Помещик Илья Фомич Фролов был дальним родственником моего мужа Сержа и давно уж звал нас погостить в свое имение. Однако, Серж все откладывал поездку, хотя не раз говорил, что с удовольствием бы посетил места, где вырос.
Так случилось, что этим летом погода стояла жаркая и сухая, дышать в городе совершенно стало нечем, и мы с Сержем решили отправиться на берега речки Раненки в Смоленской губернии в вотчину мужа.
До Смоленска ехали в поезде. А когда вышли, нас встретили. Это был мрачный лохматый мужик. Он бродил по перрону и гнусавым голосом звал:
- Господа Шаталовы, его сиятельство господин Фролов Илья Фомич прислал меня за вами.
И так бесконечное число раз. Серж даже некоторое время специально не отзывался, призвав и меня к молчанию, чтобы понаблюдать за местным глашатаем.
Мужик оказался не дурак. Когда понял, что мы над ним посмеялись, стал совсем хмурым и сердитым.
- Прашу садиться, - резко наклонясь и одновременно указывая рукой в сторону видавшей виды брички, он явно издевался над нами.
Дорога показалась бесконечно долгой. Поля сменялись лесами, а леса полями. Удушливый воздух без единого ветерка обволакивал жарой и пряными запахами высыхающих трав.
Дом помещика Фролова впечатлял размерами и необычностью архитектуры. Чувствовался грубый индивидуальный стиль в этих бесконечных нагромождениях башен и крыш. Встречать нас вышли все, и хозяева и прислуга, чем безусловно нас с мужем смутили. Родственник Сержа оказался мужчиной крепким, при гусарских усах и с завитой на бигуди челкой. Рядом с ним я приметила еще издали молодого человека довольно примечательной наружности. Одетый по последнему слову столичной моды, довольно красив, он был чем-то неуловимо похож на отца, но совершенно не смотрелся рядом с женщиной, которая держалась за него, словно супруга или сестра. Ее блеклый старомодный наряд, состоявший из пышного не моркого платья с буфами и грубо по-деревенски связанной шали, говорил о том, что она местная и никуда дальше губернского уезда не выезжала. Смотрела на нас с Сержем она угрюмо и исподлобья, и всем своим видом показывала, что мужчина рядом с ней принадлежит только ей, и пусть только попробует кто-нибудь отнять. Я про себя немного посмеялась такому приему, однако впечатление быстро забылось.
Илья Фомич встретил нас радушным воплем «Ну наконец-то!» и, смазав по моей руке чисто символическим поцелуем, тут же отвернулся к Сержу и дальше разговаривал только с ним, забыв обо мне совершенно.
Правда, родственников мне все-же представили. Молодой человек, которого звали Михаил, оказался сыном хозяина, а женщина — супругой сына.
Мужчины быстро удалились осматривать гордость усадьбы, псарню, а меня предоставили в распоряжение Софьи Потаповны. Та явно не знала, что со мной делать и предложила с дороги чаю.
Мы расположились в тени на веранде, увитой фасолью, и я была уже рада тому, что мне предоставилась возможность дать отдых ногам. Тянуло прилечь, однако приличия не позволяли опережать гостеприимства хозяев.
К вечеру нас все-же заселили в гостевые комнаты, и я от души вздремнула, пока Серж мучился, ублажая родственников на веранде бесконечными рассказами о жизни в столице.
Проснулась я среди ночи от того, что Серж, устав, довольно сильно храпел у меня под боком. Было душно, хотелось пить, и я решила отправиться на поиски графина с водой. Вскоре, поняв окончательно, что заплутала, вышла на веранду и с наслаждением вдохнула ночного прохладного воздуха.
Фасоль довольно плотно разрослась и не давала мне рассмотреть, есть ли на небе луна и звезды, и стоит ли на завтра ожидать дождя.
Тут внезапно совсем рядом за плотной стеной фасоли послышался мужской голос, в котором я опознала сына хозяина, Михаила.
- Я все продумал, заюшка, все учел. Не стоит так волноваться. Мы никогда не попадемся. Да и попадемся, так что ж. Софья знает, что я не люблю ее. Нас женили не спрашивая. Так чего же ей сердиться.
