Мужским и женским. Бледные, обнаженные и неподвижные статуи в драпировках на талии. Очень худые, даже слишком. «Живые ли?» - мелькнула и тут же исчезла мысль в голове. Тело вновь поплыло. Они оказались на открытом балконе без ограждения. Статуи поставили у края и ушли, оставив их одних на фоне темного ночного неба.
И вдруг Константину захотелось рыдать и кричать от ярости…выть, рвать, крушить… Воздух был сухой и холодный, но живой. «Как давно я не дышал живым воздухом, не спертым, не искусственным…а таким чтобы легкие раскрывались…» - превозмогая сопротивление грудных мышц вдохнул, до слез, до боли. Он просто стоял и дышал: с силой, даже со злобой, наслаждаясь болью, ощущая наполнение воздухом легких и всего тела. Долго дышал, боль уже прошла, а он продолжал созерцать каждый вдох и выдох.
И вдруг вернулся голод, напомнив, что дышать – не единственная потребность организма. Образ вывезенных отсюда истощенных статуй жестоко вернул к реальности. Решил еще раз проанализировать факты и ответить на главные вопросы.
«Где?» - точно не на Земле и, скорее всего очень далеко от нее.
«Кто?» - ответ вытекал из предыдущего: те, кто живет не на Земле, обладают разумом и знанием человеческой анатомии и им зачем-то нужны люди. Так нужны, что их похищают и привозят… сюда.
«Зачем?» - вопрос, на который не было пока ответа, а значит, его надо отложить.
«Что делать?» - был и вовсе бесперспективным, с единственным доступным сейчас ответом: Ждать. Решил сосредоточиться на первых двух.
На первый вопрос ответ получался интересный. «Я дышу без всяких приспособлений, значит состав воздуха похож на земной. Местные обитатели похожи по строению скелета на нас, только выше, значит, гравитация есть, но чуть меньше, чем дома. Здесь есть металл и камень, скорее всего геологически эта планета тоже похожа на Землю. Нас раздели, обездвижили и выставили на… обозрение… зачем-то, а потом вывезут полуживых…куда-то», - здесь последовательность мыслей оборвалась, так как все рассуждения не дали никакого результата.
Константин уже надышался, насытился чувством голода, изучил каждую песчинку под ногами и насладился темной глубиной бездны за краем площадки, налюбовался видимым краешком неба… И понял, что очень устал и хочет спать. «Мои биологические часы говорят, что мы здесь уже несколько часов, но цвет неба не меняется… где же рассвет? Может, его здесь совсем нет? Может нас сюда выставили для ритуала по вызыванию света?» - молодой человек усмехнулся дикости своей мысли. И вдруг провалился в сон. Резко и безнадежно.
Сон был без сновидений, тяжелый как физическая работа и тягучий. Проснулся Костя не сразу. Сквозь пелену сна прорвался шум, далекий и объемный: «Что это? Похоже на шум моря или…толпы. Да, точно толпы. Где-то здесь много кого-то… может таких существ как «монахи», а может других», - вяло в дреме подумал мужчина. Шум нарастал, и источник был под ногами, внизу. К размеренному гулу голосов добавился ритмичный звук каких-то ударных (очень похоже). Любопытство победило дрему, и Константин приоткрыл глаза. Свет, утренний и рассеянный заставил зажмуриться. Привыкнув сквозь веки к свету, Костя вновь приоткрыл глаза. Стоя на краю балкона, ему хорошо было видно то, что делалось внизу. Ночью он просто созерцал пропасть за краем, но теперь он увидел огромную площадь. Большая городская площадь, а они наверху какого-то центрального сооружения. Внизу собирается толпа, стекается из боковых улочек сюда, к центру. Костя не знал, почему он решил, что это центральная точка города, но почему-то ему казалось именно так. Присмотревшись, он понял что «монахи» коренные жители этой планеты - толпа состояла из таких же двухметровых и длинноруких, похожих на землян, горожан.
