, например, в СИЗО. Наведёт там порядок, уют и процветание.
Нет, нельзя. Это же единственный на Земле домофей, прибывший не откуда-нибудь, а из параллельной реальности под названием Лангато, да ещё поучаствовавший там в спецоперации! Увы, домофей это тоже прекрасно осознавал и периодически требовал что-нибудь из списка:
– российское гражданство (и чтоб с паспортом!);
– новую «ксиву» для входа на территорию закрытого объекта под курортом Усть-Качка, желательно в красных корочках;
– орден «За заслуги перед Отечеством»;
– квартиру в элитной новостройке;
– отсутствие проверок ресторана «Микс» санитарными службами;
– возможность напрямую задавать вопросы Президенту РФ во время ежегодной пресс-конференции.
Так продолжалось несколько месяцев после возвращения с той самой спецоперации в Лангато, а потом пришло время летнего отдыха Ковалёва. Каково же было его праведное возмущение, когда стало ясно: руководство требует, чтобы подопечный майора и далее оставался под присмотром «куратора»!
А значит, подопечный едет в отпуск вместе с куратором.
Отпуск был не то чтобы испорчен, нет! Он просто перешёл в состояние «минус», потому что Валентин надеялся на какой-нибудь лёгкий курортный роман на морском побережье, а получил дырку от бублика. Приходилось пасти домофея в обличье Константина Антоновича Шехирева, а обличье это популярностью у прекрасного пола не пользовалось: невысокий блондинистый тип с рыжеватой чахлой бородкой, очки в щеголеватой хипстерской оправе, лоб с залысинами; тонкие пальцы, не знавшие никакой работы, кроме беготни по клавиатуре, рыхлый пивной животик…
Сам Ковалёв Валентин Станиславович в свои тридцать девять лет частенько становился объектом пристального женского внимания. А что? Рост – метр восемьдесят, в прекрасной физической форме (вон, нормы ГТО сдал на золотой значок), физиономия тоже ничего, грех жаловаться. Не женат, жилплощадью в виде служебной двухкомнатной квартиры в «хрущёвке» в Балатово обеспечен, волосы светло-русые с элегантной сединой на висках (что поделать, генетика такая – а дамам нравится), глаза серые… Прим. авт.: Балатово – один из микрорайонов Индустриального района Перми, выстроенный на месте деревни с одноимённым названием.
Когда домофей только попал в поле зрения сотрудников той самой лаборатории, Ковалёву пришлось уступить требованиям начальства и поселить «объект» у себя. Личная жизнь вообще прекратилась на некоторое время. Объект столь рьяно наводил порядок в квартире, что Валентин полгода обивал пороги высоких кабинетов, чтобы сбагрить домофея на съёмное жильё в том же доме на улице Советской Армии, где жил сам. Всё получилось, хоть и не сразу.
А с отпуском вышло вот так: Ковалёв успел съездить в Омск к семье старшей сестры, навестил могилу матери, в конце мая вернулся в Пермь и собрался было на побережье Чёрного моря... и тут – на тебе! – Диген в попутчики, с лёгкой руки начальства!
Остановились отпускники в отеле «Леон», что в городе Сухум, и всё бы ничего, да вот номер был…один на двоих. Да, так называемый «улучшенный с двумя кроватями», но один на двоих!!!
– Ты, Ковалёв, не тушуйся, и на меня внимания не обращай! – заявил Диген, принимая после заселения свой привычный вид ушастого недомерка и деловито проводя пальчиком по всем углам, выискивая пыль. – Если хочешь завести шуры-муры с какой девчулей, так считай, меня тут нет! Я под кровать спрячусь или в ванную.
– Разбежался!
Майор в красках представил себе, что в самый ответственный момент из-под кровати раздастся ехидный, пакостный, скабрезный голосишко:
– Ну чё, начальник, давай, жми!
Судя по невинным круглым глазам обладателя ехидного голосишки, он тоже представил всё в красках и загорелся идеей великолепной шалости.
– Не дождёшься! – мрачно подтвердил майор.
– Ха! Тогда ищи цыпу с хатой! – фыркнул Диген, продолжая относительно бесполезные поиски пыли: уборка номеров в отеле была на высоте.
