ЧАСТЬ I. Правила
ГЛАВА 1_ Вынужденные меры
Строгий взгляд матери пригвоздил шевельнувшуюся было Бланку к месту. Девушка низко опустила голову, чтобы край покрова немного скрыл лицо от гостей. Взрослым мужчинам не полагалось слишком пристально рассматривать незамужних девушек. Со своего места с трудом поднялся отец. Зал, до этого гудящий пчелиным ульем, мгновенно затих.
— Мы начнём турнир на рассвете завтрашнего дня! Инфанта Бланка станет женой самому достойному из вас!
Дикий одобрительный рёв раздался в ответ. В Алмадо съехались пятнадцать претендентов со слугами, друзьями, родственниками и обозами скарба. Целый палаточный городок развернулся под стенами столицы. На кону стояло приданое старшей дочери короля Федерико, состоявшее из двух островов, один из которых по величине сопоставим был с иными странами, небольшого рыболовецкого флота, пятнадцати сундуков золота и гвардии из двухсот преданных солдат, что обязаны будут служить своей госпоже и её супругу в течение пяти лет после свадьбы.
Портреты Бланки разлетелись по королевствам, княжествам и вольным городам, когда Федерико решил выдать её замуж. Старший сын короля – Хумберто, был счастливо женат и правил вместе с супругой в соседней стране, но в королевской семье Алмадо росли две дочери, каждую из которых нужно пристроить разумно и с выгодой для короны.
Не торопясь, и без особого старания Бланке искали мужа крепкого, способного стать верным союзником. Но Федерико считал, что ещё не получил хороших предложений от правящих семейств, и с каждым годом расширял круг претендентов, постепенно смягчая свои требования.
И вот теперь, когда двадцатилетнюю девицу за глаза уже называли засидевшейся невестой, король объявил очередной турнир без особой, впрочем, надежды на возможный брак: Бланка до этого времени отказывалась выходить замуж, а отец не настаивал.
Младшая инфанта – восемнадцатилетняя Мирея, как считали многие, была любимицей родителей. Она выглядела моложе своего возраста и больше походила на озорную девчонку, чем на инфанту, которой давно было пора выйти замуж. Поговаривали, что мать и отец спускают ей с рук все шалости, тогда как
изощренный ум и непоседливый характер второй инфанты не раз ставили и саму девушку, и правящую чету в неловкое положение.
Федерико много раз говорил, что второй дочери искать жениха будет с особым пристрастием, и претендент должен быть с убедительными достоинствами, положением и богатством. Конечно же, Бланку не могло не ранить подобное отношение отца и матери, однако она любила их беззаветно, была послушной и кроткой, во всем придерживаясь родительских указаний. Вот только страстная, горячая натура, которую старшая инфанта старательно прятала за скромными одеждами и потупленным взором, просто ждала своего часа, чтобы вырваться наружу. Бланка, как и Мирея, унаследовала кипучий темперамент отца и страстную, сильную натуру матери.
Королева едва заметно кивнула, и старшая дочь, не поднимая головы, встала со своего места. По древнему обычаю, установившемуся на предсвадебных турнирах, все мужчины в огромном тронном зале рухнули перед невестой на колени в знак уважения к её чистоте. Девушка вздрогнула от громкого шума, судорожно сжала кулаки.
– Вива Бланка! – закричали гости.
Инфанта зарделась, слегка кивнула подданым королей Алмадо и удалилась в свои покои.
***
– Тринида, помоги же мне! – дорогие жемчужные пуговицы с треском отрывались от дорогой ткани и падали на пол. – Видела ты их?
– Угу, – служанка, зажавшая в губах вынутую из причёски инфанты шпильку, согласно закивала головой.
– Там нет ни одного человеческого лица!
– Угу!
– Одни старики!
– Угу!
– Поговори же со мной, Трини!
