– Привет! – набирая текст, я привычно ступила на тут же убегающую вверх ступеньку.
– Куда бы ты хотела сегодня?
– Не знаю. Настроение странное. Хочется душевного чего-то, сказочного. Пугающего и доброго одновременно.
Ответное сообщение задерживалось, и я нервно сжала смартфон: эскалатор вот-вот довезёт меня до второго этажа огромного торгового центра. Ну же!
– Держись крепче и включи фонарик!
– Ок!
Меня качнуло, вокруг воцарилась влажная, густая темнота, редкий лес пах хвоей и сыростью, от луча фонарика в стороны разбежались причудливые тени.
– Страшно!
– Не бойся!
Легко сказать! Я потопталась на месте, не решаясь сойти с последней, уткнувшейся в траву ступеньки, а потом шагнула вперёд, в который раз ругая себя за каблуки: кроссовки были бы куда удобнее!
Впереди, еле различимый за ветками и стволами деревьев, виднелся крепкий бревенчатый дом. Прежде чем толкнуть дверь, я зачем-то отключила смартфон.
Огромный медведь, стоящий на задних лапах спиной ко мне, неуклюже обернулся.
– Добрый вечер! Можно? – бесстрашно спросила я, переложив пакеты с покупками в левую руку, а зверь отступил, давая дорогу.
Это случилось в торговом центре. Я носилась по магазинам в поисках подарка для родителей, отмечавших тридцатилетие совместной жизни, и никак не могла выбрать что-то определённое. Ноги гудели, голова раскалывалась, настроение катилось по наклонной. Но судьба, отыгравшись, видимо, за хорошую квартальную премию, которую щедро выплатило руководство компании, бросила меня киснуть на внезапно застопорившемся эскалаторе. Люди, стоящие спереди и сзади, в массе своей не двигались, покорно ожидая продолжения поездки с первого на второй, но вот снизу кто-то крикнул: «Всё! Приехали! Давайте, господа, ножками-ножками!» Молодой человек со чуть ли не вросшими в голову наушниками толкнул меня плечом, и смартфон с каким-то слишком громким звоном приземлился на угол металлической ступеньки. Слава небу, трещинки пошли лишь по защитному стеклу, но плюс одна неприятность к общему состоянию совершенно лишила сил. Звякнул сигнал сообщения. Ой, только не мама! Я развернула окошко мессенджера: неизвестный номер. Странно.
– Не грусти, всё будет хорошо!
– Это кто?
– Твой верный раб.
– Глупая шутка! – краем глаза я видела, что почти все люди сошли с эскалатора. Спускаться было куда легче, чем топать наверх.
– Поднимайся!
– Зачем?
– Просто поверь. Поднимайся!
– Слушайте, я сейчас в полицию позвоню!
Нет ответа. Боже, как мне всё это надоело! Почему я поживаю такую скучную, полную хронического невезения жизнь, что даже телефонные мошенники выбирают именно меня? Существуют же нормальные женщины, а вокруг них адекватный социум, мужья, дети, любовники, Куба, горные лыжи, мантры, орхидеи и картинг, а я как тюбик с зубной пастой – выжимаю из себя жизнь, и крышку уже срывает, похоже. Бегаю по кругу как белка, и никакой радости, одна усиливающаяся головная боль.
– Эй, девушка! – кричал снизу охранник. – Вы чего стоите? Вам плохо?
– Да-да, я сейчас! – ну вот, пора решать.
Вверх или вниз? Не знаю, что меня толкнуло, но я пошла вверх. На последней ступеньке споткнулась и больно ударилась головой о край бортика. Превозмогая головокружение, кое-как добралась до скамейки и села, не понимая, отчего темнеет в глазах и тошнота подкатывает к горлу...
...Словно сквозь вату я слышала, как кто-то кричал: "Вызовите скорую! Здесь девушке плохо! У неё кровь на лице!"...
... Какие-то люди...Звуки... Я вижу летящие в сторону огни...
Дзынь! Так, и что на этот раз?
– Я не причиню тебе зла.
– Все маньяки так говорят. – почему я не прекращаю этот дурацкий диалог и не блокирую номер?
– Я не маньяк. Ты грустная. Хочешь развеселю?
Иррациональность происходящего странным образом бодрила.