Валентин поморщился: Домофей смотрел много сериалов на полицейско-криминальную тематику, а потому порой увлекался и сыпал такими словечками, что хоть беги, хоть святых выноси – не спасёшься.
Запереть бы его в номере на все две недели, да бесполезно это: для домофея нет преград в любом доме. Пусть на Земле он утратил способность становиться невидимым, но договариваться с домом умел исправно.
И не только с домом! На третий день пребывания в славном городе Сухуме домофей успел стать своим в знаменитой Брехаловке на набережной Махаджиров и даже обзавёлся там собственной кружкой – уже к пятому дню посещения.
Если вы не пили кофе в Брехаловке – значит, не были ни в Сухуме, ни в Абхазии. Когда-то знаковое место носило название «У Акопа» – по имени знаменитого абхазского баристы Акопа Балаяна. Кафе славится не только самым вкусным кофе, но и посетителями, включая руководство Абхазии и приезжих гостей, в том числе первых лиц России. Не стоит и говорить о том, что домофей предварительно вычитал всё это в Интернете и хвастливо заявил Ковалёву, что его персональная кружка непременно появится в кафе. Так и произошло.
Диген также провёл блестящие переговоры с местным населением по поставке абхазской аджики и домашнего вина в свой ресторан. Ковалёв стал свидетелем фрагмента заключения сделки, когда выискивал подопечного на рынке Сухума. Подопечный оживлённо общался с колоритным дедулей, возраст которого определению не поддавался: то ли ему семьдесят лет, то ли девяносто восемь, не поймёшь. Общение происходило под дегустацию неких продуктов из разных бочонков с краниками.
– Так… – протянул лже-Шехирев, протирая очки и причмокивая губами. – Краситель… ароматизатор… диоксид серы…
– Да ты что, дорогой! – обиделся дедуля. – Чистая «Изабелла»!
– Не чистая, дед, и никакая Изабелла там ни попой не сидела, ни ножкой не стояла. Давай-ка из другого бочонка!
Критике подверглось и содержимое другого бочонка, и третьего, и четвёртого – в разной степени. Ковалёв уже начал опасаться, не закончится ли дегустация международным скандалом, а Дигена придётся спасать, но инцидент завершился миром.
– Знаешь, что, дедушка? Дай-ка мне попробовать другого вина.
– Это какого же другого, дорогой? – уточнил дедушка, недовольно приглаживая усы.
Домофей хитро прищурился.
– А того, что у тебя для себя стоит. Под прилавком.
Можно спорить, можно возмущаться, но истина для вина одна: многие, кто производят сей продукт, делают это в трёх категориях: на продажу, на свадьбу и для себя. Похоже, домофей был подкован в данном вопросе, хотя удивил майора в очередной раз: за все годы знакомства и плотного наблюдения Валентин ни разу не видел, чтобы Диген употреблял спиртное. Кофе – да, ежедневно литрами, но всё прочее – ни-ни!
Через пять минут стороны расстались, ударив по рукам и, кажется, весьма довольные друг другом.
– Учись, начальник! – проговорил домофей, важно подбоченившись. – Может, в работе пригодится!
– Слушай, ушастое нечто! – процедил сквозь зубы Ковалёв. – Если ещё раз назовёшь меня на людях «начальником», спать будешь на балконе или в сортире!
– А «товарищем начальником»?
– Нет.
– А…
Свирепый взгляд майора стал исчерпывающим ответом, и шутник на время успокоился, но ненадолго. Впрочем, у Валентина давно выработался условный иммунитет к словесным эскападам домофея, не в пример другим сотрудникам известной лаборатории.
К холодному в конце мая морю Диген остался равнодушен, ибо не умел плавать и вряд ли смог бы освоить этот навык, будучи в искусственно наведённом образе чужой внешности, а вот Новоафонская пещера пришлась ему по душе, равно как и Отапская пещера, и пещера Абрскила. Прим. авт.: речь идёт о двух пещерах в селе Отап, менее грандиозных, чем Новоафонская, но от этого не менее интересных и впечатляющих.
