Все решили, что я ради Сэма Женьку бросила.
Девчонки говорили, правильно сделала. Сэм и симпатичнее, и у него машина есть. А я с ним вовсе не ради машины, даже если бы у него ничего не было, я всё равно полюбила бы Сэма.
Парни сочувствовали Женьке, но считали, что он сам виноват, не смог удержать девушку. У него вообще-то тоже машина есть, в августе родители на двадцатилетие подарили. Не такая крутая, как у Сэма, но неплохая.
Мама спросила, когда я приведу своего Сэма к нам в гости. Тоже хотела познакомиться с моим парнем. Я сказала, что приведу, если только он мне предложение сделает. А он пока меня даже к себе домой не приглашал.
Однажды мы долго гуляли по Набережной. Шел дождь, но было не холодно. И на Набережной не было ни одного человека. Никого, кроме нас двоих. Будто мы – единственные люди во всём городе. Мне это так нравилось! Я еще никогда не видела Набережную пустой. Наверное, так бывает только ночью, а ночью я была здесь всего один раз, с одноклассниками после выпускного. Так здесь тогда гуляли толпы народу еще больше, чем днем.
Мы с Сэмом прошлись по верхней Набережной, потом по нижней, потом снова по верхней. Под большим зонтом Сэма нам было уютно, и не хотелось уходить, даже когда зажглись фонари. Всё вокруг стало таким таинственным и волшебным. Мокрые плиты тротуара блестели под светом фонарей, как стеклянные. И ветки почти облетевших деревьев словно украшены блестками. Среди них мы увидели красиво подсвеченную в темное время суток ротонду в Александровском саду, стоявшую на самом краю высокого берега реки.
– Давай пойдем туда, и сфотографируемся, – предложила я, указав на ротонду, хотя мне уже становилось немного холодно, и ботинки начали промокать. Но уходить всё равно не хотелось. Это значило бы расстаться с Сэмом до завтрашнего дня.
– Пойдем, – согласился Сэм.
В конце Набережной Грина был мост через глубокий овраг, он вел в Александровский сад, и от моста до ротонды было недалеко. Мост тоже был красиво подсвечен. Капли дождя блестели на узорных кованых перилах, словно бриллианты. А снизу мост освещали фонари, стоявшие вдоль автомобильного спуска к реке. Мама рассказывала, что в детстве мама водила их с братом в Александровский сад, который тогда назывался парк культуры и отдыха имени Халтурина, и никакого моста, через овраг не было. Чтобы попасть на Набережную, надо было или спускаться и подниматься по крутой тропинке, или обходить овраг.
Мы только подошли к переправе через овраг, и вдруг увидели, как на середине моста какой-то человек перелезает через перила.
Я испуганно остановилась, указала на человека и спросила шепотом:
– Сэм! Что он делает?
– Ну, очевидно, перелезает через перила, а вот зачем – большой вопрос, – так же тихо ответил Сэм.
Я почувствовала, как он напрягся и сильнее прижал меня к себе.
Перила у моста высокие, выше человеческого роста. Наверху заостренные прутья. Мама рассказывала, что лет пятнадцать назад люди в погоне за острыми ощущениями прыгали с этого моста на тарзанке. А внизу, между прочим, твердая асфальтированная дорога, которая ведет к бывшей пристани и кафе, которое там теперь вместо причала. Кто-то разбился, и это развлечение запретили, а перила сделали выше. Но всё равно к мосту приклеилось прозвище «Мост самоубийц». Он подтвердил прозвище, когда лет десять назад девушка совершила самоубийство, спрыгнув с этого моста. И, похоже, скоро мы с Сэмом будем наблюдать еще одно. Мне почему-то сразу стало жарко, а потом прошиб холодный пот.
– Сэм! Надо его остановить!
Я хотела побежать к человеку, который уже почти перелез через перила, похоже, он зацепился карманом кожаной куртки за острый прут, и теперь дергал его, чтобы отцепить. Кажется, я заметила высокие каблуки на обуви.
Да это девушка!
– Тихо! – Сэм еще крепче сжал мою руку. – Напугаешь, и она сорвется!
– Она и так прыгать собирается!
– Собираться прыгнуть и сорваться – это разные вещи. Стой здесь! – приказал Сэм, отпустил меня, сунул зонт мне в руки, и медленно, прогулочным шагом направился к середине моста.
Я потихоньку пошла за ним, держась поближе к перилам, чтобы не привлекать внимания. Сэм прошел примерно половину расстояния до девушки и сказал негромко:
– Привет. Помочь?
Девушка взглянула на Сэма. Она уже полностью была с внешней стороны, держалась за перила одной рукой, ногами опираясь на завитушки перил, и все еще не могла отцепить куртку от прута. У меня от страха сердце ушло в пятки. Железные перила холодные и мокрые, сколько еще девушка сможет держаться? Мне уже в перчатках стало немного холодно, а у нее голые руки. И дождь всё еще идет.
