СКАЗОЧКА НА НОЧЬ
«Кто позволил себе эту дьявольскую шутку? Эй, схватить его и
сорвать с него маску, чтобы мы знали,
кого повесить на крепостной стене!..»
Эдгар Алан По
Эта история могла произойти в преддверии любого праздника. Например, в канун Дня всех трудящихся, по совместительству совпадающего с Майской или, Вальпургиевой, ночью, когда нечистая сила позволяет себе всякие выходки. Это могло случиться и в канун Восьмого марта, когда мужчины всей страны в ужасе ждут буйства нечистой силы в лице разгулявшегося призрака покойной Клары Цеткин и иже с ней. Да что там говорить, мало ли праздников совпадает с ночью разгула нечистой силы?.. Поэтому, не цепляясь к календарным датам, будем считать, что сия история произошла в Новогоднюю ночь – со слов Оли и Стаса, наших главных героев. У нечистой силы ведь нет выходных, и она очень любит шутить над обывателями…
Начиналось всё, как и положено, задолго до памятной ночи, а именно – в театральном кружке одной из школ, где воспитывали в себе актёрские таланты Оленька и Стас, которым было тогда по пятнадцать лет от роду…
…Эй, эй! Куда вы меня тащите, мужчины в форме! Тут нет никаких намёков на развращение несовершеннолетних! Это предыстория, клянусь бородой Деда Мороза! Уф… Спасибо, господа, я продолжу…
Оленька и Стас не ладили уже около года, ибо не могли смириться с предположением, что один из них талантлив без меры, а другой не достоин и жалкой роли в духе «кушать подано!». Как–то они участвовали в постановке новогодней сказки для первоклашек и разругались в хлам. Оле досталась роль Кикиморы, а Стасу – Лешего, поскольку у режиссёра театрального кружка было своеобразное чувство юмора, и он хотел наказать двух скандалистов. Обе «примы» сочли такое распределение ролей недопустимым и… демонстративно ушли из кружка, обменявшись взаимными оскорблениями, и не пожелав ни друг другу, ни режиссёру, ни друзьям-конкурентам счастливого Нового года. Оба портили мрачным видом встречу всенародно любимого праздника в своих семьях: Стас нагрубил маме, а Оля заперлась в ванной и безутешно плакала, не пожелав выйти даже на бой курантов. Предложение про «игрушки и горшок» актуально в любом возрасте, а если вам пятнадцать лет – тоже, и даже больше, чем в три года.
Но недаром говорят, что мир тесен, а Пермь – городок маленький, всего–то миллион с хвостиком жителей. Прошло пять лет и…
…Ну вот, мужчины в форме, наконец, ушли. Теперь автора никто и ни в чём не обвиняет, героям–то уже исполнилось двадцать лет… Давайте, рассмотрим их поближе?..
А кто у нас тут на танцполе, зажигает в компании подруг?.. Вздёрнутый носик, зелёные глаза, пепельного цвета косища в руку толщиной – и как только шея выдерживает! Короткая юбка, точёные ножки… Да, это Оля. А кто смотрит на неё во все глаза, забросив в смартфоне игру «Dragon Knight 2»?.. Стас, собственной персоной – потёртая «джинса» и стрижка – «канадка» с осветлёнными прядями. Стас срывает с носа очки (вечно вы не вовремя надеты, предатели!) и идёт к ней, в чьих пепельных волосах искрится отблеск кислотных огней дискотеки. Их взгляды встречаются и… Вспоминают они не Лешего и Кикимору, а единственный свой беглый поцелуй в кулисах школьного театра, в самом начале провальной актёрской карьеры. С его стороны это был «чмок» в щёку, с её – «шлёп» по его щеке в ответ. Хороший такой «шлёп», положивший начало будущему разладу Лешего и Кикиморы.
Они ушли со студенческой дискотеки вместе, обменявшись предварительно едкими дразнилками относительно ВУЗов, в которых учились: «универ» не товарищ «политеху». Но почему у Оли такой румянец, а Стас вышел из Интернета, чего за ним в последнее время замечено не было?.. В ту осеннюю ночь они долго бродили, не замечая мелкого и колкого дождя, и болтали о какой–то ерунде, вроде сплетен о бывших одноклассниках. А под утро попрощались только для того, чтобы через полчаса списаться в «вайбере».
