ПРЕДИСЛОВИЕ:
ДАВАЙТЕ ЗНАКОМИТЬСЯ!
Эн-Ли Тонигава — анаграмма имени и фамилии. Просто я с детства люблю сказки, загадки, тайны. По профессии я — журналист.
Когда училась в университете, стала редактором студенческой газеты «Штрих». Весёлых и романтических историй в студенческие годы случалось много, самые интересные публиковали в газетах и журналах. Я даже решилась отправить один из рассказов на конкурс в популярный журнал Cosmopolitan, а точнее в его новый проект Магия Cosmo. И выиграла!
Для меня тогда это было настоящей магией. Кроме публикации, мне презентовали духи Chanel и браслет с логотипом самой Коко Шанель! Браслет храню до сих пор?
Представляете, студентке получить за романтическую историю такой роскошный подарок. При этом передавали мне его через незнакомых людей, так как приехать на студенческую стипендию за заслуженной наградой я вряд ли смогла бы.
В результате я окончательно утвердилась в мысли, что литература моё призвание.
Этот рассказ вошёл в книгу «Секреты литератора».
А студенческие приключения отражены в книгах «Чудаки» и «Дело в шляпе».
После университета я работала на телевидении, в журналах, где встречала много замечательных людей, о которых в основном и пишу.
Кстати, о добрых волшебниках, которые приходят на помощь к журналистке ТРК, стоит только попросить — скоро выйдет книга «Ангел и Ведунья».
Знаете, что самое удивительное — с тех пор мои книги, в которых обязательно присутствует волшебство, сами находят своих читателей. Без каких-либо рекламных ухищрений и пиара.
ВСЕГДА РАДА НОВЫМ ДРУЗЬЯМ-ЧИТАТЕЛЯМ!
А.В.ТОР
СОДЕРЖАНИЕ:
Цикл рассказов: ТВОРЧЕСКИЕ БУДНИ
Мы нужны друг другу
Муза
Деликатность или деликатес
Ты мне друг
Цикл: ВДОХНОВЕНИЕ! ЧУДЕСА ЗДЕСЬ
Когда снег поёт
Поездка в новый год. Путевые заметки
Пробуждение
Апрельские перевёртыши: Когда стреляет Амур
Майское: Почему лужи обижаются
Босиком по облакам
Музыка дождя
Настроение — осень: Наслаждайся сегодня
Медитирую
Цикл: ГОРОД ДОРОГ
Соседи по планете
Небо над городом
Близняшки
Близкие люди
Эта сладкая месть или Двое и Дождь
Шёл по улице зонт
Чайник и начальник
Волшебный напиток
Цикл рассказов: ТВОРЧЕСКИЕ БУДНИ
МЫ НУЖНЫ ДРУГ ДРУГУ
Сегодня город не в настроении. Под стать февральская погода. Тончайший лёд украсил лужи. Грязь под ногами бурой кашей. Небо словно давно не мытые стёкла.
Маршрутка, поскрипывая и ворча, торопится из одного конца города в другой. Водитель предупредил, что многие остановки будут «по требованию», так как ему надо «уложиться в график».
Приятели — поэт и прозаик — подпрыгивают где-то на заднем сидении. Поэт ещё не пришёл в себя после простуды, поэтому хандрит и отмалчивается. Уткнулся в шерстяной сиреневый шарф, надышал там тёплую норку, прикрыл глаза — отгородился от всего мира. Всего? Ну, не всего. Крепкое плечо приятеля-прозаика поддерживает, словно каменная стена.
«Если что, — утешает себя поэт. — Отобьёмся».
От кого собирается отбиться поэт? Он грубости, невежества, хамства. От погоды, в которую остаётся только «достать чернил и плакать». В общем, от негатива. Разного. Противного и безобразного.
Не думайте, что поэт неврастеник. Просто настроение наше зависит от многих факторов. А тут и погода, и простуда, и незапланированная поездка. Навалилось много такого, что поэту нашему не по нраву. Понятно, есть слово «долг и обязательства», но «хочу и могу» звучат гораздо лучше. Что ещё остаётся бедняге, как терпеть эту поездку, погоду, визгливую маршрутку, неуравновешенного водителя, чужих пассажиров. Но есть и приятное. Всегда есть отдушина, если поискать. И эта отдушина — давний друг прозаик. Он надёжен и крепок. Но никто в этом мире не совершенен. И приятелю тоже не сладко. Прозаик углубился в переживания.
