Эпиграфы
Скажи мне, Автор, кто я в этой саге?
Я на героя точно не похож.
Ты видишь только строчки на бумаге,
А я… ты знаешь, ненавижу ложь.
Я не хочу терпеть несправедливость,
Я злюсь, когда мой враг на шаг вперед,
Я не люблю твою дурную милость,
Ведь за нее опять предъявят счет.
Ты чью-то смерть, не думая, опишешь –
Опишешь и забудешь до поры,
А мне ведь после с этим жить, ты слышишь?
И выжить, и не выйти из игры…
Ответь же мне! А впрочем, нет… помедли.
Рассвет написанный немыслимо хорош.
Мне это утро вдруг почудилось последним…
Не отвечай – боюсь, опять соврешь.
Мою усталость перепишешь в смелость,
И я, конечно же, не поверну назад…
Но знаешь, Автор, мне бы так хотелось
Хотя бы раз взглянуть тебе в глаза.
Когда бессильно ветер треплет стяги,
Когда дрожит у уха тетива,
Ты видишь только строчки на бумаге…
Смотри теперь, как оживут слова.
Жизнь течет, дни сменяются днями,
Приучая к глухому покою,
Но порою тревожными снами
Ты бежишь темной, страшной тропою,
Дрожь по телу, и сердце на части,
Каркнет ворон в сплетении веток -
Ты вдруг видишь себя настоящим...
Только все исчезает с рассветом.
Рисовала воздушные замки,
Сочиняла принцесс и драконов,
Презирая границы и рамки,
Создавала иные законы.
Забиралась на шпили и крыши
И беспечно ходила по краю.
Мир молчал, мир, казалось, не слышал,
А потом вдруг сказал: «Поиграем?»
Шелест волн, крики чаек, и снасти скрипят…
Этот мир говорит, он дурманит, он дышит.
Тот, оставленный в прошлом, зовет назад,
Только с каждой минутой все тише и тише.
На чашах весов быль и небыль; натянуты нервы, —
— На будущем дымка, а прошлого будто не стало.
Ты больше не автор, ты даже не главный, не первый...
Вот только судьбе показалось и этого мало.
В той сказке рассвет отливает золотом,
Так, что почти невозможно смотреть.
Там пахнет мятой, смолой и солодом,
Там дышится, верится, хочется петь...
Но если вдруг в мире игрушечно-правильном
Повеет несказочной страшной бедой,
И он станет серым, пустым, оплавленным…
Ты просто глаза покрепче закрой.
Книжный рассвет засверкал в водах бурной реки.
Книжный герой обессиленно наземь осел,
Книжная скорбь разлилась с чьей-то легкой руки,
В книжной груди уголек надежды истлел.
Книжный закат уведет долгий день за собой,
Книжное небо раскрасится россыпью звезд,
Но книжная верность вновь вступит в невидимый бой,
Книжную подлость тесня за тысячи верст.
В мире сказочных снов оказалось не место принцам,
Только воинам, что недвижимой стоят стеною.
И ищи, не ищи - не найдешь в их суровых лицах
Ничего из того, что придумано было тобою.
Здесь в отметинах шрамов не только тела, но и души,
Здесь словами разят так же больно, как острым кинжалом.
Ты придумала сказку... теперь же смирись и слушай:
В сказках все по-другому, и это к добру, пожалуй.
Две дороги причудливо вились, кружили, но все же сошлись
И сплели две судьбы, закрутив их в единую прочную нить.
Две души не смирились, боролись и яростно прочь рвались,
Не желая признать: в этой битве им не победить.
Красивые фразы сплетались в красивые строки,
И сладко дрожало в груди от предчувствия счастья.
Придуманный мир не казался чужим и жестоким,
Он принял тебя, закружил и признал своей частью.
Но только летящие стрелы красивы лишь в фильмах,
В которых герой обречен на победу над смертью.
А в жизни так страшно! И люди вокруг не всесильны.
И ты, прижимаясь щекою к израненной тверди,
Неистово шепчешь молитвы за всех за них разом:
Нежданных, любимых, зовущих во снах за собою.
Пока еще можешь, пока еще теплится разум…
Ты веришь, что им суждено разминуться с бедою.
День ото дня оставаясь за прочными стенами,
Слышать, как сердце бьется пойманной горлицей,
Знать, что вдали мир прорезан разящими стрелами,
И в ожиданьи беды старухою горбиться.