– Без насилия и прочего криминала?
– Да.
– Шут с тобой! Весели!
– Спустись на первый этаж и снова зайди на эскалатор.
– Он же сломан.
– Поломка крошечная, сейчас запустят.
– Ну хорошо…
Ступени завибрировали, и эскалатор тихонько начал двигаться вверх. Передо мной сверкал огнями какой-то уличный праздник, вокруг говорили на непонятном языке, похожем на немецкий.
– Это что?
– Это фестиваль шоколада. Не думай ни о чём, ешь и наслаждайся. У тебя ровно полчаса.
– Но у меня рубли!
Ответа не последовало, и я двинулась вперед. Вокруг смеялись перепачканные сладостями дети и взрослые, весёлый мим, сложивший из пальцев сердечко, подарил мне бумажный цветок. Какой-то молодой человек восточной внешности, сверкнув ослепительной улыбкой, преподнёс длинную конфету, сплетённую из полосок белого, молочного и горького шоколада. Вот всегда бы так сходить с ума! Интересно, это я уже в психушке галлюцинирую или меня ещё везут в скорой? Да и чёрт с ними, зато весело! Старый шарманщик сыграл мне визгливую мелодию, а сидящий на его плече общипанный попугай достал из коробочки карточку с небольшим текстом. Я всмотрелась в непонятные слова, но они так и остались загадочными чёрными закорючками.
Это было так здорово – отрешиться от серой повседневности и смеяться, и хлопать в ладоши циркачам на ходулях, и окунать кусочки фруктов в гигантский шоколадный фонтан. Мечта, воплотившаяся в реальность! А потом я увидела их, двух больших – размером в арбуз каждый – шоколадных голубей, соприкасающихся клювами. Впервые в жизни не стала прикидывать, сколько денег на карте, и примут ли её в качестве платежного средства, просто подошла к прилавку и улыбнулась полному усатому мужчине, указав на скульптуру.
Через пять минут, держа на весу подарок для родителей, декорированный сухими белыми цветочками и завернутый в прозрачную слюду, я оглядывалась в поисках дороги домой. Время ведь вышло. Молодой человек, угостивший косичкой, вдруг тронул меня за рукав и указал на что-то, скрытое за движущимися хаотично людьми. Лестница, уходящая под землю, казалась была окружающим совершенно не видна. Я наступила на металлическую ступеньку и вернулась в торговый центр.
К слову сказать, подарок изрядно удивил отца и растрогала маму. А на все расспросы, где отыскала такое чудо, я отвечала партизанским молчанием. Что-то изменилось во мне с того дня. Как будто капля масла упала в застоявшийся механизм, и шестерёнки его, вздохнув от облегчения, задвигались, закрутились…
– Что с тобой творится в последнее время? – спрашивала подруга, привыкшая к моему бессловесному киванию на её «Ты знаешь, я ему так и сказала, что бриллиант – это вот мой камень!»
– Не знаю. Просто оживаю!
И я не врала. Проступили новые краски, проснулись чувства и мимолетные, но такие важные эмоции. Мне захотелось одеваться ярче, сменить цвет волос, надеть каблуки.
Только ночами я проваливалась в панику: ведь того, что пережито, не могло произойти по объективным причинам. Значит, и вправду схожу с ума. Ну и пусть! Для окружающих я ведь не опасна. Кажется…
– Кто пишет? – подруга, стоящая рядом на том самом эскалаторе, заглядывала через плечо.
– Да так. Знакомый. Старый.
– Старый, да ещё и знакомый? Ну-ну.
Но я уже не вслушивалась.
– Привет!
– Привет! Куда хочешь отправиться?
– А можно на море? В этом году в отпуск поехать не получится. Только чтобы людей не было вокруг. Так можно?
– Попробую. Готова?
Этот запах ни с чем не спутаешь, он берет тебя в плен и всю жизнь напоминает о магии морских волн. Одинокий молодой художник, стоявший метрах в тридцати, вовсе не смущал меня. Я разулась, закатала брючины, вошла в воду по самые колени и испытала совершенно детский восторг. Полчаса пролетели слишком быстро.
– Ты чего? – подружка обеспокоенно всматривалась в моё лицо.
Мы стояли в паре метров от эскалатора и были досадной помехой для тех, кто с него сходил.