Приятный бархатный женский голос ему отвечал:
- Злые языки ей все расскажут, Мишенька. Не стоит так рисковать. Меня и так в округе не жалуют. Сам знаешь. А потом, любовь твоя, она не надолго. Вот родит тебе твоя Софи сына, и ты позабудешь меня все одно. Так что, чем раньше все закончится, тем будет лучше для всех.
- Значит, бросить меня решила?
- Ну что ты, Мишенька. Ты же знаешь, как я тебя люблю. И всегда буду любить. Не сомневайся. А расстаться нам все-же придется.
Дальше послышались шорохи и другие звуки, по которым я смогла представить довольно фривольную сцену свидания хозяйского сына и тайной его любовницы. Почувствовав себя неловко, я осторожно вышла с веранды и отправилась на поиски выделенной нам комнаты.
На другой день снова стояла жара, и нам с Сержем предложили прогулку верхом. На конюшне мне выделили ласковую лошадку по кличке Маруша, и я припомнила уроки верховой езды, которые получала в имении моих родителей будучи незамужней девицей.
Надо сказать, что нам с Сержем повезло родиться пусть и не ближними, но соседями. И по счастливому стечению обстоятельств мой будущий супруг был представлен мне, а я ему в качестве возможных кандидатов в супруги. Папенька на меня не давил. Да и Серж ездил к нам в гости по своей воле все чаще. В конце концов мы поженились и покуда ни он ни я об этом не пожалели.
Мне уже не раз встречались другие примеры, заставлявшие каждый раз думать, что некоторые родители берутся решать судьбы детей своих без оглядки на их желания и волю. И это зачастую ведет к трагедии.
Вот и с случае с Михаилом и Софьей выходило, что оба оказались супругами исключительно по воле родителей. И значит брак сей грозил в будущем нелегкими испытаниями.
Так, раздумывая над вчерашними событиями, я не заметила, как мы приблизились к окраине небольшой деревушки. Селяне в эту пору работали в поле, и тем более странно было встретить на пороге крайней слегка покосившейся избы молодую и довольно красивую женщину. Рыжие волосы ее прекрасно сочетались с необычными зелеными смешливыми глазами. Незнакомка была одета в простую кофту поверх длинной юбки, но мне вдруг показалось, что на ней гораздо уместнее смотрелся бы цыганский костюм. На плече незнакомки сидела огромная серая ворона и косила в сторону нежданных гостей блестящим черным глазом.
- Привет тебе, Марфа Ивановна, - с уважением в голосе произнес Михаил, спешившись у крыльца.
- И вам привет, Михаил Ильич.
Голос ее мне был знаком. Мгновенно всплыл в памяти вчерашний невольно подслушанный разговор. Так вот кто ты, заинька.
На людях оба вели себя вполне прилично, и не знай я об их тайных отношениях, навряд ли заподозрила что-то неладное. Михаил представил нам деву, как местную знахарку.
- Ну вот, Наталья Пална, можете тут разжиться настойкой от мигрени, на которую жаловались с вечера. Здешняя настойка поможет всенепременно. Проверено лично.
Ну на счет этого я как раз не сомневалась.
Мы вошли в опрятную избу, увешанную сухими травами и уставленную повсюду туесками и мешочками, от каждого из которых исходил свой специфичный аромат. Марфа дала мне настойку не сразу. Некоторое время она на меня смотрела, точно видела насквозь. А потом кивнула и достала из шкафчика пузырек.
- Вот, сударыня, мажьте виски и затылок, и вашу мигрень как рукой снимет.
Я поблагодарила знахарку, и мы с Сержем покинули избушку. А Михаил немного задержался...
В последующие дни также стояла жара. Мы катались на лодке по озеру, а потом нам устроили купальню, однако даже вода от жары не спасала.
И по вечерам мы с Сержем наладили гулять верхом. Так по крайней мере тело можно было охладить, пуская коня рысью, а то и в галоп.
Однажды, я слегка заплутала и оказалась на опушке небольшой березовой рощи без Сержа. И с удивлением обнаружила, что не только мы любим поздние прогулки верхом.
Супругу Михаила Софи я узнала не сразу. Уж очень ловко всадница управлялась с конем.
Спешившись у обочины дороги, женщина принялась ходить, явно кого-то ожидая. В лунном свете мне удалось рассмотреть ее лицо.