Губы кусать и заламывать руки до белого,
Думой взлетать над морем орлицею грозною,
Чтоб с высоты отыскать его милого, смелого
И ринуться вниз сквозь чужие ветра промозглые.
Камнем упасть и расправить крыла свои слабые,
Злую стрелу не пустить к его сердцу верному.
Только на миг стать безумною, вечною, храброю,
Вырвать все то, что отмерено злою мерою.
Только стена до небес и замки пудовые…
Веткой застынешь сломанной у околицы.
Будут стучать топоры, будут слезы вдовии,
Будут идти на костры бескрылые горлицы.
Бурной рекою затопят сомнения душу,
Тьма подкрадется, завоет голодным зверем.
Ты средь руин – хрупкий призрачный мир разрушен.
Что же ты, глупая, снова готова верить?
Бывает любовь, как холодные звезды:
Недостижимая, ярко горящая, вечная.
Будто весь этот мир был с единственной целью создан,
Чтоб сердце твое провести Дорогою Млечною.
Бывает любовь, как туманные дали.
Непокоримая, дивная и безупречная.
Ты помчишься за ней, надеясь, что сны не солгали,
И путь твой однажды окончится главною встречею.
Бывает любовь, как огромное Солнце:
Невыносимая, жгуче-манящая, дикая.
Ты горишь, как свеча, пока глупое сердце бьется,
Оседая на землю холодными желтыми бликами.
Кто ты?
Я смотрю на тебя, и сердце как будто с обрыва вниз.
Кто ты?
Я признала тебя своим, отыскав среди сотен лиц.
Кто ты?
Под рукой мягким шелком полоска кожи и ровный пульс.
Кто ты?
Я хотела быть храброй, но, кажется, все же тебя боюсь.
Кто ты?
Тихий голос и взгляд, точно выстрел глаза в глаза.
Кто ты?
Видно, мир этот все же тобою меня наказал…
Кто ты?
Заколочены намертво ставни твоей непростой души.
Кто ты,
Не-герой не-романа, который покоя меня лишил?
Злиться, срываться, мечтать убежать, исчезнуть,
Слышать, как сердце колотится, рвется наружу,
Знать, что стоишь на краю ненасытной бездны,
И понимать, что единственной цели служишь.
Нити незримо пронзают пространство и время,
На предначертанном новой судьбой проступая.
Жизнь – чистый лист. Ты испуган, отвержен всеми.
Нитью ведомый, застывший у самого края,
Ты еще дышишь, и глупое сердце бьется,
Предначертанье отчаянно хочет отринуть.
Но близок закат, цвета крови монетка Солнца,
И кто-то незримый легонько толкает в спину.
Неведенье легким уютным покровом
Тебя укрывает от бед и напастей.
Не трогай той правды не думой, не словом.
Еще никому в правде не было счастья.
Ты влилась в этот мир, как река всей собою вливается в море,
Растворилась в словах и улыбках, доверилась взглядам.
На себя примеряя чужое, из давнего прошлого, горе,
Ты смирилась, что в старую жизнь не будет возврата.
Ты и рада бы, но незнакомое что-то в душе будоражит до крика.
Может, чья-то тоска, может, то, что зовется любовью.
Растворяешься в ней, неуемно-тревожной и дикой,
И нельзя убежать. Ты влилась в этот мир… всей собою.
Мне порою так страшно, что, кажется, нечем дышать.
Я не знаю, кому можно верить, кто враг, а кто друг.
Я, как будто Алиса, – мне нужно быстрей бежать,
Чтоб остаться на месте. И мой заколдованный круг
Все сужается, душит, и чудятся в нем враги.
Все сильнее сжимает мне сердце колючий страх.
А потом я случайно касаюсь твоей руки,
И весь мир исчезает, как в глупых слезливых стихах.
Пальцы колет, а сердце несется, срываясь в спурт,
Или, может быть, в штопор, рискуя к ногам упасть.
В заколдованном круге теперь правит бал абсурд:
Не-любовь, не-влюбленность и даже, пожалуй, не-страсть.
Я не верю тебе, ты лишь в шаге от метки “враги”.
Я не верю тебе, я ищу подтверждения снам.
