ЧАСТЬ 1 Война
ГЛАВА 1 Начало войны
Ловко пущен механизм,
Идет за строем стой.
В одиночку ты никто,
Зато в толпе герой!
У тебя свои цвета,
Ты знаешь грозный клич,
Не рушима та стена
В которой ты кирпич.
Ангел смерти будет здесь,
Когда начнется бой,
Он толкнет тебя на штык
И заберет с собой.
Но опять играет марш,
Опять вопит главарь
И колонны дураков
Восходят на алтарь.
Ария
Мира
Война. Как сейчас помню в каком восторге мы все были, начиная эту ужасную, кровавую войну...
Голубое небо цвета бирюзы, легкая россыпь белых пушистых облаков, все залито ярким весенним солнечным светом. Настроение у всех праздничное, легкое, воздушное. И наши великие войска строй за строем вышагивают по главной улице столицы - гордой Меронии.
Яркие, бело-красные флаги развиваются над их головами, темно-золотой герб пикирующего орла на их красной форме. Солдаты уходят на великую освободительную войну.
Во главе огромной армии непобедимый полководец – генералиссимус Дарко гордо сидит на величавом белом жеребце. Его императорское величество Дарко Маркес Бронтейн Великий - статный, высокий, широкий человек с гривой бронзовых волос. Его лицо поражает силой, квадратный волевой подбородок, широкие скулы, густые брови нависают над пронзительными глазами стального цвета, он красив той самой мужественной зрелой красотой, когда мужчина абсолютно состоялся и знает себе цену. Его взгляд уверенный, кто-то говорит тяжелый, медленно обводит толпы провожающих, подмечая все и всех.
На мне воздушное ярко-красное шелковое платье, я стою на балконе императорского дворца в окружении своей семьи, ее императорского величества Марии Монны Бронтейн, мамочки, двух старших братьев - наследного принца Алека и младшего принца Маркуса. Братья стоят рядом со мной угрюмые, их не взяли на войну,
- Молоды еще, - безапелляционно заявил император сыновьям.
Мы с мамой улыбаемся и машем шелковыми, красными с белым, как наш флаг, платочками. Я чуть не приплясываю от возбуждения и счастья.
Счастливая детвора веселыми стайками бегает вдоль плотных рядов провожающих горожан. Буйство красок, счастливые улыбки, празднично наряженные дамы бросают легкомысленные букетики нашим героям. Солдаты ловят их, целуют с загадочными улыбками и прячут записки с именами их восторженных поклонниц. Мужчины уважительно снимают шляпы. Море воздушных поцелуев, кокетливые взгляды девушек... Поскорее возвращайтесь наши герои, принесите головы этих зверей.
Конечно же, начиная очередную освободительную войну, мы нападали первыми. Это абсолютно ничего не меняло в общей концепции справедливой войны. Все прекрасно понимали, что королевство зверей должно быть завоевано. А потом — кто ж знает - если есть шансы, мы их конечно перевоспитаем, научим, сделаем их счастливыми. Если нет, ну что ж, нашей державе в ее непримиримой борьбе со злом нужны работники.
Моя страна Креландия, великая и могучая, окружена врагами. Наше победоносное движение началось пятьсот лет назад, когда никому не известная маленькая страна совершила военный переворот, уничтожила местную слабую аристократию и к власти пришел народ. Да, при наличии императора у нас всем управляет народ, а император лишь носитель его воли. Наша сила в том, что мы едины, у нас все общее, мы все вместе работаем и достигаем, нет голодных или страждущих.
Сразу после восстания и создания Креландии к нам абсолютно добровольно присоединились два соседних княжества, в следующее десятилетие еще пять. Так и началось победоносное шествие креландской Идеи и постоянный рост нашей страны. На момент воцарения императора Дарко Креландия была одной из самых сильных стран, с огромным военным потенциалом, здоровым азартом и энтузиазмом помогать соседям поменять их пагубный образ жизни и политическое устройство и, конечно, присоединиться к нам.
Так мы и жили, мы готовились, они ненавидели.
На юго-западе от Креландии небо закрывают Андарские горы, они образуют огромный круг, внутри которого и расположился наш основной на данный момент враг — Ардор. Тайная, загадочная страна, закрытая для любопытных. Андарские горы абсолютно неприступны, у их подножия стелится густой непроницаемый туман. Единственный вход в эту страну - узкая долина Долм, принадлежащая Ардору. Ардорцы светлокожие, высокие, красивые создания. Есть у них однако отличие от нормальных людей - слегка удлиненные клыки, остроконечные уши и большие миндалевидные глаза иногда странных нечеловеческих оттенков, от ярко желтого до глубокого фиолетового. Эти различия однако не мешали в прошлом иметь совместные браки между нашими народами, хотя, в результате такого кровосмешения, дети всегда наследовали черты ардорцев.
Есть одна уникальная особенность ардорцев - в момент ярости они могут изменять свои конечности, отращивать когти и хвосты и превращаться в огромных клыкастых монстров — зверей.
Последние года мы жили в ужасном страхе перед тем, что ардорцы на нас нападут.