«И как я раньше не замечала, какая у него улыбка?» – думала Оля, – «Вот, дура!»
«И как я раньше на замечал, какая у неё грудь?!» – думал Стас, – «Во, дурак!»
…Я не могу однозначно утверждать насчёт умственных способностей Оли, но ты, Стас, точно дурак, потому что в пятнадцать лет ты ничего подобного заметить у Оли не мог. У неё не было ни дорогущего бюстгальтера «пуш-ап», ни определённой части тела в том качестве, для которой «пуш-ап» как раз и нужен…
А дальше действие развивалось, как и должно было быть: всю неделю наши герои жили перепиской в сети, чтобы в субботу встретиться, слегка нанести организму ущерб с помощью фаст-фуда, целоваться в тёмном кинозале (вы что, думаете, последний ряд утратил актуальность?! не–е–ет, не дождётесь!) и прощаться у дверей подъезда Олиного дома примерно час – полтора.
Платоническая идиллия продолжалась до начала декабря, а потом давление общественности в лице подруг Оли (ну, вы уже того?..), друзей Стаса (ну, ты её уже того?..), естественное любопытство молодости, просмотр соответствующей темы в сети и, в первую очередь, мысль о том, что «а–вдруг–это–любовь–навсегда?!» – все эти составляющие в совокупности сказали: ПОРА! Они жаждали остаться вдвоём.
Все мы знаем, что наши желания не всегда совпадают с нашими возможностями. Так было и у этих двоих. И если Стас уже обладал кое–каким опытом, то Ольга так о себе сказать не могла. Поэтому второпях, пока свободна квартира у подружки – фи!.. У самой Оли дома всегда старенькая бабушка, которая уже год никуда не выходит. У Стаса почти всегда дома вечно сопливая пятилетняя сестрёнка (вот, поди ж ты, разница в шестнадцать лет!), а порой при ней мама – если «мелкая» совсем разболелась и пришлось взять больничный. Так, где же?.. А ведь хочется, как говорится в одном старом фильме, «большой, но чистой, любви».
…Давайте ненадолго прервём повествование и заглянем в эротические сны наших героев. С кого начнём?.. Ну, даму пропустим вперёд. Не будем нарушать традиций…
…она одна, в темноте, в предвкушении чего–то сладкого и тревожного. Белый шёлк тонкой сорочки, чёрный шёлк простыней, холод от дуновения сквозняка. Где–то тут, на ночном столике, должны быть свечи, и если сейчас протянуть руку и найти в себе силы зажечь свет, всё будет иначе: никакой тьмы, никакого холода, и… ничего сладкого и тревожного. Тем не менее, она делает попытку отыскать свечи, и в темноте натыкается на тёплую мужскую руку. Отдёргивает свою, но это всего лишь отдаляет момент игры. Она не видит лица, но слышит его дыхание. Незнакомец сдёргивает с трепещущей Ольги одеяло, поднимает девушку и привлекает к себе. Её сердце колотится так сильно, так громко, что этот звук заполняет собой всю Вселенную.
Его руки скользят по белому шёлку, следуя изгибам тела. Ольга не знает, чего ей больше хочется – чтобы он сорвал с неё эту дурацкую сорочку или просто ушёл восвояси?.. Никуда он не уйдёт, он пришёл не за этим… Лёгкое прикосновение губ к шее, лёгкое прикосновение пальцев – там, где сорочка заканчивается. И этих лёгких прикосновений достаточно, чтобы разбудить дремлющий огонь плоти. Ольга ахает и пытается натянуть подол сорочки как можно ниже, но её желание идёт вразрез с планами ночного гостя. Треск нежной материи, которая скользит по телу и падает к его ногам, как последний барьер стыдливости. Гость впивается поцелуем в губы Ольги, и теперь его пальцы именно в том месте, где огонь горит всё сильнее.