Но потом я случайно касаюсь твоей руки,
И взрывается мир, осыпаясь к моим ногам.
Кто-то предаст, кто-то молча пойдет на смерть...
Примет земля без остатка горячую кровь.
Кто-то доверится, кто-то шагнет под плеть,
Кто-то прикроет себя, ну а кто-то собой.
Кто-то солжет, кто-то даст себя словом увлечь,
Дрогнет, отступит, поддавшись глухой мольбе.
Кто-то сломается. Кто-то поднимет меч.
Кто-то поверит в себя, ну а кто-то – тебе.
Что ж так тесно в груди, что для вдоха, чудится, места нет?
Что ж так хочется тонкою змейкой из кожи выскользнуть?
И бежать от тебя иль к тебе… Алой кровью мазнет рассвет,
Нас пометив с тобой и заставив ответы отыскивать.
По дороге времен мне тебя провести сил хватило бы.
Мне б средь сотен речей распознать ту, где скрыта истина,
Мне бы только не дать нам с тобою остаться бескрылыми
На дороге времен, что узором пророчества выстлана.
В каждой истории больше одной истины,
Каждая истина с чьей-то душой венчана.
Коль сила в тебе, ждет тебя дорога тернистая,
И не цветами, а кровью она отмечена.
Верных ответов никто не шепнет заранее,
Платить за ошибки придется даже спустя века.
Ждет исцеления мир, ослабевший, израненный...
Цена же за это будет, как никогда, велика.
Кто-то, однажды избрав свой путь,
Идет по нему, невзирая на трудности,
Кто-то готов с полпути свернуть,
И не угадаешь, в ком больше мудрости.
Кто-то прогнет под себя весь мир,
Отринув легко заведенное предками.
Кто-то, заветы в себе сохранив,
Не станет гадать над чужими ответами.
Каждый в решенье своем будет прав,
Мерку чужую принять не отважившись.
А Книга Времен хранит тысячи глав,
И в каждой из них все не то, чем кажется.
Слушай, мой друг,
Где-то там за границей мира
Девочка вязью вплетала слова в узоры,
Верила в сказки и даже немножко любила
Свой морок.
Слушай, мой друг,
Где-то там за пятью морями
Мальчики тайны древнего мира искали,
Верили свиткам и осторожно мечтали.
Сломались.
Слушай, мой друг,
Где-то там, где рассвет был молод,
Мудрые вечные силы земли покорили,
Верили в то, что их мир не будет расколот.
Ошиблись.
Слушай, мой друг,
Где-то там, где танцуют волны,
Древняя сила покой всех стихий тревожит.
Верит, что раз уж однажды она победила,
Вновь сможет.
Пеною, белою, как облака или же снег за пятью морями,
Волны ласкали утес, что вдавался в бескрайнее море.
Древняя сила звенела, с высоких уступов срываясь ручьями,
И люди, хранимые ею, не ведали горя.
Дымкой, туманною, как облака или же снег за пятью морями,
Ветер укутывал скалы и прятал от глаз мореходов.
Древняя сила играла душистой травой, шелестела ветвями…
Но близился срок, и ушли острова под воду,
Влившись в сказания, как облака или же снег за пятью морями.
Тщетно отныне и волны, и ветер зовут их песней.
Древняя сила свободу почует, вздохнет, оживая словами,
Ведь свитки не лгут: вскоре ей суждено воскреснуть.
Глухим метрономом в груди ведется отсчет.
Дойдешь до финала иль сгинешь среди страниц?
Могучая сила тебя, словно ветку гнет,
Еще не ломает, но ловко бросает ниц.
А ты поднимаешься, ветер ловя рукой.
Дойдешь до финала иль сгинешь среди страниц?
Достигнешь вершины, взлетев по тропке крутой,
Иль, разом надежду оставив, сорвешься вниз?
Друг-ветер чуть слышно шепнет в предрассветный час,
Дойдешь до финала иль сгинешь среди страниц.
И сила, что дремлет в глубинах знакомых глаз,
Тебя уведет за собой дорогою птиц.
Натянута нить, и вновь все не то, чем кажется.
Бездна в знакомых глазах больше даже не прячется.
Сможешь смириться? В нее заглянуть отважишься?
Стучит колесница судьбы, все быстрее катится.
Хрупкой соломинкой в бурном потоке кружишься.
Сгинешь в волнах иль к порогу дальнему выбросит?