Вообще для Дигена вся поездка стала развлечением: и Гегский водопад, и озеро Рица (где он выклянчил рецепт чебуреков), и Долина Семи Озёр, и Кодорское ущелье… А ещё он успел поругаться с местной молодёжью на пляже в Пицунде, довести до истерики цыганку с попугаем, которая навсегда зареклась гадать и попрошайничать, а также был изгнан из пяти заведений общепита, где пытался устроить проверку по примеру одной очень известной телепрограммы. Так что Ковалёву пришлось-таки подключаться и спасать подопечное существо из другой реальности от цепких рук продавцов шашлыка.
Отпуск Дигена удался на славу. Майор же подустал, а потому несказанно обрадовался, когда в одно прекрасное солнечное утро раздался звонок сотового, а следом – отзыв из того самого утомительного отпуска. По телефону выяснять подробности не принято, значит, пора ехать домой, и быстрее.
Пермь встретила майора и домофея сероватым небом в клочьях облаков и прохладным гадским дождичком. Что ж, июнь на Урале и не на такие подарки щедр, бывают и сюрпризы в виде снега. Самый известный снегопад в Перми случился в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году, третьего июня, когда толщина снежного покрова достигла пятнадцати сантиметров, а температура упала до трёх градусов ниже нуля по Цельсию.
Сейчас на календаре было десятое июня две тысячи семнадцатого – год минул с тех самых событий, когда строгая необходимость заставила руководство Ковалёва перейти к решительным действиям в отношении другого объекта наблюдения, Марины Скворцовой, владелице частной школы фехтования для детей, а по совместительству – той, кто дважды побывала в смежной реальности Лангато, вернулась оттуда живой, здоровой, и без ущерба для психики. В первый раз это произошло довольно давно, почти четырнадцать лет назад, и отнюдь не по воле девушки Марины – тогда ещё не владелицы частной спортивной школы, а всего-то выпускницы педагогического университета. Понадобился одному мерзавцу «зеркальный» двойник из другого измерения, а двойником тем оказалась Марина – тренер в детском летнем лагере, мастер спорта и любитель исторического фехтования. Унесла она ноги из королевства Озёрный Дом и вообще из Лангато не так легко, вернулась домой и попала под наблюдение соответствующих структур, давно ведущих разработку технологий перемещения между мирами, а также контролирующих эти перемещения.
Жила себе Марина Скворцова, жила… Вышла замуж, родила дочь Дашу, развелась, открыла собственный бизнес… Так продолжалось бы и дальше, без всяких скитаний по другим мирам, если бы не стечение обстоятельств: во-первых, мерзавец из прошлого оказался жив и планы на Марину Скворцову имел неслабые, а во-вторых, пропал сын заведующего лабораторией ментального трекинга, Альберта Ивановича Таипова. Лёша исчез на глазах у родителей во время завтрака, совершив спонтанное перемещение в тот самый мир, который был родным для его отца, «бродяги» по имени Берт-Таи, ставшего Таиповым уже на Земле. Мальчик имел третью группу крови, но гены Путешественника были сильны, а значит, Лёша вполне мог вернуться... если бы знал, как управлять своим даром…
Не было подготовленных для «заброса» в Лангато агентов, пришлось срочно обратиться к Марине Скворцовой, дочь которой оказалась столь чувствительна, что осознала опасность, грозящую матери, сквозь непостижимые расстояния, разделяющие параллельные реальности.
Скворцова выполнила миссию, смогла найти и вернуть Лёшу Таипова, смогла и сама возвратиться после тяжких испытаний. Ковалёв читал её отчёты, слушал записи бесед, видел искры седины в светлых волосах и скрипел зубами с досады, потому что эта сильная духом женщина не заслуживала обрушившихся на неё невзгод, включая смерть того, с кем судьба сводила её дважды – человеком-тигром по имени Тха-Джар…
Нельзя отказать в мудрости ни Провидению, ни Вселенной. То, что состоялась встреча Скворцовой с земным двойником человека-тигра, известным бизнесменом и меценатом Андреем Жаровским, до сих пор казалось майору самым фантастическим событием во всей истории. Об этом стало известно только в апреле. Дело в том, что контора, в которой работал Ковалёв, продолжала держать Скворцову под плотным наблюдением, в том числе из соображений безопасности, потому что некоторые державы, развернувшие свои программы по проникновению в иные миры, могли запросто взять личность Марины «в разработку». Охота велась уже давно – и за теми, кто называл себя Путешественниками, бродягами между мирами, и, например, за тщательно маскирующимися магами.