«Полоса чёрная, — мысленно сетует прозаик. — Полоса белая. Может у других так? А тут мчу вдоль серой полосы. В неизвестность. Не сворачивая. Вокруг стена! Стена непонимания, безнадёги, грусти. Даже на солнечный остров в океане сбежать не хочу. Но чего-то же я хочу? Чего? Дом свой хочу за городом! Чтоб шашлыки с друзьями по выходным. Домашняя наливка. Надо представить всё поярче! Вдруг полегчает?»
И прозаик представляет такую картину:
«Вечереет. Звук гитары разносится по округе щемяще, нежно. Эхом вторит ему соловей в роще. Как здорово сидеть на крылечке, вдыхая медовый запах фиалок! Какие мысли рождает время, проведённое наедине с природой. Вдали от городской суеты и спешки. От вечерней зари до предрассветного тумана слушаешь тишину и наблюдаешь, как размеренно, упорядоченно, безмятежно вокруг. И рождается в тебе гармония, единение со всем и всеми.
Приходит новый день. И какую бы не принёс погоду, можно забраться в увитую плющом беседку или усесться с ногами в плетёное кресло рядом с камином — и работать. Самозабвенно! Над великим и жизненно необходимым всему человечеству и кому-то единственному! Твоему. Особенному и родному.
Ну почему писателю для того, чтобы всё это осуществить, надо стать не писателем, а банкиром, депутатом, ювелиром, наркобароном и торговцем оружием, киллером на худой конец. Хотя, нет. Наркобароном и торговцем оружием — перебор. И киллером не хочу. Их во всех детективах, после того, как они выполнят заказ, непременно убирают. О чём это я? О чём? Это всё непредсказуемая погода. Но не только. Как снег на голову свалилось приглашение выступить в ДК. Пришлось планы поменять. Отложить важное. И что у меня за характер? Вроде твержу: «Учись отказывать!» Так нет. Еду. Им для «галочки» в плане. А мне? Трясись через весь город в битком набитой маршрутке кашляющих, обозлённых пассажиров.
А водитель вообще маньяк какой-то. Одному ногу зажал и давай давить … на газ!
Бабульке дверь не открыл. Не увидел, как она палкой ему машет. Не услышал, что по стеклу стучит?
Слепой и глухой водитель — это что-то новенькое! Надо запомнить.
В общем, не сошлись характерами водитель и пассажиры. Вот он и привередничает. «По требованию» орать надо. Попробовала одна орать. Так он её послал. Да ещё так далеко и … нецензурно. Если б я эту поездку в рассказе описывал, из речи водителя столько слов пришлось бы выкинуть».
Пока прозаик вздыхал да корил себя за слабохарактерность, поэт страдальчески морщился и клевал носом. Путь в ДК неблизкий. На окраину города.
«Как занять себя в дороге людям интеллигентным и воспитанным, — сквозь дрёму думал поэт. — Можно почитать интересную книгу. Но читать предстоит в ДК. Другу моему — прозу. Мне — стихи. Можно ещё покопаться в мобильнике? Поиграть в шахматы или балду? Но лучше поберечь зрение. Из-за «новых продвинутых технологий» скорость написания текстов хоть и увеличилась, но глаза от постоянного вглядывания в монитор побаливали. И спина тоже. Мне б кресло массажное! Хорошее кресло стоит дорого. Если рассудить мне многое не по карману. Поэт ведь здесь не профессия. Хобби.
Это в США и Великобритании писатели могут не только заниматься любимым делом, но и зарабатывать. Взять этот их список участников хит-парадов! Богатейшие литераторы мира: Стивен Кинг, Джоан Роулинг, Джеймс Паттерсон, Джефф Кинни, Джон Гришэм, Нора Робертс, Пола Хокинс, Э.Л. Джеймс, Рик Риордан, Сьюзен Коллинз, Джордж Мартин. Их там даже называют короли жанров — ужасов, детектива, фэнтези. Короли — в смысле: мастера и богачи.
А что? Писателям тоже хочется чувствовать себя людьми, а не компьютерной программой, которой есть, пить, спать не надо.
