ГЛАВА 1.
«Отпуск. Вот и дождался, называется. Как это – не ходить на работу? Я забыл давно, что такое отпуск. Сколько лет у меня его не было? Года четыре? Или больше? Не помню. Всякий раз находилась причина, по которой невозможно было оставить дирекцию хоть на пару дней: то ЧП, то исправление чьих-либо промахов. Не возникало даже вопросов о том, чтобы попроситься в отпуск. Но в этот раз взбунтовался отдел труда: такого количества отпускных дней нет ни у кого на заводе. Подумаешь, нашли проблему. И ведь что удивительно, Роман с Галкой поддержали мой «отдых». Сказали, как необходимо мне переключиться на что-то другое, просто позарез, иначе сам начну допускать несчастные случаи на производстве. Да ещё добавили, чтобы не показывался им на глаза все две недели. Что за самоуправство! – размышлял над своей незавидной участью на ближайшие полмесяца мужчина лет сорока, выглядевший задумчивым и уставшим. Он медленно удалялся от заводоуправления в сторону остановки и чувствовал растерянность от непонимания, как жить без работы, что делать в образовавшееся внезапно свободное время. – Чем я буду заниматься целыми днями? А сегодня только суббота. Дела передал исполняющему обязанности, Чернов обещал ему помогать, однако сам не полез в эту петлю. И его можно понять, всё-таки Галка в положении, сын ждёт результатов зачисления в университет и параллельно готовится в армию идти – столько волнений в их семье. Правильно сделал Ромка, что отказался от этих двух недель ада. У него другие приоритеты. Это я одиночка, могу хоть сгореть на работе, никто и не заметит. Нет, вру, заметят те, кто только и ждёт от меня финансовых вливаний. Эти ещё и проклянут напоследок, плюнут на крышку гроба, ведь лишил их жирного куска».
Его мысли метнулись к бывшей семье, но за годы тяжёлого разрыва уже привык к боли; она притупилась, лишь сердце сжималось от безысходности и бесправия. Дойдя до остановки, посмотрел вдаль, на пустую улицу и всё же решил прогуляться дворами до своего местожительства, заодно и время потянуть. Старые производственные районы почти опустели: молодёжь переехала в более комфортабельные дома на окраинах города. А здесь оставались лишь те, кому некуда было перебраться по причине нехватки денежных средств или отсутствия пристанища в деревнях, то есть очень пожилые люди, отдавшие десятки лет родному предприятию. Программа переселения с промышленного левого берега реки затягивалась на годы, и многие не успевали получить новые квартиры, потому что просто не доживали.
«Так и я могу остаться здесь до старости. Сорок лет тебе, Арай Александрович. Как говорится, большая часть жизни уже позади, а что я имею? Кроме работы? Ничего. Квартиру себе так и не купил, машину… Кстати, надо позвонить в салон – вдруг именно сегодня что-то сдвинется с мёртвой точки».
Разросшиеся деревья и кустарники дарили прохладную тень среди жаркого летнего дня. Во дворах не было ни души, даже кошки попрятались или переехали вместе со своими хозяевами. Мужчина шёл неторопливо, обращая внимание на чистоту у подъездов, открытые двери, крашеные деревянные скамейки и даже стулья, видавшие виды, прямо на улице, словно здесь никто не боялся воров или хулиганов.
Совершенно неожиданно на плечо ему шлёпнулась мокрая тряпка, обрызгав лицо. Арай вздрогнул и автоматически вжал голову в плечи, ожидая ещё какого-нибудь «подарка» сверху.
– Ой, простите, пожалуйста! Какая я неловкая, – раздался женский голос, в котором слышался едва сдерживаемый смех. – Выкрутилась она из рук, я старалась поймать, да ещё дальше её запулила. Вообще-то, вода чистая, на одежде не должно остаться пятен. Но всё равно извините меня.