Скворцова дважды побывала в Лангато, да к тому же «вписалась» – то есть полностью подошла по параметрам для перемещения, включая четвёртую группу крови и наличие «зеркального» двойника.
полкилометра,
И не помню снов, если там тебя нет,
Не обижу дом, там, где ты,
Хотел не наследить, но оставить след.
Текст и музыка: группа «By Effect», А. Шерстнёв, песня «Для неё»
ПРОЛОГ
Бежать, бежать изо всех сил! Проламываться сквозь «нейтраль», не видеть препятствий, не оглядываться назад… Сколько ещё продлится эта гонка по измерениям?! Как же тяжко! Если бы знать…
Если бы знала заранее, во что ввязывается, ничего бы не изменилось. Хватит жить в муках совести! Так не может больше продолжаться!
Чернобородый мужчина, сидевший в кресле перед камином, изрядно удивился, когда незнакомая девушка вывалилась из воздуха, чуть не угодив одной рукой в остывающие угли.
– Чтоб меня… ледяные демоны! – воскликнул он с руганью. – Провалиться и перевернуться! Ты кто?!
Кажется, цель близка.
Последний рывок, а потом… будь что будет.
ГЛАВА 1.
Отпуск домофея и видения бабы Веры
Долгожданный отпуск радовал Ковалёва всё меньше и меньше. И дело было отнюдь не в том, что Родина не выпускала его за границу по причине характера деятельности, нет!
Майор ФСБ Пермского края, Валентин Ковалёв поехал в отпуск в Абхазию не один, а с нахальным, скандальным и очень болтливым существом.
Не с женой, ибо Валентин женат не был. С домовым – тьфу, с домофеем! – по имени Диген.
Конечно, домофей совершал отпускной вояж под привычной уже личиной программиста Кости Шехирева – любителя компьютерного рубилова и теорий заговора. Теперь Косте было отнюдь не до рубилова, а в заговоре состоял он сам, применяя свои навыки на благо государства в филиале одной секретной лаборатории на территории Пермского края. Костя, можно сказать, «одолжил» свой внешний облик Дигену при весьма любопытных обстоятельствах, и теперь таких вот господ Шехиревых существовало двое: один – настоящий, а второй – магический клон, способный менять внешность.
А настоящая внешность клона могла бы произвести фурор где угодно, если бы Диген захотел продемонстрировать истинное лицо неподготовленным зрителям.
И как только не называли это лицо сотрудники той самой лаборатории при научно-технической службе отделения ФСБ по Пермскому Краю! «Гремлин», «ушастый Йода», «морда ежовая»! И это ещё самые нежные прозвища!
Дело в том, что «лицо» достало и допекло всех, с кем имело дело на территории лаборатории и при смежных контактах с представителями других подразделений. Лицо хамило всем, кроме своих партнёров по бизнесу. А бизнес у домофея имелся – в виде отжатой у Кости старой пельменной, превратившейся в один из самых востребованных ресторанов Перми. Домофеи, они такие – в любом помещении могут добиться уюта и процветания, а потому Ковалёв, несчастный доктор Марк Жук и даже сам заведующий лабораторией, Таипов не раз всерьёз думали, не поместить ли Дигена, например, в СИЗО. Наведёт там порядок, уют и процветание.
Нет, нельзя. Это же единственный на Земле домофей, прибывший не откуда-нибудь, а из параллельной реальности под названием Лангато, да ещё поучаствовавший там в спецоперации! Увы, домофей это тоже прекрасно осознавал и периодически требовал что-нибудь из списка:
– российское гражданство (и чтоб с паспортом!);
– новую «ксиву» для входа на территорию закрытого объекта под курортом Усть-Качка, желательно в красных корочках;
– орден «За заслуги перед Отечеством»;
– квартиру в элитной новостройке;
– отсутствие проверок ресторана «Микс» санитарными службами;
– возможность напрямую задавать вопросы Президенту РФ во время ежегодной пресс-конференции.