Привыкнув к темноте, она пытается оттолкнуть и рассмотреть похитителя поцелуев, на миг ей это удаётся: лицо кажется знакомым, но на него как будто накладывается ещё одно, виденное ранее в кино и уже бередившее девичье подсознание в таких вот ярких сновидениях под утро. Она готова сдаться, она обхватывает гостя за шею, она уже чувствует спиной холод шёлковой простыни!.. Он склоняется над ней, и вдруг – в темноте победно вспыхивают его глаза, вспыхивают красным!.. И когда острые клыки вонзаются в артерию, Ольга выкрикивает его имя и сама не может понять, какое это имя: то ли Стас, то ли Эдвард…
…Стоп, стоп, Оля! Ну что за штампы в духе пушкинской Татьяны, а?.. И потом, в твоём сне есть ошибочка, да не одна. У вампира не может быть тёплых мужских рук, это раз. Ты не можешь слышать его дыхание – это два. И, самое печальное, у трупа, каковым, по сути, является любой вампир, – эрекции нет, а значит, сон – не в руку, и не в другое место. И вообще, у тебя сегодня зачёт по английскому. Вставай, а то будильник уже разрывается…
…Стас застрял у входа в Святилище Драконов, рубясь сразу с десятком негодяев. Он, шутя, справился со всеми и набрал кучу бонусных очков, необходимых для того, чтобы вскрыть замок Святилища. А там… Там ждёт его долгожданный приз – она, жрица, которой он по праву овладеет, как трофеем, доставшимся в битве. Уровень почти пройден, и можно даже меч не вытирать.
Вот она, встречает его на ступенях храма: с белой кожей, длинными пепельными волосами, прихотливо заплетёнными в сложную косу, с золотистой сеткой на теле вместо одежды. Стас медленно подходит к ней, видя неудовольствие и непокорность на бледном лице. На победителей так не смотрят, если хотят, чтобы победители проявили милость.
С золотой сеткой тонкого плетения он справляется, играючи, и его «трофей» пытается стыдливо прикрыть груди руками, но, естественно, он не позволит этого сделать. Кажется, в начале сна у неё был второй размер, а теперь уже третий… Вау! Ещё один бонус за победу в уровне!
Полным уверенности движением Стас срывает с себя подбитый мехом плащ, бросает его на пол. Его руки с наслаждением мнут податливую плоть этого пленительного, прекрасного тела, к которому ещё не прикасался не один мужчина. В зелёных глазах жрицы вспыхивает ответная страсть к сильному воину, дерзнувшему проникнуть в святая святых запретного храма… Девушка покорно опускается на колени, чтобы он взял её сзади, и стон её наслаждения сливается с рёвом огня, пожирающего остатки древнего Святилища…
… Так, Стас, уж лучше ты играл бы ты в «Dragon Knight», смена сценария тебе не на пользу… Полегче там с драконами, жрицами и плащами, подбитыми мехом. И позами тоже. Ты собрался быть у Оли первым в её жизни мужчиной, так проникнись важностью момента, ответственностью и прочими высокими чувствами. Впрочем, это частное женское мнение…
Когда выяснилось, что родители Стаса собираются тридцать первого декабря уехать с целью отвезти младшенькую дочурку к бабушке с дедушкой, наши герои возрадовались и решили встретить–таки Новый год вдвоём, в романтической обстановке. Стас отказался ехать вместе с семейством, и отец сразу понял, что к чему, а мама долго не сдавалась, пытаясь выяснить, кто же составит компанию ненаглядному сыночку. Проведя небольшое расследование, она выяснила часть обстоятельств, которые успокаивали: беленькую, глазастую одноклассницу сына мама Стаса помнила ещё по школьным фото. Ну, пусть лучше она, раз такое дело…
– Крепкое спиртное из бара не брать! – распорядился отец. – И смотри там, чтоб без последствий…
… Без комментариев, папа. Вы сами так веселились в молодости, хоть и жили в эпоху исторического материализма, что не вам упрекать отпрыска, не вам…
Утром тридцать первого декабря семейство Стаса отбыло в Кунгур. Примерно в то же время, или даже чуть раньше, начались душевные метания Ольги и «наведение» красоты. Ей не нравилось в себе всё: нос нынче был особо курносым, попка сорок второго размера – особо толстой, а коса в руку толщиной – особо тонкой. Как жить, граждане?! Мама находилось в счастливом неведении относительно того, как Ольга собиралась встречать Новый год и где. А вот бабушка… Бабушка что–то заподозрила и прозрачно намекнула, что молодость щедра на «шалости».
