Михаил остановился, перевёл взгляд с окна на её лицо и взял её за руку.
— Марина, не накручивай себя. У Дмитрия сейчас свои дела, и вряд ли они связаны с нами, — сказал он, стараясь звучать спокойно. Но внутри него уже разгоралось беспокойство. Он не хотел, чтобы она видела это.
— Ты уверен? — спросила она, не отрывая взгляда от его лица.
— Слушай, — Михаил сжал её ладонь чуть крепче. — Разберёмся. Но сейчас давай сосредоточимся на тендере. Осталось совсем немного.
Марина кивнула, но тревога в её глазах не исчезла. Михаил притянул её к себе, обняв за плечи. Этот жест был простым, но в нём заключалась вся его забота. Она вздохнула, словно этот момент позволил ей хотя бы немного расслабиться.
На следующий день напряжение в офисе достигло своего пика. Михаил заметил, как Марина, уткнувшись в текст, терла виски. Он подошёл к её столу с двумя чашками чая и пирожком и поставил одну перед ней.
— Держи, — сказал он. — Ты вообще ела сегодня?
Она посмотрела на него, пытаясь сдержать улыбку.
— А ты? — ответила она вопросом.
— Перехватил пирожок, — признался он. — Но ты же понимаешь, что от нас зависит победа.
— Понимаю, — кивнула она, слегка потянувшись.
Он наблюдал за ней несколько секунд, пока она пила чай и ела. Её лицо смягчилось, напряжённость чуть отступила.
— Всё нормально, мы на финишной прямой, — тихо сказал он.
Она улыбнулась, и этот короткий момент наполнил их обоих ощущением того, что всё действительно будет хорошо.
Ночь перед финальной сдачей документов прошла в тишине, нарушаемой лишь шелестом страниц и стуком клавиш. Михаил время от времени приносил чай и шоколад, Марина продолжала работу, но их молчание не было холодным. Напряжённые моменты уступали место мимолётным взглядам, коротким прикосновениям и редким шуткам.
Когда всё было закончено, они вышли из офиса, чувствуя опустошение и одновременно облегчение. Михаил, закрывая дверь, посмотрел на Марину. Она казалась вымотанной, но в её глазах читалось тихое удовлетворение.
— Завтра утром жизнь войдёт в привычное русло, — сказал он. — Мы справились.
Она улыбнулась и, неожиданно для себя, потянулась, чтобы слегка поцеловать его в щёку.
— Спасибо, Миша. За всё, — прошептала она, глядя ему прямо в глаза.
Он слегка растерялся, но потом мягко улыбнулся.
— Всегда готов поддержать тебя, Марина. Когда угодно, где угодно.
Пятничный вечер наконец принёс долгожданное спокойствие. В квартире царил полумрак, лишь экран телевизора освещал комнату мягким светом, мелькая сценами фильма, который давно превратился в фоновый шум. Михаил и Марина сидели на диване, укрывшись одним пледом. Его рука лениво перебирала её волосы, в то время как она, прикрыв глаза, отдыхала, чувствуя тепло и нежность его прикосновений. Эти моменты редкого покоя были для них как глоток свежего воздуха после нескончаемого марафона напряжения.
— Ты могла бы перестать носить эти строгие очки, — вдруг произнёс Михаил, его голос прозвучал неожиданно мягко, но уверенно.
Марина приоткрыла глаза и повернула голову, слегка нахмурившись.
— Что?
— Очки, строгая одежда… Это твоя броня, — пояснил он, не отводя взгляда и внимательно наблюдая за её реакцией.
Её лицо мгновенно изменилось. Расслабленная улыбка исчезла, уступив место напряжённости. Она выпрямилась под пледом, её тело напряглось, словно защищаясь от невидимой угрозы. Михаил тут же заметил это и чуть наклонился, чтобы встретиться с её взглядом.
— Мариша… — его голос стал тише, почти шёпот.
Она отвела взгляд, словно пытаясь спрятаться за непроницаемой маской, но её молчание было красноречивее любых слов. Михаил включил торшер, и тёплый свет мягко разогнал сумрак комнаты. Он осторожно убрал плед с её плеч, положив руку на её ладонь.