Так продолжалось несколько месяцев после возвращения с той самой спецоперации в Лангато, а потом пришло время летнего отдыха Ковалёва. Каково же было его праведное возмущение, когда стало ясно: руководство требует, чтобы подопечный майора и далее оставался под присмотром «куратора»!
А значит, подопечный едет в отпуск вместе с куратором.
Отпуск был не то чтобы испорчен, нет! Он просто перешёл в состояние «минус», потому что Валентин надеялся на какой-нибудь лёгкий курортный роман на морском побережье, а получил дырку от бублика. Приходилось пасти домофея в обличье Константина Антоновича Шехирева, а обличье это популярностью у прекрасного пола не пользовалось: невысокий блондинистый тип с рыжеватой чахлой бородкой, очки в щеголеватой хипстерской оправе, лоб с залысинами; тонкие пальцы, не знавшие никакой работы, кроме беготни по клавиатуре, рыхлый пивной животик…
Сам Ковалёв Валентин Станиславович в свои тридцать девять лет частенько становился объектом пристального женского внимания. А что? Рост – метр восемьдесят, в прекрасной физической форме (вон, нормы ГТО сдал на золотой значок), физиономия тоже ничего, грех жаловаться. Не женат, жилплощадью в виде служебной двухкомнатной квартиры в «хрущёвке» в Балатово обеспечен, волосы светло-русые с элегантной сединой на висках (что поделать, генетика такая – а дамам нравится), глаза серые… Прим. авт.: Балатово – один из микрорайонов Индустриального района Перми, выстроенный на месте деревни с одноимённым названием.
Когда домофей только попал в поле зрения сотрудников той самой лаборатории, Ковалёву пришлось уступить требованиям начальства и поселить «объект» у себя. Личная жизнь вообще прекратилась на некоторое время. Объект столь рьяно наводил порядок в квартире, что Валентин полгода обивал пороги высоких кабинетов, чтобы сбагрить домофея на съёмное жильё в том же доме на улице Советской Армии, где жил сам. Всё получилось, хоть и не сразу.
А с отпуском вышло вот так: Ковалёв успел съездить в Омск к семье старшей сестры, навестил могилу матери, в конце мая вернулся в Пермь и собрался было на побережье Чёрного моря... и тут – на тебе! – Диген в попутчики, с лёгкой руки начальства!
Остановились отпускники в отеле «Леон», что в городе Сухум, и всё бы ничего, да вот номер был…один на двоих. Да, так называемый «улучшенный с двумя кроватями», но один на двоих!!!
– Ты, Ковалёв, не тушуйся, и на меня внимания не обращай! – заявил Диген, принимая после заселения свой привычный вид ушастого недомерка и деловито проводя пальчиком по всем углам, выискивая пыль. – Если хочешь завести шуры-муры с какой девчулей, так считай, меня тут нет! Я под кровать спрячусь или в ванную.
– Разбежался!
Майор в красках представил себе, что в самый ответственный момент из-под кровати раздастся ехидный, пакостный, скабрезный голосишко:
– Ну чё, начальник, давай, жми!
Судя по невинным круглым глазам обладателя ехидного голосишки, он тоже представил всё в красках и загорелся идеей великолепной шалости.
– Не дождёшься! – мрачно подтвердил майор.
– Ха! Тогда ищи цыпу с хатой! – фыркнул Диген, продолжая относительно бесполезные поиски пыли: уборка номеров в отеле была на высоте.
Валентин поморщился: Домофей смотрел много сериалов на полицейско-криминальную тематику, а потому порой увлекался и сыпал такими словечками, что хоть беги, хоть святых выноси – не спасёшься.
Запереть бы его в номере на все две недели, да бесполезно это: для домофея нет преград в любом доме. Пусть на Земле он утратил способность становиться невидимым, но договариваться с домом умел исправно.
И не только с домом! На третий день пребывания в славном городе Сухуме домофей успел стать своим в знаменитой Брехаловке на набережной Махаджиров и даже обзавёлся там собственной кружкой – уже к пятому дню посещения.