На балконе в это время тоже происходило какое-то движение. Константин кожей ощущал движения высоких фигур. «Почему я так явственно осязаю их?» - задался он вопросом и начал анализировать свои ощущения. Тепло. Вот что он мог отследить, причем их тела излучали больше тепла, чем его собственное – значит температура тел у них выше. Это, конечно, ничего координально не меняло, но в копилке на одну информационную крупицу стало больше. Двигались они не спеша, даже можно сказать медленно. «Сколько их?» - решил поупражняться в арифметике молодой человек, - «Один… за спиной слева, второй прямо за спиной, третий справа и… еще двое сзади справа, далеко от меня». Девушка была от него справа: он не видел и не чувствовал ее, но помнил, где вчера шуршали носильщики, когда привезли их сюда.
Шум внизу все нарастал и становился похож на песню, ритм которой задавал невидимый барабан. Площадь уже заполнилась гражданами города, и прилегающие улочки так же наполнялись. От напряженных попыток рассмотреть фигуры внизу сквозь узкие щелки глаза сильно болели и начали слезиться. Он прикрыл веки и слезинка побежала по правой щеке. Стоявший рядом высокий гражданин заметил и заухал что-то на своем языке, остальные приблизились и начали тихо переговариваться. Слеза давно уже сбежала и ушла в песок, дорожка на щеке высохла, а они все стояли рядом. Наконец, видимо приняв, какое-то решение один тихонько провел по правому глазу, потом по щеке. Прикосновение не было таким грубым, как у «монахов», наоборот это скорее была ласковое поглаживание, успокаивающее и теплое. Косте даже захотелось продемонстрировать им, что он в сознании, но совладав с порывом, остался неподвижен, как скала. Речь их была ему абсолютно не понятна, но мужчина отметил, что она звучит плавнее и мягче, чем у «монахов». Их одежда издавала меньше шума, но раздавалось нежное металлическое позвякивание. «Ткань их одежды тоньше, и есть украшения, шаги звучат тише - скорее это «жрецы», чем «монахи», « - назвав их так, Костя удовлетворился. Он с детства любил все классифицировать и раскладывать по полочкам, и сейчас, когда ему удалось реализовать свою детскую привычку, ему стало комфортнее.
Вдруг барабан стих и в тот же миг площадь замерла на вдохе. «Жрецы» быстро рассредоточились по площадке. «Что-то сейчас будет…» - в предвкушении подумал Константин. За спиной заскрежетал камень и на площадку вошел еще кто-то. Медленно зазвучал барабан, удары были тяжелые, глухие, и это были единственное что нарушало утреннюю тишину на площади. К монотонному бою ударного добавился глубокий гул голосов «жрецов», это не была песня со словами, это был просто монотонный нарастающий распев одного звука на одной высоте. Константину показалось что ему гудят прямо в ухо, ощущение было не болезненное, но неприятное, пробирало до пяток. Он почувствовал, что вибрирует все тело, а гул нарастал… «Толпа тоже гудит…», - в ужасе подумал молодой человек, - «Вот это пытка так пытка!» Гудели уже долго, гул был ровный и монотонный. Вдруг ритм, задаваемый барабаном изменился, стал быстрее, и гул перестал быть ровным, появился рисунок, еще не песня, но уже мелодия. На фоне этой нудной мелодии за спиной у статуи зазвучал очень громкий (громовой) голос. Он пел (этот точно пел) как колокол, и по всему телу мужчины волнами бегали мурашки, пробирая до костей. «Вот это связки», - подумалось Косте. Приоткрыв глаза посмотрел под ноги: толпа внизу была однородной массой, все они слегка покачивались, но ритмично и синхронно. Сверху вся эта масса казалась морем, а голос подобно ветерку вызывал волнение на поверхности, не рябь, но волну, бегущую от одного берега до другого. «Поэтично смотрится…» - вяло проплыло в голове и, закрыл глаза.