Сможешь ли верить? Достанет ли сил и мужества
Нить ваших судеб навеки у бездны выпросить?
Если больше некому верить,
И на мир наползает тьма,
И в предчувствии первой потери
Все как будто сошли с ума,
Если ветер то воет, то шепчет,
И уводит тебя за край,
Ты сожми мою руку покрепче
И, пожалуйста, не отпускай.
Тихим ручьем льются речи медовые,
Жарко покои натоплены светлые,
Заперты двери замками пудовыми,
Что ж, несмышленая, снова ты сетуешь?
Что же ты мечешься пойманной птицею?
Что же все рвешься к запретному берегу?
Видишь, как скалится полночь лисицею?
Слышишь, как воет за стенами терема?
Ты образумься. В светелке натопленной
Сладко мечтать. А во тьме за околицей
Боль вековая старухою сгорбленной
Следом идет и то ль плачет, то ль молится.
Мир был создан любовью и также любовью разрушен,
Был опять воскрешен, чтоб застыть через время руинами.
Ты, конечно же, вправе не верить, но просто послушай:
Те, кто создал его, тоже были когда-то невинными.
Их мечты воплощались, сплетаясь в тончайшие нити,
Полотно было ярким, дышало любовью и силою...
Только близился час: оба солнца застыли в зените,
И мечты, в одночасье оплавившись, стали бескрылыми.
Изменили свой цвет, но при этом остались мечтами,
Просто стало трудней в них увидеть былое величие.
Мир был создан любовью. Она не ослабла с годами,
Стала лишь незаметней, другое приняв обличие.
Защити меня.
Плотным кольцом обступают безликие тени, душат.
Обними меня.
Рядом с тобой я могу их пугающий шепот не слушать.
Обмани меня.
Мне ведь так мало нужно, чтоб снова тебе поверить.
Отпусти меня,
Дай мне исчезнуть из этого мира до первой потери.
Если позволить сомненьям закрасться в душу,
Если поверить во все, что тебе нашепчут,
Краше ли станет жизнь с этой правдой ненужной,
Той, что тяжелым камнем придавит плечи,
Той, что отравит самое светлое утро,
Той, что тебя отвернет ото всех, кто дорог?
Сможешь ли ты обменять свою веру на мудрость?
Что, если мудрость, как счастье, — всего лишь морок?
Когда же ты стал таким не-чужим,
просочился под кожу?
Когда я всем сердцем глупым своим
поняла: ты жизни дороже?
Когда я забыла и гордость и страх
и шагнула к краю?
Когда утонула в глазах, в словах,
Всю себя доверяя?
И как теперь быть, если призрачный мир
проступает узором?
Как разум и сердце свои сохранить
и разрушить морок?
Как не оступиться у края земли,
не сорваться в бездну?
Молчи… или лучше сейчас соври
и позволь мне воскреснуть.
Чьим-то мечтам не суждено сбыться, —
Меч и стрела злую поют песню.
Знаком судьбы юные метя лица,
Не знает пощады скорой беды вестник.
В мире ином, верно, их ждет слава,
Кто разминулся со смертью, в нее верит...
Чтобы, когда о том шелестят травы,
Боль усмирять в груди от тяжкой потери,
Чтобы наутро сердце опять билось,
Чтобы не дрогнул меч, покидая ножны.
Лучшая битва — та, какой не случилось.
Все это знают, но мир изменить невозможно.
Выбор пути никогда не бывает легким –
Тайной окутано прошлое, в дымке грядущее.
Ты видишь ласковый отсвет, манящий, далекий,
Кто-то же смотрит на пламя пожара ревущее.
Ты видишь смелых героев, почти всесильных,
Страх им неведом, как слабости или подлость...
Только внутри у кого-то холод могильный,
И отступить не дает лишь глупая гордость.
Чужая война опаляет всегда больнее,
В ней чуждая вера, чужие законы и нравы.
И в сердце ее оказаться ? нет доли страшнее,
Когда непонятно, кто враг, и не знаешь, где правда.
Часть I
Глава 1
Скажи мне, Автор, кто я в этой саге?
Я на героя точно не похож.
Ты видишь только строчки на бумаге,
А я… ты знаешь, ненавижу ложь.