Хотя и такое уже придумали. Читал недавно, что взяли за основу «Анну Каренину» Льва Толстого. Компьютер изучил композицию, сюжет, персонажей, речь и много ещё чего. А после выдал около трёхсот страниц текста. Назвал это «Реальная любовь». Ну, в смысле «настоящая». И в печать! А теперь роман, сгенерированный искусственным разумом, вышел тиражом 10 тысяч экземпляров по цене 150 рублей. И не надо автору трепетать над каждой фразой. Переделывать сотни раз. Перечитывать и править. Всё — проблема решена. Зачем писатели, когда есть компьютер? И это в Санкт-Петербурге, где жители читающие, пишущие, думающие! Что говорить о глубинке?
Зато в Норвегии с Германией к нашему брату относятся с заботой и вниманием. В Норвегии государство выкупает 1 000 экземпляров каждой книги, чтобы распространить по библиотекам всех городов. Поэтому, выпустив книгу, писатели могут не думать о том, как заработать на жизнь, и продолжают творить дальше. Заодно издатели могут не волноваться, что произведение некоммерческое. За электронные книги там платят столько же, сколько за печатные!»
Поэт так размечтался, что произнёс:
— ДК — это вам не Дома литературы.
Прозаик прислушался и поддержал:
— А хорошо бы не только в Германии, но и у нас были такие. С залами для выступлений; кабинетами, где можно поработать; рестораном, в котором подают бразильский кофе.
— Да, — прошептал поэт. — А здесь шоу и взносы. Просил со сборником рассказов помочь, а «воз и ныне там». Побегал. Выпустил сам. Даже презентацию провёл. По библиотекам раздал. Друзьям подарил. И что! Один хлыщ обвинил меня в бахвальстве. А значения слов не понимает. Слов, которыми говорит. Я ему пояснять не стал, что бахвалятся те, кто ничего не делает.
— Знаю, о ком ты, — кивнул прозаик. — Стра-а-а-нный тип. Выкладывает периодически коллажи, где изображает руководство — императорами, генералиссимусами, президентами других планет. И представь, что удумал! Головы начальству отрезает и лепит к чужим телам.
— Лепит и ждёт, когда новый прогиб засчитают, — хмыкнул поэт. — Подхалим-сатирик! С одной стороны, руководству головы рубит в Adobe Photoshop. Вроде груши для битья использует. Мол, его не продвигают, так получите сполна. С другой вроде льстит. Не придерёшься! Сказал бы — оригинал. Если б не презирал таких. На лице улыбка. За спиной нож. Знаем. Проходили.
— Зачем писать, на встречи с читателями мотаться, в журналах печататься, книги выпускать, — пожал плечами прозаик. — Главное правильно согнуться и …
— … и этого хлыщ не умеет, — развёл руками поэт. — Картонную медальку ему так и не дали! Не за что. Поклоны бить тоже надо умеючи.
— Я пытался по личной инициативе мастер-классы при СП организовать, — признался прозаик. — Так знаешь, чем закончилось. Приходят поболтать и своё прочитать. А учиться. Обсуждать. Зачем? Они и так всё знают. И журнал не дали открыть … литературный. Не привык я к односторонним отношениям!
— Точно сказано, — встрепенулся поэт. — Односторонние. С лозунгом «против кого сегодня дружим?» Сборники планово выпускают. Как можно узнать поэта по одному стихотворению? Да ещё выкупи этот сборник. А чтоб электронный вариант сделать — не дождётесь! Вместо делового подхода одни обещания что-то изменить и для рядовых членов СП в том числе. Для рядовых когда-нибудь, после дождичка в четверг. А ещё интересуются: «Почему не ходите на собрания?» Хожу. Слушаю. Предлагаю. Наблюдаю. Руку поднимаю. Или не голосую. Но ни-че-го не меняю. Зато чувствую! Ощущаю себя мебелью.
Ушёл в другое СП. Там хоть почувствовал человеческое отношение. Презентации проводят в библиотеке, где каждому дают слово. Чтения возле памятника А.С. Пушкина, заодно общение с народом. Журналы, газеты, альманахи выпускают. Новых проектов много: «Номисма», Автография». Да всё и не перечислишь. Ценят каждого по делам. По работе — проделанной, а не по обещаниям.