Он осторожно посмотрел наверх: с четвёртого этажа свешивалась женщина, навалившаяся грудью на подоконник. Понять, какого она возраста, было сложно, потому что солнечный свет бил в глаза, да и листва деревьев закрывала обзор. Арай взял тряпку двумя пальцами и отодвинул от себя подальше. На тёмной ткани пиджака проявилось мокрая отметина, брызги попали даже на шею.
«Пропала моя белая рубашка, Наверняка на воротничок тоже прилетело, – с грустью подумал он. – Дальше пойду, как чёрт болотный».
– Вы только не выбрасывайте её! – обеспокоенно попросили его. – Всё-таки тряпка из «Белого кота».
– Из кого? – прошептал мужчина и с ужасом воззрился на голубую салфетку, зажатую двумя его смуглыми пальцами. – Из кота?
– Да-да, она очень дорогая. Повесьте её на заборчик. Я потом заберу. У нас тут никто ничего не крадёт.
Арай находился в полнейшей растерянности. Он снова посмотрел наверх. Глаза, немного попривыкнув к яркому свету, уже смогли различить круглолицую хозяйку тряпки. Волосы, собранные в небрежный пучок на макушке, топорщились «петухами», выехавшие пряди свисали сосульками. Женщина высунулась из окна ещё немного, и казалось, что её вот-вот перевесит.
– Осторожнее! Вы же свалитесь сейчас, – громко и строго сказал Арай. – Никакой техники безопасности.
Его возмущённый тон вызвал у неё смех, который так и звенел в каждом звуке и слове.
– Да что вы такое говорите? У меня техника безопасности на высоте. Я пристёгнута монтажным поясом, между прочим.
– Интересно было бы узнать, к чему вы пристёгнуты?
– К чему? К газовой трубе, конечно, – уверенно ответила женщина и попыталась продемонстрировать широкий ремень на своей талии, из-за чего ещё сильнее высунулась из окна.
– Да вы что! Ещё и взрыва хотите? – испугался он и уж готов был броситься в открытую дверь подъезда.
– Да я же шучу! Неужели вы поверили? – она смеялась уже в голос, качала головой, даже вытирала проступившие слёзы.
– Шутите? – в недоумении переспросил Арай, остановившись на полном ходу. – Точно? А что вы вообще там делаете?
– Окна отмываю. На этом берегу реки, рядом с заводом, хоть каждый день три подоконники, полы, стёкла. А всё почему? Да потому что графит летит и всякие прочие выбросы в атмосферу. Ой, ну вы меня насмешили, отдышаться никак не могу.
– А всё-таки, что вы там мне демонстрировали? Неужели монтажный пояс?
– Да. Я же себе не враг. Столько разных случаев бывает.
– Так и к чему пристёгнут пояс?
– Не смешите меня, – снова едва сдерживаясь, попросила его женщина. – Если вас это так беспокоит, то скажу. К батарее – она у меня чугунная, выдержит.
Он покачал головой и уж собрался уходить, но она напомнила ему:
– Тряпку-то «котовую» оставьте, а то прикарманите ещё.
Арай кивнул и вдруг боковым зрением заметил какое-то движение в окне первого этажа. Тут же открылась створка и показалась очень пожилая женщина.
"Вот это явление, – подумал он и похвалил себя, что не произнёс этих слов вслух. – Такая бабулечка может и врезать. Милейший экземпляр!"
На него смотрела старушка в цветном платочке, и это было бы нормально для её возраста, если бы не стиль ношения головного убора – платок-бандана. Из-за этого внешность пожилой женщины очень напоминала хулиганскую. Светлые, уже выцветшие глаза, окруженные сеткой глубоких морщин, вглядывались пристально, словно сканировали.
«Вязаная кофта поверх платья в такой жаркий день… Мёрзнет, наверное, бабулька. Старенькая уж совсем. Ей бы серьгу в виде кольца в ухе, так и вышла бы пиратка. И чего она меня так внимательно рассматривает?"
Пожилая женщина вдруг широко улыбнулась, из-за чего её лицо ещё больше избороздили морщины.
– Тамрико! – высунувшись в окно и посмотрев вверх, позвала кого-то старушка. – Это ты тряпками в людей бросаешь? Опять окна моешь, что ли? До дыр протрёшь стёкла.