Софи явно нервничала. Вскоре на дороге показался пеший. Он подошел к Софи, и они некоторое время о чем -то говорили. А потом Софи передала ему увесистый кошелек и резво вскочив в седло, ускакала по дороге по направлению к усадьбе.
Похоже было, что Софи с незнакомцем за что-то расплатилась. В кошельке явно были деньги. И не малые.
А через пару дней налетела гроза и градом побило изрядное количество посевов. Илье Фомичу стало враз не до гостей. Глядя из окна на не прекращающийся дождь, я то и дело примечала то управляющего, то хозяина, то их обоих, снующими по двору.
Серж засел в библиотеке, чтобы не мешаться под ногами. Как не странно, часто ему составлял компанию Михаил, хотя я предполагала, что сын должен был помогать отцу в делах. Но Илья Фомич не бранился, за обедом был активен и свеж, из чего я сделала вывод о том, что хозяин поместья вполне справляется и без помощи сына.
Ближе к вечеру на дворе усадьбы послышались громкие голоса и и я решила выйти посмотреть, что случилось.
Дождь прекратился, однако идти по двору, утопая в грязи не хотелось. Пришлось прислушиваться внимательнее и вскоре я поняла, о чем шла речь.
Мужики пришли жаловаться на ведьму, которую они называли Воронья дочь. И от чего-то я думала, что они говорят о Марфе. По словам мужиков выходило, что грозу с градом наколдовала именно она. Больше де некому. Один из мужиков подозрительно напоминал мне того самого, с которым расплачивалась Софи.
Илья Фомич мужиков послал работать, и велел забыть про бредни о колдуньи. На том все и закончилось.
Ближе к вечеру вновь налетел ветер. И вот он-то мне и не понравился. Было в нем слишком много шепота, который разобрать было невозможно. Однако, шепот этот ругался и заставлял что-то сжиматься в груди. Стало невыносимо душно, точно перед грозой, и я вышла на веранду подышать свежим воздухом. Воздух пах озоном и по небу проносились далекие молнии.
Послышалось карканье, потом ближе. Внезапно на веранду влетела огромная ворона и уселась на спинку кресла, зыркая по сторонам. Словно увидав меня, она принялась хлопать крыльями и каркать так громко, что я стала опасаться, как бы не сбежалась вся дворня поглядеть на сие чудо. Ворона явно желала мне что-то сказать, если вообще так можно говорить о воронах. Видя, что я ее слушаю с должным вниманием, птица слетела на пол и засеменила на выход, поглядывая на меня — будто звала с собой.
Зачем я за ней пошла, до сих пор для меня является загадкой. Однако, что-то меня влекло в сумерки. Подумалось, что ворона явилась не спроста. Не раз я ругала себя за беспечность и любопытство, пока проваливаясь в грязные лужи почти по колено, брела в полутьме, а упрямая птица упорно манила меня за собой.
Наконец, мы оказались на краю пшеничного поля, посреди которого моталось на ветру чучело. А над ним кружила стая соплеменниц моей крылатой проводницы.
Поначалу я подумала, что вороны пытаются нападать на чучело. Однако, довольно быстро поняла, что объектом их внимания являются люди, укрывшиеся от стаи в побитой градом пшенице.
Подойдя поближе, я с ужасом рассмотрела то, что было примотано к двум перекрещенным слегам вместо чучела.
Я узнала ее по остаткам кофты и юбки, превращенной в лохмотья. Вороны, кружившие над полем, нападали на мужиков, не давая им приблизиться к перекрещенным слегам, у основания которых было наскоро накидано изрядное количество веток. Охватив картину целиком, я с ужасом поняла, что ведьму Марфу, которую мужики называли Вороньей дочерью, собираются сжечь заживо.
С мужиками я явно справиться не могла. Все, что мне оставалось, это смотреть и ждать исхода сражения.
Вороны победили. Мужики, придерживая окровавленные головы, бежали с поля. Среди них я узнала того самого, которому Софи передала кошель, и и который уговаривал хозяина на расправу с колдуньей. И вот тогда в моей голове все расставилось по местам и я поняла, зачем меня позвали.