— Зато я, — признался прозаик. — Вляпался недавно … в пиковую даму. С виду активная, позитивная, горит на работе. Кружок у неё прозы. Был. Решили мы его в журнал литературный превратить. Хотели дать возможность выступить писательской братии. Так самопровозглашённая редакторша настояла, что будет сама решать, кого публиковать. В итоге, вышли «розовые ля-ля-фа». Ни гражданской лирики, ни философской, ни художественной публицистики, эссе, эпиграмм. Попса и есть попса. Две ноты. Одиноко. Жду кого-то. У ворот. Я! В эдаком ключе весь журнал. А жаль. Задумка была хорошая.
Поэт похлопал приятеля по плечу.
— Была и прошла, — продолжил прозаик. — А то, что мы тоже люди, забывают. Хочется издаваться. Собираться по делу. Общаться в удовольствие. Нести в массы доброе, человечное, вечное. Работать вдумчиво. А тут спешка! Звонок в полночь. Завтра надо туда и туда. А подготовиться? Настроиться? В пути настроишься, подготовишься, обдумаешь. Ведь ехать на край света! Успеешь. И неважно, что «штормовое предупреждение» на мобильный прислали. Ехать надо. Надо ехать! В метель и пургу. В мороз и гололёд. В шквальный ветер и слякоть.
Поинтересуйтесь сначала, как я? Могу ли? Пригласите вежливо. А то Краеугольников с Бабуровым и Ковальчиковой на встречу ехать отказались. Кто может? Никто. Разве что Коконашвилькин ездит всюду и везде! Даже туда, куда не звали. И читает там:
— На пьедестал с трудом я встал.
От рифм устал.
Его уже от СП посылать боятся.
— Послать, куда подальше, его бы рады, — грустно пошутил поэт. — Да не идёт он.
Маршрутка хихикнула тормозами. Недовольно стала. Скрежетнули двери.
— Конечная, — сообщил водитель.
— Приехали, — хмыкнул прозаик. — Приехали во всех смыслах сразу.
— Пора, — кивнул поэт. — Пора выходить, а заодно пора что-то в нашей жизни менять.
Приятели переглянулись. Им ещё предстояло километра три добираться по грязи, слякоти, пронизывающем ветре в ДК.
… Преодолевая лабиринт улиц, где обветшалые домишки укрыты были от посторонних глаз покосившимися некрашеными заборами, герои наши тихо переговаривались.
— Не уважаем, — бормотал поэт, стараясь обходить грязевые придорожные ванны. — Мы себя…
— Зато других уважить рады, — произнёс прозаик.
— А кто, если не мы? — попытался ободрить приятель.
Через полчаса посёлок остался позади. Справа голое поле. Слева — посадка. Впереди дорога в рытвинах, коричневой жиже, местами глинистая, местами песчаная.
— Трудно нашему брату приходится, — жаловался поэт.
— Служить Музам всегда нелегко, — констатировал прозаик. — Особенно в нашем Отечестве, где хороший писатель чуть ли не пророк. При этом нищ и гол, как сокол.
— И какой негодяй удумал, что творческий человек должен быть голодным, сирым, убогим? — едко заметил поэт. — Писательство огромный труд, напряжение всех сил — физических и духовных. Если б не упорство, верность любимому делу, даже не знаю…
— Хорошую повесть, очерк, рассказ, роман не высидишь. Их выстрадать надо. В поте лица пахать! Встречаться с профессионалами. Узнать подноготную тех, о ком пишешь. Путешествовать, наблюдать, записывать. Изыскивать необходимый материал, «рыть» в справочниках, библиотеках, специальной литературе. Чтобы понять важное. Прочувствовать необходимое. Ощутить перипетии жизненного пути героя, испытать с ним беды и трудности, меняться вместе, радоваться и огорчаться. Тогда покажется правда жизни.
— Творчество колоссальная затрата сил, энергии, времени, — подтвердил поэт. — А мы тут. В грязи. Одни. На разбитой дороге. Идём. Куда? Зачем? Кому это надо?
Он обвёл рукой неприглядный пейзаж.
— Хотя бы машину прислали, — кивнул прозаик. — Как же далеко ещё шагать. Опять ноги промочу. Насморк подхвачу. И две недели будет рукопись ждать … вдохновения.
— Ну, и кому от этого лучше? — пожал плечами поэт. — Я только вылез из простуды. Упаси меня от повтора! Может, вернёмся?