— Ты можешь рассказать мне всё, — произнёс он тихо, но настойчиво, его голос звучал как обещание, что он будет рядом, что бы она ни сказала.
Её губы сжались, а пальцы нервно теребили край пледа. Её лицо отражало всю бурю эмоций, кипящих внутри. Михаил терпеливо ждал, наблюдая, как её эмоции сменяли друг друга: от сомнений к решимости, от страха к усталости. Первая слеза, тихо скатившись по её щеке, застала его врасплох. Михаил осторожно стёр её пальцем, позволяя ей почувствовать, что она не одна.
— Рассказывай, — тихо повторил он. В его голосе не было ни давления, ни торопливости, только готовность слушать.
Слова дались Марине с трудом. Сначала тихо, почти шёпотом, потом всё громче, она рассказывала. Голос дрожал, её дыхание становилось неровным. Боль, копившаяся годами, вырвалась наружу, словно бурлящая река, прорвавшая плотину. Михаил не перебивал. Он слушал, не отводя взгляда, его руки обнимали её крепко, создавая невидимую защиту.
Когда она закончила, голос её стих, будто сломленный тяжестью воспоминаний. Она замерла, опустив голову, будто боялась встретить его взгляд. Михаил подался ближе, осторожно убрав волосы с её лица.
— Ты ни в чём не виновата, — твёрдо произнёс он, но с такой нежностью, что её плечи дрогнули.
Она подняла на него глаза, полные слёз.
— Я хочу верить тебе… но… — начала она, но он мягко провёл пальцем по её щеке, останавливая её.
— Ты сильнее, чем думаешь, — сказал он, глядя прямо в её глаза. — И я горжусь тобой.
Эти слова словно сломали последний барьер. Марина разрыдалась, но это были уже другие слёзы — слёзы облегчения, которые смывали груз прошлого. Михаил прижал её к себе, шепча тихие слова поддержки. Она прижалась к его груди, чувствуя, как тепло его объятий заполняет пустоту внутри.
Минуты казались часами, пока её дыхание не выровнялось. Михаил мягко поднял её на руки.
— Ты устала, — произнёс он тихо, глядя ей в глаза.
Марина не возражала. Она лишь молча зарылась лицом в его плечо, чувствуя тепло его кожи и надёжность. Михаил уверенно направился в спальню, стараясь идти как можно тише. Он аккуратно уложил её на кровать, поправив подушку и укрыв мягким одеялом.
Он сел рядом, проведя рукой по её волосам. Склоняясь чуть ближе, он шепнул:
— Я останусь здесь. Тебе не нужно ни о чём волноваться.
Марина глубоко вздохнула. Её тело, истощённое от эмоций, начало расслабляться.
— Спасибо… — едва слышно прошептала она, её голос был слабым, но искренним.
Михаил улыбнулся, лёг рядом и притянул её к себе. Его руки обвили её так, что она почувствовала себя полностью в безопасности. Она устроила голову у него на груди, улавливая ритм его сердцебиения. Это ритмичное биение становилось для неё успокаивающей колыбельной.
Марина уснула почти мгновенно, впервые за долгое время ощущая внутренний покой. Михаил, наблюдая за её спокойным лицом ещё крепче прижал её к себе.
Он смотрел на неё долго, почти не моргая, словно хотел запомнить этот момент. Где-то глубоко внутри он понимал, что его жизнь изменилась. Он уже не мог представить себя без неё и твёрдо решил, что не позволит больше ничему и никому причинить ей боль.
Михаил лежал рядом с Мариной, которая, свернувшись калачиком, крепко спала. Её лицо в мягком полумраке выглядело особенно хрупким, словно отражение её уязвимости, которую она скрывала от всего мира. Он осторожно убрал выбившуюся прядь с её щеки, чтобы лучше видеть её выражение. Её дыхание было ровным, но даже во сне на её лице читалась тень усталости и боли, которые он заметил ещё вечером.