Я не хочу терпеть несправедливость,
Я злюсь, когда мой враг на шаг вперед,
Я не люблю твою дурную милость,
Ведь за нее опять предъявят счет.
Ты чью-то смерть, не думая, опишешь –
Опишешь и забудешь до поры,
А мне ведь после с этим жить, ты слышишь?
И выжить, и не выйти из игры…
Ответь же мне! А впрочем, нет… помедли.
Рассвет написанный немыслимо хорош.
Мне это утро вдруг почудилось последним…
Не отвечай – боюсь, опять соврешь.
Мою усталость перепишешь в смелость,
И я, конечно же, не поверну назад…
Но знаешь, Автор, мне бы так хотелось
Хотя бы раз взглянуть тебе в глаза.
Когда бессильно ветер треплет стяги,
Когда дрожит у уха тетива,
Ты видишь только строчки на бумаге…
Смотри теперь, как оживут слова.
Глава 2
Жизнь течет, дни сменяются днями,
Приучая к глухому покою,
Но порою тревожными снами
Ты бежишь темной, страшной тропою,
Дрожь по телу, и сердце на части,
Каркнет ворон в сплетении веток -
Ты вдруг видишь себя настоящим...
Только все исчезает с рассветом.
Глава 3
Рисовала воздушные замки,
Сочиняла принцесс и драконов,
Презирая границы и рамки,
Создавала иные законы.
Забиралась на шпили и крыши
И беспечно ходила по краю.
Мир молчал, мир, казалось, не слышал,
А потом вдруг сказал: «Поиграем?»
Глава 4
Шелест волн, крики чаек, и снасти скрипят…
Этот мир говорит, он дурманит, он дышит.
Тот, оставленный в прошлом, зовет назад,
Только с каждой минутой все тише и тише.
Глава 5
На чашах весов быль и небыль; натянуты нервы, —
— На будущем дымка, а прошлого будто не стало.
Ты больше не автор, ты даже не главный, не первый...
Вот только судьбе показалось и этого мало.
Глава 6
В той сказке рассвет отливает золотом,
Так, что почти невозможно смотреть.
Там пахнет мятой, смолой и солодом,
Там дышится, верится, хочется петь...
Но если вдруг в мире игрушечно-правильном
Повеет несказочной страшной бедой,
И он станет серым, пустым, оплавленным…
Ты просто глаза покрепче закрой.
Глава 7
Книжный рассвет засверкал в водах бурной реки.
Книжный герой обессиленно наземь осел,
Книжная скорбь разлилась с чьей-то легкой руки,
В книжной груди уголек надежды истлел.
Книжный закат уведет долгий день за собой,
Книжное небо раскрасится россыпью звезд,
Но книжная верность вновь вступит в невидимый бой,
Книжную подлость тесня за тысячи верст.
Глава 8
В мире сказочных снов оказалось не место принцам,
Только воинам, что недвижимой стоят стеною.
И ищи, не ищи - не найдешь в их суровых лицах
Ничего из того, что придумано было тобою.
Здесь в отметинах шрамов не только тела, но и души,
Здесь словами разят так же больно, как острым кинжалом.
Ты придумала сказку... теперь же смирись и слушай:
В сказках все по-другому, и это к добру, пожалуй.
Глава 9
Две дороги причудливо вились, кружили, но все же сошлись
И сплели две судьбы, закрутив их в единую прочную нить.
Две души не смирились, боролись и яростно прочь рвались,
Не желая признать: в этой битве им не победить.
Глава 10
Красивые фразы сплетались в красивые строки,
И сладко дрожало в груди от предчувствия счастья.
Придуманный мир не казался чужим и жестоким,
Он принял тебя, закружил и признал своей частью.
Но только летящие стрелы красивы лишь в фильмах,
В которых герой обречен на победу над смертью.
А в жизни так страшно! И люди вокруг не всесильны.
И ты, прижимаясь щекою к израненной тверди,
Неистово шепчешь молитвы за всех за них разом:
Нежданных, любимых, зовущих во снах за собою.
Пока еще можешь, пока еще теплится разум…
Ты веришь, что им суждено разминуться с бедою.
Глава 11
День ото дня оставаясь за прочными стенами,
Слышать, как сердце бьется пойманной горлицей,
Знать, что вдали мир прорезан разящими стрелами,
И в ожиданьи беды старухою горбиться.