– Немного… укачало.
Не расскажешь же, как сжалось время, и отчего сейчас у меня на руках искрящиеся в искусственном свете песчинки, а на губах солоноватый привкус.
Я зачастила в этот огромный супермаркет, благо на его первом этаже был неплохой продуктовый, а на втором фудкорт. Но нельзя было предугадать, когда мой таинственный собеседник начнёт диалог. Это происходило неожиданно и почти всегда в момент, когда мне нужна была моральная поддержка.
– Кто ты? – спрашивала я в очередной раз. – Меня вот Катя зовут, знаешь, наверное.
– Знаю.
– Откуда? Следил?
– Просто знаю. Я ведь твой раб.
– Сегодня грустишь ты? Почему-то чувствую.
– Да. Грущу. Но это не помешает нашему путешествию. Куда бы ты хотела?
– Хм… Выбери сам!
– Готова?
– Да!
Я побывала везде, куда меня звало воображение, и куда увозил блуждающий по временам и земному шару необыкновенный эскалатор. Оказалось, что можно воплотить в жизнь даже самые смелые детские мечты: Байконур, остров Пасхи, бал при дворе Николая Второго, Древний Египет, Венеция эпохи приключений Казановы, подножие Фудзиямы весной. Везде я оставалась невидимой и всегда рядом оказывался кто-то, на кого, я точно была в этом уверена, могла положиться. Шоколадные голуби, нашедшие, как видно, последнее свое пристанище в застекленной витрине родительской стенки, служили единственным доказательством того, что мои приключения были реальными.
Медведь неуклюже присел на стул.
– Я так мечтала оказаться в сказке! Как поживаете?
– Потихоньку. – шамкая как беззубый старичок, проговорил огромный зверь. – Царевичи одолели вот. Что ни день, то по лесу шастают. Всё счастье свое ищут. Или Ягу. Или невест своих. Скука.
– Ну, а Маша? Та, что с пирожкам и… как там…высоко сидит, далеко глядит.
– Маша! – вздохнул Топтыгин и подпер морду большой лапой со страшными когтями. – Давно замуж вышла. Детишек нарожала. Как малина начинается, присылает их с лукошками. Нянчусь. Ты сбитень-то ешь.
Мы поболтали о «неурожае» мёда и пожаре, случившемся из-за Змея Горыныча. Обсудили происки серого волка и противной хитрой лисы. Сошлись во мнении, что зря Кощей заключил свою жизни в утку – на взлете она слишком медленная, легко стрелой попасть. Но вот хозяин проворочал:
– Доедай, да собирайся. Пора тебе.
Послушно встав с места, я обернулась:
– А вы его знаете, да?
Медведь не уточнил, кого именно.
– Угу.
– А…
– Ступай, девица. Пора. – медведь отвернулся и как-то сгорбился.
У меня никогда не было такого чувства озарения, как сейчас.
– Вот теперь и вправду здравствуй. Я знаю, что это ты!
Медведь замотал большой круглой головой.
– Ступай!
– Ну почему ты не хочешь…
Зверь вскочил с места и, нависнув надо мною, устрашающе зарычал, обнажая жуткие желтоватые клыки.
– Ну и дурак! – добежав до светящихся в темноте ступеней, я обернулась в последний раз.
О том, что смартфон выключен, вспомнила только дома, но новых сообщений всё равно не было, а тащиться в торговый центр и писать первой я не захотела. Дулась.
Прошло три дня – самое время забыть про гордость. Прокатившись раз пять с первого этажа на второй и обратно, осознала, как эта чёртова движущаяся лестница окончательно и бесповоротно изменила жизнь. На шестом круге на меня уже с подозрением начал посматривать охранник.
Дзынь!
– Привет!
– Я думала, ты не вернёшься. Прости, больше не буду приставать с вопросами.
– Не нужно так волноваться, всё будет хорошо.
Потянуло горелой электропроводкой, и снизу раздались возмущенные голоса застрявших между этажами посетителей ТЦ.
– Ого. Опять поломка! Я иду наверх, да, как обычно? Ты слышишь? Куда ты пропал?
Я строчила и строчила вопросы и даже угрозы, но они оставались непрочитанными. Спустилась вниз – на металлических ступеньках эскалатора стояла оранжевая пластиковая табличка с черной надписью STOP.