– Призрак, деточка… – шепнула она на ухо внучке, когда та собралась чмокнуть бабулю перед выходом из дома.
– Ба, ты о чём?
– Призрак испорченного Нового года, Олечка. Он ведь никуда не ушёл…
Задумываться над словами бабушки было некогда, да и принимать их в расчет не стоило: в последнее время бабушка Ольги частенько заговаривалась. Чего стоил её рассказ о службе дедушки под началом Будённого в лихие двадцатые! Рассказ был хорош, да только вот дедушка родился на свет в тысяча девятьсот двадцать девятом году, и никак не мог служить рядом с прославленным Семёном Михайловичем в составе Первой конной... Видимо, упоминание о каком–то призраке находилось в одном ряду с кавалерийским прошлым деда.
В четверть шестого наши герои встретились в условленном месте: на площади перед Пермским драматическим театром. Ольга никак не могла избавиться от мыслей о мнимых недостатках своей внешности и вспоминала многочисленные инструкции подруг относительно поведения «в первый раз». Инструкции были противоречивыми, запутанными и не всегда понятными. Поэтому выброс адреналина придавал её зелёным глазам особый блеск, а нежным щёчкам – особый румянец, что было замечено и оценено Стасом. А вот мнимые недостатки внешности он, естественно, заметить не мог, к тому же эта способность мужчинам не свойственна в принципе.
Погуляв немного для приличия, полюбовавшись апельсиновым сиянием снега в свете фонарей и слегка подмёрзнув, наши герои поднялись по полутёмной подъездной лестнице к квартире Стаса. К слову сказать, полутёмная лестница почему–то показалась Оле усыпанной лепестками роз, а Стасу – заваленной телами поверженных в неравном компьютерном бою негодяев, у которых он отбил предмет своих ночных грёз.
… Ребята, у вас богатая фантазия! Но почему бы и нет?...
Едва пуховик Ольги оказался на вешалке в прихожей, будучи снят заботливыми руками Стаса, зазвонил домашний телефон. Это родственники, добравшиеся до Кунгура, с присущим только близким людям отсутствием такта, стремились выяснить, как проводит вечер их сын.
– Стасенька! – спросила мама. – У вас там всё в порядке?
Если бы Стасенька следовал модели поведения какого–нибудь из персонажей своих любимых сетевых игр, он бы ответил:
– Да, мамуля. Собираюсь лишить подругу невинности. Переход от романтической части к практической – назначен часов на десять.
По вполне понятным причинам ответ был другим:
– Да, мамуля. Собираемся пить чай.
– А, – притворно обрадовалась мамуля, – у тебя в гостях Оленька! Дай–ка ей трубку, я хотела уточнить у неё рецепт оладушек из кукурузных хлопьев.
Запахло порохом. Жалея, что не ответил в духе персонажа сетевой игры, Стас передал трубку. Пока вежливая Оля с преувеличенно–радостным тоном здоровалась с мамой и поясняла, что с чем смешивать, и сколько выпекать – Стас производил руками непонятные движения, призывающие свернуть разговор как можно скорее. Но умная Оленька, вооружённая женской смекалкой, вполне осознавала, что на том конце провода может оказаться потенциальная свекровь, а потому обсуждение оладушек продолжалось столько, сколько хотелось маме Стаса.
После завершения неформального общения сторон телефон был безжалостно выключен.
– Какая красивая ёлка! – восхитилась Оля, сохраняя преувеличенно–радостный тон, который чётко сигнализировал о её душевном состоянии, сейчас далёком от спокойствия.
Обсуждение оладушек сделало своё чёрное дело.
«Шампанское рано», – мудро рассудил Стас, – «надо успокоить её чаем».
Пока он бегал на кухню и заваривал чай, Ольга с любопытством осмотрелась.