Перед большим мутным зеркалом стояла инфанта — высокая и белокожая девушка, и её служанка. Раскрасневшаяся от смущения и досады Бланка хмурила красивые брови, а пухлые губы, которые художник, писавший портрет, сделал узкими и бледными (слишком сочные считались признаком нахальных простолюдинок), подрагивали от невысказанных слов. Трини, что умело разбирала густые тёмно-коричневые локоны хозяйки, была миниатюрной, смуглой и больше похожей на цыганку, чем на девицу из семьи уважаемого купца, коей и была. Её крупные серьги тряслись в такт всему телу — камеристка пыталось справиться с приступами смеха. Но от откровенного хохота Триниду удерживали шпильки, которые она боялась проглотить, если вдруг даст волю чувствам.
– И не смей надо мной смеяться! Я тебе приказываю! – дочь короля топнула ногой, а потом добавила просительно. – Ну же, Трини!
Не в силах сдерживаться, служанка плюнула шпильки в ладонь и, согнувшись пополам, захохотала в голос. А Бланка заплакала. Слёзы катились помимо воли, падали на грудь, оставляя на шёлке темные пятна.
– Простите, простите меня, ваше высочество! – Тринида опомнилась и принялась утешать хозяйку. – Ну что вы! О, Святая Богоматерь! Это уже третий турнир, до сих пор никто не смог покорить ваше сердце, а король никогда не пойдёт против вашей воли. Ну же! Вытрите слёзы и послушайте, что я вам расскажу…
***
Король Федерико потирал больную ногу. Перед ним с непроницаемым лицом стоял лекарь. Они знали друг друга вот уже тридцать лет с тех пор, как мальчишками встретились в королевских покоях, пока отец Гаспаро, уважаемый и умелый врачеватель, пытался облегчить страдания отца Федерико — короля Франциско Светлоликого.
– Не молчи! Отвечай, когда я спрашиваю тебя!
– Ты сам знаешь, мой король, что гнилая немочь быстро поднимается вверх, и остановить её…
– Гаспаро! – взревел правитель Алмадо. – Сколько мне осталось?
– Всё, на что можно надеяться, это полгода.
У самого окна судорожно всхлипнула королева Нивес.
– Полгода. Я даже не успею дождаться внука, – пальцы, унизанные массивными перстнями, вцепились в подлокотник. – Спасибо за честность, Гаспаро, а теперь оставь нас одних!
Лекарь поклонился и только за красивой резной дверью королевских покоев поднёс руку к лицу и вцепился зубами в ладонь, чтобы не закричать в голос от отчаяния.
– Нивес, милая, подойди. Я хочу обнять жену! — Федерико откинулся на спинку высокого кресла. – Поцелуй же своего непутёвого Федо, моя красавица!
Нежные узкие ладони обхватили большую голову, и королева принялась осыпать поцелуями любимое лицо. Они прожили счастливо двадцать с лишним лет. Нивес простила мужу четырёх фавориток, которых он заводил одну за другой, а король ни разу не попрекнул жену смертью троих детей, двое из которых были мальчиками.
– Теперь ты не будешь противиться? Теперь ты понимаешь, почему Бланку нужно выдать замуж поскорее, даже против её воли? Сыграем свадьбу и тут же примемся искать жениха Мири.
— Я больше не скажу ни слова против, Федо! Клянусь тебе! – Нивес поцеловала мужа в губы. — Бланка выйдет замуж за победителя турнира, как и было объявлено.
— Кем бы он ни был?
— Кем бы он ни был. Каждый из соперников из хорошего рода и богат. Большего требовать я не стану!
***
– Ну? Что же вы решили? – от нетерпения Трини разве что не подпрыгивала на месте.
— Это опасно!
– Да!
– Если нас узнают или поймают, то отец убьёт меня, тебя сошлёт пасти гусей, а Марко повесит! А хуже всего то, – Бланка смущённо улыбнулась, – что мне нравится эта твоя затея!
— Конечно же! Вы же дочь короля Федерико, а он в молодости, как говорят, был тот ещё проказник!
— Трини?!
— Я лишь повторяю, что слышала от других! — возбуждено засмеялась камеристка. — Побегу к Марко, а вы пока поешьте! На пустой живот такие вылазки не совершают!