«Стоп! Почему мои мысли вновь текут как кисель?» - Костя попытался сосредоточиться, но ему это никак не удавалось. Он вдруг почувствовал, что его сознание отделяется от тела (и мозга) и просто меланхолично наблюдает за происходящим. Транс. Это еще не состояние гипноза, но это транс. Сознание функционирует, и даже способно диагностировать неполадки. Но уже не может влиять на происходящее, способность к сопротивлению сведена к нулю. «Мало того, что обездвижен, так еще и обезволен…» - попробовал возмутиться молодой человек, но вышло вяло и не убедительно. Веки сомкнулись и стали каменными, и он знал, что это не от паралича мышц, а просто апатия транса. «Да и что там смотреть? Гудят, качаются…» - рассуждал Костя. Расслабившись и не пытаясь больше что-то анализировать, а тем более контролировать, поплыл. Он уже не понимал, в каком положении находиться тело, где верх, где низ, его просто качает и несет вперед. Сознание, забившись в угол, тихо попискивало: «Ты стоишь, прямой как палка и никуда не движешься…», но ощущения вопили: «Ты паришь… ты летишь… ты плывешь…». Перед глазами замерцали разноцветные круги, а в ушах слегка зазвенело (а может это снаружи что-то звенит).
Константин еще пытался ухватить какую-то мысль, уцепиться за край осознанности и не дать себе провалиться в бездну бессознательного. «Дыши!» - вдруг крикнуло сознание… И Костя вдохнул, резко, полной грудью до боли. И боль немного отодвинула неизбежный провал, и снова вдохнул и снова. Напряженно и сосредоточенно дыша, мужчина отвлекся от гула и ритма на некоторое время. Но боль от дыхания скоро прошла, и туман вновь стал охватывать мозг и тело. Эта борьба утомила, а истощение не давало возможности сопротивляться долго. «Я устал, я хочу есть и спать. Да, я хочу спать. Можно уснуть, и тогда будет все равно, что происходит вокруг, ведь меня здесь не будет. Ни меня, ни моего сознания. Сон – хороший выход, а главное приятный и не требует никаких усилий», - решил Костя.
Но как только он собрался расслабить мозг и отключиться, голос издал новый сильный звук (уж куда сильнее-то!) протянул его несколько мгновений и смолк. Повисла тишина. Абсолютная. Певший «жрец» подошел к краю балкона, встал между статуями и, положив руки им на плечи, громко заговорил. Сильный голос что-то рассказывал долго, не снимая рук с тел землян. Толпа безмолвно слушала, изредка издавая возгласы. Косте хотелось рассмотреть говорившего, но сил открыть глаза не было, а мысли оставались кисельными. «И будут такими еще какое-то время…» - проползло в голове. Костя не понимал слов, но интонация была яркой: он понял что оратор начал с простого повествования, перешел к гордому восхвалению, потом печали и отчаянию и закончил на ноте полной то ли надежды, то ли радости, то ли ожидания, то ли страха… Этого Костя уже не понял, такт как конец получился каким-то скомканным, быстрым (и почему он решил, что это конец речи?) .
За спиной снова раздалось вековое скрежетание, и на площадке появился еще кто-то. Они источали такое же тепло, как и «монахи» и «жрецы». «Местные», - подсказало сознание, - «двое». «Жрецы» из бэк-вокала что-то не громко их спросили и те ответили. «Волнуются», - отметил Костя. Потом были какие-то шорохи, движения, ожидание. Наконец, громкоголосый подошел к краю и что-то оповестил над площадью. Толпа радостно загудела. За спиной раздались всхлипывания, тихие подбадривающие мурлыканья. Двое подошли к статуям и, видимо, стали внимательно их разглядывать, но не долго. Проход вновь открылся, и они ушли, а на площадке появилась новая пара. Снова шорохи, ожидание, и солист «жрецов» вновь что-то оповестил городу. Выдох разочарования, снова всхлипывания за спиной. Ушли, и появилась третья пара. Потом четвертая и пятая, они шли и шли. На десятой паре Костя перестал следить за происходящим. Он устал, и ему становилось жарко, онемевшее тело гудело и плыло. Время от времени к нему подходил один их «жрецов» (кажется тот, который гладил его по щеке перед церемонией), касался плеча и что-то тихо говорил. «Подбадривает», - благодарно думал молодой человек.