«Кто позволил себе эту дьявольскую шутку? Эй, схватить его и
сорвать с него маску, чтобы мы знали,
кого повесить на крепостной стене!..»
Эдгар Алан По
Эта история могла произойти в преддверии любого праздника. Например, в канун Дня всех трудящихся, по совместительству совпадающего с Майской или, Вальпургиевой, ночью, когда нечистая сила позволяет себе всякие выходки. Это могло случиться и в канун Восьмого марта, когда мужчины всей страны в ужасе ждут буйства нечистой силы в лице разгулявшегося призрака покойной Клары Цеткин и иже с ней. Да что там говорить, мало ли праздников совпадает с ночью разгула нечистой силы?.. Поэтому, не цепляясь к календарным датам, будем считать, что сия история произошла в Новогоднюю ночь – со слов Оли и Стаса, наших главных героев. У нечистой силы ведь нет выходных, и она очень любит шутить над обывателями…
Начиналось всё, как и положено, задолго до памятной ночи, а именно – в театральном кружке одной из школ, где воспитывали в себе актёрские таланты Оленька и Стас, которым было тогда по пятнадцать лет от роду…
…Эй, эй! Куда вы меня тащите, мужчины в форме! Тут нет никаких намёков на развращение несовершеннолетних! Это предыстория, клянусь бородой Деда Мороза! Уф… Спасибо, господа, я продолжу…
Оленька и Стас не ладили уже около года, ибо не могли смириться с предположением, что один из них талантлив без меры, а другой не достоин и жалкой роли в духе «кушать подано!». Как–то они участвовали в постановке новогодней сказки для первоклашек и разругались в хлам. Оле досталась роль Кикиморы, а Стасу – Лешего, поскольку у режиссёра театрального кружка было своеобразное чувство юмора, и он хотел наказать двух скандалистов. Обе «примы» сочли такое распределение ролей недопустимым и… демонстративно ушли из кружка, обменявшись взаимными оскорблениями, и не пожелав ни друг другу, ни режиссёру, ни друзьям-конкурентам счастливого Нового года. Оба портили мрачным видом встречу всенародно любимого праздника в своих семьях: Стас нагрубил маме, а Оля заперлась в ванной и безутешно плакала, не пожелав выйти даже на бой курантов. Предложение про «игрушки и горшок» актуально в любом возрасте, а если вам пятнадцать лет – тоже, и даже больше, чем в три года.
Но недаром говорят, что мир тесен, а Пермь – городок маленький, всего–то миллион с хвостиком жителей. Прошло пять лет и…
…Ну вот, мужчины в форме, наконец, ушли. Теперь автора никто и ни в чём не обвиняет, героям–то уже исполнилось двадцать лет… Давайте, рассмотрим их поближе?..
А кто у нас тут на танцполе, зажигает в компании подруг?.. Вздёрнутый носик, зелёные глаза, пепельного цвета косища в руку толщиной – и как только шея выдерживает! Короткая юбка, точёные ножки… Да, это Оля. А кто смотрит на неё во все глаза, забросив в смартфоне игру «Dragon Knight 2»?.. Стас, собственной персоной – потёртая «джинса» и стрижка – «канадка» с осветлёнными прядями. Стас срывает с носа очки (вечно вы не вовремя надеты, предатели!) и идёт к ней, в чьих пепельных волосах искрится отблеск кислотных огней дискотеки. Их взгляды встречаются и… Вспоминают они не Лешего и Кикимору, а единственный свой беглый поцелуй в кулисах школьного театра, в самом начале провальной актёрской карьеры. С его стороны это был «чмок» в щёку, с её – «шлёп» по его щеке в ответ. Хороший такой «шлёп», положивший начало будущему разладу Лешего и Кикиморы.
Они ушли со студенческой дискотеки вместе, обменявшись предварительно едкими дразнилками относительно ВУЗов, в которых учились: «универ» не товарищ «политеху». Но почему у Оли такой румянец, а Стас вышел из Интернета, чего за ним в последнее время замечено не было?.. В ту осеннюю ночь они долго бродили, не замечая мелкого и колкого дождя, и болтали о какой–то ерунде, вроде сплетен о бывших одноклассниках. А под утро попрощались только для того, чтобы через полчаса списаться в «вайбере».
