– Потому что ты достаточно взрослая и умная, чтобы понять меня. Я не хотел бы, чтобы ты была моим врагом. Ну что, друзья?
       – Друзья, – кивнула я. Если уж нам не суждено быть вместе, то пусть он лучше будет моим другом, чем врагом.
       – Мне тут твоя ма... тетя Света поручила... – начал Макс.
       – Только не говори, что тетушка поручила тебе меня проведать, – со смехом прервала я Макса.
       – Нет, – признался он. – Она ничего мне не поручала. Она даже не знает, что я к тебе поехал. Я решил сделать это сам, потому что считаю, что Света несправедлива к тебе. И я постараюсь это исправить.
       – Да не стоит, – махнула я рукой. – Я уже привыкла.
       А вообще, это так здорово, что он ко мне приехал. Так приятно, когда кто-то о тебе заботится, просто так, а не потому, что должен.
       – Ты прости, мне уже пора, – сказал Макс, взглянув на часы. – Света в спа-салоне, и её процедуры скоро закончатся. Я отпросился на пару часов, якобы покататься по городу.
       – Ну... поезжай, – сказала я и открыла дверцу машины.
       – А подарки? – Максим сложил всё обратно в пакет, сунул его мне в руки и вместе со мной вышел из машины. – Хочешь, еще как-нибудь приеду?
       – Да нет, не надо, – отказалась я, несмотря на то, что очень хотелось, чтобы он еще раз навестил меня. – Смена скоро закончится. А если тетя Света узнает, что ты ко мне ездишь, рассердится.
       – Ну, пока? – он снова обнял меня и поцеловал в щеку.
       – Пока, – ответила я.
       Макс сел за руль, помахал мне рукой, завел мотор и уехал. А я стояла с тяжелым пакетом в руках, и не могла понять, рада я или нет, что мы с Максом теперь друзья.
       – Милка, Милка, это что, и есть твой парень? – ко мне подбежали подруги по комнате, родители которых уже уехали.
       Я не успела ответить, да им мой ответ и не был нужен, они сразу начали шумно восхищаться:
       – Он такой взрослый!
       – И такой красавец!
       – И богатый!
       Очевидно, они так решили, потому что Макс приехал на крутой машине. И одежду всю ему тетя Света купила в самом дорогом бутике Кирова.
       – Милка, тебе так повезло!
       Я не стала разубеждать их. Мне самой хотелось верить в то, что они говорили.
       Впервые в жизни я хотела, чтобы смена поскорее закончилась.
       Вернувшись домой, я узнала, что тетя Света купила Максу компьютер, и он превратил большую летнюю комнату в мансарде в рабочий кабинет. Он пояснил, что нашел работу в интернете, а компьютер, стоявший в гостиной, его не устраивал, потому что старый и маломощный. А мне, чтобы попасть к себе, нужно было пройти через большую комнату в мансарде. И я теперь каждый вечер, когда поднималась к себе, видела Макса за компьютером. И он каждый вечер говорил мне: «Спокойной ночи, Лана». А я ему отвечала: «Удачной работы, Макс», потому что чаще всего он работал по ночам, и уходил спать только часа в три утра.
       Так же меня ждали и другие новшества: поголовье поросят, кур и овец уменьшилось ровно наполовину. То есть остался один поросенок, шесть кур и три овечки. И у нас появилась приходящая домработница, которая готовила обеды и ужины, стирала, прибиралась и ухаживала за животными шесть дней в неделю, кроме понедельника. Это была наша соседка, тетя Клава. Она работала продавцом в сельском магазине, но он стал еще меньше, и ее сократили, а другой работы в селе не найти. Тете Клаве помогал ее сын, Славик. Так что у меня из всех обязанностей остались только приготовление завтрака на всю семью, уход за огородом и приборка своей комнаты.
       И за это я должна была благодарить Макса.
       Я спросила у тети Светы, почему она решила уменьшить подсобное хозяйство, и она ответила, что Макс убедил ее в этом. Нам не нужно столько живности, потому что доход от нее мизерный, а возни много. Теперь и расходов на хозяйство меньше, и надо покупать в два раза меньше комбикорма и сена на зиму.
