Пролог
Она изо всех сил старалась рассмотреть флюгер, но глаза, казалось уже привыкшие к хлещущей по лицу холодной воде, никак не могли выхватить из пронизанного струями пейзажа знакомый силуэт золотого петушка. Серые со стальным отливом волны накрывали некогда веселый зелёный город Новореково своей равнодушной механической рябью.
— Пора, — Андреев нетерпеливо постучал пальцем по женскому плечу, как в окошко справочной. — Время!
— Да, — кивнула она обречённо и отвернулась от разрывающей сердце картины. — Пора.
Мотор забулькал, закашлялся и зарокотал, толкая вперед старую рыбацкую лодку. Горстка людей уносилась прочь, спасалась. Каждый просил кого-то всемогущего, в кого больше верил, чтобы латаная-перелатаная резина не наткнулась на антенну или шпиль, потому что все шансы на спасения они уже использовали. Почти все...
Глава 1
Аня распахнула глаза и сладко потянулась. Воскресенье! Просочившийся сквозь закрытую дверь аромат маминых блинчиков действовал эффективнее любого будильника. Девушка счастливо улыбнулась и, соскочив с кровати, на цыпочках прошла к плотно занавешенному окну, одернула тяжелые гардины: солнце, ласковое июньское солнце приветствовало ее тёплым касанием. Прямо в ночной рубашке Аня побежала в кухню и замерла на пороге, любуясь открывшейся картиной.
Мама, сильно располневшая в последнее время, стояла у плиты, опершись коленом на табурет, и переворачивала тонкий ажурный блин. Чуть поодаль, заняв привычный наблюдательный пост, на полу сидел голый кот породы сфинкс и внимательно следил за действиями хозяйки, производя странный монотонный звук, как будто где-то далеко-далеко летел самолет. Серо-розовый нежный окрас кожи резко контрастировал с тёмными переносицей и мочкой носа, на лбу собрались вертикальные морщинки, словно животное о чём-то напряженно думало.
— И даже не проси! – напевно произнесла мама. — Пока Нюточка не поест, ты ничего не получишь!
Однако кот не внимал строгим предупреждениям и продолжать гундеть.
— Ашулька-попрошулька! — весело заявила мама и неожиданно показала усатому наблюдателю язык.
Девушка прислонилась головой к косяку и провела указательным пальцем по зарубкам, оставленным когда-то отцом. Здесь он отмечал этапы роста Ани и ее старшего брата Алексея. Год за годом. До самого совершеннолетия младшей дочери. Когда папы не стало, мать отказалась менять дверный косяки и саму дверь, и дети не настаивали, хотя Лёшка мог оплатить приличную деревянную. Так и осталась эта память в сверкающей свежим ремонтом квартире родителей.
— Чего босиком бегаешь? — Галина Васильевна даже не обернулась. — Жара второй день всего, полы ледяные совсем! Простынешь!
Не сдержавшись, Анюта крепко обняла маму со спины:
— Ма, я так соскучилась! Ты не представляешь!
Мать потёрлась щекой об Анютин нос, засмеялась:
— Что, нынче и рук не хватает меня обхватить?
— Мам! Перестань! Ты у меня всегда самая красивая! В любом весе!
— Врушка! Садись, сметанку открывай и завтракай. Сметанка наша, местная, не то что у вас там, в большом городе! Новорековская!
— М-м-м! — Анюта слизнула с ложки белую густую каплю. — Как вкусно!
— А то! — хозяйка довольно улыбнулась и поставила перед дочерью большую плоскую тарелку со свернутыми уголком блинами. — Андреев даром что бизнесмен, да еще зэк бывший, а марку держит! Парк видела? Тоже его работа. Сам сажал! Всю семью вывел, а потом и горожане подтянулись, баба Вера даже розарий свой проредила, представляешь?
— Да ну! — девушка говорила с набитым ртом. — Схожу гляну! Что еще две недели здесь делать?
— Анна! Что за речи? У нас прекрасный город, парки какие, скверы! Одноклассники твои некоторые тут до сих пор живут. Слава богу работа есть. Тихо, спокойно, даже здание театра построили! Осенью обещают уже открыть! Сюда вон москвичи перебираются, домики на окраине скупают. Андреев опять же деятельность свою развернул.