С трудом, путаясь в полегшей от града пшенице, я добрела до кострища, заметив изрядно выгоревшую часть веток. Из чего следовало, что битву вороны поначалу проигрывали и дело шло к развязке.
Марфа была чуть жива. Синяки и кровоподтеки украшали ее повсюду. С трудом, распутывая веревки, я отвязала ее, и знахарка кулем повалилась в грязь.
Я было кинулась помочь, но она остановила меня. Лишь прошептала.
- Не надо, не трожь. Если не помру, уйду. А помру, значит... так надо.
И все. Что мне оставалось делать.
Я могла конечно позвать на помощь. Но что-то мне подсказывало, что лучше этого не делать. Слишком много сейчас людей желали ей смерти. И как знать, не окажу ли я ей медвежью услугу, позвав тех, кто довершит начатое.
Я побрела в сторону усадьбы, ориентируясь на далекие огни призывно светящихся окон. На крыльце меня ждал обеспокоенный Серж.
- Натали, где ты была? Мы собирались тебя искать.
Напоив чаем с травами, Серж забрал меня в комнату, и там я рассказала ему историю Вороньей дочери.
Серж поначалу сокрушался, коря меня за то, что не сказала ему ни слова. Однако согласился, когда я сказала, что не собиралась вмешиваться в эту историю вообще. И все, что случилось, было лишь сложившимися внезапно обстоятельствами, требующими немедленных действий.
Когда я засыпала, Серж пообещал мне как можно раньше на рассвете проведать знахарку. И если потребуется помощь, обещал оказать.
Следующий день я проспала до самого вечера. И только тогда узнала, что Серж как и обещал, навестил то поле, а затем домик на окраине деревни. Но нигде знахарки Марфы он не нашел.
Ни Михаила, ни его супруги Софи нам так увидеть и не довелось до самого отъезда. А на вопрос Сержа о супругах, Илья Фомич сказал, что оба отправились в гости к своякам.
Через несколько дней мы распрощались с хозяином усадьбы и уехали домой.
Сидя у окна в поезде, я размышляла о том, как иногда судьба может сказаться на тех, кто изначально считается сильным и не уязвимым. И глядя на такой пример, становится страшно и мыслишь, как же мелок и уязвим человек в этом жестоком мире. И как хрупко отвоеванное у судьбы человеческое счастье.
Так случилось, что этим летом погода стояла жаркая и сухая, дышать в городе совершенно стало нечем, и мы с Сержем решили отправиться на берега речки Раненки в Смоленской губернии в вотчину мужа.
До Смоленска ехали в поезде. А когда вышли, нас встретили. Это был мрачный лохматый мужик. Он бродил по перрону и гнусавым голосом звал:
- Господа Шаталовы, его сиятельство господин Фролов Илья Фомич прислал меня за вами.
И так бесконечное число раз. Серж даже некоторое время специально не отзывался, призвав и меня к молчанию, чтобы понаблюдать за местным глашатаем.
Мужик оказался не дурак. Когда понял, что мы над ним посмеялись, стал совсем хмурым и сердитым.
- Прашу садиться, - резко наклонясь и одновременно указывая рукой в сторону видавшей виды брички, он явно издевался над нами.
Дорога показалась бесконечно долгой. Поля сменялись лесами, а леса полями. Удушливый воздух без единого ветерка обволакивал жарой и пряными запахами высыхающих трав.
Дом помещика Фролова впечатлял размерами и необычностью архитектуры. Чувствовался грубый индивидуальный стиль в этих бесконечных нагромождениях башен и крыш. Встречать нас вышли все, и хозяева и прислуга, чем безусловно нас с мужем смутили. Родственник Сержа оказался мужчиной крепким, при гусарских усах и с завитой на бигуди челкой. Рядом с ним я приметила еще издали молодого человека довольно примечательной наружности. Одетый по последнему слову столичной моды, довольно красив, он был чем-то неуловимо похож на отца, но совершенно не смотрелся рядом с женщиной, которая держалась за него, словно супруга или сестра. Ее блеклый старомодный наряд, состоявший из пышного не моркого платья с буфами и грубо по-деревенски связанной шали, говорил о том, что она местная и никуда дальше губернского уезда не выезжала. Смотрела на нас с Сержем она угрюмо и исподлобья, и всем своим видом показывала, что мужчина рядом с ней принадлежит только ей, и пусть только попробует кто-нибудь отнять. Я про себя немного посмеялась такому приему, однако впечатление быстро забылось.