***
Огромный шатёр, построенный из длинных балок и покрытый парусиной, служил гостям местом для развлечений. Пока съезжались все приглашённые, претенденты на руку инфанты устраивали здесь хмельные пирушки, состязания по метанию ножей, кулачные бои и игры в кости. В этот вечер полупьяные женихи решили продемонстрировать свою ловкость и силу. Столы и лавки были растащены в стороны, и на самую середину вывели обмазанного маслом молодого хряка. Задача соревнующихся состояла в том, чтобы поднять скользкую, вырывающуюся из рук тушу и продержать на весу хотя бы несколько секунд. Кто дольше не уронит свинью, тот и выиграет.
Трини и Бланка, по глаза закутанные в тёмные плащи с капюшонами, наблюдали за происходящим через надрез в полотне, сделанный их верным товарищем Марко. Сам молодой человек стоял на страже, положив руку на рукоять кинжала, и при малейшей опасности обещал предупредить свистом.
– Смотрите, какой толстяк! – Трини хихикнула.
– Тише, нас заметят! — прошептала инфанта, но внутри неё все ликовало от ощущения опасности, от того, как быстро колотилось сердце.
Под хохот собравшихся хряк с отчаянным визгом вырвался на свободу, а очередного неудачливого участника проводили беззлобными шутками. Через какое-то время свин устал как-либо выражать свои эмоции и стал просто кусать тех, кто перехватывал его поперёк туловища, тянул за уши или рыло. Животное пребывало в ярости, а игра становилась опаснее.
– Тазарио, что же ты? – высокий молодой человек с очень коротко остриженными светло-русыми волосами стаскивал дорогую шёлковую рубашку.
На минуту публика притихла, видимо, отдавая должное долгим тренировкам и битвам, сделавшим это тело идеальным. Широкие мощные плечи резко контрастировали с узкими крепкими бёдрами. Могучая шея и красивой формы голова придавали мужчине королевской стати. Нельзя было не обратить внимание и на лицо с чуть выступающим подбородком, прямым аристократическим носом, тёмными, изогнутыми иронично бровями и серо-зелёными глазами, подчёркнутыми длинными ресницами. Можно было с уверенностью сказать, что множество женских сердец растаяли и ещё растают в присутствии этого красавца.
Говоривший обращался к темноволосому мужчине, сидящему за столом спиной к подсматривающим девушкам. Тот, кого назвали Тазарио, не оборачиваясь, спокойно и даже дружелюбно ответил:
— Я не собираюсь пачкаться о свинью как простолюдин.
Послышались неодобрительны возгласы, назревала ссора
— Тише, сеньоры, тише! Не хочу никого из вас обидеть, но с детства не люблю свиней! – возмутитель спокойствия поднялся со скамьи. – Рамиро, я уступаю победу тебе. Ты её достоин!
Два соперника выглядели сейчас весьма угрожающе. Окружающие понимали, что дело вовсе не в свинье, а в давнем противостоянии двух древних родов, ведущих свою историю от первых народов побережья. Рамиро, наследник короля Сальваторе Второго, правителя Севилониса, не намерен был отступать. Его свита выстроилась за спиной господина угрожающей стеной.
– Клементиньо, неужели ты спасовал перед поросёнком? Вот уж весёлую историю я расскажу дома!
Клементе Суарес, герцог Тазарио, владетель острова со столицей в белокаменной Векалье, усмехнулся. Он был лет на пять старше своего противника, и многие подумали, что именно из-за боязни проиграть более молодому рыцарю гордый южанин не хочет состязаться. Однако Клементе начал медленно вытаскивать рубашку из штанов и рывком снял её, бросив слуге.