Губы кусать и заламывать руки до белого,
Думой взлетать над морем орлицею грозною,
Чтоб с высоты отыскать его милого, смелого
И ринуться вниз сквозь чужие ветра промозглые.
Камнем упасть и расправить крыла свои слабые,
Злую стрелу не пустить к его сердцу верному.
Только на миг стать безумною, вечною, храброю,
Вырвать все то, что отмерено злою мерою.
Только стена до небес и замки пудовые…
Веткой застынешь сломанной у околицы.
Будут стучать топоры, будут слезы вдовии,
Будут идти на костры бескрылые горлицы.
Глава 12
Бурной рекою затопят сомнения душу,
Тьма подкрадется, завоет голодным зверем.
Ты средь руин – хрупкий призрачный мир разрушен.
Что же ты, глупая, снова готова верить?
Глава 13
Бывает любовь, как холодные звезды:
Недостижимая, ярко горящая, вечная.
Будто весь этот мир был с единственной целью создан,
Чтоб сердце твое провести Дорогою Млечною.
Бывает любовь, как туманные дали.
Непокоримая, дивная и безупречная.
Ты помчишься за ней, надеясь, что сны не солгали,
И путь твой однажды окончится главною встречею.
Бывает любовь, как огромное Солнце:
Невыносимая, жгуче-манящая, дикая.
Ты горишь, как свеча, пока глупое сердце бьется,
Оседая на землю холодными желтыми бликами.
Глава 14
Кто ты?
Я смотрю на тебя, и сердце как будто с обрыва вниз.
Кто ты?
Я признала тебя своим, отыскав среди сотен лиц.
Кто ты?
Под рукой мягким шелком полоска кожи и ровный пульс.
Кто ты?
Я хотела быть храброй, но, кажется, все же тебя боюсь.
Кто ты?
Тихий голос и взгляд, точно выстрел глаза в глаза.
Кто ты?
Видно, мир этот все же тобою меня наказал…
Кто ты?
Заколочены намертво ставни твоей непростой души.
Кто ты,
Не-герой не-романа, который покоя меня лишил?
Глава 15
Злиться, срываться, мечтать убежать, исчезнуть,
Слышать, как сердце колотится, рвется наружу,
Знать, что стоишь на краю ненасытной бездны,
И понимать, что единственной цели служишь.
Нити незримо пронзают пространство и время,
На предначертанном новой судьбой проступая.
Жизнь – чистый лист. Ты испуган, отвержен всеми.
Нитью ведомый, застывший у самого края,
Ты еще дышишь, и глупое сердце бьется,
Предначертанье отчаянно хочет отринуть.
Но близок закат, цвета крови монетка Солнца,
И кто-то незримый легонько толкает в спину.
Глава 16
Неведенье легким уютным покровом
Тебя укрывает от бед и напастей.
Не трогай той правды не думой, не словом.
Еще никому в правде не было счастья.
Глава 17
Ты влилась в этот мир, как река всей собою вливается в море,
Растворилась в словах и улыбках, доверилась взглядам.
На себя примеряя чужое, из давнего прошлого, горе,
Ты смирилась, что в старую жизнь не будет возврата.
Ты и рада бы, но незнакомое что-то в душе будоражит до крика.
Может, чья-то тоска, может, то, что зовется любовью.
Растворяешься в ней, неуемно-тревожной и дикой,
И нельзя убежать. Ты влилась в этот мир… всей собою.
Глава 18
Мне порою так страшно, что, кажется, нечем дышать.
Я не знаю, кому можно верить, кто враг, а кто друг.
Я, как будто Алиса, – мне нужно быстрей бежать,
Чтоб остаться на месте. И мой заколдованный круг
Все сужается, душит, и чудятся в нем враги.
Все сильнее сжимает мне сердце колючий страх.
А потом я случайно касаюсь твоей руки,
И весь мир исчезает, как в глупых слезливых стихах.
Пальцы колет, а сердце несется, срываясь в спурт,
Или, может быть, в штопор, рискуя к ногам упасть.
В заколдованном круге теперь правит бал абсурд:
Не-любовь, не-влюбленность и даже, пожалуй, не-страсть.
Я не верю тебе, ты лишь в шаге от метки “враги”.
Я не верю тебе, я ищу подтверждения снам.
Но потом я случайно касаюсь твоей руки,
И взрывается мир, осыпаясь к моим ногам.