Илья Фомич встретил нас радушным воплем «Ну наконец-то!» и, смазав по моей руке чисто символическим поцелуем, тут же отвернулся к Сержу и дальше разговаривал только с ним, забыв обо мне совершенно.
Правда, родственников мне все-же представили. Молодой человек, которого звали Михаил, оказался сыном хозяина, а женщина — супругой сына.
Мужчины быстро удалились осматривать гордость усадьбы, псарню, а меня предоставили в распоряжение Софьи Потаповны. Та явно не знала, что со мной делать и предложила с дороги чаю.
Мы расположились в тени на веранде, увитой фасолью, и я была уже рада тому, что мне предоставилась возможность дать отдых ногам. Тянуло прилечь, однако приличия не позволяли опережать гостеприимства хозяев.
К вечеру нас все-же заселили в гостевые комнаты, и я от души вздремнула, пока Серж мучился, ублажая родственников на веранде бесконечными рассказами о жизни в столице.
Проснулась я среди ночи от того, что Серж, устав, довольно сильно храпел у меня под боком. Было душно, хотелось пить, и я решила отправиться на поиски графина с водой. Вскоре, поняв окончательно, что заплутала, вышла на веранду и с наслаждением вдохнула ночного прохладного воздуха.
Фасоль довольно плотно разрослась и не давала мне рассмотреть, есть ли на небе луна и звезды, и стоит ли на завтра ожидать дождя.
Тут внезапно совсем рядом за плотной стеной фасоли послышался мужской голос, в котором я опознала сына хозяина, Михаила.
- Я все продумал, заюшка, все учел. Не стоит так волноваться. Мы никогда не попадемся. Да и попадемся, так что ж. Софья знает, что я не люблю ее. Нас женили не спрашивая. Так чего же ей сердиться.
Приятный бархатный женский голос ему отвечал:
- Злые языки ей все расскажут, Мишенька. Не стоит так рисковать. Меня и так в округе не жалуют. Сам знаешь. А потом, любовь твоя, она не надолго. Вот родит тебе твоя Софи сына, и ты позабудешь меня все одно. Так что, чем раньше все закончится, тем будет лучше для всех.
- Значит, бросить меня решила?
- Ну что ты, Мишенька. Ты же знаешь, как я тебя люблю. И всегда буду любить. Не сомневайся. А расстаться нам все-же придется.
Дальше послышались шорохи и другие звуки, по которым я смогла представить довольно фривольную сцену свидания хозяйского сына и тайной его любовницы. Почувствовав себя неловко, я осторожно вышла с веранды и отправилась на поиски выделенной нам комнаты.
На другой день снова стояла жара, и нам с Сержем предложили прогулку верхом. На конюшне мне выделили ласковую лошадку по кличке Маруша, и я припомнила уроки верховой езды, которые получала в имении моих родителей будучи незамужней девицей.
Надо сказать, что нам с Сержем повезло родиться пусть и не ближними, но соседями. И по счастливому стечению обстоятельств мой будущий супруг был представлен мне, а я ему в качестве возможных кандидатов в супруги. Папенька на меня не давил. Да и Серж ездил к нам в гости по своей воле все чаще. В конце концов мы поженились и покуда ни он ни я об этом не пожалели.
Мне уже не раз встречались другие примеры, заставлявшие каждый раз думать, что некоторые родители берутся решать судьбы детей своих без оглядки на их желания и волю. И это зачастую ведет к трагедии.
Вот и с случае с Михаилом и Софьей выходило, что оба оказались супругами исключительно по воле родителей. И значит брак сей грозил в будущем нелегкими испытаниями.
Так, раздумывая над вчерашними событиями, я не заметила, как мы приблизились к окраине небольшой деревушки. Селяне в эту пору работали в поле, и тем более странно было встретить на пороге крайней слегка покосившейся избы молодую и довольно красивую женщину. Рыжие волосы ее прекрасно сочетались с необычными зелеными смешливыми глазами. Незнакомка была одета в простую кофту поверх длинной юбки, но мне вдруг показалось, что на ней гораздо уместнее смотрелся бы цыганский костюм. На плече незнакомки сидела огромная серая ворона и косила в сторону нежданных гостей блестящим черным глазом.