— Всё ты со своим Андреевым. Он у вас местный супермен что ли?
— Вроде того! Эй, коту блинов не давай!
— Ну как не дать Ашеньке? Он же вон какой хорошенький и гладенький? Да, Ашик? Котик мой любимый!
Анюта опустила под стол руку, и кот быстро слизнул с ее указательного пальца сметану.
— Мам, а ты ему надевала одежки, что я прислала?
— Надевала, надевала, толь… ко… — Галина Васильевна запнулась и ойкнула — мимо окна камнем вниз, ударившись о выступающий подоконник, упала маленькая птичка.
— Батюшки, опять! За два дня третья на моих глазах гибнет.
— Птичий грипп что ли?
— Да кто его знает… Только не к добру это, ой не к добру! — со вздохом ответила мама, и Аня попыталась перевести разговор на другую тему.
— От жары, наверное. Жарко у вас нереально просто!
— Да, хлопнуло под 30, а до того мерзли ходили, — налив очередную порцию теста на сковороду, Галина Васильевна подошла к окну и посмотрела на градусник.
— Ну вот, утро ещё, а уже столбик до тридцати одного градуса подскочил! Гулять пойдешь, панамку надень!
Засмеявшись, Аня чуть не подавилась:
— Мам, ну какая панамка! Я уже выросла из детсадовских головных уборов!
— Ой, тоже мне! Взрослая выискалась!
Они проболтали еще с полчаса, пока Аня мыла посуду, подбирала подходящую одежду и отпаривала красивый льняной костюм цвета фуксии.
Чувствуя себя на старых улочках суперзвездой, снизошедшей до скучной провинции, девушка старалась не замечать взглядов прохожих, которым столь яркий наряд, наверное, казался слишком вызывающим. Задумавшись, она чуть не врезалась в группку мальчишек лет семи-восьми, что-то внимательно рассматривающих на асфальте. Обходя их, Аня машинально глянула на предмет интереса ребят, и нахмурилась – на тротуаре лежала мёртвая птица. Вроде бы дрозд-рябинник.
Резко запел сотовый – звонил брат, и Анна приняла вызов, отвлекшись от детей и птицы.
— Нютка! Привет! — этот родной голос всегда согревал, невероятным образом давал силы.
Алексей Волошин, видный молодой мужчина тридцати лет, слыл завидным холостяком и дельным человеком. Работать начал в четырнадцать и постепенно, шаг за шагом, построил свой бизнес и взял под опеку мать и сестру. Сейчас брат был в командировке, но обещал на днях вернуться.
— Привет, родной мой! — тепло отозвалась Аня. — Очень скучаю по тебе!
— Эй, ты чего? Что за слёзы? Отставить!
— Три месяца не видела, имею право по-сестрински всплакнуть!
— А если бы я космонавтом был? — засмеялся Алексей. — Или моряком дальнего плавания? А? Или женился бы на… китаянке, например, и в Китай уехал бы.
— Ты в Китае не выживешь! У них инфраструктура под твои габариты не рассчитана.
В Алексее Волошине было почти два метра, а точнее, метр девяносто один. Занятия баскетболом, плаванием и несколькими видами восточных единоборств сделали из него настоящего атлета. Загорелый брюнет со слегка вьющимися густыми волосами производил неизгладимое впечатление на представительниц прекрасного пола, чем, откровенно говоря, иногда беззастенчиво пользовался.
— Эх, Нютка! Обломала ты мне такую мечту! — притворно вздохнул собеседник, и Аня улыбнулась, представив, как сейчас выглядит братец. — Ладно, жди, скоро буду! Слушай, что маме привезти? Ну, так, чтобы она точно обрадовалась?
— Сам приезжай, у нее от твоих подарков уже шкафы ломятся!
— Ну ты же знаешь, как она переживает! Нельзя, чтобы мама чувствовала себя некомфортно!