Если вы не пили кофе в Брехаловке – значит, не были ни в Сухуме, ни в Абхазии. Когда-то знаковое место носило название «У Акопа» – по имени знаменитого абхазского баристы Акопа Балаяна. Кафе славится не только самым вкусным кофе, но и посетителями, включая руководство Абхазии и приезжих гостей, в том числе первых лиц России. Не стоит и говорить о том, что домофей предварительно вычитал всё это в Интернете и хвастливо заявил Ковалёву, что его персональная кружка непременно появится в кафе. Так и произошло.
Диген также провёл блестящие переговоры с местным населением по поставке абхазской аджики и домашнего вина в свой ресторан. Ковалёв стал свидетелем фрагмента заключения сделки, когда выискивал подопечного на рынке Сухума. Подопечный оживлённо общался с колоритным дедулей, возраст которого определению не поддавался: то ли ему семьдесят лет, то ли девяносто восемь, не поймёшь. Общение происходило под дегустацию неких продуктов из разных бочонков с краниками.
– Так… – протянул лже-Шехирев, протирая очки и причмокивая губами. – Краситель… ароматизатор… диоксид серы…
– Да ты что, дорогой! – обиделся дедуля. – Чистая «Изабелла»!
– Не чистая, дед, и никакая Изабелла там ни попой не сидела, ни ножкой не стояла. Давай-ка из другого бочонка!
Критике подверглось и содержимое другого бочонка, и третьего, и четвёртого – в разной степени. Ковалёв уже начал опасаться, не закончится ли дегустация международным скандалом, а Дигена придётся спасать, но инцидент завершился миром.
– Знаешь, что, дедушка? Дай-ка мне попробовать другого вина.
– Это какого же другого, дорогой? – уточнил дедушка, недовольно приглаживая усы.
Домофей хитро прищурился.
– А того, что у тебя для себя стоит. Под прилавком.
Можно спорить, можно возмущаться, но истина для вина одна: многие, кто производят сей продукт, делают это в трёх категориях: на продажу, на свадьбу и для себя. Похоже, домофей был подкован в данном вопросе, хотя удивил майора в очередной раз: за все годы знакомства и плотного наблюдения Валентин ни разу не видел, чтобы Диген употреблял спиртное. Кофе – да, ежедневно литрами, но всё прочее – ни-ни!
Через пять минут стороны расстались, ударив по рукам и, кажется, весьма довольные друг другом.
– Учись, начальник! – проговорил домофей, важно подбоченившись. – Может, в работе пригодится!
– Слушай, ушастое нечто! – процедил сквозь зубы Ковалёв. – Если ещё раз назовёшь меня на людях «начальником», спать будешь на балконе или в сортире!
– А «товарищем начальником»?
– Нет.
– А…
Свирепый взгляд майора стал исчерпывающим ответом, и шутник на время успокоился, но ненадолго. Впрочем, у Валентина давно выработался условный иммунитет к словесным эскападам домофея, не в пример другим сотрудникам известной лаборатории.
К холодному в конце мая морю Диген остался равнодушен, ибо не умел плавать и вряд ли смог бы освоить этот навык, будучи в искусственно наведённом образе чужой внешности, а вот Новоафонская пещера пришлась ему по душе, равно как и Отапская пещера, и пещера Абрскила. Прим. авт.: речь идёт о двух пещерах в селе Отап, менее грандиозных, чем Новоафонская, но от этого не менее интересных и впечатляющих.
Вообще для Дигена вся поездка стала развлечением: и Гегский водопад, и озеро Рица (где он выклянчил рецепт чебуреков), и Долина Семи Озёр, и Кодорское ущелье… А ещё он успел поругаться с местной молодёжью на пляже в Пицунде, довести до истерики цыганку с попугаем, которая навсегда зареклась гадать и попрошайничать, а также был изгнан из пяти заведений общепита, где пытался устроить проверку по примеру одной очень известной телепрограммы. Так что Ковалёву пришлось-таки подключаться и спасать подопечное существо из другой реальности от цепких рук продавцов шашлыка.