Толпа зрителей отупила еще на пару шагов, и в тускло освещённом круге остались трое: измученный хряк, подозрительно взиравший заплывшими глазками на людей, Рамиро, горделиво демонстрирующий свое великолепие, и Клементе, ничуть не уступавший сопернику в силе. Возможно, тело Тазарио нельзя было назвать правильно сложенным, но мощь, которая в нём чувствовалась, с лихвой компенсировала отсутствие идеальных пропорций. Беловатые шрамы самых разных форм и размеров украшали смуглую кожу, выдавая богатый воинский опыт герцога. Напряжённые мускулы подрагивали, ярко-синие глаза с миндалевидным разрезом, что резко контрастировали с тёмно-коричневыми ресницами и волнистыми длинными волосами, блестели от сдерживаемого раздражения. Герцог тоже был красив, но совсем иначе. Его лицу отчасти не доставало классических линий: чуть великоватый, с лёгкой горбинкой нос, угловатые скулы, резкие углы челюстей, скрытые аккуратной бородкой, коротко остриженные усы, добавлявшие возраста. Однако достаточно герцогу было чуть сощуриться и улыбнуться уголками чувственных губ, как дамы забывали об остальных кавалерах в комнате и всецело отдавались сбивающему с ног обаянию сыну Юга.
– Ну вот, – громко шепнула Трини. – Это и есть главные претенденты на победу в турнире и на вашу руку, моя госпожа
Бланка ткнула служанку локтем, а сама задохнулась, словно тонула в набегающей волне. Сдержанный и загадочный Суарес притягивал её взгляд помимо воли.
Первым к хряку подошёл Рамиро. Он двигался как кошка, охотящаяся на голубя. Осторожно обходя животное со спины, мужчина резко нагнулся и ухватил свинью за задние ноги, дёрнул вверх, и огромная туша на секунду повисла в воздухе. Рамиро издал победный рык, но хряк, быстро пришедший в себя, чувствительно тяпнул человека за ногу. Только сапог из крепкой воловьей кожи спас наследника короля от серьёзных последствий. Он выпустил свинью и выругался. К хозяину бросились слуги, но Рамиро отмахнулся от них.
— Теперь ты, Клементе!
Но очередь до второго участника этой свиной дуэли так и не дошла. Вконец доведённый до бешенства хряк кинулся в сторону и, валя с ног нетрезвых зрителей, вырвался на свободу. Раздавшиеся редкие смешки вмиг переросли в громогласный хохот, и большая компания принялась пить дальше, то и дело пересказывая друг другу то, что все и так видели. Клементе перекинул рубашку через плечо, направился к выходу, чуть задержался, чтобы окинуть взглядом собравшихся, затем откинул полог и пошёл к себе, попутно размышляя, где укрылась свинья, и как неплохо бы она смотрелась на вертеле.
ГЛАВА 2_Королевская дочь
Бланка и Трини только собрались было покинуть свой наблюдательный пункт, как Марко оглушительно свистнул. Прямо к большой палатке медленно шагал, тяжело опираясь на массивную трость, сам король Федерико в сопровождении многочисленной свиты. Пьяная компания, всё ещё обсуждавшая происшествие с хряком, загудела одобрительными возгласами: слуги несли за правителем половину жареной бычьей туши и три бочонка вина. Гвардейцы, сопровождавшие правителя, встали кольцом, перекрыв улочки палаточного городка.
– Следуйте за мной, дамы! Только тихо, умоляю вас! – Марко приложил палец к губам и походкой вражеского лазутчика, направился вперёд.
Юноша и девушки передвигались лёгким бегом, чтобы как можно быстрее незамеченными вырваться из лагеря. Троица, возможно, добралась бы до замка без приключений, если бы поблёскивающий масляной шкурой хряк с противным визгом не вклинился в их стройную колонну. От удара большого рыла Бланка отлетела в сторону и ударилась головой о землю. Свет на пару мгновений померк в её глазах. Соратники инфанты бросились на помощь, но тут на сцене появился Клементе, так и не дошедший до своей платки. Он склонился к лежащей девушке, приподнял голову, похлопал по щеке.
— Э... Высокородный сеньор! Вам не стоит пачкать руки о простолюдинку! Мы сами поможем ей! Благослови вас небеса за доброту, но нам нужно возвращаться домой! – быстро затараторила Трини, бледнея от страха.
Клементе хмуро оглядел худенькую смуглую девушку и крепкого парнишку, на лице которого, показавшемся герцогу смутно знакомым, застыло выражение неподдельного ужаса. Тазарио просунул руки под спину и колени лежащей, поднял, а затем, ни слова не говоря, понёс к себе в шатёр.