Он думал о её рассказе, о том, через что ей пришлось, будучи совершенно одной. "НоваТек", небольшая московская фирма, где она начала свою карьеру, казалась ей шансом вырваться из провинции. Она хотела дать матери и младшему брату достойную жизнь, надеялась, что её трудолюбие и доброта помогут ей преуспеть. Но реальность оказалась беспощадной. Коллеги высмеивали её "простоту", делая язвительные замечания за спиной.
Он вспомнил, как она рассказывала, не смотря ему в глаза, едва сдерживая рыдания, как за ней начал ухаживать один из менеджеров, Денис Волков. Михаил ощутил, как его руки сжимаются в кулаки, когда она описывала этого человека, которому она наивно поверила. Казался обаятельным, всегда вежливым, с лёгкой улыбкой, которую все считали его визитной карточкой. "А потом…" — Марина затихла, не в силах продолжить, но Михаил понял. Ему хотелось отмотать время назад и уберечь её от этой скотины, но он мог лишь слушать дальше, а его кулаки сжимались с каждым её словом.
Новогодний корпоратив. Он представил себе Марину, сидящую за столом, окружённую чужими людьми, чувствуя себя не в своей тарелке, но старающуюся вписаться. Её уговаривали прийти, чтобы "перестать быть серой мышкой". Её рассказ о том моменте, когда она отвлеклась, а Денис протянул ей бокал с соком, после которого у нее дико закружилась голова. Она помнила, как Денис предложил ее "проводить", увёл её куда-то, а потом — провалы в памяти, обрывки образов. Обрывки воспоминаний о его руках, о холоде подсобки, где она очнулась одна. Воспользовался её беззащитностью, а затем смылся, оставив ее с грузом стыда и страха. Этот мужчина лишил её не только доверия к людям, но и чувства безопасности и уверенности в себе.
Она рассказывала ему это сбивчиво, с трудом, давясь слезами, но каждый рассказанный ею факт отпечатывался в его памяти.
Его сердце болезненно сжалось, когда она упомянула коллегу, которая молча подвезла её домой. "Она подвезла меня домой, — дрожащим голосом рассказала Марина, — и даже не посмотрела на меня. Просто молча отвезла, отводя глаза. "
Михаил осторожно сжал её чуть крепче, словно пытаясь согреть.
Марина рассказала, как сутки отсыпалась после случившегося, отключив телефон и избегая контактов. Её мама звонила, спрашивала, почему она не приехала на праздники. "Я солгала, что заболела," — сказала она тихо, добавив, что её голос по телефону был настолько хриплым и безжизненным, что мама поверила.
Михаил видел перед собой Марину, сидящую одна в квартире, телефон выключен, за окном праздничные огни. Она оставалась наедине со своей болью, лгала матери, что заболела, и пыталась найти силы жить дальше.
Когда Марина очнулась от этой прострации, первое, что она сделала, — побежала к врачу. Но было уже поздно. Врач объяснил, что следов почти не осталось, а анализы бесполезны.
— Может, и к лучшему, что вы были под таблетками. Если бы сопротивлялись, могло быть хуже, — процитировала она врача, её голос ломался на этих словах.
Михаил стиснул зубы, вспоминая, как она описывала поход к врачу, — "К лучшему?" — Эти слова отзывались в Михаиле гневом, который он едва сдержал.
Она описала, как дни тянулись, словно в тумане. Она почти не ела, не могла спать. Её мучили кошмары, в которых всё случившееся повторялось снова и снова. Её бросало в холодный пот, и каждое пробуждение делало реальность ещё тяжелее.
"И всё это она вынесла одна," — Михаил провёл рукой по её волосам, его сердце сжалось. Она сказала, что уволилась из "НоваТек", как только смогла собраться с силами.
— А спустя неделю, я пошла в ванну, разделась и. . . увидела кровь… и разрыдалась. Я сидела в этой ванне, — сказала она, её голос прерывался, — и не могла остановиться.
Это были слёзы облегчения, что не придётся принимать решение о возможной беременности. И слёзы отчаяния, что её доверчивость обернулась таким ударом.
"Она не должна была проходить через это," — Михаил закрыл глаза, но образы того, что она рассказала, не покидали его.
Воспоминания о том, как она очнулась одна в подсобке, как ей пришлось пережить весь этот ужас, выворачивали Михаила наизнанку. Он не мог просто сидеть сложа руки.