Новая волна безразличия накатывала, предвещая новый глубокий сон, когда на балкон пришла очередная пара. Тот же шелест, ожидание и … ликование толпы. Двое приблизились к Косте. Ему показалось, что они заглядывают ему прямо в лицо, горячее и частое дыхание обожгло ему лоб. «Кажется, они улыбаются…» - удивился молодой человек, - «Как я это понял? Я же не вижу их». Они ушли, но больше никто не пришел. Громкоголосый вновь обратился к площади, и толпа благодарно ему ответила. Проем за спиной открылся, «жрецы» вышли. Статуи вновь остались на балконе одни.
Анализировать или наблюдать Костя не хотел, ему казалось, что тело ноет, голова болит, сознание его покидает. «Какое палящее солнце…» - прокралась мысль, - «Значит, здесь есть солнце, хотя конечно есть…. Как ему не быть…» Уже в тумане дремы он слышал царапанье камня, шорохи шагов, почувствовал, как их увозят с площадки в прохладу здания. Сквозь закрытые веки показалось, что зашли в темную комнату, так был резок перепад. Но Константину уже было все равно, он просто устал и плыл по коридору вниз, без мыслей и ощущений. От усталости и истощения он не мог уснуть и просто балансировал на грани сна и бодрствования, потеряв представление где реальность, а где фантазия уставшего и затуманенного мозга.
Плавный спуск, такой же плавный и неторопливый как и подъем, но мысли уже не одолевали, мозг был в трансе и не продуцировали связных и важных мыслей. Лишь изредка искорками зажигались в голове воспоминания, обрывки впечатлений. Все сильнее хотелось спать, просто долго спать. Выключить все ощущения, мысли, страхи и желания: упасть в безвременье, исчезнуть, раствориться в тумане сна.
Та же комната, металлическая и холодная. Константин не стал даже пытаться открыть глаза и что-то рассмотреть. Ему было безразлично, даже если ему сейчас воткнут иголки под ногти ему все равно. «Плевать я на всех вас хотел. Делайте что угодно, мне все равно… если я еще жив значит и не умру…» - что было источником такого нигилизма? Наверное, усталость, а может что-то еще, но искать причину Косте хотелось меньше всего. Желание осталось одно, чтобы оставили в покое и дали уснуть. Или умереть.
Уложили в то же положение, в котором проснулся вчера (какое давнее вчера). «Монахи» что-то поурчали и ушли.
Уснуть не получалось и это начинало раздражать. Попробовал дышать, но ничего не получалось. Холодно, голодно и тело ноет!
В комнату вернулись «монахи». «Нет, это не «монахи» и не «жрецы», это кто-то другой», - вяло рассуждал Костя. Новые гости подошли к столу, на котором лежало безмолвное мужское тело. Они разговаривали мало, а двигались быстро и уверенно. Константин проникся к ним уважением (с чего бы?). Они ему определенно нравились. Он стал с удовольствием наблюдать за их теплом. Ему нравилось как они коротко, но без страха или сочувствия касались его, ощупывая и проверяя состояние тела. «Хирурги», - с внутренним удовлетворением обозначил свое впечатление Костя. Его тело вдруг начало плавно подниматься вверх, и замерло выше роста гостей. Они встали под спиной молодого человека и он услышал тонкое позвякивание: «Иглы! Они вытаскивают иглы! Ну точно, эскулапы», - тихая гордая радость стала наполнять его, - «Скоро тело проснется. А мне надо поспать… очень надо… и думаю можно уже».