Часть II
Глава 1
Кто-то предаст, кто-то молча пойдет на смерть...
Примет земля без остатка горячую кровь.
Кто-то доверится, кто-то шагнет под плеть,
Кто-то прикроет себя, ну а кто-то собой.
Кто-то солжет, кто-то даст себя словом увлечь,
Дрогнет, отступит, поддавшись глухой мольбе.
Кто-то сломается. Кто-то поднимет меч.
Кто-то поверит в себя, ну а кто-то – тебе.
Глава 2
Что ж так тесно в груди, что для вдоха, чудится, места нет?
Что ж так хочется тонкою змейкой из кожи выскользнуть?
И бежать от тебя иль к тебе… Алой кровью мазнет рассвет,
Нас пометив с тобой и заставив ответы отыскивать.
По дороге времен мне тебя провести сил хватило бы.
Мне б средь сотен речей распознать ту, где скрыта истина,
Мне бы только не дать нам с тобою остаться бескрылыми
На дороге времен, что узором пророчества выстлана.
Глава 3
В каждой истории больше одной истины,
Каждая истина с чьей-то душой венчана.
Коль сила в тебе, ждет тебя дорога тернистая,
И не цветами, а кровью она отмечена.
Верных ответов никто не шепнет заранее,
Платить за ошибки придется даже спустя века.
Ждет исцеления мир, ослабевший, израненный...
Цена же за это будет, как никогда, велика.
Глава 4
Кто-то, однажды избрав свой путь,
Идет по нему, невзирая на трудности,
Кто-то готов с полпути свернуть,
И не угадаешь, в ком больше мудрости.
Кто-то прогнет под себя весь мир,
Отринув легко заведенное предками.
Кто-то, заветы в себе сохранив,
Не станет гадать над чужими ответами.
Каждый в решенье своем будет прав,
Мерку чужую принять не отважившись.
А Книга Времен хранит тысячи глав,
И в каждой из них все не то, чем кажется.
Глава 5
Слушай, мой друг,
Где-то там за границей мира
Девочка вязью вплетала слова в узоры,
Верила в сказки и даже немножко любила
Свой морок.
Слушай, мой друг,
Где-то там за пятью морями
Мальчики тайны древнего мира искали,
Верили свиткам и осторожно мечтали.
Сломались.
Слушай, мой друг,
Где-то там, где рассвет был молод,
Мудрые вечные силы земли покорили,
Верили в то, что их мир не будет расколот.
Ошиблись.
Слушай, мой друг,
Где-то там, где танцуют волны,
Древняя сила покой всех стихий тревожит.
Верит, что раз уж однажды она победила,
Вновь сможет.
Глава 6
Пеною, белою, как облака или же снег за пятью морями,
Волны ласкали утес, что вдавался в бескрайнее море.
Древняя сила звенела, с высоких уступов срываясь ручьями,
И люди, хранимые ею, не ведали горя.
Дымкой, туманною, как облака или же снег за пятью морями,
Ветер укутывал скалы и прятал от глаз мореходов.
Древняя сила играла душистой травой, шелестела ветвями…
Но близился срок, и ушли острова под воду,
Влившись в сказания, как облака или же снег за пятью морями.
Тщетно отныне и волны, и ветер зовут их песней.
Древняя сила свободу почует, вздохнет, оживая словами,
Ведь свитки не лгут: вскоре ей суждено воскреснуть.
Глава 7
Глухим метрономом в груди ведется отсчет.
Дойдешь до финала иль сгинешь среди страниц?
Могучая сила тебя, словно ветку гнет,
Еще не ломает, но ловко бросает ниц.
А ты поднимаешься, ветер ловя рукой.
Дойдешь до финала иль сгинешь среди страниц?
Достигнешь вершины, взлетев по тропке крутой,
Иль, разом надежду оставив, сорвешься вниз?
Друг-ветер чуть слышно шепнет в предрассветный час,
Дойдешь до финала иль сгинешь среди страниц.
И сила, что дремлет в глубинах знакомых глаз,
Тебя уведет за собой дорогою птиц.
Глава 8
Натянута нить, и вновь все не то, чем кажется.
Бездна в знакомых глазах больше даже не прячется.
Сможешь смириться? В нее заглянуть отважишься?