Убедившись, что Марина окончательно заснула, Михаил аккуратно выбрался из кровати, стараясь не потревожить её. Она чуть шевельнулась, но, натянув на себя одеяло, снова спокойно вздохнула.
Закрыв за собой дверь, Михаил достал телефон и набрал номер.
— Привет, Глеб, — сказал он тихо, чтобы не потревожить тишину в квартире.
— Миш, ночь на дворе, что случилось? — спросил знакомый, явно удивлённый поздним звонком.
— Нужна информация. Денис Волков, работал в "НоваТек". Хочу знать всё: где сейчас, чем занимается, какие связи.
— Без проблем. Когда надо?
— Вчера, — Михаил хмыкнул, но в его голосе не было и намёка на шутку.
На том конце замолчали, но потом раздалось короткое: — Ладно. Утром всё будет. Что-то ещё?
Михаил провёл рукой по лицу, словно пытаясь прогнать нарастающий гнев. — Да. Завтра надо отвлечь Марину. Вытащи нас куда-нибудь в люди. У тебя что-нибудь намечается?
— Серёга зовёт на шашлыки на дачу. Тихо, свои люди, место нормальное, — предложил Глеб.
— Отлично. Скажи, что мы будем, — коротко ответил Михаил и завершил звонок.
Вернувшись в спальню, он снова лёг рядом с Мариной. Она спала спокойно, обняв подушку, и в этот момент он поклялся себе, что разберётся с этим Волковым. Никто не имел права разрушать её жизнь, оставлять её одну с болью и страхами. Михаил осторожно провёл пальцами по её волосам, мягко притянул к себе и поцеловал её в лоб.
— Ты будешь счастлива, Мариша. Я позабочусь об этом. И никто больше не причинит тебе боли. — тихо прошептал он, прежде чем закрыть глаза и немного поспать, готовясь к завтрашнему дню.
В субботу утром Марина проснулась одна. Солнечный свет пробивался сквозь полуприкрытые шторы, заливая комнату мягким теплом. Но вместо привычного уюта её встретила тишина. Постель рядом была пуста, а комната казалась непривычно холодной. Михаила не было. Сердце болезненно сжалось, пока разум начал наполняться тревожными мыслями.
"Он ушёл?"
Мысли сменялись одна за другой, каждая страшнее предыдущей. Вчерашний разговор был слишком откровенным? Она вывалила на него всё своё прошлое, весь груз боли, страха и стыда, который носила в себе столько лет. Может, это оказалось для него слишком?
Она поднялась с кровати, чувствуя, как тишина квартиры давит на плечи. Никакого шума из кухни, никакого запаха свежесваренного кофе, который Михаил обычно готовил по утрам. Его кружка стояла на столе в гостиной, где он оставил её накануне. Телефон лежал там же, где она его оставила, — молча, неподвижно. Ни одного сообщения, ни одного звонка.
Марина попыталась отвлечься. Она начала убирать, машинально протирая уже чистые поверхности. Затем перелистывала кулинарную книгу, пытаясь найти что-то, что могло бы занять её мысли. Но страницы сливались перед глазами, а предложения теряли смысл. Даже её любимый роман, который всегда спасал от хандры, не смог захватить её.
К обеду тревога превратилась в раздражение. "Почему он молчит? Где он?" Заварив себе чай, она вернулась в спальню и села на кровать, прижимая кружку к груди. Каждая секунда ожидания становилась всё более мучительной.
Тишину разорвал звук открывающейся двери. Марина замерла, сердце бешено заколотилось. Она поставила кружку на прикроватную тумбу и бросила книгу. Шаги в прихожей становились громче. В проёме появился Михаил, снимая куртку. Его лицо было спокойным, но глаза выдавали усталость. На губах играла лёгкая усмешка, но это не успокаивало Марину.
— Где ты был? — выпалила она, голос дрожал от напряжения. — Почему ты не отвечал на звонки? Я звонила весь день!
Михаил остановился, посмотрел на неё и, как ей показалось, с лёгким удивлением.
— Накрутила себя, да? — мягко спросил он, делая шаг в её сторону.