«И как я раньше не замечала, какая у него улыбка?» – думала Оля, – «Вот, дура!»
«И как я раньше на замечал, какая у неё грудь?!» – думал Стас, – «Во, дурак!»
…Я не могу однозначно утверждать насчёт умственных способностей Оли, но ты, Стас, точно дурак, потому что в пятнадцать лет ты ничего подобного заметить у Оли не мог. У неё не было ни дорогущего бюстгальтера «пуш-ап», ни определённой части тела в том качестве, для которой «пуш-ап» как раз и нужен…
А дальше действие развивалось, как и должно было быть: всю неделю наши герои жили перепиской в сети, чтобы в субботу встретиться, слегка нанести организму ущерб с помощью фаст-фуда, целоваться в тёмном кинозале (вы что, думаете, последний ряд утратил актуальность?! не–е–ет, не дождётесь!) и прощаться у дверей подъезда Олиного дома примерно час – полтора.
Платоническая идиллия продолжалась до начала декабря, а потом давление общественности в лице подруг Оли (ну, вы уже того?..), друзей Стаса (ну, ты её уже того?..), естественное любопытство молодости, просмотр соответствующей темы в сети и, в первую очередь, мысль о том, что «а–вдруг–это–любовь–навсегда?!» – все эти составляющие в совокупности сказали: ПОРА! Они жаждали остаться вдвоём.
Все мы знаем, что наши желания не всегда совпадают с нашими возможностями. Так было и у этих двоих. И если Стас уже обладал кое–каким опытом, то Ольга так о себе сказать не могла. Поэтому второпях, пока свободна квартира у подружки – фи!.. У самой Оли дома всегда старенькая бабушка, которая уже год никуда не выходит. У Стаса почти всегда дома вечно сопливая пятилетняя сестрёнка (вот, поди ж ты, разница в шестнадцать лет!), а порой при ней мама – если «мелкая» совсем разболелась и пришлось взять больничный. Так, где же?.. А ведь хочется, как говорится в одном старом фильме, «большой, но чистой, любви».
…Давайте ненадолго прервём повествование и заглянем в эротические сны наших героев. С кого начнём?.. Ну, даму пропустим вперёд. Не будем нарушать традиций…
…она одна, в темноте, в предвкушении чего–то сладкого и тревожного. Белый шёлк тонкой сорочки, чёрный шёлк простыней, холод от дуновения сквозняка. Где–то тут, на ночном столике, должны быть свечи, и если сейчас протянуть руку и найти в себе силы зажечь свет, всё будет иначе: никакой тьмы, никакого холода, и… ничего сладкого и тревожного. Тем не менее, она делает попытку отыскать свечи, и в темноте натыкается на тёплую мужскую руку. Отдёргивает свою, но это всего лишь отдаляет момент игры. Она не видит лица, но слышит его дыхание. Незнакомец сдёргивает с трепещущей Ольги одеяло, поднимает девушку и привлекает к себе. Её сердце колотится так сильно, так громко, что этот звук заполняет собой всю Вселенную.
Его руки скользят по белому шёлку, следуя изгибам тела. Ольга не знает, чего ей больше хочется – чтобы он сорвал с неё эту дурацкую сорочку или просто ушёл восвояси?.. Никуда он не уйдёт, он пришёл не за этим… Лёгкое прикосновение губ к шее, лёгкое прикосновение пальцев – там, где сорочка заканчивается. И этих лёгких прикосновений достаточно, чтобы разбудить дремлющий огонь плоти. Ольга ахает и пытается натянуть подол сорочки как можно ниже, но её желание идёт вразрез с планами ночного гостя. Треск нежной материи, которая скользит по телу и падает к его ногам, как последний барьер стыдливости. Гость впивается поцелуем в губы Ольги, и теперь его пальцы именно в том месте, где огонь горит всё сильнее.