- Привет тебе, Марфа Ивановна, - с уважением в голосе произнес Михаил, спешившись у крыльца.
- И вам привет, Михаил Ильич.
Голос ее мне был знаком. Мгновенно всплыл в памяти вчерашний невольно подслушанный разговор. Так вот кто ты, заинька.
На людях оба вели себя вполне прилично, и не знай я об их тайных отношениях, навряд ли заподозрила что-то неладное. Михаил представил нам деву, как местную знахарку.
- Ну вот, Наталья Пална, можете тут разжиться настойкой от мигрени, на которую жаловались с вечера. Здешняя настойка поможет всенепременно. Проверено лично.
Ну на счет этого я как раз не сомневалась.
Мы вошли в опрятную избу, увешанную сухими травами и уставленную повсюду туесками и мешочками, от каждого из которых исходил свой специфичный аромат. Марфа дала мне настойку не сразу. Некоторое время она на меня смотрела, точно видела насквозь. А потом кивнула и достала из шкафчика пузырек.
- Вот, сударыня, мажьте виски и затылок, и вашу мигрень как рукой снимет.
Я поблагодарила знахарку, и мы с Сержем покинули избушку. А Михаил немного задержался...
В последующие дни также стояла жара. Мы катались на лодке по озеру, а потом нам устроили купальню, однако даже вода от жары не спасала.
И по вечерам мы с Сержем наладили гулять верхом. Так по крайней мере тело можно было охладить, пуская коня рысью, а то и в галоп.
Однажды, я слегка заплутала и оказалась на опушке небольшой березовой рощи без Сержа. И с удивлением обнаружила, что не только мы любим поздние прогулки верхом.
Супругу Михаила Софи я узнала не сразу. Уж очень ловко всадница управлялась с конем.
Спешившись у обочины дороги, женщина принялась ходить, явно кого-то ожидая. В лунном свете мне удалось рассмотреть ее лицо.
Софи явно нервничала. Вскоре на дороге показался пеший. Он подошел к Софи, и они некоторое время о чем -то говорили. А потом Софи передала ему увесистый кошелек и резво вскочив в седло, ускакала по дороге по направлению к усадьбе.
Похоже было, что Софи с незнакомцем за что-то расплатилась. В кошельке явно были деньги. И не малые.
А через пару дней налетела гроза и градом побило изрядное количество посевов. Илье Фомичу стало враз не до гостей. Глядя из окна на не прекращающийся дождь, я то и дело примечала то управляющего, то хозяина, то их обоих, снующими по двору.
Серж засел в библиотеке, чтобы не мешаться под ногами. Как не странно, часто ему составлял компанию Михаил, хотя я предполагала, что сын должен был помогать отцу в делах. Но Илья Фомич не бранился, за обедом был активен и свеж, из чего я сделала вывод о том, что хозяин поместья вполне справляется и без помощи сына.
Ближе к вечеру на дворе усадьбы послышались громкие голоса и и я решила выйти посмотреть, что случилось.
Дождь прекратился, однако идти по двору, утопая в грязи не хотелось. Пришлось прислушиваться внимательнее и вскоре я поняла, о чем шла речь.
Мужики пришли жаловаться на ведьму, которую они называли Воронья дочь. И от чего-то я думала, что они говорят о Марфе. По словам мужиков выходило, что грозу с градом наколдовала именно она. Больше де некому. Один из мужиков подозрительно напоминал мне того самого, с которым расплачивалась Софи.
Илья Фомич мужиков послал работать, и велел забыть про бредни о колдуньи. На том все и закончилось.
Ближе к вечеру вновь налетел ветер. И вот он-то мне и не понравился. Было в нем слишком много шепота, который разобрать было невозможно. Однако, шепот этот ругался и заставлял что-то сжиматься в груди. Стало невыносимо душно, точно перед грозой, и я вышла на веранду подышать свежим воздухом. Воздух пах озоном и по небу проносились далекие молнии.