— Марина, не накручивай себя. У Дмитрия сейчас свои дела, и вряд ли они связаны с нами, — сказал он, стараясь звучать спокойно. Но внутри него уже разгоралось беспокойство. Он не хотел, чтобы она видела это.
— Ты уверен? — спросила она, не отрывая взгляда от его лица.
— Слушай, — Михаил сжал её ладонь чуть крепче. — Разберёмся. Но сейчас давай сосредоточимся на тендере. Осталось совсем немного.
Марина кивнула, но тревога в её глазах не исчезла. Михаил притянул её к себе, обняв за плечи. Этот жест был простым, но в нём заключалась вся его забота. Она вздохнула, словно этот момент позволил ей хотя бы немного расслабиться.
На следующий день напряжение в офисе достигло своего пика. Михаил заметил, как Марина, уткнувшись в текст, терла виски. Он подошёл к её столу с двумя чашками чая и пирожком и поставил одну перед ней.
— Держи, — сказал он. — Ты вообще ела сегодня?
Она посмотрела на него, пытаясь сдержать улыбку.
— А ты? — ответила она вопросом.
— Перехватил пирожок, — признался он. — Но ты же понимаешь, что от нас зависит победа.
— Понимаю, — кивнула она, слегка потянувшись.
Он наблюдал за ней несколько секунд, пока она пила чай и ела. Её лицо смягчилось, напряжённость чуть отступила.
— Всё нормально, мы на финишной прямой, — тихо сказал он.
Она улыбнулась, и этот короткий момент наполнил их обоих ощущением того, что всё действительно будет хорошо.
Ночь перед финальной сдачей документов прошла в тишине, нарушаемой лишь шелестом страниц и стуком клавиш. Михаил время от времени приносил чай и шоколад, Марина продолжала работу, но их молчание не было холодным. Напряжённые моменты уступали место мимолётным взглядам, коротким прикосновениям и редким шуткам.
Когда всё было закончено, они вышли из офиса, чувствуя опустошение и одновременно облегчение. Михаил, закрывая дверь, посмотрел на Марину. Она казалась вымотанной, но в её глазах читалось тихое удовлетворение.
— Завтра утром жизнь войдёт в привычное русло, — сказал он. — Мы справились.
Она улыбнулась и, неожиданно для себя, потянулась, чтобы слегка поцеловать его в щёку.
— Спасибо, Миша. За всё, — прошептала она, глядя ему прямо в глаза.
Он слегка растерялся, но потом мягко улыбнулся.
— Всегда готов поддержать тебя, Марина. Когда угодно, где угодно.
Глава 22
Пятничный вечер наконец принёс долгожданное спокойствие. В квартире царил полумрак, лишь экран телевизора освещал комнату мягким светом, мелькая сценами фильма, который давно превратился в фоновый шум. Михаил и Марина сидели на диване, укрывшись одним пледом. Его рука лениво перебирала её волосы, в то время как она, прикрыв глаза, отдыхала, чувствуя тепло и нежность его прикосновений. Эти моменты редкого покоя были для них как глоток свежего воздуха после нескончаемого марафона напряжения.
— Ты могла бы перестать носить эти строгие очки, — вдруг произнёс Михаил, его голос прозвучал неожиданно мягко, но уверенно.
Марина приоткрыла глаза и повернула голову, слегка нахмурившись.
— Что?
— Очки, строгая одежда… Это твоя броня, — пояснил он, не отводя взгляда и внимательно наблюдая за её реакцией.
Её лицо мгновенно изменилось. Расслабленная улыбка исчезла, уступив место напряжённости. Она выпрямилась под пледом, её тело напряглось, словно защищаясь от невидимой угрозы. Михаил тут же заметил это и чуть наклонился, чтобы встретиться с её взглядом.
— Мариша… — его голос стал тише, почти шёпот.
Она отвела взгляд, словно пытаясь спрятаться за непроницаемой маской, но её молчание было красноречивее любых слов. Михаил включил торшер, и тёплый свет мягко разогнал сумрак комнаты. Он осторожно убрал плед с её плеч, положив руку на её ладонь.