Они слишком замкнуты, никого не пускают в свою страну, слишком горды, сильны и кровожадны. Все в Креландии знают, что звери воруют, пытают людей нашей империи. О их жестокости ходят легенды, они выгрызают сердца детей, пьют кровь людей, низкие непотребства совершают с женщинами. Страшные ардорцы должны быть уничтожены.
ГЛАВА 2 Война
Война началась. Первые месяцы до нас доходили прекрасные новости.
Не зря план нападения обсуждался императором и военными министрами часами. Барон Арадэн, главный военный советник отца, и император долго планировали предстоящую дорогу, дни напролет просиживая над картами.
Первым более или менее достойным препятствием для войск должен был быть Сорве, находящийся в Орлином гнезде - так называлось извилистое скалистое ущелье на южных склонах Ардорских гор. Говорили, что еще тысячу лет назад древние народы Ардора выстроили здесь башню-крепость, чтобы сберечь сокровища Ардора и не впустить туда никого. Башню называли Сорве — Башня орлиного когтя. Это было одно из наиболее серьезных препятствий во всей военной операции императора. Башня была хорошо защищена как гением творца, создавшем ее в одном из самых труднодоступных мест, так и природой. От Сорве через ущелье Орлиное гнездо тянулась каменная стена тридцати футов высотой. Поверху шла галерея, позволяющая воинам обходить стену дозором. Замок этот и это труднопроходимое ущелье были надежным оплотом и защитником Ардора.
Никогда император не решился бы на атаку Сорве если бы не изобретение магического порошка. Это была великая тайна, так что детали этого изобретения ускользали даже от меня. По отдельным описаниям я понимала только, что при поджигании этого порошка происходил взрыв, несущий колоссальные разрушения. Имея такой козырь, все дальнейшие совещания касались в основном вопроса, как положить порошок под башню, сколько и куда.
Взрыв произошел, уничтожив Сорве целиком или частично, защитный рубеж Ардора был сметен, войска империи беспрепятственно вошли в беззащитную долину королевства.
Началось победное шествие армии императора Дарко. Армия захватывала поселение за поселением, в течение каких-то трех месяцев, имперские солдаты были на подступах к столице Ардора. Новое изобретение также дополняло успех. Еще на военном совете в императорском дворце было принято решение о создании специальных стрелковых подразделений, вооруженных переносными орудиями, извергающих смертоносный магический порошок. При выстреле из таких железных палок производился оглушительный гром, одного которого было достаточно чтобы испугать невежественных дикарей, вылетало ярко оранжевое, зеленое или красное пламя и на значительном расстоянии многочисленные металлические шарики поражали врага.
Лошади имперской армии на многочисленных повозках везли еще белее смертельное оружие — огромные железные орудия, они работали по тому же принципу, но производили более колоссальные разрушения, сеяли панику среди зверей и их лошадей.
Победа была близка... Но тут вдруг что-то случилось, сначала, победоносное шествие замедлилось, затормозилось, а потом вдруг остановилось.
Дальнейшие новости только тревожнее. Стало очевидно, что эффект неожиданности перестал действовать, звери начали наступление.
Стали поступать первые страшные сводки, потери, имена, имена, имена... Стали возвращаться раненные и покалеченные... Первые живые свидетельства потрясали...
Ужасные подробности жестокости противника. Появились гнусные описания их вероломности и хитрости - нападают из-за угла, абсолютное отсутствие каких-либо элементарных понятий чести и достоинства, набрасываются со спины, вгрызаются в горло противника, пьют кровь, потрошат свои жертвы, применяют отвратительную черную магию.
Креландия замерла в ужасе...
Огромное количество бесчисленных горестей и утрат обрушились на общественную жизнь столичной Меронии, но осталась одна часть аристократической жизни, которая не сильно пострадала в результате войны, это жизнь салонная.
Эта жизнь неизменна.
Вот уже пятьсот лет как Креландия непрерывно воевала с соседями, завоевывала и присоединяла новые страны, мирилась и ссорилась с Миррийским императором-солнцем. Мы создавали страны и уничтожали их, второй год воевали в Ардоре, терпели немыслимые потери, а салон маркизы Элен Сорраж был точно таким же, каким он был всегда. Точно так же благородные дамы говорили с недоумением об успехах Ардора и видели в его успехах как подлость ардорцев, так и злостный заговор соседних воинственных держав, имеющий единственной целью доставить неприятности и беспокойства тому придворному кружку, представительницами которого были все эти знатные дамы. Точно так же с восторгом говорили они о великой нации Креландии и великом человеке - императоре Дарко и с сожалением смотрели на временные неудачи в войне с Ардором, которая, по мнению всегда все знающих благородных людей, собиравшихся в салоне Элен, должна была вот-вот кончиться миром и конечно нашей победой.
Стало модным приглашать вернувшихся солдат с Ардора на такие вечера в дамских салонах. Особо пикантным было, если солдат этот был хмурый, несчастный, со свежей повязкой, или, что еще более шокирующе, лишился руки или ноги. Вот сидит он, благородный, в военной красно-белой форме, грустный, в легкомысленно обставленной комнате, окруженный охающими дамами, готовыми в любой момент упасть в обморок и рассказывает... Его истории одна ужаснее другой, и про героизм наших солдат и про военные будни, про их лишения и сражения.