Тело постепенно оживало, расслаблялось и покалывая теплело изнутри. «Так-то лучше, так-то лучше… Значит цел и здоров», - засыпая думал Костя, - «Да будет новый день, и будет пища…»
И вдруг Константину захотелось рыдать и кричать от ярости…выть, рвать, крушить… Воздух был сухой и холодный, но живой. «Как давно я не дышал живым воздухом, не спертым, не искусственным…а таким чтобы легкие раскрывались…» - превозмогая сопротивление грудных мышц вдохнул, до слез, до боли. Он просто стоял и дышал: с силой, даже со злобой, наслаждаясь болью, ощущая наполнение воздухом легких и всего тела. Долго дышал, боль уже прошла, а он продолжал созерцать каждый вдох и выдох.
И вдруг вернулся голод, напомнив, что дышать – не единственная потребность организма. Образ вывезенных отсюда истощенных статуй жестоко вернул к реальности. Решил еще раз проанализировать факты и ответить на главные вопросы.
«Где?» - точно не на Земле и, скорее всего очень далеко от нее.
«Кто?» - ответ вытекал из предыдущего: те, кто живет не на Земле, обладают разумом и знанием человеческой анатомии и им зачем-то нужны люди. Так нужны, что их похищают и привозят… сюда.
«Зачем?» - вопрос, на который не было пока ответа, а значит, его надо отложить.
«Что делать?» - был и вовсе бесперспективным, с единственным доступным сейчас ответом: Ждать. Решил сосредоточиться на первых двух.
На первый вопрос ответ получался интересный. «Я дышу без всяких приспособлений, значит состав воздуха похож на земной. Местные обитатели похожи по строению скелета на нас, только выше, значит, гравитация есть, но чуть меньше, чем дома. Здесь есть металл и камень, скорее всего геологически эта планета тоже похожа на Землю. Нас раздели, обездвижили и выставили на… обозрение… зачем-то, а потом вывезут полуживых…куда-то», - здесь последовательность мыслей оборвалась, так как все рассуждения не дали никакого результата.
Константин уже надышался, насытился чувством голода, изучил каждую песчинку под ногами и насладился темной глубиной бездны за краем площадки, налюбовался видимым краешком неба… И понял, что очень устал и хочет спать. «Мои биологические часы говорят, что мы здесь уже несколько часов, но цвет неба не меняется… где же рассвет? Может, его здесь совсем нет? Может нас сюда выставили для ритуала по вызыванию света?» - молодой человек усмехнулся дикости своей мысли. И вдруг провалился в сон. Резко и безнадежно.
Сон был без сновидений, тяжелый как физическая работа и тягучий. Проснулся Костя не сразу. Сквозь пелену сна прорвался шум, далекий и объемный: «Что это? Похоже на шум моря или…толпы. Да, точно толпы. Где-то здесь много кого-то… может таких существ как «монахи», а может других», - вяло в дреме подумал мужчина. Шум нарастал, и источник был под ногами, внизу. К размеренному гулу голосов добавился ритмичный звук каких-то ударных (очень похоже). Любопытство победило дрему, и Константин приоткрыл глаза. Свет, утренний и рассеянный заставил зажмуриться. Привыкнув сквозь веки к свету, Костя вновь приоткрыл глаза. Стоя на краю балкона, ему хорошо было видно то, что делалось внизу. Ночью он просто созерцал пропасть за краем, но теперь он увидел огромную площадь. Большая городская площадь, а они наверху какого-то центрального сооружения. Внизу собирается толпа, стекается из боковых улочек сюда, к центру. Костя не знал, почему он решил, что это центральная точка города, но почему-то ему казалось именно так. Присмотревшись, он понял что «монахи» коренные жители этой планеты - толпа состояла из таких же двухметровых и длинноруких, похожих на землян, горожан.