– Добрый день, тётушка Софико! – послышался уже знакомый Араю голос с четвёртого этажа. – Да вырвалась эта «котейка» и случайно упала на прохожего... Ой, а вы ещё не ушли?
– Да разве можно такого джигита отпускать? Ты что, Тамрико? Где твои глаза?
– Неужели Софико дождалась своего горячего парня? – спросил кто-то со стороны другого подъезда. – Вот Вано не слышит, а то задал бы ей жару.
– Почему не слышу? Всё я слышу, – произнёс старческий мужской голос из глубины квартиры первого этажа, из-за спины улыбающейся очень пожилой женщины. – Только ведь я её никому не отдам, ни грузину, ни чёрту лысому.
Из многих окон послышался смех. Арай обвёл взглядом дом и удивился: на него отовсюду смотрели мужчины и женщины преклонного возраста. По-доброму смотрели, словно давно ждали, соскучились или просто хотели поприветствовать. При этом на одном из балконов пристроилась старушка с биноклем в руках, медленно переводившая оптический прибор с одного соседа на другого. Она тоже была в тёплой вязаной кофте и даже в шапке.
"Странный дом и жители у него такие же. Будто из другого мира: всем есть дело друг до друга. А имена-то какие! Может, здесь грузинское землячество? Только сильно престарелое какое-то".
Он покивал всем, кого увидел, оставил голубую тряпочку на заборе и собрался уже уходить, как его окликнули с первого этажа:
– Не серчай на нас, мил человек. Какие у нас тут развлечения? Одно старичьё осталось. Редкий человек по двору проходит. Вот мы и обрадовались, что погалдеть немного можно. А тряпку я отнесу Тамрико, не переживай.
– А почему она сама не может её забрать? Может, мне подняться? Вам, наверное, нелегко на четвёртый этаж пешком, – просто для поддержания разговора произнёс Арай, не из любопытства.
– Это уж тебя не касается, – вдруг, как отрезала, строго сказала тётушка Софико и, закрывая окно, закончила разговор. – Ступай себе, куда шёл, мил человек.
Пожав плечами, не понимая резкой перемены настроения необычной собеседницы, он направился к арке, через которую вышел к проезжей части. И словно очутился в своём ежедневном мире с суетой людей, не обращавших внимания ни на что вокруг себя. Медленно пройдя к продуктовому магазину «Сталевар», решил купить чего-нибудь к чаю, но остановился перед входными дверями. Арай озирался, будто впервые находился в этом месте. Шум обычной городской улицы ощущался слишком явственно, словно лез под кожу, зудел в ушах, отвлекая от чего-то важного. Кто-то осторожно дотронулся до его локтя и чуть подвинул в сторону, намекая, что зазевавшийся мужчина мешает людям, спешившим за покупками в выходной субботний день.
Не осознавая, что делает, развернулся и снова зашёл под арку, которая казалась ему теперь чуть ли не порталом в другое измерение. Прислушался к жизни старого двора. Там по-прежнему обсуждали чернявого мужчину, на которого приземлилась тряпка Тамрико. Но постепенно разговор переходил к рецептам заготовок, обмену новостями, услышанными по телевизору, да горделивым упоминаниям внуков, отправленных родителями в летние лагеря. Арай привалился спиной к кирпичной стене и стоял, опустив голову. Он никак не мог понять, что же напоминает ему этот странный дом с необычными жителями.
Через некоторое время уже можно было увидеть его, входившего в подъезд неприметной гостиницы под названием «Металлург» времён постройки середины двадцатого века. Но внутри она выглядела вполне современно и предоставляла минимум услуг для одинокого мужчины. Здесь Арай жил около года. Кивнув администратору за стойкой, прошёл в свой номер на втором этаже. Тихо работал кондиционер, создавая прохладу в помещении. Две небольшие комнаты, раздельный санузел, прихожая, в которой помещалась только вешалка – вот и вся его временная жилплощадь. Но ему нравилось здесь больше, чем в съёмной квартире, где он просуществовал почти два года и скоропалительно покинул её. Только вспоминать об этом не любил, гордость бунтовала.