Послышалось карканье, потом ближе. Внезапно на веранду влетела огромная ворона и уселась на спинку кресла, зыркая по сторонам. Словно увидав меня, она принялась хлопать крыльями и каркать так громко, что я стала опасаться, как бы не сбежалась вся дворня поглядеть на сие чудо. Ворона явно желала мне что-то сказать, если вообще так можно говорить о воронах. Видя, что я ее слушаю с должным вниманием, птица слетела на пол и засеменила на выход, поглядывая на меня — будто звала с собой.
Зачем я за ней пошла, до сих пор для меня является загадкой. Однако, что-то меня влекло в сумерки. Подумалось, что ворона явилась не спроста. Не раз я ругала себя за беспечность и любопытство, пока проваливаясь в грязные лужи почти по колено, брела в полутьме, а упрямая птица упорно манила меня за собой.
Наконец, мы оказались на краю пшеничного поля, посреди которого моталось на ветру чучело. А над ним кружила стая соплеменниц моей крылатой проводницы.
Поначалу я подумала, что вороны пытаются нападать на чучело. Однако, довольно быстро поняла, что объектом их внимания являются люди, укрывшиеся от стаи в побитой градом пшенице.
Подойдя поближе, я с ужасом рассмотрела то, что было примотано к двум перекрещенным слегам вместо чучела.
Я узнала ее по остаткам кофты и юбки, превращенной в лохмотья. Вороны, кружившие над полем, нападали на мужиков, не давая им приблизиться к перекрещенным слегам, у основания которых было наскоро накидано изрядное количество веток. Охватив картину целиком, я с ужасом поняла, что ведьму Марфу, которую мужики называли Вороньей дочерью, собираются сжечь заживо.
С мужиками я явно справиться не могла. Все, что мне оставалось, это смотреть и ждать исхода сражения.
Вороны победили. Мужики, придерживая окровавленные головы, бежали с поля. Среди них я узнала того самого, которому Софи передала кошель, и и который уговаривал хозяина на расправу с колдуньей. И вот тогда в моей голове все расставилось по местам и я поняла, зачем меня позвали.
С трудом, путаясь в полегшей от града пшенице, я добрела до кострища, заметив изрядно выгоревшую часть веток. Из чего следовало, что битву вороны поначалу проигрывали и дело шло к развязке.
Марфа была чуть жива. Синяки и кровоподтеки украшали ее повсюду. С трудом, распутывая веревки, я отвязала ее, и знахарка кулем повалилась в грязь.
Я было кинулась помочь, но она остановила меня. Лишь прошептала.
- Не надо, не трожь. Если не помру, уйду. А помру, значит... так надо.
И все. Что мне оставалось делать.
Я могла конечно позвать на помощь. Но что-то мне подсказывало, что лучше этого не делать. Слишком много сейчас людей желали ей смерти. И как знать, не окажу ли я ей медвежью услугу, позвав тех, кто довершит начатое.
Я побрела в сторону усадьбы, ориентируясь на далекие огни призывно светящихся окон. На крыльце меня ждал обеспокоенный Серж.
- Натали, где ты была? Мы собирались тебя искать.
Напоив чаем с травами, Серж забрал меня в комнату, и там я рассказала ему историю Вороньей дочери.
Серж поначалу сокрушался, коря меня за то, что не сказала ему ни слова. Однако согласился, когда я сказала, что не собиралась вмешиваться в эту историю вообще. И все, что случилось, было лишь сложившимися внезапно обстоятельствами, требующими немедленных действий.
Когда я засыпала, Серж пообещал мне как можно раньше на рассвете проведать знахарку. И если потребуется помощь, обещал оказать.
Следующий день я проспала до самого вечера. И только тогда узнала, что Серж как и обещал, навестил то поле, а затем домик на окраине деревни. Но нигде знахарки Марфы он не нашел.
Ни Михаила, ни его супруги Софи нам так увидеть и не довелось до самого отъезда. А на вопрос Сержа о супругах, Илья Фомич сказал, что оба отправились в гости к своякам.
Через несколько дней мы распрощались с хозяином усадьбы и уехали домой.
Сидя у окна в поезде, я размышляла о том, как иногда судьба может сказаться на тех, кто изначально считается сильным и не уязвимым. И глядя на такой пример, становится страшно и мыслишь, как же мелок и уязвим человек в этом жестоком мире. И как хрупко отвоеванное у судьбы человеческое счастье.
