"- Ты в гномиков веришь?
- Нет.
- А они в тебя верят. Смотри, не подведи!"
Детский фольклор.
Марина была уже взрослой состоявшейся барышней 28ми лет от роду, но всё ещё каждый день рассказывала себе эту сказку.
Жили-были гномики.
Гномики были маленькие и чаще всего появлялись из туалетной вентиляции. "Вот сидит девочка Марина," - говорили они в миниатюрные микрофоны. - "Мы ведём прямой репортаж из самого сокровенного места дома. Марина заперлась здесь, чтобы мама не видела, как она плачет от злости. Девочка Марина считает, что только неродные родители могут заставить ребёнка пылесосить четырёхкомнатную квартиру!"
Иногда гномики возникали откуда-то из-за шкафа. "Чрезвычайные новости!" - возбуждённо вещали они. - "Что это делает Марина под одеялом? Неужели рисует портрет своего возлюбленного? Что это - умопомешательство или зарождающийся юный гений?!"
Бывали случаи, когда гномики заставали повзрослевшую Марину и в более пикантных ситуациях, тогда их репортажи велись таинственным шёпотом с постоянными ремарками о том, что вам довелось увидеть шоу "21+", не пропустите, только один раз в год, по большим праздникам!
Нельзя сказать, что присутствие гномиков раздражало Марину, всё-таки за четверть века привыкаешь к таким вещам. Но иногда это переходило все границы, и Марина была готова растерзать маленьких циничных чудовищ, если бы разумной частью мозга не понимала, что это всего лишь её личная форма сумасшествия. "С другой стороны," - думала Марина, - "Ведь не ангелы и не демоны, предписывающие убить соседей, а всего лишь безобидные гномики. Кому они мешают?"
Вообще-то Марине даже нравилось быть немного звездой. Бородатые папарацци с восторгом освещали самые интимные подробности её жизни, которые не интересовали больше никого на свете: ни суровую начальницу Веру Константиновну, ни даже вечно щебечущую о ерунде Сонечку, с которой Марина работала в одном офисе.
Близкие отношения с людьми у Марины не складывались: все университетские подруги остались в столице, а в родном провинциальном городке единственной собеседницей Марины была её старенькая мама, не видящая ничего дальше новостей в телевизоре.
Ускользающих из рук синиц и далёких журавлей Марининой личной жизни в расчёт можно было не принимать.
Оставались только гномики, родные до помпонов на колпаках. Но и они на контакт не шли, предпочитая воспринимать Марину лишь как объект для очередной сенсационной новости.
"Неужели Марина всё ещё не отчаялась выйти замуж?" - завывали они. - "Посмотрите, она красит ресницы! Ничего себе, даже тональный крем достала! Марина открывает шкатулку с драгоценностями и - внимание! - достаёт коралловые бусы точно такого же оттенка, что и нижнее бельё на ней. Ой, товарищи, что-то будет, что-то будет!"
Но предсказания престарелых журналистов не оправдались - со свидания Марина вернулась одна и в слезах.
"Очередная вылазка в тыл врага окончилась провалом," - констатировали гномики. - "Посмотрите на Марину! Она ест и ест, поливая пищу слезами. Наверное, в её растущем вширь организме не хватает соли. Ой, она посмотрела в нашу сторону, её глаза наливаются бешенством! Кажется, пора делать ноги!" - впервые за многие годы гномики удосужились заметить то, что Марина знает об их существовании, но оборотов не сбавили и продолжили шептать из-за шкафа: "Марина идёт к буфету и берёт таблетки. Зачем таблетки? Зачем так много таблеток? Неужели Марина решила окончить свою бренную жизнь самоубийством? Вот она глотает их все и падает..."
Медленно и громко тикали часы, отмеряя положенный срок. Через полуприкрытые веки, теряя сознание, Марина вдруг увидела кишащую разноцветную массу, хлынувшую из всех углов к телефону. Они тянули его и толкали, пока он не оказался у Марининого уха. "Скорая слушает, говорите адрес." Непослушными губами Марина назвала улицу, дом и квартиру. Около лица суетились мягкие маленькие человечки.