Через неделю меня можно было показывать студентам психфака в качестве живого пособия по невротическим расстройствам. Дерганная, взрывающаяся по поводу и без, плачущая над мультсериалом «Смешарики», на который нечаянно набрела в ходе переключения каналов – такой меня не выносило даже собственное отражение в зеркале.
И когда звук сообщений начал уже сниться, я отправилась в торговый центр. Подход к эскалатору был огорожен жёлто-чёрной лентой, снятые кожухи лежали на полу, работали ремонтники.
– А что случилось?
Пожилой мужчина в спецодежде глянул поверх очков:
– В каком смысле?
– Ну, так долго идёт ремонт.
– Какой ремонт! Меняем все сверху донизу полностью. Другой агрегат устанавливаем. У старого сгорел пламенный мотор.
– Как сгорел? Из-за чего?
– Вы с какой целью интересуетесь?
– С познавательной. – ощущение потери лишало ясности мысли.
– Книжки лучше читайте. – грубо ответил мужчина, но, заметив моё расстроенное лицо, добавил: – Изношенность большая. Техника старая, надёжная, но у всего свой срок, свой конец. Вот так-то.
Минуты складывались в часы, часы в дни. Закружили белые мухи, началась зима, и вскоре всё произошедшее стало казаться далёким и неправдоподобным. Как-то я задержалась на работе и вместо маршрутки села в полупустой трамвай, следующий до моей остановки. Старый вагон поскрипывал всем, чем мог, но в нём все равно отчего-то было уютно. Кондуктор встал рядом.
– Скажите, откуда такой раритет? – я доставала мелочь.
– Хорошая техника, чего бы ей не ездить. – сухонький старичок оторвал билет. – В депо ребята руками перебрали всё до винтика. Одной детали только не было, а потом нашлась. Подшипник особенный, таких и не делают нынче, а вот нашли – с эскалатора старого сняли. И вот – мы с вами едем.
– С эскалатора. – от волнения я громко сглотнула. – Здорово.
Дзынь. Мама, наверное, сейчас спросит, тепло ли я одета. Но тут сердце заколотилось сильнее.
– Скучала?
– Да.
– И я скучал.
– Расскажи мне всё!
– Я дорожный дэв. Когда-то злой джинн заточил меня в железный обод тележного колеса, и с тех пор я живу во всём, что может крутиться и везти. До встречи с тобой крепко спал, но ты разбудила меня волшебным звоном в правильный миг полнолуния.
– Звоном? Да. Звон был, когда сотовый упал на ступеньку, помню...
– Каждый раз лишь полчаса длится наше волшебство, но мы верно служим своим освободителям ровно год. Сопровождаем хозяев в путешествиях, не давая им попасть в беду, развлекая и веселя. Меняем обличья и речь, и узнать нас сложно. Но ты смогла. А разгадавший тайну дэва получает его в вечное пользование, в вечное рабство...
– А ты хотел свободы?
– Хотел.
– Прости... В колесо… Ты что, сейчас живёшь в том самом подшипнике?
– Верно! Через одну остановку подойди к двери.
– Тимирязевская. Следующая Театр кукол. – объявил механический голос.
– Что скажете, доктор?
– Положительная динамика прослеживалась до того ЧП с электропроводкой в ординаторской, возможно, запах дыма спровоцировал сбой, вот уже какое-то время мы наблюдаем угнетение мозговой активности, проведем ещё одну электроэнцефалографию и будем решать. Да.
– Посмотрите, но ведь Катя снова улыбается, посмотрите! Она видит сны! – пожилая женщина уткнулась в плечо мужа.
– Это нормально. Просто сокращение мышц лица. Это вполне нормально. – рассеянно ответил врач. – Но абсолютно ничего не значит.
Я сошла с высоких ступенек старого трамвая и оглянулась, чтобы проверить, видят ли остальные пассажиры то, что вижу сейчас? Нет.
На огромной площади толпился народ, наблюдающий, как большой воздушный шар пытается взлететь в небо. Никем не замеченная, я проходила мимо роскошно одетых аристократок с пышными прическами и их кавалеров, мимо стаек девушек в белых чепцах и фартуках и мальчишек, ловко подворовывающих у зазевавшихся торговцев.