— Ты можешь рассказать мне всё, — произнёс он тихо, но настойчиво, его голос звучал как обещание, что он будет рядом, что бы она ни сказала.
Её губы сжались, а пальцы нервно теребили край пледа. Её лицо отражало всю бурю эмоций, кипящих внутри. Михаил терпеливо ждал, наблюдая, как её эмоции сменяли друг друга: от сомнений к решимости, от страха к усталости. Первая слеза, тихо скатившись по её щеке, застала его врасплох. Михаил осторожно стёр её пальцем, позволяя ей почувствовать, что она не одна.
— Рассказывай, — тихо повторил он. В его голосе не было ни давления, ни торопливости, только готовность слушать.
Слова дались Марине с трудом. Сначала тихо, почти шёпотом, потом всё громче, она рассказывала. Голос дрожал, её дыхание становилось неровным. Боль, копившаяся годами, вырвалась наружу, словно бурлящая река, прорвавшая плотину. Михаил не перебивал. Он слушал, не отводя взгляда, его руки обнимали её крепко, создавая невидимую защиту.
Когда она закончила, голос её стих, будто сломленный тяжестью воспоминаний. Она замерла, опустив голову, будто боялась встретить его взгляд. Михаил подался ближе, осторожно убрав волосы с её лица.
— Ты ни в чём не виновата, — твёрдо произнёс он, но с такой нежностью, что её плечи дрогнули.
Она подняла на него глаза, полные слёз.
— Я хочу верить тебе… но… — начала она, но он мягко провёл пальцем по её щеке, останавливая её.
— Ты сильнее, чем думаешь, — сказал он, глядя прямо в её глаза. — И я горжусь тобой.
Эти слова словно сломали последний барьер. Марина разрыдалась, но это были уже другие слёзы — слёзы облегчения, которые смывали груз прошлого. Михаил прижал её к себе, шепча тихие слова поддержки. Она прижалась к его груди, чувствуя, как тепло его объятий заполняет пустоту внутри.
Минуты казались часами, пока её дыхание не выровнялось. Михаил мягко поднял её на руки.
— Ты устала, — произнёс он тихо, глядя ей в глаза.
Марина не возражала. Она лишь молча зарылась лицом в его плечо, чувствуя тепло его кожи и надёжность. Михаил уверенно направился в спальню, стараясь идти как можно тише. Он аккуратно уложил её на кровать, поправив подушку и укрыв мягким одеялом.
Он сел рядом, проведя рукой по её волосам. Склоняясь чуть ближе, он шепнул:
— Я останусь здесь. Тебе не нужно ни о чём волноваться.
Марина глубоко вздохнула. Её тело, истощённое от эмоций, начало расслабляться.
— Спасибо… — едва слышно прошептала она, её голос был слабым, но искренним.
Михаил улыбнулся, лёг рядом и притянул её к себе. Его руки обвили её так, что она почувствовала себя полностью в безопасности. Она устроила голову у него на груди, улавливая ритм его сердцебиения. Это ритмичное биение становилось для неё успокаивающей колыбельной.
Марина уснула почти мгновенно, впервые за долгое время ощущая внутренний покой. Михаил, наблюдая за её спокойным лицом ещё крепче прижал её к себе.
Он смотрел на неё долго, почти не моргая, словно хотел запомнить этот момент. Где-то глубоко внутри он понимал, что его жизнь изменилась. Он уже не мог представить себя без неё и твёрдо решил, что не позволит больше ничему и никому причинить ей боль.
Глава 23
Михаил лежал рядом с Мариной, которая, свернувшись калачиком, крепко спала. Её лицо в мягком полумраке выглядело особенно хрупким, словно отражение её уязвимости, которую она скрывала от всего мира. Он осторожно убрал выбившуюся прядь с её щеки, чтобы лучше видеть её выражение. Её дыхание было ровным, но даже во сне на её лице читалась тень усталости и боли, которые он заметил ещё вечером.
Он думал о её рассказе, о том, через что ей пришлось, будучи совершенно одной. "НоваТек", небольшая московская фирма, где она начала свою карьеру, казалась ей шансом вырваться из провинции. Она хотела дать матери и младшему брату достойную жизнь, надеялась, что её трудолюбие и доброта помогут ей преуспеть. Но реальность оказалась беспощадной. Коллеги высмеивали её "простоту", делая язвительные замечания за спиной.
