ПРОЛОГ
Как мы и договорились, Марина встретила моего бывшего мужа после рейса вместо меня. Хотела бы я поговорить с ним сама, но боялась, что расплачусь и вообще ничего не смогу сказать. Сообщение о разводе ему должно было прийти, как только он сошел со звездолёта. По хмурому виду мужчины Марина поняла, что сообщение он получил. Подошел и спросил:
– Марина, в чём дело? Где Ирина? Это что, шутка такая?
– Никакая это не шутка, – ответила Марина. – Ирина развелась с тобой, и больше не хочет тебя видеть. Причину ты знаешь.
– Не знаю я никакой причины! – раздражённо возразил он.
– Неужели? – усмехнулась она.
И показала ему фотографии. Ту, на которой он обнимается с Лолитой, и ту, где они со страстью друг на друга смотрят, и ту, где она выходит от него, встрепанная и довольная.
Он, понятное дело, стал отпираться:
– Ну это же смешно, ничего у меня с этой стюардеской не было! Эти фотографии – не доказательство!
Говорил он именно то, что Марина и предполагала. Она сказала:
– Ирине про тебя всё известно, и нечего мне тут Ваньку валять.
– Я поеду к ней и сам всё объясню, – сказал мой бывший.
– Даже не трудись, – возразила Марина. – Слушать тебя она не будет, и в дом не пустит. Её решение окончательное.
И чемодан с сумкой с его вещами ему подвинула. Тогда он спросил:
– Могу я увидеть детей?
– Нет, – отказала Марина и пояснила: – Пойми, это для их же блага. Чтобы поскорее тебя забыли, и чтобы Ирина смогла найти им другого отца, который их маме изменять не будет.
Он скорчил недовольную мину, но промолчал. А тут и его новая пассия подбежала:
– Какие-то проблемы?
– Никаких, Лялечка, – ответил он.
Взял свои вещи, и они вместе ушли, ни здрасте, ни до свидания. А Марина сразу поехала ко мне, чтобы сообщить, как прошла встреча.
Рассказав мне всё в подробностях, подруга оптимистично добавила:
– Ты не расстраивайся, Ирочка. Твой бывший ведь не единственный мужчина во Вселенной. Ты обязательно найдешь хорошего парня, который станет тебе отличным мужем и прекрасным отцом для твоих дочек. А этого изменника ты скоро забудешь, как страшный сон.
Я молча согласилась, хотя вовсе в этом не уверена.
ГЛАВА 1
– Иринка, ну ты скоро? – услышала я голос двоюродной сестры и по совместительству лучшей подруги Марины, и нетерпеливый стук в дверь. – Ну, опоздаем же!
Сегодня у нас с Маринкой вручение дипломов и выпускной. Мы окончили педагогический университет. Я по специальности преподаватель биологии, Маринка – математики и физики. И мы будем работать вместе в одной школе.
Я рада, что мы не расстанемся. Потому что трудно схожусь с людьми. Нет, друзей и подруг у меня много, но вот такая, которой можно довериться, как самой себе, только одна. И терять её не хочу.
Нет, мы не потерялись бы насовсем, стали бы часто общаться по видеофону, когда сидишь напротив своего абонента так, словно находишься с ним в одной комнате. Но разве сравнить разговоры по видеофону с доверительными беседами по ночам вдвоём, сидя на одной кровати и завернувшись в одно одеяло? Разве я смогла бы рассказать по видеофону, даже Маринке, как, например, первый раз целовалась с одноклассником в парке? Нет, это только при личной встрече, под защитой темноты в комнате, тет-а-тет, плечом к плечу, шёпотом на ухо.
Я очень любила такие посиделки. Правда, становясь взрослее, мы устраивали их всё реже. Последний раз – больше года назад, в мой день рождения, когда мне исполнялось двадцать лет. А Марине исполнилось двадцать на месяц раньше.