На балконе в это время тоже происходило какое-то движение. Константин кожей ощущал движения высоких фигур. «Почему я так явственно осязаю их?» - задался он вопросом и начал анализировать свои ощущения. Тепло. Вот что он мог отследить, причем их тела излучали больше тепла, чем его собственное – значит температура тел у них выше. Это, конечно, ничего координально не меняло, но в копилке на одну информационную крупицу стало больше. Двигались они не спеша, даже можно сказать медленно. «Сколько их?» - решил поупражняться в арифметике молодой человек, - «Один… за спиной слева, второй прямо за спиной, третий справа и… еще двое сзади справа, далеко от меня». Девушка была от него справа: он не видел и не чувствовал ее, но помнил, где вчера шуршали носильщики, когда привезли их сюда.
Шум внизу все нарастал и становился похож на песню, ритм которой задавал невидимый барабан. Площадь уже заполнилась гражданами города, и прилегающие улочки так же наполнялись. От напряженных попыток рассмотреть фигуры внизу сквозь узкие щелки глаза сильно болели и начали слезиться. Он прикрыл веки и слезинка побежала по правой щеке. Стоявший рядом высокий гражданин заметил и заухал что-то на своем языке, остальные приблизились и начали тихо переговариваться. Слеза давно уже сбежала и ушла в песок, дорожка на щеке высохла, а они все стояли рядом. Наконец, видимо приняв, какое-то решение один тихонько провел по правому глазу, потом по щеке. Прикосновение не было таким грубым, как у «монахов», наоборот это скорее была ласковое поглаживание, успокаивающее и теплое. Косте даже захотелось продемонстрировать им, что он в сознании, но совладав с порывом, остался неподвижен, как скала. Речь их была ему абсолютно не понятна, но мужчина отметил, что она звучит плавнее и мягче, чем у «монахов». Их одежда издавала меньше шума, но раздавалось нежное металлическое позвякивание. «Ткань их одежды тоньше, и есть украшения, шаги звучат тише - скорее это «жрецы», чем «монахи», « - назвав их так, Костя удовлетворился. Он с детства любил все классифицировать и раскладывать по полочкам, и сейчас, когда ему удалось реализовать свою детскую привычку, ему стало комфортнее.
Вдруг барабан стих и в тот же миг площадь замерла на вдохе. «Жрецы» быстро рассредоточились по площадке. «Что-то сейчас будет…» - в предвкушении подумал Константин. За спиной заскрежетал камень и на площадку вошел еще кто-то. Медленно зазвучал барабан, удары были тяжелые, глухие, и это были единственное что нарушало утреннюю тишину на площади. К монотонному бою ударного добавился глубокий гул голосов «жрецов», это не была песня со словами, это был просто монотонный нарастающий распев одного звука на одной высоте. Константину показалось что ему гудят прямо в ухо, ощущение было не болезненное, но неприятное, пробирало до пяток. Он почувствовал, что вибрирует все тело, а гул нарастал… «Толпа тоже гудит…», - в ужасе подумал молодой человек, - «Вот это пытка так пытка!» Гудели уже долго, гул был ровный и монотонный. Вдруг ритм, задаваемый барабаном изменился, стал быстрее, и гул перестал быть ровным, появился рисунок, еще не песня, но уже мелодия. На фоне этой нудной мелодии за спиной у статуи зазвучал очень громкий (громовой) голос. Он пел (этот точно пел) как колокол, и по всему телу мужчины волнами бегали мурашки, пробирая до костей. «Вот это связки», - подумалось Косте. Приоткрыв глаза посмотрел под ноги: толпа внизу была однородной массой, все они слегка покачивались, но ритмично и синхронно. Сверху вся эта масса казалась морем, а голос подобно ветерку вызывал волнение на поверхности, не рябь, но волну, бегущую от одного берега до другого. «Поэтично смотрится…» - вяло проплыло в голове и, закрыл глаза.
