Прода от 13.11.25
Этикетный танец начался. Рассчитанные комплименты дому, безразличные вопросы о погоде, вежливые, но ледяные взгляды, скользящие по мне. Я сидела, сложив руки на коленях, и старалась дышать ровно, изображая ту самую «трагичную хрупкость».
– Наша Офелия, конечно, всё ещё очень слаба после пережитого, – вздохнула тётушка, многозначительно глядя на меня. – Память, увы, не возвращается. Но мы надеемся, что покой и забота творят чудеса.
– Разумеется, – откликнулась леди Илэрин. Её голос был таким же лёгким и безжизненным, как шорох опавших листьев. – Шок – мощное оружие против разума. Надеюсь, леди Офелия находит утешение в молитвах.
Я опустила глаза, делая вид, что смущена. «Утешение в молитвах? Сейчас бы, да. После того как помогла скрыть одно убийство и обнаружила улику другого».
– А вы, леди Офелия, не пробовали обратиться к мастерам ментальных искусств? – неожиданно вклинилась Сириэль. Её голос был звонким и прямым, как удар хлыста. – В Академии есть несколько специалистов, которые помогают восстановить утраченные воспоминания. Это могло бы быть полезно для расследования.
За столом на секунду повисла тишина. Тётушка Гвинет побледнела. Элион, сидевший напротив меня, медленно поднял взгляд от бокала с вином.
– Сестра, – мягко, но с отчётливым предупреждением в голосе произнёс он. – Леди Офелия ещё не готова к таким… интенсивным методам.
– Почему? – не отступала Сириэль, её глаза блестели азартом. – Если она хочет докопаться до правды, то почему бы не использовать все доступные средства? Или она… боится того, что может вспомнить?
Взгляд её скользнул по мне, и я поняла – она не верит в мою амнезию. Ни на секунду. В отличие от брата, который видел во мне загадку, она видела притворщицу.
– Сириэль, – на этот раз вмешался лорд Анарион. Его тихий голос прозвучал громче любого окрика. – Твоя непосредственность иногда граничит с бестактностью. Леди Офелия – жертва. С ней нужно обращаться бережно.
Он повернул ко мне свой мраморный лик.
– Вы простите мою дочь, леди Офелия. Она слишком пылка и прямолинейна. Как и её брат в своё время.
Элион слегка нахмурился, но промолчал. А я под этим тяжёлым, оценивающим взглядом почувствовала себя букашкой под лупой. Он не столько извинялся, сколько демонстрировал, кто здесь главный и устанавливает правила.
– Ничего страшного, лорд Анарион, – пролепетала я, опуская глаза. – Леди Сириэль, несомненно, права. Просто я… я ещё слишком слаба.
– Слабость – это не порок, пока человек стремится стать сильнее, – произнесла леди Илэрин, и все взгляды с удивлением устремились к ней. Она смотрела на меня своими пустыми глазами, и вдруг мне показалось, что в их глубине что-то шевельнулось. Мгновенная вспышка… интереса? – Наша семья высоко ценит стойкость. Мы рады, что наш Элион смог оказать вам помощь в вашем… трудном положении.
Тётушка Гвинет, поймав этот намёк, чуть не распласталась от восторга.
– О, да! Лорд Элион был просто великолепен! Такой благородный, такой внимательный! Мы все перед ним в неоплатном долгу!
Элион отпил вина, и я поймала на его лице мгновенную тень раздражения. Ему явно не нравилось, что его «героический поступок» выставляют на светские обсуждения, словно товар на ярмарке.
– Я лишь исполнял долг, леди Гвинет, – сухо парировал он.
– Долг? – снова встряла Сириэль, играя с ножом. – А мне показалось, ты проводишь здесь довольно много времени для простого «исполнения долга». Уж не потому ли, что расследование зашло в тупик?
– Сириэль, – голос Элиона прозвучал тише, но в нём зазвенела сталь. – Мы не будем обсуждать детали расследования за ужином.
– А почему бы и нет? – парировала она. – Возможно, леди Офелия, сама того не зная, сможет нам помочь. Например, вы говорили, что нападавших было двое? А вы уверены, что не трое? Или что у одного из них не было, скажем… шрама на левой щеке? Или родимого пятна в форме полумесяца?