– Куда бы ты хотела сегодня?
– Не знаю. Настроение странное. Хочется душевного чего-то, сказочного. Пугающего и доброго одновременно.
Ответное сообщение задерживалось, и я нервно сжала смартфон: эскалатор вот-вот довезёт меня до второго этажа огромного торгового центра. Ну же!
– Держись крепче и включи фонарик!
– Ок!
Меня качнуло, вокруг воцарилась влажная, густая темнота, редкий лес пах хвоей и сыростью, от луча фонарика в стороны разбежались причудливые тени.
– Страшно!
– Не бойся!
Легко сказать! Я потопталась на месте, не решаясь сойти с последней, уткнувшейся в траву ступеньки, а потом шагнула вперёд, в который раз ругая себя за каблуки: кроссовки были бы куда удобнее!
Впереди, еле различимый за ветками и стволами деревьев, виднелся крепкий бревенчатый дом. Прежде чем толкнуть дверь, я зачем-то отключила смартфон.
Огромный медведь, стоящий на задних лапах спиной ко мне, неуклюже обернулся.
– Добрый вечер! Можно? – бесстрашно спросила я, переложив пакеты с покупками в левую руку, а зверь отступил, давая дорогу.
Это случилось в торговом центре. Я носилась по магазинам в поисках подарка для родителей, отмечавших тридцатилетие совместной жизни, и никак не могла выбрать что-то определённое. Ноги гудели, голова раскалывалась, настроение катилось по наклонной. Но судьба, отыгравшись, видимо, за хорошую квартальную премию, которую щедро выплатило руководство компании, бросила меня киснуть на внезапно застопорившемся эскалаторе. Люди, стоящие спереди и сзади, в массе своей не двигались, покорно ожидая продолжения поездки с первого на второй, но вот снизу кто-то крикнул: «Всё! Приехали! Давайте, господа, ножками-ножками!» Молодой человек со чуть ли не вросшими в голову наушниками толкнул меня плечом, и смартфон с каким-то слишком громким звоном приземлился на угол металлической ступеньки. Слава небу, трещинки пошли лишь по защитному стеклу, но плюс одна неприятность к общему состоянию совершенно лишила сил. Звякнул сигнал сообщения. Ой, только не мама! Я развернула окошко мессенджера: неизвестный номер. Странно.
– Не грусти, всё будет хорошо!
– Это кто?
– Твой верный раб.
– Глупая шутка! – краем глаза я видела, что почти все люди сошли с эскалатора. Спускаться было куда легче, чем топать наверх.
– Поднимайся!
– Зачем?
– Просто поверь. Поднимайся!
– Слушайте, я сейчас в полицию позвоню!
Нет ответа. Боже, как мне всё это надоело! Почему я поживаю такую скучную, полную хронического невезения жизнь, что даже телефонные мошенники выбирают именно меня? Существуют же нормальные женщины, а вокруг них адекватный социум, мужья, дети, любовники, Куба, горные лыжи, мантры, орхидеи и картинг, а я как тюбик с зубной пастой – выжимаю из себя жизнь, и крышку уже срывает, похоже. Бегаю по кругу как белка, и никакой радости, одна усиливающаяся головная боль.
– Эй, девушка! – кричал снизу охранник. – Вы чего стоите? Вам плохо?
– Да-да, я сейчас! – ну вот, пора решать.
Вверх или вниз? Не знаю, что меня толкнуло, но я пошла вверх. На последней ступеньке споткнулась и больно ударилась головой о край бортика. Превозмогая головокружение, кое-как добралась до скамейки и села, не понимая, отчего темнеет в глазах и тошнота подкатывает к горлу...
...Словно сквозь вату я слышала, как кто-то кричал: "Вызовите скорую! Здесь девушке плохо! У неё кровь на лице!"...
... Какие-то люди...Звуки... Я вижу летящие в сторону огни...
Дзынь! Так, и что на этот раз?
– Я не причиню тебе зла.
– Все маньяки так говорят. – почему я не прекращаю этот дурацкий диалог и не блокирую номер?
– Я не маньяк. Ты грустная. Хочешь развеселю?
Иррациональность происходящего странным образом бодрила.
– Без насилия и прочего криминала?
– Да.