Галина Васильевна на волне стресса и гормональных возрастных изменений начала полнеть, и очень расстраивалась от того, что больше не может носить любимые вещи даже обувь. Она частенько в разговоре с детьми сокрушалась, что выглядит ужасно, что диеты не помогают, принимаемые препараты тоже. Анна и Алексей всячески пытались поддержать маму, закидывая обновками и презентуя всяческого рода сертификаты в СПА и салоны красоты. Подарки складировались в шкафах и ящиках и в дело шли редко.
— Так, она вчера говорила, что банный халат поистрепался. Тот, розовый. Который еще папа дарил.
Они помолчали какое-то время. Боль потери не утихала. Отец был крепким стержнем для всей семьи. Высокий, налитый мощью, мудрый…
— Розовый, — задумчиво протянул Алексей. — Ок! Понял-принял! До встречи!
И не успела Аня вымолвить слово, как ее неугомонный брат положил трубку.
— Вот ведь! — покачала головой девушка и, убирая телефон в сумочку, с размаху врезалась в идущего навстречу человека.
На какой-то момент ей показалось, что это брат – так схожи были фигуры. Аня подняла голову и на пару мгновений растерялась – мужчина и правда напоминал Алёшу. Темные глаза, темные волосы – даже курчавились так же, загорелый, спортивный.
— Простите! — выпалила девушка. — Отвлеклась.
— Бывает, - равнодушно бросил незнакомец, обходя неожиданное препятствие.
Оказалось, что за мужчиной следовали еще несколько человек, одетых как мелкие чиновники. По обрывкам разговора было понятно, что обсуждается какая-то реконструкция. Вот темноволосый остановился у парковочного кармана и указал на решетку ливневки. Сопровождающие сразу сгрудились вокруг него.
Но Аня сбросила наваждение и пошла дальше – к магазину зоотоваров, в котором работала, по словам матери, Люда. Людка – рыжая коса, как пели про нее мальчишки в школе.
Бывшая первая красавица класса стояла за прилавком и, несмотря на наличие покупателя - старичка, читающего информацию на коробке с кормом, сосредоточенно капала себе валокордин.
— Привет! – с улыбкой поздоровалась Аня и удивилась тому, какое бледное лицо у Людмилы.
— Волошина? — со странной интонацией ответила та. — Привет, как ветром тебя надуло? — женщина замахнула в рот содержимое стакана, зажмурилась и, зажав запястье пальцами, принялась считать пульс.
— Люд, случилось что-то? Может, скорую?
— Не-не, — сипло отозвалась одноклассница, — щас-щас! — и тут же совершено другим, приказным тоном гаркнула в сторону старика: — Ну? Вы решили уже?
Покупатель гордо вскинул подбородок, смерил продавщицу презрительным взглядом и покинул магазинчик, ни слова не говоря.
— Видала?! И таких придурков каждый день по три! Чё пришла? — Людмила, ставшая похожей на рыночную хабалку из анекдотов и постаревшая лет на десять, уставилась на Анну. — Позлорадствовать?
В этой одной фразе можно было угадать всю жизненную трагедию Людки. Рыжая королева класса, умеющая управлять пацанами в пубертате один взглядом, оказалась один на один с большим житейским горем, не смогла поступить в вуз на экономиста, как мечтала.
— Корма коту купить, — как можно шире улыбнулась Аня. — Посплетничать с тобой о наших. Ты ведь, наверное, всё про всех знаешь.
— Прости, — Людмила потерла лицо, как будто только что проснулась. — День не задался.
— Довели?
— Не поверишь – испугалась очень. Пришлось их даже в подсобку унести, а то страшно.
— Кого?
— Грызунов! Они как с ума все посходили! Ни с того, ни с сего начали рваться из клеток. Слышишь? Слышишь?
Аня повернула голову в сторону двери, на которую указывала одноклассница. Действительно, странный монотонный звук немного пугал.
— До крови! Все в крови. Понимаешь? Я такого никогда не видела!
— Может, бешенство? — ахнула Аня и машинально сделала шаг назад от прилавка.
— Не, они привитые. У нас с этим строго очень!
— Так, погоди, давай глянем в интернете!
— Давай!
Они вместе склонились над Аниным смартфоном и перебирали причины, пока не сошлись в одном – животные испытывают необъяснимый стресс.