– Не подходи! Я прыгну! – истерически крикнула девушка.
– Да ради Бога, я же только помочь хочу. У тебя куртка зацепилась.
Он в несколько широких шагов преодолел оставшиеся метры. Просунул руку между прутьями решетки, приобнял девушку, и, делая вид, что помогает отцепить карман, крепко взял сзади за куртку. Девушка схватилась за решетку обеими руками.
– Черт, сильно как зацепилась, – сказал Сэм спокойно. – Может, порвать? Куртка же тебе всё равно больше не понадобится. Хотя нет, жалко. Куртка знатная. Наверное, импортная. Где брала? Отдай её мне, а? Я своей девушке подарю, ей как раз по размеру будет. Слушай, а что случилось-то? Кто ж тебя так достал-то?
Девушка всхлипнула.
– У моего парня... завтра... свадьба!.. А обещал... жениться на мне!
И она заплакала.
– Так, наоборот, радоваться должна, что такой необязательный человек не тебе достался, – ответил Сэм, всё еще будто бы пытаясь отцепить карман. – Зачем сразу с моста-то? Смотри, тут ведь не очень высоко. Разбиться не разобьешься, поломаешься только. А потом на инвалидной колясочке через забор не перекинешься, и всю оставшуюся жизнь страдать будешь. Тебе очень повезет, если сразу убьешься. Но все равно жуткое зрелище будет, просто жуткое.
– А я и хочу, чтоб жуткое! Пусть он завтра сюда со своей невестой приедет, и увидит меня под мостом! – обиженно воскликнула девушка.
Вдруг одна её нога сорвалась с завитушки. Девушка испуганно вскрикнула, но зацепившийся карман и Сэм не дали ей сорваться. Куртка оказалась крепкой.
– Да ничего он не увидит, – ответил Сэм. – Завтра же пятница, тут свадебные кортежи в очередь будут стоять. Кто-нибудь заметит тебя раньше, и полицию вызовет. К тому времени, когда твой парень сюда приедет, тебя здесь уже не будет. Да и нужен ли тебе такой парень, а? Ты же красавица, даже когда плачешь. Другого себе найдешь, в сто раз лучше. А он будет потом локти кусать.
– Да нет, он хороший... я просто не знаю, что мне делать... – снова всхлипнула девушка, в её голосе звучала неуверенность. – Он не сам хотел на другой жениться... Родители заставили... Мы хотели сбежать, должны были встретиться здесь, на мосту, я прождала три часа, а он не пришел, и даже не позвонил... Что мне оставалось делать? Я решила, он передумал убегать со мной...
Девушка, замолчала, отпустила одну руку от железного прута и поднесла ладонь к губам – погреть дыханием.
– Слушай, очень неудобно так разговаривать, – сказал Сэм. – И руки у тебя замерзли. Давай помогу тебе обратно перебраться, мы пойдем в кафе, выпьем горячего кофе, и ты расскажешь, как всё было. А потом уже делай что хочешь. Хочешь – с моста прыгай, хочешь – домой иди. Давай, а?
Девушка ничего не ответила, но позволила Сэму перетащить её через перила на мост. Дождь всё еще лил, я подошла и накрыла всех троих зонтом. Девушка рыдала, уткнувшись лицом в грудь Сэма. Он обнимал её одной рукой, а второй обнял меня.
– А, может, он звонил, а у тебя телефон отключился? – спросил Сэм.
Девушка перестала плакать, пошарила в кармане, достала телефон, посмотрела на него и с удивлением сказала:
– И, правда, отключился... а я и не заметила...
Она включила телефон и радостно воскликнула:
– Он звонил! Семь пропущенных! – и снова горько заплакала: – Что он теперь обо мне подумает?
– Ты не узнаешь, если будешь просто плакать, и не позвонишь ему сама, – сказал Сэм.
– Да, конечно! – девушка начала лихорадочно искать номер своего парня в телефонной книжке.
Но позвонить не успела. Телефон снова отключился, потому что заряд батареи был почти на нуле. У меня, кстати, у старого телефона почти так же было. Показывал, что заряда ноль и вырубался. Просто включаешь его, и он показывал двадцать пять процентов, но включался не больше, чем на две-три минуты.
Вдруг к нам подбежал запыхавшийся парень:
– Зайка, ты пришла! А я никак не мог тебе дозвониться! Хотел сообщить, что задержусь немного. Думал, не дождешься и уйдешь.
– А я... а я ждала звонка... а телефон отключился... – девушка кинулась ему на шею.
Они целовались и что-то тихо говорили друг другу. Мы с Сэмом стояли и смотрели.
И я вдруг поняла, наверное, Сэм психолог! Да, точно! Так профессионально девушку от смерти спас! Но почему-то решил, что его профессия отпугнет меня, поэтому и сказал, что нигде не учился! Да нормальная профессия, чего её скрывать-то?