– Шут с тобой! Весели!
– Спустись на первый этаж и снова зайди на эскалатор.
– Он же сломан.
– Поломка крошечная, сейчас запустят.
– Ну хорошо…
Ступени завибрировали, и эскалатор тихонько начал двигаться вверх. Передо мной сверкал огнями какой-то уличный праздник, вокруг говорили на непонятном языке, похожем на немецкий.
– Это что?
– Это фестиваль шоколада. Не думай ни о чём, ешь и наслаждайся. У тебя ровно полчаса.
– Но у меня рубли!
Ответа не последовало, и я двинулась вперед. Вокруг смеялись перепачканные сладостями дети и взрослые, весёлый мим, сложивший из пальцев сердечко, подарил мне бумажный цветок. Какой-то молодой человек восточной внешности, сверкнув ослепительной улыбкой, преподнёс длинную конфету, сплетённую из полосок белого, молочного и горького шоколада. Вот всегда бы так сходить с ума! Интересно, это я уже в психушке галлюцинирую или меня ещё везут в скорой? Да и чёрт с ними, зато весело! Старый шарманщик сыграл мне визгливую мелодию, а сидящий на его плече общипанный попугай достал из коробочки карточку с небольшим текстом. Я всмотрелась в непонятные слова, но они так и остались загадочными чёрными закорючками.
Это было так здорово – отрешиться от серой повседневности и смеяться, и хлопать в ладоши циркачам на ходулях, и окунать кусочки фруктов в гигантский шоколадный фонтан. Мечта, воплотившаяся в реальность! А потом я увидела их, двух больших – размером в арбуз каждый – шоколадных голубей, соприкасающихся клювами. Впервые в жизни не стала прикидывать, сколько денег на карте, и примут ли её в качестве платежного средства, просто подошла к прилавку и улыбнулась полному усатому мужчине, указав на скульптуру.
Через пять минут, держа на весу подарок для родителей, декорированный сухими белыми цветочками и завернутый в прозрачную слюду, я оглядывалась в поисках дороги домой. Время ведь вышло. Молодой человек, угостивший косичкой, вдруг тронул меня за рукав и указал на что-то, скрытое за движущимися хаотично людьми. Лестница, уходящая под землю, казалась была окружающим совершенно не видна. Я наступила на металлическую ступеньку и вернулась в торговый центр.
К слову сказать, подарок изрядно удивил отца и растрогала маму. А на все расспросы, где отыскала такое чудо, я отвечала партизанским молчанием. Что-то изменилось во мне с того дня. Как будто капля масла упала в застоявшийся механизм, и шестерёнки его, вздохнув от облегчения, задвигались, закрутились…
– Что с тобой творится в последнее время? – спрашивала подруга, привыкшая к моему бессловесному киванию на её «Ты знаешь, я ему так и сказала, что бриллиант – это вот мой камень!»
– Не знаю. Просто оживаю!
И я не врала. Проступили новые краски, проснулись чувства и мимолетные, но такие важные эмоции. Мне захотелось одеваться ярче, сменить цвет волос, надеть каблуки.
Только ночами я проваливалась в панику: ведь того, что пережито, не могло произойти по объективным причинам. Значит, и вправду схожу с ума. Ну и пусть! Для окружающих я ведь не опасна. Кажется…
– Кто пишет? – подруга, стоящая рядом на том самом эскалаторе, заглядывала через плечо.
– Да так. Знакомый. Старый.
– Старый, да ещё и знакомый? Ну-ну.
Но я уже не вслушивалась.
– Привет!
– Привет! Куда хочешь отправиться?
– А можно на море? В этом году в отпуск поехать не получится. Только чтобы людей не было вокруг. Так можно?
– Попробую. Готова?
Этот запах ни с чем не спутаешь, он берет тебя в плен и всю жизнь напоминает о магии морских волн. Одинокий молодой художник, стоявший метрах в тридцати, вовсе не смущал меня. Я разулась, закатала брючины, вошла в воду по самые колени и испытала совершенно детский восторг. Полчаса пролетели слишком быстро.
– Ты чего? – подружка обеспокоенно всматривалась в моё лицо.
Мы стояли в паре метров от эскалатора и были досадной помехой для тех, кто с него сходил.
– Немного… укачало.