       Я была с ней согласна. У меня появилось больше свободного времени, которое я могла проводить, как хотела. Конечно, я хотела бы проводить его с Максом, но около него всегда была тетя Света. Рядом с ним она светилась от счастья, и действительно стала относиться ко мне чуть добрее.
       Как же мне нравилось, когда Макс заходил ко мне в комнату пожелать спокойной ночи! Сначала редко, а потом всё чаще он уходил не сразу, а оставался минут на пять – десять. Тогда он подходил к моей кровати и садился в ногах, а иногда брал меня за руку, и мы болтали о том, о сём. Это были лучшие минуты в моей жизни! Я, можно сказать, жила только ради них. И это была наша с Максом тайна. О том, что он заходит ко мне по вечерам, не знал никто. Потому что тетя Света очень редко поднималась в мансарду, когда Макс там работал. Он говорил, что ему для работы нужно одиночество и тишина, а она, как и я, для него была готова на всё.
       В сентябре тетя Света и Макс поженились, и он взял ее фамилию.
       Денег, вырученных от продажи овец, кур и поросенка как раз хватило на довольно пышную свадьбу, которая проходила не дома, а в Кирове в ресторане. Гостей было не очень много, так как у Макса не было родственников. Анжелка и я были подружками невесты. А мне так хотелось быть на месте тети Светы! Но даже Максу я не могла сказать об этом. Может, он и не любил тетю Свету, но это же не значило, что он любил меня, он относился ко мне так по-дружески! И поэтому я молчала.
       К концу октября в мансарде стало слишком холодно, и я думала, Макс переедет со своим компьютером в гостиную. Я не обольщалась мыслью, что оттуда он будет приходить ко мне по вечерам, и от этого было грустно.
       Но нет, тетя Света наняла бригаду строителей, за неделю они утеплили мансарду и провели туда отопление. Я была рада, что наши вечерние беседы не прекратятся.
       Однажды, как-то пришлось к слову, я спросила:
       – Макс, теперь вы, наверное, с тетей Светой хотите завести детей?
       – Да ты что, Лана! – рассмеялся он. – Какие дети? Я сам еще чувствую себя ребенком, – и признался: – Если честно, Лана, я отношусь к Свете больше как к матери, чем как к жене. И отцом Анжелы и Алёшки себя не ощущаю, скорее, старшим братом... Хотя, когда ты спросила про детей, я понял, что да, года через два – три мне хотелось бы завести собственного ребенка. Но Света, наверное, уже не сможет родить.
       «А я смогу!» – хотелось сказать мне, но я, конечно, промолчала.
       С этого момента, или чуть позже, я стала замечать, что наша дружба с Максом начала переходить в нечто большее. Он стал целовать меня нежнее, а иногда промахивался, и попадал не в щеку, а в уголок губ. Как же это было приятно! И как хотелось, чтобы он поцеловал меня прямо в губы!..
       Иногда я подходила к сидевшему за компьютером Максу, и он машинально обнимал меня за талию или гладил по спине. Я просто таяла от этих прикосновений. Мне и самой хотелось прикасаться к Максу, и я, как бы невзначай, опускала руку ему на плечо, или вставала так близко, что бедром задевала его локоть.
       Несмотря на отопление, зимой в мансарде было прохладно, особенно когда дул северный ветер. Макс сидел за компьютером в тёплых носках и свитере, но руки у него всё равно мерзли. Жалея его, я предложила:
       – Хочешь, отдам тебе свой электрокамин?
       – Тогда будешь мерзнуть ты, – возразил он.
       – Под одеялом мне будет тепло, – заверила я.
       – Такое большое помещение бесполезно обогревать электрокамином, – ответил Макс. – Я лучше буду иногда приходить к тебе греться, если позволишь.
       – Конечно, приходи, – с радостью согласилась я.
       Первые два раза Макс приходил и грел руки над камином. А я лежала в кровати и любовалась его профилем.
       Но потом он пожаловался, что от камина кожа сильно сохнет, потом шелушится, а это неприятно. И легонько провел тыльной стороной ладони по моей щеке.
       Да, на самом деле не очень приятно. Рука была холодная, как железо, и шершавая, как терка.
       – Погрей их под моим одеялом, – предложила я.