Мы с самого детства вместе, выросли в одном доме, учились в одном классе. Наши отцы – двоюродные братья, а мамы – родные сестры. Воспитывали нас родители Марины, потому что мои работали в Звездном исследовательском корпусе, и, когда мне было шесть лет, улетели в экспедицию. Должны были вернуться через два года, и не вернулись.
Дядя Саша и тётя Таня взяли надо мной опекунство и относились к нам с Маринкой совершенно одинаково. И даже предложили, чтобы я называла их мамой и папой. Если бы я не помнила родителей, наверное, называла бы. Но я помнила, и потому не могла. Дядя и тётя не обижались. Ведь всё еще существовала надежда, что мои родители вернутся.
Я взглянула на себя в зеркало еще раз, не нашла никаких изъянов во внешности и наряде, шагнула к двери и решительно открыла её.
– Пойдём скорее, – сестра и подруга взяла меня за руку, мы вышли из дома и побежали к флаэру.
Мы с Маринкой хотя и двоюродные сёстры, но совсем не похожи. Ни внешностью, ни характером. Маринка – заводная, порывистая, взбалмошная, но вовсе не легкомысленная. Всегда говорит правду, в глаза, не стесняясь. Честнее и прямолинейнее человека еще поискать. Я спокойная, уравновешенная, предпочитаю смолчать, если считаю, что правда принесет больше вреда, чем пользы. В нашем тандеме Марина – лидер. Хотя я свой вес и право голоса тоже имею.
Насчет внешности, кто из нас красивее, сказать трудно, просто разные типы. У Марины карие глаза, темные волосы, предпочитает короткие практичные стрижки. У меня глаза серые, волосы русые, вьются, и чтобы не торчали в разные стороны, ношу косу. Наверное, Маринка всё-таки красивее. У неё всегда была, и сейчас есть, толпа поклонников, моих же за школьные и университетские годы можно по пальцам пересчитать. И одной руки хватит.
Но своей второй половинки ни она, ни я пока не нашли.
В общем, как сказал древний поэт, «они сошлись, вода и камень, стихи и проза, лёд и пламень» – это словно про нас с Маринкой. Единственное сходство – фигуры тонкие и стройные, и рост почти одинаковый. Я выше на пару сантиметров. Но это вполне успешно скрывается разной высотой каблуков. Маринка любит высокие шпильки, я ношу чуть ниже. И еще фамилия у нас одна – Кошатские.
Во флаэре за пультом управления почти всегда сижу я. Мои родители – пилоты звездолёта, и у меня тоже отличная реакция. Мы с Маринкой с детства хотели стать космолетчицами, поэтому, когда нам в возрасте шестнадцати лет купили флаэр, один на двоих, правда, мы с ребятами улетали за город в поля, носились там наперегонки, и выделывали различные фигуры высшего пилотажа, подсмотренные в инфосети. У меня всё с ходу получалось, а Маринка однажды чуть не разбилась. Хорошо, что я сидела рядом и успела перехватить управление. С тех пор Марина водила фраэр медленно и осторожно, и предпочитала, чтобы машиной управляла я.
Но когда мы озвучили своё желание дяде Саше и тёте Тане, они сказали твёрдое «НЕТ!».
– Только через мой труп! – тоном, не допускающим возражений, добавила тётя Таня.
Мы с Маринкой сначала обиделись, но теперь я тётю Таню понимаю. Она потеряла в космосе родную сестру, и не хотела потерять дочь и племянницу. Тем более что её сын Алексей, Маринкин старший брат, улетел учиться на Зорию, в Звездную Академию Галактической Федерации, вопреки решительному «НЕТ!» родителей, и я видела, как тётя и дядя переживали за него.
Поэтому нам предложили выбрать любые профессии, но только земные.
Маринка сначала хотела стать актрисой, как тётя Таня, известная артистка театра. Не по всей Федерации, потому что наотрез отказывалась летать на гастроли на другие планеты. Но на Земле, особенно в молодости, она была очень популярна. Марина передумала, вовремя поняв, что у неё нет такого же яркого таланта, как у матери. И быстро смирилась с тем, что не станет космолётчицей. А я не допускала и мысли, что улечу на Зорию без лучшей подруги, хотя не представляла своё будущее без космической профессии.