ДАВАЙТЕ ЗНАКОМИТЬСЯ!
Эн-Ли Тонигава — анаграмма имени и фамилии. Просто я с детства люблю сказки, загадки, тайны. По профессии я — журналист.
Когда училась в университете, стала редактором студенческой газеты «Штрих». Весёлых и романтических историй в студенческие годы случалось много, самые интересные публиковали в газетах и журналах. Я даже решилась отправить один из рассказов на конкурс в популярный журнал Cosmopolitan, а точнее в его новый проект Магия Cosmo. И выиграла!
Для меня тогда это было настоящей магией. Кроме публикации, мне презентовали духи Chanel и браслет с логотипом самой Коко Шанель! Браслет храню до сих пор?
Представляете, студентке получить за романтическую историю такой роскошный подарок. При этом передавали мне его через незнакомых людей, так как приехать на студенческую стипендию за заслуженной наградой я вряд ли смогла бы.
В результате я окончательно утвердилась в мысли, что литература моё призвание.
Этот рассказ вошёл в книгу «Секреты литератора».
А студенческие приключения отражены в книгах «Чудаки» и «Дело в шляпе».
После университета я работала на телевидении, в журналах, где встречала много замечательных людей, о которых в основном и пишу.
Кстати, о добрых волшебниках, которые приходят на помощь к журналистке ТРК, стоит только попросить — скоро выйдет книга «Ангел и Ведунья».
***
Знаете, что самое удивительное — с тех пор мои книги, в которых обязательно присутствует волшебство, сами находят своих читателей. Без каких-либо рекламных ухищрений и пиара.
ВСЕГДА РАДА НОВЫМ ДРУЗЬЯМ-ЧИТАТЕЛЯМ!
А.В.ТОР
СОДЕРЖАНИЕ:
Цикл рассказов: ТВОРЧЕСКИЕ БУДНИ
Мы нужны друг другу
Муза
Деликатность или деликатес
Ты мне друг
Цикл: ВДОХНОВЕНИЕ! ЧУДЕСА ЗДЕСЬ
Когда снег поёт
Поездка в новый год. Путевые заметки
Пробуждение
Апрельские перевёртыши: Когда стреляет Амур
Майское: Почему лужи обижаются
Босиком по облакам
Музыка дождя
Настроение — осень: Наслаждайся сегодня
Медитирую
Цикл: ГОРОД ДОРОГ
Соседи по планете
Небо над городом
Близняшки
Близкие люди
Эта сладкая месть или Двое и Дождь
Шёл по улице зонт
Чайник и начальник
Волшебный напиток
Цикл рассказов: ТВОРЧЕСКИЕ БУДНИ
МЫ НУЖНЫ ДРУГ ДРУГУ
Сегодня город не в настроении. Под стать февральская погода. Тончайший лёд украсил лужи. Грязь под ногами бурой кашей. Небо словно давно не мытые стёкла.
Маршрутка, поскрипывая и ворча, торопится из одного конца города в другой. Водитель предупредил, что многие остановки будут «по требованию», так как ему надо «уложиться в график».
Приятели — поэт и прозаик — подпрыгивают где-то на заднем сидении. Поэт ещё не пришёл в себя после простуды, поэтому хандрит и отмалчивается. Уткнулся в шерстяной сиреневый шарф, надышал там тёплую норку, прикрыл глаза — отгородился от всего мира. Всего? Ну, не всего. Крепкое плечо приятеля-прозаика поддерживает, словно каменная стена.
«Если что, — утешает себя поэт. — Отобьёмся».
От кого собирается отбиться поэт? Он грубости, невежества, хамства. От погоды, в которую остаётся только «достать чернил и плакать». В общем, от негатива. Разного. Противного и безобразного.
Не думайте, что поэт неврастеник. Просто настроение наше зависит от многих факторов. А тут и погода, и простуда, и незапланированная поездка. Навалилось много такого, что поэту нашему не по нраву. Понятно, есть слово «долг и обязательства», но «хочу и могу» звучат гораздо лучше. Что ещё остаётся бедняге, как терпеть эту поездку, погоду, визгливую маршрутку, неуравновешенного водителя, чужих пассажиров. Но есть и приятное. Всегда есть отдушина, если поискать. И эта отдушина — давний друг прозаик. Он надёжен и крепок. Но никто в этом мире не совершенен. И приятелю тоже не сладко. Прозаик углубился в переживания.