Привыкнув к темноте, она пытается оттолкнуть и рассмотреть похитителя поцелуев, на миг ей это удаётся: лицо кажется знакомым, но на него как будто накладывается ещё одно, виденное ранее в кино и уже бередившее девичье подсознание в таких вот ярких сновидениях под утро. Она готова сдаться, она обхватывает гостя за шею, она уже чувствует спиной холод шёлковой простыни!.. Он склоняется над ней, и вдруг – в темноте победно вспыхивают его глаза, вспыхивают красным!.. И когда острые клыки вонзаются в артерию, Ольга выкрикивает его имя и сама не может понять, какое это имя: то ли Стас, то ли Эдвард…
…Стоп, стоп, Оля! Ну что за штампы в духе пушкинской Татьяны, а?.. И потом, в твоём сне есть ошибочка, да не одна. У вампира не может быть тёплых мужских рук, это раз. Ты не можешь слышать его дыхание – это два. И, самое печальное, у трупа, каковым, по сути, является любой вампир, – эрекции нет, а значит, сон – не в руку, и не в другое место. И вообще, у тебя сегодня зачёт по английскому. Вставай, а то будильник уже разрывается…
…Стас застрял у входа в Святилище Драконов, рубясь сразу с десятком негодяев. Он, шутя, справился со всеми и набрал кучу бонусных очков, необходимых для того, чтобы вскрыть замок Святилища. А там… Там ждёт его долгожданный приз – она, жрица, которой он по праву овладеет, как трофеем, доставшимся в битве. Уровень почти пройден, и можно даже меч не вытирать.
Вот она, встречает его на ступенях храма: с белой кожей, длинными пепельными волосами, прихотливо заплетёнными в сложную косу, с золотистой сеткой на теле вместо одежды. Стас медленно подходит к ней, видя неудовольствие и непокорность на бледном лице. На победителей так не смотрят, если хотят, чтобы победители проявили милость.
С золотой сеткой тонкого плетения он справляется, играючи, и его «трофей» пытается стыдливо прикрыть груди руками, но, естественно, он не позволит этого сделать. Кажется, в начале сна у неё был второй размер, а теперь уже третий… Вау! Ещё один бонус за победу в уровне!
Полным уверенности движением Стас срывает с себя подбитый мехом плащ, бросает его на пол. Его руки с наслаждением мнут податливую плоть этого пленительного, прекрасного тела, к которому ещё не прикасался не один мужчина. В зелёных глазах жрицы вспыхивает ответная страсть к сильному воину, дерзнувшему проникнуть в святая святых запретного храма… Девушка покорно опускается на колени, чтобы он взял её сзади, и стон её наслаждения сливается с рёвом огня, пожирающего остатки древнего Святилища…
… Так, Стас, уж лучше ты играл бы ты в «Dragon Knight», смена сценария тебе не на пользу… Полегче там с драконами, жрицами и плащами, подбитыми мехом. И позами тоже. Ты собрался быть у Оли первым в её жизни мужчиной, так проникнись важностью момента, ответственностью и прочими высокими чувствами. Впрочем, это частное женское мнение…
Когда выяснилось, что родители Стаса собираются тридцать первого декабря уехать с целью отвезти младшенькую дочурку к бабушке с дедушкой, наши герои возрадовались и решили встретить–таки Новый год вдвоём, в романтической обстановке. Стас отказался ехать вместе с семейством, и отец сразу понял, что к чему, а мама долго не сдавалась, пытаясь выяснить, кто же составит компанию ненаглядному сыночку. Проведя небольшое расследование, она выяснила часть обстоятельств, которые успокаивали: беленькую, глазастую одноклассницу сына мама Стаса помнила ещё по школьным фото. Ну, пусть лучше она, раз такое дело…
– Крепкое спиртное из бара не брать! – распорядился отец. – И смотри там, чтоб без последствий…
… Без комментариев, папа. Вы сами так веселились в молодости, хоть и жили в эпоху исторического материализма, что не вам упрекать отпрыска, не вам…
Утром тридцать первого декабря семейство Стаса отбыло в Кунгур. Примерно в то же время, или даже чуть раньше, начались душевные метания Ольги и «наведение» красоты. Ей не нравилось в себе всё: нос нынче был особо курносым, попка сорок второго размера – особо толстой, а коса в руку толщиной – особо тонкой. Как жить, граждане?! Мама находилось в счастливом неведении относительно того, как Ольга собиралась встречать Новый год и где. А вот бабушка… Бабушка что–то заподозрила и прозрачно намекнула, что молодость щедра на «шалости».