«По крайней мере, не надо самому убирать, стирать, готовить, – думал Арай, проходя в гостиную, по пути скидывая пиджак, а за ним и рубашку, чтобы надеть привычный мягкий джемпер, – а иначе много времени уходило бы на все эти житейские мелочи. И цена ниже, чем за квартиру, и проблем никаких».
Он устроился в кресле, удобно опёрся на подлокотники и вдруг с изумлением осознал, что в течение последних полутора часов ни разу не вспомнил о работе. Это настолько его потрясло, что даже, казалось, пульс замер.
Арай нахмурился, запустил широкую пятерню в густые, чёрные, с уже заметной проседью на висках волосы и чуть дёрнул себя, чтобы настроиться на привычную волну, но у него не получилось. Мысли возвращались в старый двор с пожилыми людьми, перекликающимися друг с другом из окон и балконов разных подъездов.
– Где-то я уже встречал это. Где? Когда? Напоминает немое кино, которое видел в стародавние времена. – И словно из далёкого-далёкого детства послышались голоса соседей, приветствовавших, интересовавшихся, смеявшихся. – Да… Точно. Это было так давно, что память почти стёрлась. Мы тогда жили в Баку. Все дружили, помогали друг другу. Было, да… Потом Ереван, Сумгаит, и всё стало по-другому. Детство кончилось рано.
Воспоминания сразу переметнулись к родителям, которые не общались с ним уже двадцать лет, не простив ранней женитьбы на девушке, не подходившей ему, по их мнению. Они ни разу не видели внуков.
– Даже не поинтересовались, жив ли я вообще, – тихо разговаривал Арай сам с собой, уже успокоившись немного. – Хотя они и так знают, что жив, ведь наконец-то перестали отказываться от моих денег. Раньше приходилось просто пересылать на счёт, а теперь, когда вышли на пенсию… ничего, берут. И это хорошо. Чего уж об этом вспоминать? Давно отвык и от них, и от той семьи, в которой рос. У родителей есть старший сын, им его хватает. Там любимые внуки, рождённые от одобренной невестки. И мои дети меня ненавидят, бывшие жена и тёща тоже. Получается, от меня отказались все: сначала мать с отцом, потом жена, а за ней и дети… Нормально. Жизнь продолжается.
Он закрыл глаза и прилёг на спинку кресла. Лёгкая дремота подкралась незаметно. Но сквозь неё, казалось, долетал искренний смех, голоса, зовущие друзей, вопросы, пожелания.
«Ступай себе, куда шёл, мил человек…» – чётко послышалось, разрывая сонное состояние.
Арай выпрямился в кресле, поморгал, приходя в себя и прошептал:
– Точно, я же собирался выяснить, есть ли новости в автосалоне. Надо позвонить. Вдруг приехала моя машина? Так, глядишь, ещё полдня пройдёт в получении-оформлении. А завтра воскресенье, на работу нельзя, но можно на природу. Скукотища, однако, в этом отпуске. Вот бы с… младшим время провести, да только кто же мне позволит? Я же враг. Ребёнку после встреч со мной становится хуже – так она говорит. Это какой-то бред! Но ради него… Даже по имени собственного сына сложно называть. А каково ему? Всего-то семь лет пацану, из них два последних года он молчит. Совсем. Ни с кем не разговаривает, ни на кого не реагирует, смотрит куда-то вниз, словно не хочет видеть мир вокруг. Врач подозревает… И я ничего не могу сделать!
Он резко встал, прошёл по комнате несколько кругов, выдохнул и позвонил в автосалон. Ему сообщили, что заказанная машина прибыла, можно приезжать за окончательным оформлением покупки.
– Хоть что-то, – сказал сам себе, направляясь к выходу. – Наконец-то. Три года без личного транспорта! Сколько можно? Вдруг это поворотный момент в жизни? Хорошо бы он был к лучшему.
Весь остаток субботнего дня ушёл на оформление документов, зато к вечеру на