«Полоса чёрная, — мысленно сетует прозаик. — Полоса белая. Может у других так? А тут мчу вдоль серой полосы. В неизвестность. Не сворачивая. Вокруг стена! Стена непонимания, безнадёги, грусти. Даже на солнечный остров в океане сбежать не хочу. Но чего-то же я хочу? Чего? Дом свой хочу за городом! Чтоб шашлыки с друзьями по выходным. Домашняя наливка. Надо представить всё поярче! Вдруг полегчает?»
И прозаик представляет такую картину:
«Вечереет. Звук гитары разносится по округе щемяще, нежно. Эхом вторит ему соловей в роще. Как здорово сидеть на крылечке, вдыхая медовый запах фиалок! Какие мысли рождает время, проведённое наедине с природой. Вдали от городской суеты и спешки. От вечерней зари до предрассветного тумана слушаешь тишину и наблюдаешь, как размеренно, упорядоченно, безмятежно вокруг. И рождается в тебе гармония, единение со всем и всеми.
Приходит новый день. И какую бы не принёс погоду, можно забраться в увитую плющом беседку или усесться с ногами в плетёное кресло рядом с камином — и работать. Самозабвенно! Над великим и жизненно необходимым всему человечеству и кому-то единственному! Твоему. Особенному и родному.
Ну почему писателю для того, чтобы всё это осуществить, надо стать не писателем, а банкиром, депутатом, ювелиром, наркобароном и торговцем оружием, киллером на худой конец. Хотя, нет. Наркобароном и торговцем оружием — перебор. И киллером не хочу. Их во всех детективах, после того, как они выполнят заказ, непременно убирают. О чём это я? О чём? Это всё непредсказуемая погода. Но не только. Как снег на голову свалилось приглашение выступить в ДК. Пришлось планы поменять. Отложить важное. И что у меня за характер? Вроде твержу: «Учись отказывать!» Так нет. Еду. Им для «галочки» в плане. А мне? Трясись через весь город в битком набитой маршрутке кашляющих, обозлённых пассажиров.
А водитель вообще маньяк какой-то. Одному ногу зажал и давай давить … на газ!
Бабульке дверь не открыл. Не увидел, как она палкой ему машет. Не услышал, что по стеклу стучит?
Слепой и глухой водитель — это что-то новенькое! Надо запомнить.
В общем, не сошлись характерами водитель и пассажиры. Вот он и привередничает. «По требованию» орать надо. Попробовала одна орать. Так он её послал. Да ещё так далеко и … нецензурно. Если б я эту поездку в рассказе описывал, из речи водителя столько слов пришлось бы выкинуть».
Пока прозаик вздыхал да корил себя за слабохарактерность, поэт страдальчески морщился и клевал носом. Путь в ДК неблизкий. На окраину города.
«Как занять себя в дороге людям интеллигентным и воспитанным, — сквозь дрёму думал поэт. — Можно почитать интересную книгу. Но читать предстоит в ДК. Другу моему — прозу. Мне — стихи. Можно ещё покопаться в мобильнике? Поиграть в шахматы или балду? Но лучше поберечь зрение. Из-за «новых продвинутых технологий» скорость написания текстов хоть и увеличилась, но глаза от постоянного вглядывания в монитор побаливали. И спина тоже. Мне б кресло массажное! Хорошее кресло стоит дорого. Если рассудить мне многое не по карману. Поэт ведь здесь не профессия. Хобби.
Это в США и Великобритании писатели могут не только заниматься любимым делом, но и зарабатывать. Взять этот их список участников хит-парадов! Богатейшие литераторы мира: Стивен Кинг, Джоан Роулинг, Джеймс Паттерсон, Джефф Кинни, Джон Гришэм, Нора Робертс, Пола Хокинс, Э.Л. Джеймс, Рик Риордан, Сьюзен Коллинз, Джордж Мартин. Их там даже называют короли жанров — ужасов, детектива, фэнтези. Короли — в смысле: мастера и богачи.
А что? Писателям тоже хочется чувствовать себя людьми, а не компьютерной программой, которой есть, пить, спать не надо.