       – Ну что ж, ты сама предложила, – сказал Макс и сунул руки под одеяло, положив их на мою грудь.
       Между моей грудью и его ладонями была только тоненькая трикотажная ночная сорочка. И холод его рук я ощутила. А в груди сразу как будто разгорелся огонь. Это было такое необычное, такое ошеломляющее чувство, что я едва сдержалась, чтобы не закричать от восторга.
       Но очень скоро мой огонь растопил его лед. Макс еще некоторое время нежно сжимал мои маленькие груди, утонувшие в его ладонях, а я едва не задыхалась от жаркого томления. Мне хотелось, чтобы он сжал в объятиях всю меня, а не только грудь.
       – Никогда бы не отпускал, но пора идти работать, – шепнул он мне, поцеловал в щеку и ушел.
       А я еще долго вспоминала это ощущение соприкосновения льда и пламени.
       В другой раз он положил холодные руки мне на живот, и это было тоже незабываемо приятно. Я дрожала не от холода его рук, а от огня, который разгорался у меня внутри.
       А в следующий раз Макс сказал, что замерз очень сильно, в мгновение ока стянул с себя свитер и скользнул ко мне под одеяло. Возмутиться я не успела, а в следующее мгновение мне уже и не хотелось возмущаться. Я ведь сама только об этом и мечтала, чтобы он обнял меня всю. Мне сразу стало жарко, так что я никакого холода от тела Макса не чувствовала. Мне было так хорошо, что я едва не заплакала. Он заметил слезы в моих глазах и прошептал:
       – Ну что ты, маленькая? Не бойся, я тебя не обижу.
       – Я знаю, – ответила я, и всё-таки заплакала.
       Он целовал мои мокрые щеки, слизывал языком слезинки в уголках глаз и говорил ласковые слова до тех пор, пока я не начала улыбаться. Потом встал, надел свитер и сказал:
       –Ты такая теплая, что я не смог удержаться. Я от тебя теплом зарядился до самого утра. Прости. Больше не буду.
       – Ну почему нет? – спросила я и добавила чуть смущенно: – Мне было приятно.
       Он улыбнулся, ничего на это не ответил, подоткнул мне одеяло, сказал:
       – Спи, родная, – и ушел.
       Потом наступила оттепель, в мансарде стало тепло, и несколько дней Макс заходил ко мне только пожелать спокойной ночи. И я с нетерпением ждала, когда снова подует северный ветер.
       Когда, наконец, это случилось, Макс прибежал ко мне в двенадцать ночи, сбросил свитер и залез ко мне под одеяло. Мы обнялись, и некоторое время лежали так, пока обоим не стало жарко. Макс откинул одеяло.
       – Хочешь, сделаю тебе хорошо? – тихо спросил он.
       Я немножко испугалась. Он что, хочет заняться со мной любовью? Я бы соврала, если бы сказала, что не хотела этого. И я бы согласилась, только если бы Макс не был женат. Но обижать любимого категорическим отказом мне тоже не хотелось.
       – Мне уже хорошо, – ответила я.
       – Глупенькая моя, – ласково сказал он. – Я не имел в виду секс. Ты ведь несовершеннолетняя... Ты столько делаешь для меня, позволь мне отплатить тебе за твою доброту.
       – Ну... ладно, – ответила я. Всё-таки очень любопытно было, что он будет делать, чтобы мне стало еще лучше, чем сейчас.
       Макс снял с меня ночную сорочку, стянул трусики, и лег на меня. Чувствовать на себе тяжесть мужского тела было приятно. Свои спортивные брюки он снимать не стал, но я и сквозь них чувствовала его затвердевшее мужское достоинство, и одно это приводило меня в волнение. А Макс начал целовать и ласкать меня языком, начав с шеи, и опускаясь все ниже: грудь, пупок, живот. Это было настолько ново и настолько приятно, что я боялась дышать, чтобы не упустить ничего из этих новых умопомрачительных ощущений.
       Макс раздвинул мои бедра, и я почувствовала, как его язык проник в сокровенную щель между ног. Нет слов, чтобы описать то, что я почувствовала. Внутри что-то запульсировало, волнами распространяя чувство эйфории по всему телу. Я даже не представляла, что бывает такое наслаждение.