«Стоп! Почему мои мысли вновь текут как кисель?» - Костя попытался сосредоточиться, но ему это никак не удавалось. Он вдруг почувствовал, что его сознание отделяется от тела (и мозга) и просто меланхолично наблюдает за происходящим. Транс. Это еще не состояние гипноза, но это транс. Сознание функционирует, и даже способно диагностировать неполадки. Но уже не может влиять на происходящее, способность к сопротивлению сведена к нулю. «Мало того, что обездвижен, так еще и обезволен…» - попробовал возмутиться молодой человек, но вышло вяло и не убедительно. Веки сомкнулись и стали каменными, и он знал, что это не от паралича мышц, а просто апатия транса. «Да и что там смотреть? Гудят, качаются…» - рассуждал Костя. Расслабившись и не пытаясь больше что-то анализировать, а тем более контролировать, поплыл. Он уже не понимал, в каком положении находиться тело, где верх, где низ, его просто качает и несет вперед. Сознание, забившись в угол, тихо попискивало: «Ты стоишь, прямой как палка и никуда не движешься…», но ощущения вопили: «Ты паришь… ты летишь… ты плывешь…». Перед глазами замерцали разноцветные круги, а в ушах слегка зазвенело (а может это снаружи что-то звенит).
Константин еще пытался ухватить какую-то мысль, уцепиться за край осознанности и не дать себе провалиться в бездну бессознательного. «Дыши!» - вдруг крикнуло сознание… И Костя вдохнул, резко, полной грудью до боли. И боль немного отодвинула неизбежный провал, и снова вдохнул и снова. Напряженно и сосредоточенно дыша, мужчина отвлекся от гула и ритма на некоторое время. Но боль от дыхания скоро прошла, и туман вновь стал охватывать мозг и тело. Эта борьба утомила, а истощение не давало возможности сопротивляться долго. «Я устал, я хочу есть и спать. Да, я хочу спать. Можно уснуть, и тогда будет все равно, что происходит вокруг, ведь меня здесь не будет. Ни меня, ни моего сознания. Сон – хороший выход, а главное приятный и не требует никаких усилий», - решил Костя.
Но как только он собрался расслабить мозг и отключиться, голос издал новый сильный звук (уж куда сильнее-то!) протянул его несколько мгновений и смолк. Повисла тишина. Абсолютная. Певший «жрец» подошел к краю балкона, встал между статуями и, положив руки им на плечи, громко заговорил. Сильный голос что-то рассказывал долго, не снимая рук с тел землян. Толпа безмолвно слушала, изредка издавая возгласы. Косте хотелось рассмотреть говорившего, но сил открыть глаза не было, а мысли оставались кисельными. «И будут такими еще какое-то время…» - проползло в голове. Костя не понимал слов, но интонация была яркой: он понял что оратор начал с простого повествования, перешел к гордому восхвалению, потом печали и отчаянию и закончил на ноте полной то ли надежды, то ли радости, то ли ожидания, то ли страха… Этого Костя уже не понял, такт как конец получился каким-то скомканным, быстрым (и почему он решил, что это конец речи?) .
За спиной снова раздалось вековое скрежетание, и на площадке появился еще кто-то. Они источали такое же тепло, как и «монахи» и «жрецы». «Местные», - подсказало сознание, - «двое». «Жрецы» из бэк-вокала что-то не громко их спросили и те ответили. «Волнуются», - отметил Костя. Потом были какие-то шорохи, движения, ожидание. Наконец, громкоголосый подошел к краю и что-то оповестил над площадью. Толпа радостно загудела. За спиной раздались всхлипывания, тихие подбадривающие мурлыканья. Двое подошли к статуям и, видимо, стали внимательно их разглядывать, но не долго. Проход вновь открылся, и они ушли, а на площадке появилась новая пара. Снова шорохи, ожидание, и солист «жрецов» вновь что-то оповестил городу. Выдох разочарования, снова всхлипывания за спиной. Ушли, и появилась третья пара. Потом четвертая и пятая, они шли и шли. На десятой паре Костя перестал следить за происходящим. Он устал, и ему становилось жарко, онемевшее тело гудело и плыло. Время от времени к нему подходил один их «жрецов» (кажется тот, который гладил его по щеке перед церемонией), касался плеча и что-то тихо говорил. «Подбадривает», - благодарно думал молодой человек.