— Ладно, я ветеринару написала нашему, должен подъехать уже. Ты чего хотела? Корм?
— Да, вон тот – специальный. Для сфинксов!
Пачка с фирменным рисунком перекочевала с полки к кассе.
— У нас свитерки привезли, — кивнула Людмила на стойку с аксессуарами. — Ручная работа, натуральный мохер. Мерзнет, наверное?
— Аш? Нет, у него кровь горячая! Да и одежек у него вагон, мама говорит, что не хочет в них ходить, не любит, — Аня хотела еще попросить новую миску взамен старой – треснувшей, но тут в магазинчик вбежала пожилая женщина.
— Там… — она с трудом пыталась отдышаться, — там птицы… падают!
ГЛАВА 2
Небольшой городок Новореково существовал, по подсчетам энтузиастов-краеведов, лет этак пятьсот-шестьсот. Разумеется, поначалу это было небольшое поселение промысловиков, которое стояло в дельте полноводной реки, обеспечивающей торговые связи. Славная история города не изобиловала эпохальными событиями, но была ярким примером человеческой доброты и уважения к отчему краю.
В своем время жившие тут купцы скинулись и сообща выстроили и большую городскую больницу, и музей, и потрясающей красоты собор, который большевики, зайдясь в революционном раже несколько раз подрывали, но так и не смогли уничтожить. До революции работал в Новореково дом призрения для сирот, гимназия и небольшой театр, который позже переформатировали в горсовет. В годы войны сюда привозили эвакуированных детишек, большую часть которых местные жители разобрали по семьям, развезли по близлежащим деревням.
Дух в этом городе был необыкновенный, человечески правильный, что вовсе не отменяло наличия преступников и негодяев. Но в целом, новорековцев отличала какая-то фанатичная любовь к городу, стремление помочь попавшему в беду, а также ставшее темой для баек умение в экстренных ситуациях собраться всем миром и действовать.
Возможно поэтому немногочисленных приезжих удивляла чистота на улицах, деревья, не спиленные при строительстве тротуаров или зданий, а любовно обложенные брусчаткой. Множество уютных зеленых уголков со скамеечками, на которых можно было часами сидеть с комфортом – конструкцию разрабатывали студенты столичного архитектурного института, привлеченные бывшим мэром.
Аня и Люда выскочили следом за женщиной и втесались в толпу зевак, фотографирующих на телефоны и обсуждающих произошедшее. Новореково был городом зеленым: липы, березы, рябины, клёны и даже дубы произрастали здесь в изобилии и давали кров самым разным пичугам. Трели соловьев привычно разносились над спящими жилыми кварталами, а в городских парках и вовсе можно было организовывать слёт орнитологов – так много пернатых жили буквально припеваючи, оберегаемые горожанами.
И вот сейчас, под ногами людей, лежали несколько десятков самых разных птиц, уже погибших или трепещущихся в агонии.
— Так, граждане! — скомандовала Людмила. — Руками ничего не трогать! Сейчас ко мне приедет ветеринар и осмотрит заодно этих бедолаг! — она оглянулась на визг тормозов и удивлённо спросила: — Уже и телек вызвали? Во даёте!
Пытаясь игнорировать нарастающую тревогу, Аня потолкалась еще какое-то время среди толпы, потом вспомнила про корм. Вернувшись в магазин, она оставила под плошкой для мелочи тысячную купюру, подхватила пакет и уже было собиралась выйти, как тот самый звук из подсобки снова привлек ее внимание. Теперь он стал громче, отчаяннее что ли, к скрежету добавился разноголосый писк.
Она струсила. Высочила на улицу, прижимая к себе корм. Почти бегом шла домой, замечая группки людей, собирающихся то тут, то там вокруг упавших на землю голубей и воробьев.
— Мам, представляешь…
Анна осеклась, сначала второй раз за день почувствовав запах валокордина, а потом увидев заплаканное лицо матери. Рядом стояла соседка тётя Валя и гладила подругу по плечу.
— Что случилось? — ворох мыслей, одна страшнее другой, пронесся в голове. — Кто-то умер?