Она сыпала вопросами, её глаза впивались в меня, пытаясь поймать на малейшей заминке, на мимолётной дрожи. Это был допрос. Грубый, неприкрытый, замаскированный под светскую беседу.
И тут я не выдержала. Криминалист во мне возмутился. Это же непрофессионально! Такими тупыми, наводящими вопросами можно только испортить показания свидетеля, навязать ему ложные воспоминания!
– Леди Сириэль, – сказала я, и мой голос, к моему собственному удивлению, прозвучал ровно и спокойно, без намёка на слабость. – Если бы у нападавших были такие яркие отличительные черты, думаю, лорд Элион уже давно бы их установил. Моя память, к сожалению, возвращается не спешит.
Я специально сделала паузу, позволив последним словам повиснуть в воздухе. Сириэль смотрела на меня с новым, жадным интересом. Элион замер с бокалом в руке. Даже леди Илэрин, казалось, слегка наклонила голову.
– Сириэль, довольно, – резко сказал Элион. Впервые за вечер он выглядел по-настоящему рассерженным. – Ты переходишь границы.
– Я всего лишь пытаюсь помочь, брат! – вспыхнула она.
Стол замолк. Лорд Анарион наблюдал за происходящим с каменным лицом, словно это была гладиаторская битва, а не семейный ужин.
И тут случилось то, чего я никак не могла ожидать.
Леди Илэрин, до сих пор остававшаяся безмолвным призраком, мягко положила свою тонкую, почти прозрачную руку на руку дочери.
– Дитя моё, – её голос прозвучал так же тихо, но теперь в нём была незыблемая, леденящая кровь власть. – Ты права. Правда всегда должна быть целью. Но добывать её нужно с умом. И с терпением. А не с помощью топора, где требуется скальпель.
Она повернула голову и посмотрела прямо на меня. И в её пустых изумрудных глазах я наконец-то увидела нечто конкретное. Холодный, безжалостный расчёт.
– Не так ли, леди Офелия? – мягко спросила она.
Мой взгляд скользнул по Элиону. Он смотрел на мать с тем же странным выражением – не страх, не уважение, а… понимание. Понимание того, что в комнате появилась сила, по сравнению с которой дерзость его сестры – просто детская забава.
Я опустила глаза, разыгрывая смущение, но внутри всё кричало от тревоги. Эта женщина была самой опасной из всех присутствующих. Потому что её невозможно было прочитать.
– Я… я уверена, что лорд Элион использует правильные инструменты для своего расследования, – тихо выдавила я.
Леди Илэрин медленно кивнула.
– Разумеется. Моему сыну можно доверять во всём.
Эти слова прозвучали как предупреждение.
Остаток ужина прошёл в натянутой, искусственной беседе. Сириэль бушевала, но под спокойным взглядом матери смолкла. Элион был задумчив и молчалив. А я чувствовала себя мышью, попавшей в лабиринт, где за каждой дверью поджидал кот. Только котов было несколько, и каждый хотел съесть меня по-своему.
Когда они, наконец, собрались уходить, тётушка Гвинет, всё ещё бледная, засыпала их благодарностями и приглашениями: «заглянуть на огонёк в любое время». Лорд Анарион кивнул с той же ледяной вежливостью. Леди Илэрин склонила голову в мою сторону.
– Надеюсь, ваше здоровье пойдёт на поправку, леди Офелия. Вы вызываете… неподдельный интерес. Мне бы хотелось принять вас в своём доме.
Сириэль, проходя мимо, бросила на меня колкий взгляд.
– До скорого. Уверена, нам ещё есть что обсудить.
Элион был последним. Он взял мою руку для прощального кивка, и его пальцы сжали её чуть сильнее, чем требовал этикет.
– Вы держались прекрасно, – тихо произнёс он, и в его глазах читалось нечто похожее на уважение. – Несмотря на провокации. Наша… сделка остаётся в силе.
Он отпустил мою руку и вышел вслед за семьёй. Дверь закрылась. Я стояла посреди гостиной, чувствуя, как с меня градом льёт пот. Битва была выиграна. Но война только начиналась.