Стучит колесница судьбы, все быстрее катится.
Хрупкой соломинкой в бурном потоке кружишься.
Сгинешь в волнах иль к порогу дальнему выбросит?
Сможешь ли верить? Достанет ли сил и мужества
Нить ваших судеб навеки у бездны выпросить?
Глава 9
Если больше некому верить,
И на мир наползает тьма,
И в предчувствии первой потери
Все как будто сошли с ума,
Если ветер то воет, то шепчет,
И уводит тебя за край,
Ты сожми мою руку покрепче
И, пожалуйста, не отпускай.
Часть III
Глава 1
Тихим ручьем льются речи медовые,
Жарко покои натоплены светлые,
Заперты двери замками пудовыми,
Что ж, несмышленая, снова ты сетуешь?
Что же ты мечешься пойманной птицею?
Что же все рвешься к запретному берегу?
Видишь, как скалится полночь лисицею?
Слышишь, как воет за стенами терема?
Ты образумься. В светелке натопленной
Сладко мечтать. А во тьме за околицей
Боль вековая старухою сгорбленной
Следом идет и то ль плачет, то ль молится.
Глава 2
Мир был создан любовью и также любовью разрушен,
Был опять воскрешен, чтоб застыть через время руинами.
Ты, конечно же, вправе не верить, но просто послушай:
Те, кто создал его, тоже были когда-то невинными.
Их мечты воплощались, сплетаясь в тончайшие нити,
Полотно было ярким, дышало любовью и силою...
Только близился час: оба солнца застыли в зените,
И мечты, в одночасье оплавившись, стали бескрылыми.
Изменили свой цвет, но при этом остались мечтами,
Просто стало трудней в них увидеть былое величие.
Мир был создан любовью. Она не ослабла с годами,
Стала лишь незаметней, другое приняв обличие.
Глава 3
Защити меня.
Плотным кольцом обступают безликие тени, душат.
Обними меня.
Рядом с тобой я могу их пугающий шепот не слушать.
Обмани меня.
Мне ведь так мало нужно, чтоб снова тебе поверить.
Отпусти меня,
Дай мне исчезнуть из этого мира до первой потери.
Глава 4
Если позволить сомненьям закрасться в душу,
Если поверить во все, что тебе нашепчут,
Краше ли станет жизнь с этой правдой ненужной,
Той, что тяжелым камнем придавит плечи,
Той, что отравит самое светлое утро,
Той, что тебя отвернет ото всех, кто дорог?
Сможешь ли ты обменять свою веру на мудрость?
Что, если мудрость, как счастье, — всего лишь морок?
Глава 5
Когда же ты стал таким не-чужим,
просочился под кожу?
Когда я всем сердцем глупым своим
поняла: ты жизни дороже?
Когда я забыла и гордость и страх
и шагнула к краю?
Когда утонула в глазах, в словах,
Всю себя доверяя?
И как теперь быть, если призрачный мир
проступает узором?
Как разум и сердце свои сохранить
и разрушить морок?
Как не оступиться у края земли,
не сорваться в бездну?
Молчи… или лучше сейчас соври
и позволь мне воскреснуть.
Глава 6
Чьим-то мечтам не суждено сбыться, —
Меч и стрела злую поют песню.
Знаком судьбы юные метя лица,
Не знает пощады скорой беды вестник.
В мире ином, верно, их ждет слава,
Кто разминулся со смертью, в нее верит...
Чтобы, когда о том шелестят травы,
Боль усмирять в груди от тяжкой потери,
Чтобы наутро сердце опять билось,
Чтобы не дрогнул меч, покидая ножны.
Лучшая битва — та, какой не случилось.
Все это знают, но мир изменить невозможно.
Глава 7
Выбор пути никогда не бывает легким –
Тайной окутано прошлое, в дымке грядущее.
Ты видишь ласковый отсвет, манящий, далекий,
Кто-то же смотрит на пламя пожара ревущее.
Ты видишь смелых героев, почти всесильных,
Страх им неведом, как слабости или подлость...
Только внутри у кого-то холод могильный,
И отступить не дает лишь глупая гордость.
Глава 8
Чужая война опаляет всегда больнее,
В ней чуждая вера, чужие законы и нравы.
И в сердце ее оказаться ? нет доли страшнее,
Когда непонятно, кто враг, и не знаешь, где правда.