       Вот так с каждым днем мы становились всё ближе друг другу. А при тете Свете, Анжеле, Алешке и других людях должны были казаться равнодушными. Ну, чтобы не вызывать подозрений.
       Не знаю, как для Макса, а для меня это было трудно. Мне хотелось светиться так же, как тетя Света. Иногда, когда никто не видел, мы с Максом переглядывались, или касались друг друга, как бы невзначай.
       Зима прошла, в мансарде уже не было холодно, но Макс всё равно приходил ко мне, иногда просто поболтать, но чаще ложился со мной и мы самозабвенно предавались любовным играм. И, тем не менее, я всё еще оставалась девственницей, ведь языком лишить девственности невозможно. Вообще-то я давно была готова отдаться Максу по-настоящему, мне уже было всё равно, что он женат. Но он не предлагал, и даже никогда не снимал при мне плавок, хотя разрешал лазить туда руками.
       Я заканчивала девятый класс, и до того, как в моей жизни появился Макс, после девятого хотела поступить в какой-нибудь колледж или техникум, всё равно, в какой, только бы уехать из этого дома. Но теперь склонялась к мысли, что пойду в десятый. Потому что мне уже не хотелось никуда уезжать, ведь это означало бы расстаться с Максом. Он тоже говорил, что мне нужно идти в десятый, а потом сразу поступать в университет.
       И качать свои права насчет квартир, принадлежащих мне, я тоже передумала. Макс, конечно, работал, и приносил в семью какие-то деньги, но основной доход всё-таки получала тетя Света от сдачи квартир. Как же я могла лишить своего любимого средств к существованию?
       Ближе к лету тетя Света, кажется, начала что-то подозревать. Может, потому, что за этот год я подросла, моя фигура приобрела женственность, и я стала казаться ей соперницей. А может, мне не всегда удавалось скрыть блеск в глазах при виде Макса.
       Тетя Света стала искать любой повод, чтобы подняться в мансарду, когда Макс там работал. То принесет ему чаю, то какой-нибудь фрукт. То прибежит с модным каталогом просить совета, какое платье лучше заказать, или спросить, что он хочет завтра на обед. Он неизменно ласково благодарил ее, и добавлял, что ему ничего не нужно, она в любом платье красивая, а на обед всё равно что, лишь бы было вкусно. И просил не беспокоить его во время работы. Спрашивал, почему она спать не ложится. А тетя Света отвечала, что не может уснуть одна. Он говорил, чтобы она шла и ложилась, а он скоро закончит работу и спустится.
       Однажды она вошла в мансарду как раз в тот момент, когда Макс был у меня. Не увидев его за компьютером, тетя Света открыла дверь в мою комнату. К счастью, любовные игры мы уже закончили, и Макс успел одеться.
       – Ты что это тут делаешь? – подозрительно спросила тетя Света у Макса. – А ты чего радостная такая? – повернулась она ко мне.
       – Да ничего, просто Макс рассказал смешной анекдот, – ответила я.
       – Понятно, – еще подозрительнее проговорила тетя. – Макс, предполагается, что ты работаешь, а ты у Милки прохлаждаешься!
       – Я зашел сказать ей спокойной ночи, – ответил Макс. – А это что, допрос? Я не имею права зайти к своей падчерице?
       – Имеешь, – сквозь зубы сказала тетя Света.
       Она оглядела комнату, словно хотела найти улики. И ведь нашла. Увидела, что моя ночнушка лежит на стуле, а из-под нее выставляется уголок трусиков. Тетушка молниеносно шагнула к кровати и сдернула с меня одеяло.
       И увидела, что я совершенно голая.
       – Ты что это вытворяешь, паршивка?! – закричала она.
       Такой сердитой я тетю Свету никогда еще не видела. Я схватила ночную рубашку и прикрылась, а Макс вырвал одеяло из рук тети, укрыл меня и сказал:
       – Света, это ты что вытворяешь!? Девушка имеет право спать обнаженной, если ей так нравится!
       – Что вы мне тут лапшу на уши вешаете?! – возмутилась тетя Света. – Что я, не знаю, зачем девушки при парнях раздеваются?