Тётушка Гвинет, тяжело дыша, опустилась в кресло.
– Боги! Какие манеры! Эта девица… просто невоспитанная! Но леди Илэрин… какая глубина! Она явно к тебе благоволит, Офелия!
Я смотрела на захлопнутую дверь. «Неподдельный интерес», вот что увидела во мне леди Илэрин. Не жертву. Не невесту для сына. Не слабую дурочку. А объект для изучения. И, возможно, инструмент.
Я медленно подняла руку, которую только что держал Элион. Пальцы всё ещё помнили тепло его прикосновения. Сделку он помнил. Но после сегодняшнего вечера я понимала – его семья была куда более сложной и опасной, чем я предполагала. И его мать… его мать была той самой закрытой дверью, за которой скрывалась бездна.
И самой пугающей была мысль, пришедшая мне в голову, когда я встретилась с её пустым, всевидящим взглядом: а не связана ли эта ледяная эльфийская матрона с «Молотом Судьбы»? Ведь фанатичная чистота крови – разве не это было их идеалом?
Глава 8
Едва я пересекла порог своей спальни, отдышавшись после кошмарного ужина, как дверь снова приоткрылась. На пороге стояла Лира. Но теперь на её лице не было испуганной покорности. Была тревога, смешанная с решимостью. В её руках был свёрток – небольшой, туго перевязанный бечёвкой.
– Леди Офелия, – прошептала она, быстро оглянувшись в коридор и притворяя дверь. – Это… это для вас.
Она протянула свёрток. Я взяла его автоматически. Он был лёгким, но от него исходил слабый, едва уловимый запах дешёвых духов и чего-то чужого, неизвестного.
– От кого? – спросила я, чувствуя, как внутри всё сжимается в комок.
– Женщина… у чёрного входа. Сказала отдать только вам. Сказала, что вы… ждали.
Сердце совершило прыжок в горло и замерло там. Маман. Хозяйка борделя. Я не оставляла им способа связаться со мной, надеясь, что одна ночь – это просто чудовищный эпизод, который никогда не повторится. Наивная дура.
– Она ждёт ответа? – голос мой прозвучал хрипло.
Лира покачала головой.
– Сказала, вы всё поймёте. И что… что она будет ждать вас завтра. После заката. В «Серебристой форели». – Служанка замолчала, её пальцы нервно теребили край фартука. – Леди Офелия… это опасно. Я видела, как на неё смотрят стражники. Она из тех…
– Я знаю, из каких, – резко оборвала я её. – И ты не должна была с ней разговаривать. Забудь, что видела её. Поняла?
Лира кивнула, её глаза стали ещё больше и испуганнее. Она выскользнула из комнаты, оставив меня наедине с этим маленьким, зловещим свёртком.
Развязав бечёвку дрожащими пальцами, я развернула грубую холстину. Внутри лежала маленькая, изящная дамская перчатка из тончайшей лайки и… смятый клочок бумаги. На нём был нацарапан всего один адрес в фешенебельном районе и имя: «Советник Ториан».
Ни приветствия, ни подписи, ни суммы. Только заказ. Первый официальный заказ. Мне не предлагали работу. Мне её назначали. «Найди компромат». А иначе? А иначе та ночь с окровавленными тряпками и трупом в подсобке внезапно перестанет быть нашим с маман маленьким секретом.
Я скомкала записку и швырнула её в камин, но вовремя спохватилась. Глупышка. Улики не уничтожают в порыве эмоций. Я разгладила листок и спрятала его вместе с перчаткой в ту самую щель под подоконником, рядом с кошельком. Мой криминальный архив пополнялся.
Всю ночь я не сомкнула глаз. Мозг, отказываясь мириться с абсурдом происходящего, лихорадочно строил и тут же ломал планы. Отказаться? Значит, объявить себя врагом маман и её теневой империи. Согласиться? Стать тем, против кого я всю жизнь работала. Криминальным консультантом.
Но разве я уже не стала ею? Разве я не помогла скрыть убийство? Разве не спрятала улику по делу о собственном похищении? Принципы Алисы Воронцовой тонули в ледяной воде той реки, а Офелия Хауард, похоже, была рождена для грязи.