Он вспомнил, как она рассказывала, не смотря ему в глаза, едва сдерживая рыдания, как за ней начал ухаживать один из менеджеров, Денис Волков. Михаил ощутил, как его руки сжимаются в кулаки, когда она описывала этого человека, которому она наивно поверила. Казался обаятельным, всегда вежливым, с лёгкой улыбкой, которую все считали его визитной карточкой. "А потом…" — Марина затихла, не в силах продолжить, но Михаил понял. Ему хотелось отмотать время назад и уберечь её от этой скотины, но он мог лишь слушать дальше, а его кулаки сжимались с каждым её словом.
Новогодний корпоратив. Он представил себе Марину, сидящую за столом, окружённую чужими людьми, чувствуя себя не в своей тарелке, но старающуюся вписаться. Её уговаривали прийти, чтобы "перестать быть серой мышкой". Её рассказ о том моменте, когда она отвлеклась, а Денис протянул ей бокал с соком, после которого у нее дико закружилась голова. Она помнила, как Денис предложил ее "проводить", увёл её куда-то, а потом — провалы в памяти, обрывки образов. Обрывки воспоминаний о его руках, о холоде подсобки, где она очнулась одна. Воспользовался её беззащитностью, а затем смылся, оставив ее с грузом стыда и страха. Этот мужчина лишил её не только доверия к людям, но и чувства безопасности и уверенности в себе.
Она рассказывала ему это сбивчиво, с трудом, давясь слезами, но каждый рассказанный ею факт отпечатывался в его памяти.
Его сердце болезненно сжалось, когда она упомянула коллегу, которая молча подвезла её домой. "Она подвезла меня домой, — дрожащим голосом рассказала Марина, — и даже не посмотрела на меня. Просто молча отвезла, отводя глаза. "
Михаил осторожно сжал её чуть крепче, словно пытаясь согреть.
Марина рассказала, как сутки отсыпалась после случившегося, отключив телефон и избегая контактов. Её мама звонила, спрашивала, почему она не приехала на праздники. "Я солгала, что заболела," — сказала она тихо, добавив, что её голос по телефону был настолько хриплым и безжизненным, что мама поверила.
Михаил видел перед собой Марину, сидящую одна в квартире, телефон выключен, за окном праздничные огни. Она оставалась наедине со своей болью, лгала матери, что заболела, и пыталась найти силы жить дальше.
Когда Марина очнулась от этой прострации, первое, что она сделала, — побежала к врачу. Но было уже поздно. Врач объяснил, что следов почти не осталось, а анализы бесполезны.
— Может, и к лучшему, что вы были под таблетками. Если бы сопротивлялись, могло быть хуже, — процитировала она врача, её голос ломался на этих словах.
Михаил стиснул зубы, вспоминая, как она описывала поход к врачу, — "К лучшему?" — Эти слова отзывались в Михаиле гневом, который он едва сдержал.
Она описала, как дни тянулись, словно в тумане. Она почти не ела, не могла спать. Её мучили кошмары, в которых всё случившееся повторялось снова и снова. Её бросало в холодный пот, и каждое пробуждение делало реальность ещё тяжелее.
"И всё это она вынесла одна," — Михаил провёл рукой по её волосам, его сердце сжалось. Она сказала, что уволилась из "НоваТек", как только смогла собраться с силами.
— А спустя неделю, я пошла в ванну, разделась и. . . увидела кровь… и разрыдалась. Я сидела в этой ванне, — сказала она, её голос прерывался, — и не могла остановиться.
Это были слёзы облегчения, что не придётся принимать решение о возможной беременности. И слёзы отчаяния, что её доверчивость обернулась таким ударом.
"Она не должна была проходить через это," — Михаил закрыл глаза, но образы того, что она рассказала, не покидали его.
Воспоминания о том, как она очнулась одна в подсобке, как ей пришлось пережить весь этот ужас, выворачивали Михаила наизнанку. Он не мог просто сидеть сложа руки.