Хотя и такое уже придумали. Читал недавно, что взяли за основу «Анну Каренину» Льва Толстого. Компьютер изучил композицию, сюжет, персонажей, речь и много ещё чего. А после выдал около трёхсот страниц текста. Назвал это «Реальная любовь». Ну, в смысле «настоящая». И в печать! А теперь роман, сгенерированный искусственным разумом, вышел тиражом 10 тысяч экземпляров по цене 150 рублей. И не надо автору трепетать над каждой фразой. Переделывать сотни раз. Перечитывать и править. Всё — проблема решена. Зачем писатели, когда есть компьютер? И это в Санкт-Петербурге, где жители читающие, пишущие, думающие! Что говорить о глубинке?
Зато в Норвегии с Германией к нашему брату относятся с заботой и вниманием. В Норвегии государство выкупает 1 000 экземпляров каждой книги, чтобы распространить по библиотекам всех городов. Поэтому, выпустив книгу, писатели могут не думать о том, как заработать на жизнь, и продолжают творить дальше. Заодно издатели могут не волноваться, что произведение некоммерческое. За электронные книги там платят столько же, сколько за печатные!»
Поэт так размечтался, что произнёс:
— ДК — это вам не Дома литературы.
Прозаик прислушался и поддержал:
— А хорошо бы не только в Германии, но и у нас были такие. С залами для выступлений; кабинетами, где можно поработать; рестораном, в котором подают бразильский кофе.
— Да, — прошептал поэт. — А здесь шоу и взносы. Просил со сборником рассказов помочь, а «воз и ныне там». Побегал. Выпустил сам. Даже презентацию провёл. По библиотекам раздал. Друзьям подарил. И что! Один хлыщ обвинил меня в бахвальстве. А значения слов не понимает. Слов, которыми говорит. Я ему пояснять не стал, что бахвалятся те, кто ничего не делает.
— Знаю, о ком ты, — кивнул прозаик. — Стра-а-а-нный тип. Выкладывает периодически коллажи, где изображает руководство — императорами, генералиссимусами, президентами других планет. И представь, что удумал! Головы начальству отрезает и лепит к чужим телам.
— Лепит и ждёт, когда новый прогиб засчитают, — хмыкнул поэт. — Подхалим-сатирик! С одной стороны, руководству головы рубит в Adobe Photoshop. Вроде груши для битья использует. Мол, его не продвигают, так получите сполна. С другой вроде льстит. Не придерёшься! Сказал бы — оригинал. Если б не презирал таких. На лице улыбка. За спиной нож. Знаем. Проходили.
— Зачем писать, на встречи с читателями мотаться, в журналах печататься, книги выпускать, — пожал плечами прозаик. — Главное правильно согнуться и …
— … и этого хлыщ не умеет, — развёл руками поэт. — Картонную медальку ему так и не дали! Не за что. Поклоны бить тоже надо умеючи.
— Я пытался по личной инициативе мастер-классы при СП организовать, — признался прозаик. — Так знаешь, чем закончилось. Приходят поболтать и своё прочитать. А учиться. Обсуждать. Зачем? Они и так всё знают. И журнал не дали открыть … литературный. Не привык я к односторонним отношениям!
— Точно сказано, — встрепенулся поэт. — Односторонние. С лозунгом «против кого сегодня дружим?» Сборники планово выпускают. Как можно узнать поэта по одному стихотворению? Да ещё выкупи этот сборник. А чтоб электронный вариант сделать — не дождётесь! Вместо делового подхода одни обещания что-то изменить и для рядовых членов СП в том числе. Для рядовых когда-нибудь, после дождичка в четверг. А ещё интересуются: «Почему не ходите на собрания?» Хожу. Слушаю. Предлагаю. Наблюдаю. Руку поднимаю. Или не голосую. Но ни-че-го не меняю. Зато чувствую! Ощущаю себя мебелью.
Ушёл в другое СП. Там хоть почувствовал человеческое отношение. Презентации проводят в библиотеке, где каждому дают слово. Чтения возле памятника А.С. Пушкина, заодно общение с народом. Журналы, газеты, альманахи выпускают. Новых проектов много: «Номисма», Автография». Да всё и не перечислишь. Ценят каждого по делам. По работе — проделанной, а не по обещаниям.