К утру решение было принято. Не потому, что я его приняла, а потому, что другого выхода не было. Чтобы выжить, нужны были деньги. Чтобы бороться – информация. А чтобы получить и то, и другое, нужно было спуститься в подполье этого мира. Мой визит в бордель был отчаянной импровизацией. Теперь же мне предлагали контракт.
***
«Серебристая форель» оказалась не таверной, а уютной, дорогой чайной на одной из мощеных улочек, куда аристократы заглядывали после прогулок по парку. Идеальное место для тайной встречи – все на виду, но под масками светской беседы.
Маман – я всё никак не могла думать о ней иначе – сидела за столиком в дальнем углу, у окна, заставленного горшками с папоротниками. На ней было строгое, тёмно-синее платье, которое скорее подошло бы жене учёного или управляющей. Ничего, что напоминало бы о её настоящем роде занятий. Она пила ароматный чай из фарфоровой чашки, и её поза была воплощением спокойствия и респектабельности.
Я подошла к её столику, чувствуя, как под взглядами других посетителей застываю. Она подняла на меня глаза, и в них не было ни тени приветствия.
– А, Офелия. Как кстати. Присаживайся, – её голос был ровным и тихим, но каждое слово падало, как отточенная сталь. – Закажешь чай? «Лунный жасмин» здесь превосходен.
– Я не для чаепитий пришла, – тихо сказала я, опускаясь на стул напротив.
– Все приходят для чаепитий, дорогая. Просто одни пьют чай, а другие – решают проблемы. – Она отпила ещё один глоток, её взгляд скользнул по моему лицу. – Ты получила мой скромный подарок?
– Получила. Ваша скромность, как всегда, впечатляет.
Она усмехнулась, но глаза оставались холодными.
– Мне понравилось, как ты работаешь. Чисто, быстро, без лишних вопросов. Талант. А таланты нужно… монетизировать. Советник Ториан – влиятельный человек. У него есть враги. Мои… партнёры хотят его немного приструнить. Ослабить хватку на городской торговле. Для этого нужен рычаг.
– И вы хотите, чтобы я этот рычаг нашла? – уточнила я. – Каким образом? Я не могу вломиться к нему в дом.
– Кто же говорит о взломе? – она сделала удивлённые глаза. – Ты – юная леди из знатной семьи, пусть и не самой богатой. Твоя тётушка, я слышала, мечтает о полезных связях. Советник Ториан как раз даёт небольшой приём через три дня. По случаю именин своей дочери. Молодые, невинные девицы из хороших семей – всегда желанные гости. – Она отломила кусочек бисквита. – Ты получишь приглашение. Всё, что от тебя требуется – быть милой, скромной и… внимательной. Его кабинет находится на втором этаже, в восточном крыле. Дубовая дверь с резной совой на фасаде. Он любит хранить свои «секретики» близко к телу.
У меня похолодели пальцы. Она не просто давала задание. Она предоставляла мне план, доступ и прикрытие. Это была не просьба. Это был продуманный оперативный план.
– А что, если меня поймают? – спросила я, глядя ей прямо в глаза.
Прода от 15.11.2025
– Тогда твоя репутация будет уничтожена, твоя семья опозорена, а тебя, скорее всего, сошлют в самый глухой монастырь, какой только найдётся, – без единой нотки сочувствия ответила она. – Но я уверена, тебя не поймают. Ведь ты же профессионал, не так ли? Та ночь доказала это.
В её словах не было угрозы. Была констатация факта. Мне напомнили о той петле, что уже была накинута на мою шею.
– А что я получу? – голос мой звучал чужим и плоским.
– Помимо того, что останешься на свободе и в относительной безопасности? – она улыбнулась. – Пятьдесят крон. Золотом. И моё… покровительство. В этом городе оно стоит дороже золота.
Пятьдесят золотых крон. По меркам этого мира, судя по обрывкам разговоров слуг, – целое состояние. Достаточное, чтобы исчезнуть. Чтобы начать новую жизнь. Где-нибудь далеко.
– И как я передам вам информацию? – спросила я, чувствуя, как подписываю себе приговор.