У Марины с детства проявлялись недюжинные математические способности. У меня же никаких особых талантов не наблюдалось, кроме быстрой реакции при управлении флаэром. И мы вместе поступили в педагогический. Честно говоря, я думала, Марина останется в университете, поступит в аспирантуру и продолжит карьеру ученого-математика. Но она сказала, что еще успеет, и попросила направить её туда же, куда дадут направление мне после окончания учёбы.
Через пять лет мы окончили универ, и полетели в свою alma mater в последний раз на вручение дипломов.
Я и Марина по праву гордились крепкой дружбой. Чтобы подчеркнуть её, мы даже сшили себе на выпускной одинаковые платья, только она – алое, а я – голубое. Так что если сделать черно-белое фото, как сейчас модно, они будут одинакового цвета.
После вручения дипломов мы небольшими группами разошлись по террасе университета, где скоро начнется бал. Болтали ни о чём, ожидая начала танцев.
Так уж повелось, с незапамятных времен, что в педагогическом университете всегда больше девушек, чем парней. Я где-то читала, что в двадцать первом веке в подобных учебных заведениях было только десять процентов парней. Тридцать четвёртый век на дворе, но и в наше время их здесь не больше сорока процентов. Поэтому мы были озабочены тем, что не всем на первый танец достанутся партнёры. Нам с Маринкой уж точно не достанутся, она рассорилась со всеми, кто мог бы её пригласить, а я из солидарности с подругой ни с кем не пойду.
Июньский вечер был расцвечен разноцветными фонариками, плавающими над террасой. Роботы в глубине убирали сцену и устанавливали столы для угощений.
Мы с Маринкой стояли у балюстрады рядом, глядя на раскинувшийся перед нами город. Около Марины собрались подружки с её курса, около меня – с моего. Мы все знакомы и часто тусовались вместе. Теперь делились планами, кто куда поедет работать. Некоторые девушки отправятся на другие планеты Галактической Федерации, и мы с Маринкой отчаянно им завидовали.
А они завидовали нам, что мы остаёмся на Земле, и даже в родном городе.
Галактическая Федерация состоит в основном из планет, почти десять веков назад колонизированных землянами. Настоящих инопланетных цивилизаций в ней раз, два, и обчелся, но и на этих планетах тоже живут люди, очень похожие на землян.
На заре покорения космического пространства на колонизированных планетах чаще всего обосновывалась группа людей одной нации, говорящая на своем языке. Для облегчения общения между колониями придумали интерлинг. Некоторые многонациональные колонии сделали его государственным языком, и молодое поколение на этих планетах разговаривало только на нём. На некоторых планетах еще нет собственных высших учебных заведений, вот там выпускники нашего универа и будут работать в школах. Нас учили преподавать и на интерлинге.
Вдруг мы услышали, как по террасе пролетел восторженный вздох и многоголосый шёпот: «Вау!»
Обернувшись к входу, мы увидели, что на террасе появились два молодых человека, один в новенькой парадной форме космолетчика-исследователя, другой – земного космического флота. И один был Маринкиным старшим братом Алексеем, а другой... тоже очень красивым, но незнакомым. В Звездной Академии на Зории курс обучения шесть лет, а у нас в универе пять, поэтому Алексей окончил учёбу одновременно с нами, и, судя по форме, его приняли в Исследовательский корпус, авангард космического флота Федерации.
Теперь мы точно не останемся без партнёров для танцев!
– Алёшка! – радостно закричали мы с Маринкой и бросились к вошедшим парням.
– Привет, сестрёнки! – Алексей подхватил нас обеих и закружил.
А мне показалось несправедливым, что мы обе набросились на Алёшку, а его друг остался как бы в стороне. Поэтому, когда брат поставил нас на пол, я обернулась к незнакомцу и сказала:
– Алёша, а почему ты не представил нам своего друга?
– Не успел просто, – ответил Алексей. – Знакомьтесь, сестрёнки. Это мой однокурсник Роман Ворожцов. Рэм, а это мои сестры Ирина и Марина Кошатские.