Отпуск Дигена удался на славу. Майор же подустал, а потому несказанно обрадовался, когда в одно прекрасное солнечное утро раздался звонок сотового, а следом – отзыв из того самого утомительного отпуска. По телефону выяснять подробности не принято, значит, пора ехать домой, и быстрее.
Пермь встретила майора и домофея сероватым небом в клочьях облаков и прохладным гадским дождичком. Что ж, июнь на Урале и не на такие подарки щедр, бывают и сюрпризы в виде снега. Самый известный снегопад в Перми случился в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году, третьего июня, когда толщина снежного покрова достигла пятнадцати сантиметров, а температура упала до трёх градусов ниже нуля по Цельсию.
Сейчас на календаре было десятое июня две тысячи семнадцатого – год минул с тех самых событий, когда строгая необходимость заставила руководство Ковалёва перейти к решительным действиям в отношении другого объекта наблюдения, Марины Скворцовой, владелице частной школы фехтования для детей, а по совместительству – той, кто дважды побывала в смежной реальности Лангато, вернулась оттуда живой, здоровой, и без ущерба для психики. В первый раз это произошло довольно давно, почти четырнадцать лет назад, и отнюдь не по воле девушки Марины – тогда ещё не владелицы частной спортивной школы, а всего-то выпускницы педагогического университета. Понадобился одному мерзавцу «зеркальный» двойник из другого измерения, а двойником тем оказалась Марина – тренер в детском летнем лагере, мастер спорта и любитель исторического фехтования. Унесла она ноги из королевства Озёрный Дом и вообще из Лангато не так легко, вернулась домой и попала под наблюдение соответствующих структур, давно ведущих разработку технологий перемещения между мирами, а также контролирующих эти перемещения.
Жила себе Марина Скворцова, жила… Вышла замуж, родила дочь Дашу, развелась, открыла собственный бизнес… Так продолжалось бы и дальше, без всяких скитаний по другим мирам, если бы не стечение обстоятельств: во-первых, мерзавец из прошлого оказался жив и планы на Марину Скворцову имел неслабые, а во-вторых, пропал сын заведующего лабораторией ментального трекинга, Альберта Ивановича Таипова. Лёша исчез на глазах у родителей во время завтрака, совершив спонтанное перемещение в тот самый мир, который был родным для его отца, «бродяги» по имени Берт-Таи, ставшего Таиповым уже на Земле. Мальчик имел третью группу крови, но гены Путешественника были сильны, а значит, Лёша вполне мог вернуться... если бы знал, как управлять своим даром…
Не было подготовленных для «заброса» в Лангато агентов, пришлось срочно обратиться к Марине Скворцовой, дочь которой оказалась столь чувствительна, что осознала опасность, грозящую матери, сквозь непостижимые расстояния, разделяющие параллельные реальности.
Скворцова выполнила миссию, смогла найти и вернуть Лёшу Таипова, смогла и сама возвратиться после тяжких испытаний. Ковалёв читал её отчёты, слушал записи бесед, видел искры седины в светлых волосах и скрипел зубами с досады, потому что эта сильная духом женщина не заслуживала обрушившихся на неё невзгод, включая смерть того, с кем судьба сводила её дважды – человеком-тигром по имени Тха-Джар…
Нельзя отказать в мудрости ни Провидению, ни Вселенной. То, что состоялась встреча Скворцовой с земным двойником человека-тигра, известным бизнесменом и меценатом Андреем Жаровским, до сих пор казалось майору самым фантастическим событием во всей истории. Об этом стало известно только в апреле. Дело в том, что контора, в которой работал Ковалёв, продолжала держать Скворцову под плотным наблюдением, в том числе из соображений безопасности, потому что некоторые державы, развернувшие свои программы по проникновению в иные миры, могли запросто взять личность Марины «в разработку». Охота велась уже давно – и за теми, кто называл себя Путешественниками, бродягами между мирами, и, например, за тщательно маскирующимися магами.
Скворцова дважды побывала в Лангато, да к тому же «вписалась» – то есть полностью подошла по параметрам для перемещения, включая четвёртую группу крови и наличие «зеркального» двойника.