Новая волна безразличия накатывала, предвещая новый глубокий сон, когда на балкон пришла очередная пара. Тот же шелест, ожидание и … ликование толпы. Двое приблизились к Косте. Ему показалось, что они заглядывают ему прямо в лицо, горячее и частое дыхание обожгло ему лоб. «Кажется, они улыбаются…» - удивился молодой человек, - «Как я это понял? Я же не вижу их». Они ушли, но больше никто не пришел. Громкоголосый вновь обратился к площади, и толпа благодарно ему ответила. Проем за спиной открылся, «жрецы» вышли. Статуи вновь остались на балконе одни.
Анализировать или наблюдать Костя не хотел, ему казалось, что тело ноет, голова болит, сознание его покидает. «Какое палящее солнце…» - прокралась мысль, - «Значит, здесь есть солнце, хотя конечно есть…. Как ему не быть…» Уже в тумане дремы он слышал царапанье камня, шорохи шагов, почувствовал, как их увозят с площадки в прохладу здания. Сквозь закрытые веки показалось, что зашли в темную комнату, так был резок перепад. Но Константину уже было все равно, он просто устал и плыл по коридору вниз, без мыслей и ощущений. От усталости и истощения он не мог уснуть и просто балансировал на грани сна и бодрствования, потеряв представление где реальность, а где фантазия уставшего и затуманенного мозга.
Прода от 21.05.2023, 13:19
Глава 4. Новый дом.
Плавный спуск, такой же плавный и неторопливый как и подъем, но мысли уже не одолевали, мозг был в трансе и не продуцировали связных и важных мыслей. Лишь изредка искорками зажигались в голове воспоминания, обрывки впечатлений. Все сильнее хотелось спать, просто долго спать. Выключить все ощущения, мысли, страхи и желания: упасть в безвременье, исчезнуть, раствориться в тумане сна.
Та же комната, металлическая и холодная. Константин не стал даже пытаться открыть глаза и что-то рассмотреть. Ему было безразлично, даже если ему сейчас воткнут иголки под ногти ему все равно. «Плевать я на всех вас хотел. Делайте что угодно, мне все равно… если я еще жив значит и не умру…» - что было источником такого нигилизма? Наверное, усталость, а может что-то еще, но искать причину Косте хотелось меньше всего. Желание осталось одно, чтобы оставили в покое и дали уснуть. Или умереть.
Уложили в то же положение, в котором проснулся вчера (какое давнее вчера). «Монахи» что-то поурчали и ушли.
Уснуть не получалось и это начинало раздражать. Попробовал дышать, но ничего не получалось. Холодно, голодно и тело ноет!
В комнату вернулись «монахи». «Нет, это не «монахи» и не «жрецы», это кто-то другой», - вяло рассуждал Костя. Новые гости подошли к столу, на котором лежало безмолвное мужское тело. Они разговаривали мало, а двигались быстро и уверенно. Константин проникся к ним уважением (с чего бы?). Они ему определенно нравились. Он стал с удовольствием наблюдать за их теплом. Ему нравилось как они коротко, но без страха или сочувствия касались его, ощупывая и проверяя состояние тела. «Хирурги», - с внутренним удовлетворением обозначил свое впечатление Костя. Его тело вдруг начало плавно подниматься вверх, и замерло выше роста гостей. Они встали под спиной молодого человека и он услышал тонкое позвякивание: «Иглы! Они вытаскивают иглы! Ну точно, эскулапы», - тихая гордая радость стала наполнять его, - «Скоро тело проснется. А мне надо поспать… очень надо… и думаю можно уже».
Тело постепенно оживало, расслаблялось и покалывая теплело изнутри. «Так-то лучше, так-то лучше… Значит цел и здоров», - засыпая думал Костя, - «Да будет новый день, и будет пища…»