Убедившись, что Марина окончательно заснула, Михаил аккуратно выбрался из кровати, стараясь не потревожить её. Она чуть шевельнулась, но, натянув на себя одеяло, снова спокойно вздохнула.
Закрыв за собой дверь, Михаил достал телефон и набрал номер.
— Привет, Глеб, — сказал он тихо, чтобы не потревожить тишину в квартире.
— Миш, ночь на дворе, что случилось? — спросил знакомый, явно удивлённый поздним звонком.
— Нужна информация. Денис Волков, работал в "НоваТек". Хочу знать всё: где сейчас, чем занимается, какие связи.
— Без проблем. Когда надо?
— Вчера, — Михаил хмыкнул, но в его голосе не было и намёка на шутку.
На том конце замолчали, но потом раздалось короткое: — Ладно. Утром всё будет. Что-то ещё?
Михаил провёл рукой по лицу, словно пытаясь прогнать нарастающий гнев. — Да. Завтра надо отвлечь Марину. Вытащи нас куда-нибудь в люди. У тебя что-нибудь намечается?
— Серёга зовёт на шашлыки на дачу. Тихо, свои люди, место нормальное, — предложил Глеб.
— Отлично. Скажи, что мы будем, — коротко ответил Михаил и завершил звонок.
Вернувшись в спальню, он снова лёг рядом с Мариной. Она спала спокойно, обняв подушку, и в этот момент он поклялся себе, что разберётся с этим Волковым. Никто не имел права разрушать её жизнь, оставлять её одну с болью и страхами. Михаил осторожно провёл пальцами по её волосам, мягко притянул к себе и поцеловал её в лоб.
— Ты будешь счастлива, Мариша. Я позабочусь об этом. И никто больше не причинит тебе боли. — тихо прошептал он, прежде чем закрыть глаза и немного поспать, готовясь к завтрашнему дню.
Глава 24
В субботу утром Марина проснулась одна. Солнечный свет пробивался сквозь полуприкрытые шторы, заливая комнату мягким теплом. Но вместо привычного уюта её встретила тишина. Постель рядом была пуста, а комната казалась непривычно холодной. Михаила не было. Сердце болезненно сжалось, пока разум начал наполняться тревожными мыслями.
"Он ушёл?"
Мысли сменялись одна за другой, каждая страшнее предыдущей. Вчерашний разговор был слишком откровенным? Она вывалила на него всё своё прошлое, весь груз боли, страха и стыда, который носила в себе столько лет. Может, это оказалось для него слишком?
Она поднялась с кровати, чувствуя, как тишина квартиры давит на плечи. Никакого шума из кухни, никакого запаха свежесваренного кофе, который Михаил обычно готовил по утрам. Его кружка стояла на столе в гостиной, где он оставил её накануне. Телефон лежал там же, где она его оставила, — молча, неподвижно. Ни одного сообщения, ни одного звонка.
Марина попыталась отвлечься. Она начала убирать, машинально протирая уже чистые поверхности. Затем перелистывала кулинарную книгу, пытаясь найти что-то, что могло бы занять её мысли. Но страницы сливались перед глазами, а предложения теряли смысл. Даже её любимый роман, который всегда спасал от хандры, не смог захватить её.
К обеду тревога превратилась в раздражение. "Почему он молчит? Где он?" Заварив себе чай, она вернулась в спальню и села на кровать, прижимая кружку к груди. Каждая секунда ожидания становилась всё более мучительной.
Тишину разорвал звук открывающейся двери. Марина замерла, сердце бешено заколотилось. Она поставила кружку на прикроватную тумбу и бросила книгу. Шаги в прихожей становились громче. В проёме появился Михаил, снимая куртку. Его лицо было спокойным, но глаза выдавали усталость. На губах играла лёгкая усмешка, но это не успокаивало Марину.
— Где ты был? — выпалила она, голос дрожал от напряжения. — Почему ты не отвечал на звонки? Я звонила весь день!
Михаил остановился, посмотрел на неё и, как ей показалось, с лёгким удивлением.
— Накрутила себя, да? — мягко спросил он, делая шаг в её сторону.