– Очень приятно познакомиться с вами, Роман. Я Марина, – сказала сестра.
– Очень приятно, – добавила я. – Ирина.
– И мне очень приятно, – с улыбкой добавил парень. – Роман, для друзей просто Рэм.
В этот момент заиграла музыка, и объявили первый танец. Алексей пригласил Марину, а Роман – меня.
Во время танца мы с Рэмом разговорились. Я узнала, что Роман Ворожцов не землянин, он родился на планете Волга, но всегда мечтал жить на Земле. А направления на работу из любого учебного заведения в Федерации по возможности учитывают желание выпускника. Роман и Алексей не то чтобы очень близкие друзья, но отношения у них дружеские. Узнав, что Рэма направили на работу в Земной космофлот, в космопорт при городе Вятка, где живет семья Кошатских, Алексей предложил однокурснику пожить у них, пока не найдет другое жилье. Прилетев на Землю, домой они не заходили, только отправили туда вещи. Узнали, что в педагогическом сегодня выпускной, и сразу поспешили сюда.
Волга – водный мир, заселённый землянами тысячу лет назад, на этой планете очень мало суши, только несколько десятков небольших островов. Города волжан находятся на воде и под водой, и плавать её жители учатся раньше, чем ходить. Среди моих однокурсников были ребята с других планет, но с Волги – ни одного. Говорят, волжане не любят покидать свою планету.
Ходят слухи, что за тысячу лет они отрастили перепонки между пальцами, чтобы удобнее было плавать. Оказалось, нет. Парень ничем не отличался от землян. Из школьного курса галактической истории я знала, что в водах планеты Волги есть микроскопические водоросли, которые продлевают молодость, а жители этой планеты много времени проводят в воде. Но Роман, ровесник Алексея, не выглядел моложе. Наверное, потому, что шесть лет провёл на Зории, где в воде нет омолаживающих водорослей.
Еще я слышала, что у всех волжан – дар предвидения.
– О, нет! – рассмеялся Роман, когда я об этом спросила. – Интуиция, да, развита, у кого меньше, у кого больше. Без неё на нашей планете долго не живут. Поэтому пилоты-волжане высоко ценятся в космофлоте Федерации.
Вечер прошёл прекрасно. Я танцевала то с Романом, то с Алексеем, иногда принимала приглашения других парней. Но ни один не мог сравниться с Рэмом. Он сразу мне понравился. Открытая улыбка, четкий профиль, синие глаза, русые волнистые волосы. Фигура – как у древнегреческого бога. Форма хотя и не такая престижная, как у Лёшки, но тоже весьма презентабельная. Быть космолетчиком любого профиля очень весомо. Хотя, даже если бы Рэм не имел космической профессии, он мне всё равно понравился бы. Говорят, все волжане очень красивые люди, хотя я кроме Рэма ни одного не видела. Но если судить по фотографиям волжан в инфосети, это правда.
К концу бала я поняла, что влюбилась. По уши.
Домой с выпускного мы прилетели вместе. Тётя Таня и дядя Саша приняли Романа очень хорошо, предоставили гостевую комнату, и разрешили жить, сколько пожелает. А что, дом у нас большой, трёхэтажный, места много.
Живем мы в городе, в районе, застроенном частными домами. Здесь очень красиво, все дома, и маленькие, и большие, представляют собой шедевры архитектуры, и окружены садами. А наш с Маринкой дом – самый красивый. Похож на маленький дворец – с башенками, широкой террасой и бассейном.
Раньше он был на две семьи – моих родителей и Маринкиных. Наши отцы и матери крепко дружили, хотели жить в одном доме, иметь много детей и вместе воспитывать их. Но мои родители кроме меня родить никого не успели, а дядя Саша и тётя Таня по каким-то только им известным причинам решили ограничиться одним сыном и одной дочкой.
Та половина, которая принадлежала моим родителям, а теперь мне, стоит пустая, а я живу на половине дяди и тёти.