Не расскажешь же, как сжалось время, и отчего сейчас у меня на руках искрящиеся в искусственном свете песчинки, а на губах солоноватый привкус.
Я зачастила в этот огромный супермаркет, благо на его первом этаже был неплохой продуктовый, а на втором фудкорт. Но нельзя было предугадать, когда мой таинственный собеседник начнёт диалог. Это происходило неожиданно и почти всегда в момент, когда мне нужна была моральная поддержка.
– Кто ты? – спрашивала я в очередной раз. – Меня вот Катя зовут, знаешь, наверное.
– Знаю.
– Откуда? Следил?
– Просто знаю. Я ведь твой раб.
– Сегодня грустишь ты? Почему-то чувствую.
– Да. Грущу. Но это не помешает нашему путешествию. Куда бы ты хотела?
– Хм… Выбери сам!
– Готова?
– Да!
Я побывала везде, куда меня звало воображение, и куда увозил блуждающий по временам и земному шару необыкновенный эскалатор. Оказалось, что можно воплотить в жизнь даже самые смелые детские мечты: Байконур, остров Пасхи, бал при дворе Николая Второго, Древний Египет, Венеция эпохи приключений Казановы, подножие Фудзиямы весной. Везде я оставалась невидимой и всегда рядом оказывался кто-то, на кого, я точно была в этом уверена, могла положиться. Шоколадные голуби, нашедшие, как видно, последнее свое пристанище в застекленной витрине родительской стенки, служили единственным доказательством того, что мои приключения были реальными.
Медведь неуклюже присел на стул.
– Я так мечтала оказаться в сказке! Как поживаете?
– Потихоньку. – шамкая как беззубый старичок, проговорил огромный зверь. – Царевичи одолели вот. Что ни день, то по лесу шастают. Всё счастье свое ищут. Или Ягу. Или невест своих. Скука.
– Ну, а Маша? Та, что с пирожкам и… как там…высоко сидит, далеко глядит.
– Маша! – вздохнул Топтыгин и подпер морду большой лапой со страшными когтями. – Давно замуж вышла. Детишек нарожала. Как малина начинается, присылает их с лукошками. Нянчусь. Ты сбитень-то ешь.
Мы поболтали о «неурожае» мёда и пожаре, случившемся из-за Змея Горыныча. Обсудили происки серого волка и противной хитрой лисы. Сошлись во мнении, что зря Кощей заключил свою жизни в утку – на взлете она слишком медленная, легко стрелой попасть. Но вот хозяин проворочал:
– Доедай, да собирайся. Пора тебе.
Послушно встав с места, я обернулась:
– А вы его знаете, да?
Медведь не уточнил, кого именно.
– Угу.
– А…
– Ступай, девица. Пора. – медведь отвернулся и как-то сгорбился.
У меня никогда не было такого чувства озарения, как сейчас.
– Вот теперь и вправду здравствуй. Я знаю, что это ты!
Медведь замотал большой круглой головой.
– Ступай!
– Ну почему ты не хочешь…
Зверь вскочил с места и, нависнув надо мною, устрашающе зарычал, обнажая жуткие желтоватые клыки.
– Ну и дурак! – добежав до светящихся в темноте ступеней, я обернулась в последний раз.
О том, что смартфон выключен, вспомнила только дома, но новых сообщений всё равно не было, а тащиться в торговый центр и писать первой я не захотела. Дулась.
Прошло три дня – самое время забыть про гордость. Прокатившись раз пять с первого этажа на второй и обратно, осознала, как эта чёртова движущаяся лестница окончательно и бесповоротно изменила жизнь. На шестом круге на меня уже с подозрением начал посматривать охранник.
Дзынь!
– Привет!
– Я думала, ты не вернёшься. Прости, больше не буду приставать с вопросами.
– Не нужно так волноваться, всё будет хорошо.
Потянуло горелой электропроводкой, и снизу раздались возмущенные голоса застрявших между этажами посетителей ТЦ.
– Ого. Опять поломка! Я иду наверх, да, как обычно? Ты слышишь? Куда ты пропал?
Я строчила и строчила вопросы и даже угрозы, но они оставались непрочитанными. Спустилась вниз – на металлических ступеньках эскалатора стояла оранжевая пластиковая табличка с черной надписью STOP.