— Зато я, — признался прозаик. — Вляпался недавно … в пиковую даму. С виду активная, позитивная, горит на работе. Кружок у неё прозы. Был. Решили мы его в журнал литературный превратить. Хотели дать возможность выступить писательской братии. Так самопровозглашённая редакторша настояла, что будет сама решать, кого публиковать. В итоге, вышли «розовые ля-ля-фа». Ни гражданской лирики, ни философской, ни художественной публицистики, эссе, эпиграмм. Попса и есть попса. Две ноты. Одиноко. Жду кого-то. У ворот. Я! В эдаком ключе весь журнал. А жаль. Задумка была хорошая.
Поэт похлопал приятеля по плечу.
— Была и прошла, — продолжил прозаик. — А то, что мы тоже люди, забывают. Хочется издаваться. Собираться по делу. Общаться в удовольствие. Нести в массы доброе, человечное, вечное. Работать вдумчиво. А тут спешка! Звонок в полночь. Завтра надо туда и туда. А подготовиться? Настроиться? В пути настроишься, подготовишься, обдумаешь. Ведь ехать на край света! Успеешь. И неважно, что «штормовое предупреждение» на мобильный прислали. Ехать надо. Надо ехать! В метель и пургу. В мороз и гололёд. В шквальный ветер и слякоть.
Поинтересуйтесь сначала, как я? Могу ли? Пригласите вежливо. А то Краеугольников с Бабуровым и Ковальчиковой на встречу ехать отказались. Кто может? Никто. Разве что Коконашвилькин ездит всюду и везде! Даже туда, куда не звали. И читает там:
— На пьедестал с трудом я встал.
От рифм устал.
Его уже от СП посылать боятся.
— Послать, куда подальше, его бы рады, — грустно пошутил поэт. — Да не идёт он.
Маршрутка хихикнула тормозами. Недовольно стала. Скрежетнули двери.
— Конечная, — сообщил водитель.
— Приехали, — хмыкнул прозаик. — Приехали во всех смыслах сразу.
— Пора, — кивнул поэт. — Пора выходить, а заодно пора что-то в нашей жизни менять.
Приятели переглянулись. Им ещё предстояло километра три добираться по грязи, слякоти, пронизывающем ветре в ДК.
… Преодолевая лабиринт улиц, где обветшалые домишки укрыты были от посторонних глаз покосившимися некрашеными заборами, герои наши тихо переговаривались.
— Не уважаем, — бормотал поэт, стараясь обходить грязевые придорожные ванны. — Мы себя…
— Зато других уважить рады, — произнёс прозаик.
— А кто, если не мы? — попытался ободрить приятель.
Через полчаса посёлок остался позади. Справа голое поле. Слева — посадка. Впереди дорога в рытвинах, коричневой жиже, местами глинистая, местами песчаная.
— Трудно нашему брату приходится, — жаловался поэт.
— Служить Музам всегда нелегко, — констатировал прозаик. — Особенно в нашем Отечестве, где хороший писатель чуть ли не пророк. При этом нищ и гол, как сокол.
— И какой негодяй удумал, что творческий человек должен быть голодным, сирым, убогим? — едко заметил поэт. — Писательство огромный труд, напряжение всех сил — физических и духовных. Если б не упорство, верность любимому делу, даже не знаю…
— Хорошую повесть, очерк, рассказ, роман не высидишь. Их выстрадать надо. В поте лица пахать! Встречаться с профессионалами. Узнать подноготную тех, о ком пишешь. Путешествовать, наблюдать, записывать. Изыскивать необходимый материал, «рыть» в справочниках, библиотеках, специальной литературе. Чтобы понять важное. Прочувствовать необходимое. Ощутить перипетии жизненного пути героя, испытать с ним беды и трудности, меняться вместе, радоваться и огорчаться. Тогда покажется правда жизни.
— Творчество колоссальная затрата сил, энергии, времени, — подтвердил поэт. — А мы тут. В грязи. Одни. На разбитой дороге. Идём. Куда? Зачем? Кому это надо?
Он обвёл рукой неприглядный пейзаж.
— Хотя бы машину прислали, — кивнул прозаик. — Как же далеко ещё шагать. Опять ноги промочу. Насморк подхвачу. И две недели будет рукопись ждать … вдохновения.
— Ну, и кому от этого лучше? — пожал плечами поэт. — Я только вылез из простуды. Упаси меня от повтора! Может, вернёмся?