- Они настоящие звери, скажу я вам, мои любезные дамы, - рассказывает баронет Джон Серн на одном из таких салонов, организованного моей лучшей подругой, маркизой Агнеттой Сорраж, дочери маркизы Элен Сорраж. - Не моются, ходят в страшных, вонючих лохмотьях... Проходили мы через остатки одной деревни, все вокруг дымится, вонь такая, что невозможно стоять ровно, и вдруг из под каких-то палок на моего соседа, Сета Кривого, сзади напрыгнуло что-то маленькое и черное. Это нечто оказалось детенышем зверей, с диким воем он зубами вцепился в шею бедного Сета, пока мы пытались оторвать это создание от несчастного, оно смогло перегрызть ему позвоночник и выпить его кровь. Чего мы только ни делали, пытаясь отцепить его, только Толстый Джек не растерялся и прикладом почти снес зверенышу голову. Но, к сожалению, для Сета уже было слишком поздно...
Тяжелая тишина, мы, бледные, напряженные, пытаемся представить. Милая толстушка Агнетта, всхлипывает.
- А их женщины, полубезумные, с дикими глазами, они бросаются на штыки, пытаясь дотянуться до наших шей своими огромными когтями, стараются выцарапать глаза!..
- Ты даже не представляешь, какие они сладкие, - раздается вкрадчивый тихий голос маркиза Антона Капрского, друга моего брата принца Алека. Антон был на два курса старше, они вместе с моими братьями и другими знатными юношами и девушками нашей страны учились в Эскадрском военном университете, он уже успел повоевать на Ардорской войне и вернуться с легким ранением. Антон был огромный здоровяк, добросердечный, не очень образованный, но умный, смекалистый и в обществе славился весьма галантным в обхождении с дамами.
Разговор этот происходит одним из холодных вечеров в темной и оттого более уютной малой гостиной наследного принца. Они оба сидят в глубоких тяжелых креслах, оставшихся еще от прадедушки Маркуса Щедрого. Яркий огонь озаряет комнату, наполняя ее загадочными тенями и бликами. Я, невидимая, притаилась в тайном ходе, за гардинами.
- Дикие, непокорные, не то что наши клуши, чуть поднажмешь и со всхлипами готовы на все, - хрипло шепчет Антон.
- Главное связать им руки и заткнуть рот, они в любой момент готовы выцарапать тебе глаза и вцепиться в шею...
Голос маркиза звучит мечтательно.
- А какие же они тесные, как сладкий пудинг, ты туда и с тихим хлюпом оттуда и опять твое копье втискивается.., а она извивается под тобой, и тяжело дышит в шею...
Мой брат судорожно вздыхает, Антон наливает еще вина в бокалы, я слышу легкое позвякивание хрусталя.
- Как-то мы с одногруппником Фелеком Безлапым,- продолжает Антон, - помнишь, ему палец на первом курсе училища дверью кто-то оттяпал, - в ответ хмыканье, - сладкую парочку заловили под каким-то там городом, не помню где, Фелек оказывается мальчиков потискать любитель, вот мы и разделили, так сказать, поле деятельности, принесли мы их спеленутых веревками в какой-то дом, а за нами очередь, бойцов пятьдесят, делятся по интересам, а мы, как более знатные, первопроходцы значит... Как девочка брыкалась, рядом Фелек со своим возится, вот натянули мы их, лежим, качаем их в такт, а они только стонут хрипло... хорошо то как... ими потом до вечера наша рота занималась, некоторые обратно в очередь возвращались...
- А чего ж, только двое было что ль? - спрашивает - шепчет мой брат.
- Мало их, гадов, на штыки бросаются, дохнут как мухи...
Через полчаса Алек зовет меня повидать старого друга, я провожу одни из самых страшных в моей жизни двадцать минуть в их компании, вынужденная приветливо улыбаться, слушать комплименты о том, как я изменилась и как привлекательно теперь выгляжу. Я стараюсь не обращать внимания на маслянисто увлажнившиеся красные губы маркиза, не вздрагивать от каждого его прикосновения, не замечать его липких взглядов... Они ушли.
Я, в оцепенении стоявшая на пороге, судорожно вытерла руку, горевшую от влажного поцелуя галантного Антона, повернулась и, словно сомнамбула, направилась обратно к покинутому братом креслу. Я так старалась ничем не выдать своих чувств в течение этих двадцати минут, что лицо у меня от напряжения странно онемело, а на губах еще дрожала вымученная улыбка. Я тяжело опустилась в кресло, поджав под себя одну ногу и, чувствуя, как сердцу становится тесно в груди от раздиравшего его ужаса, дрожала.
Боль и растерянность - вот что я чувствовала – растерянность избалованного ребенка, привыкшего немедленно получать все, чего ни попросит и теперь впервые столкнувшегося с неведомой еще теневой стороной жизни.
«Нет — это неправда! Маркиз Антон Капрский премерзейший человек на земле!