– Призрак, деточка… – шепнула она на ухо внучке, когда та собралась чмокнуть бабулю перед выходом из дома.
– Ба, ты о чём?
– Призрак испорченного Нового года, Олечка. Он ведь никуда не ушёл…
Задумываться над словами бабушки было некогда, да и принимать их в расчет не стоило: в последнее время бабушка Ольги частенько заговаривалась. Чего стоил её рассказ о службе дедушки под началом Будённого в лихие двадцатые! Рассказ был хорош, да только вот дедушка родился на свет в тысяча девятьсот двадцать девятом году, и никак не мог служить рядом с прославленным Семёном Михайловичем в составе Первой конной... Видимо, упоминание о каком–то призраке находилось в одном ряду с кавалерийским прошлым деда.
В четверть шестого наши герои встретились в условленном месте: на площади перед Пермским драматическим театром. Ольга никак не могла избавиться от мыслей о мнимых недостатках своей внешности и вспоминала многочисленные инструкции подруг относительно поведения «в первый раз». Инструкции были противоречивыми, запутанными и не всегда понятными. Поэтому выброс адреналина придавал её зелёным глазам особый блеск, а нежным щёчкам – особый румянец, что было замечено и оценено Стасом. А вот мнимые недостатки внешности он, естественно, заметить не мог, к тому же эта способность мужчинам не свойственна в принципе.
Погуляв немного для приличия, полюбовавшись апельсиновым сиянием снега в свете фонарей и слегка подмёрзнув, наши герои поднялись по полутёмной подъездной лестнице к квартире Стаса. К слову сказать, полутёмная лестница почему–то показалась Оле усыпанной лепестками роз, а Стасу – заваленной телами поверженных в неравном компьютерном бою негодяев, у которых он отбил предмет своих ночных грёз.
… Ребята, у вас богатая фантазия! Но почему бы и нет?...
Едва пуховик Ольги оказался на вешалке в прихожей, будучи снят заботливыми руками Стаса, зазвонил домашний телефон. Это родственники, добравшиеся до Кунгура, с присущим только близким людям отсутствием такта, стремились выяснить, как проводит вечер их сын.
– Стасенька! – спросила мама. – У вас там всё в порядке?
Если бы Стасенька следовал модели поведения какого–нибудь из персонажей своих любимых сетевых игр, он бы ответил:
– Да, мамуля. Собираюсь лишить подругу невинности. Переход от романтической части к практической – назначен часов на десять.
По вполне понятным причинам ответ был другим:
– Да, мамуля. Собираемся пить чай.
– А, – притворно обрадовалась мамуля, – у тебя в гостях Оленька! Дай–ка ей трубку, я хотела уточнить у неё рецепт оладушек из кукурузных хлопьев.
Запахло порохом. Жалея, что не ответил в духе персонажа сетевой игры, Стас передал трубку. Пока вежливая Оля с преувеличенно–радостным тоном здоровалась с мамой и поясняла, что с чем смешивать, и сколько выпекать – Стас производил руками непонятные движения, призывающие свернуть разговор как можно скорее. Но умная Оленька, вооружённая женской смекалкой, вполне осознавала, что на том конце провода может оказаться потенциальная свекровь, а потому обсуждение оладушек продолжалось столько, сколько хотелось маме Стаса.
После завершения неформального общения сторон телефон был безжалостно выключен.
– Какая красивая ёлка! – восхитилась Оля, сохраняя преувеличенно–радостный тон, который чётко сигнализировал о её душевном состоянии, сейчас далёком от спокойствия.
Обсуждение оладушек сделало своё чёрное дело.
«Шампанское рано», – мудро рассудил Стас, – «надо успокоить её чаем».
Пока он бегал на кухню и заваривал чай, Ольга с любопытством осмотрелась.