Через неделю меня можно было показывать студентам психфака в качестве живого пособия по невротическим расстройствам. Дерганная, взрывающаяся по поводу и без, плачущая над мультсериалом «Смешарики», на который нечаянно набрела в ходе переключения каналов – такой меня не выносило даже собственное отражение в зеркале.
И когда звук сообщений начал уже сниться, я отправилась в торговый центр. Подход к эскалатору был огорожен жёлто-чёрной лентой, снятые кожухи лежали на полу, работали ремонтники.
– А что случилось?
Пожилой мужчина в спецодежде глянул поверх очков:
– В каком смысле?
– Ну, так долго идёт ремонт.
– Какой ремонт! Меняем все сверху донизу полностью. Другой агрегат устанавливаем. У старого сгорел пламенный мотор.
– Как сгорел? Из-за чего?
– Вы с какой целью интересуетесь?
– С познавательной. – ощущение потери лишало ясности мысли.
– Книжки лучше читайте. – грубо ответил мужчина, но, заметив моё расстроенное лицо, добавил: – Изношенность большая. Техника старая, надёжная, но у всего свой срок, свой конец. Вот так-то.
Минуты складывались в часы, часы в дни. Закружили белые мухи, началась зима, и вскоре всё произошедшее стало казаться далёким и неправдоподобным. Как-то я задержалась на работе и вместо маршрутки села в полупустой трамвай, следующий до моей остановки. Старый вагон поскрипывал всем, чем мог, но в нём все равно отчего-то было уютно. Кондуктор встал рядом.
– Скажите, откуда такой раритет? – я доставала мелочь.
– Хорошая техника, чего бы ей не ездить. – сухонький старичок оторвал билет. – В депо ребята руками перебрали всё до винтика. Одной детали только не было, а потом нашлась. Подшипник особенный, таких и не делают нынче, а вот нашли – с эскалатора старого сняли. И вот – мы с вами едем.
– С эскалатора. – от волнения я громко сглотнула. – Здорово.
Дзынь. Мама, наверное, сейчас спросит, тепло ли я одета. Но тут сердце заколотилось сильнее.
– Скучала?
– Да.
– И я скучал.
– Расскажи мне всё!
– Я дорожный дэв. Когда-то злой джинн заточил меня в железный обод тележного колеса, и с тех пор я живу во всём, что может крутиться и везти. До встречи с тобой крепко спал, но ты разбудила меня волшебным звоном в правильный миг полнолуния.
– Звоном? Да. Звон был, когда сотовый упал на ступеньку, помню...
– Каждый раз лишь полчаса длится наше волшебство, но мы верно служим своим освободителям ровно год. Сопровождаем хозяев в путешествиях, не давая им попасть в беду, развлекая и веселя. Меняем обличья и речь, и узнать нас сложно. Но ты смогла. А разгадавший тайну дэва получает его в вечное пользование, в вечное рабство...
– А ты хотел свободы?
– Хотел.
– Прости... В колесо… Ты что, сейчас живёшь в том самом подшипнике?
– Верно! Через одну остановку подойди к двери.
– Тимирязевская. Следующая Театр кукол. – объявил механический голос.
***
– Что скажете, доктор?
– Положительная динамика прослеживалась до того ЧП с электропроводкой в ординаторской, возможно, запах дыма спровоцировал сбой, вот уже какое-то время мы наблюдаем угнетение мозговой активности, проведем ещё одну электроэнцефалографию и будем решать. Да.
– Посмотрите, но ведь Катя снова улыбается, посмотрите! Она видит сны! – пожилая женщина уткнулась в плечо мужа.
– Это нормально. Просто сокращение мышц лица. Это вполне нормально. – рассеянно ответил врач. – Но абсолютно ничего не значит.
***
Я сошла с высоких ступенек старого трамвая и оглянулась, чтобы проверить, видят ли остальные пассажиры то, что вижу сейчас? Нет.
На огромной площади толпился народ, наблюдающий, как большой воздушный шар пытается взлететь в небо. Никем не замеченная, я проходила мимо роскошно одетых аристократок с пышными прическами и их кавалеров, мимо стаек девушек в белых чепцах и фартуках и мальчишек, ловко подворовывающих у зазевавшихся торговцев.