Хотя мама говорит, что большинство психологов – обычные шарлатаны, даже если у них есть диплом. А иметь личного психолога – просто модное западное поветрие. Деньги, говорит, просто людям девать некуда. Потому что услуги психологов недешево стоят. А вот помогает ли их, так называемая терапия, бабушка надвое сказала. Нет, не моя бабушка, это мама так поговорками говорит. В общем, если проще, то пятьдесят на пятьдесят, поможет или нет.
А может, у Сэма тоже нет диплома? Ну, не доучился по какой-то причине, бывает ведь... Вот и скрывает, кто он. Но он не шарлатан, мой Сэм не такой. Человека вот только что спас.
Девушка и парень продолжали ворковать. Сэм мягко развернул меня в сторону Набережной, и тихо сказал:
– Пойдем, мы тут больше не нужны.
Мы успели отойти всего на пару метров, когда девушка и парень догнали нас, и девушка сказала:
– Спасибо вам, вы меня спасли.
– Не за что, – улыбнулся Сэм.
– Зайка, а что они сделали? – полюбопытствовал парень.
Значит, она не рассказала ему, что хотела с моста броситься.
– Да ничего, просто постояли рядом с зонтом, – ответил Сэм. – А то она совсем вымокла под дождем и замерзла.
– Спасибо вам, – сказал парень. – Зайка, пойдем. У нас до завтра еще много дел.
Он обнял девушку, и они ушли в сторону Александровского сада. Мне больше не хотелось фотографироваться, да и время было позднее, и я попросила Сэма отвезти меня домой.
– Сэм, ты сегодня совершил подвиг, спас жизнь девушке, – сказала я, когда мы ехали домой.
– Какой же это подвиг? Я просто сделал то, что мог, – ответил он.
Конечно, это для него не подвиг, а обычная работа.
– Знаешь, Ир, у меня до сих пор коленки дрожат, – вдруг признался Сэм. – Боялся очень не удержать её, и, чтобы только не молчать, нёс такую околесицу!
Коленки дрожат? Околесицу? А я думала, психологи так и должны разговаривать. Нет, он точно не психолог, иначе коленки не дрожали бы. Ну и ладно, не очень и хотелось, чтобы мой парень был психологом. Чтобы он все мои мысли заранее знал?
Тогда кто же он, вообще непонятно. Значит, дальше гадать буду.
Хотя и бесит, что гадать.
В середине ноября Алина пригласила меня на день рождения, и предупредила, что если я без своего парня приду, она обидится на всю жизнь. А я и не собиралась приходить одна. Думала, Семён не любит шумные незнакомые компании, и не пойдет со мной. И я тоже не пойду, без него мне никуда не хочется. Или он не пойдет потому, что моих однокурсников детьми считает. А сам-то старше всего на пять лет.
Но когда я сказала, что подруга пригласила нас на двадцатилетие, он только спросил:
– А что ей подарить? А как одеваться на торжество?
– Если ты о костюме и галстуке, это не обязательно. Дарить ничего не нужно. Просто скидываемся все по тысяче, она сама потом купит, что захочет. А что мне сказать подругам, если они спросят, где ты работаешь?
– А ты скажи, чтобы спросили у меня, – лукаво улыбнулся он.
– Можно подумать, им ты скажешь, если даже мне не говоришь, – ответила я с усмешкой.
Как же меня это бесит!
– Это для тебя так важно? – спросил Сэм серьезно.
Наверное, если бы я сказала, что важно, он бы ответил. Любопытно, конечно, но мне уже хотелось самой догадаться. Спросила только:
– Надеюсь, ты не киллер.
– Уверяю, нет, – улыбнулся он.
Праздник проходил у Алины дома. Коттедж у её семьи большой, двухэтажный, а вместо третьего этажа огромная мансарда. Вообще-то она летняя, но можно пользоваться и зимой, если с камином.
Родители Алины расстарались на её первый значимый юбилей. Алина пригласила своих одноклассников и всю университетскую группу. А её родители пригласили кучу родственников. Стол для друзей был накрыт в мансарде, а для родственников – на первом этаже в столовой. Это чтобы взрослые не стесняли молодежь. Мы и музыку любим другую, и танцы у нас другие, и развлечения. Алинкины родители даже двух ведущих пригласили, и официантов на оба зала. А Алина сидела то с нами, то с ними. Удобненько! Только именинница уже через час начала жаловаться, что устала бегать из столовой в мансарду и обратно.
Сначала всё шло отлично. Мы поздравляли Алину, ели всякие вкусняшки, пили шампанское, танцевали, тамада проводил разные игры и конкурсы. Мой Сэм оказался очень компанейским парнем, и покорил не только девушек нашей группы, но и парней. Легко сошелся со всеми, словно в один момент стал нашим однокурсником. Я совершенно не чувствовала разницы в возрасте между ними и Сэмом.
Только Женька с обиженным видом держался в стороне.
Потом я заметила, как парни и девчонки передают друг другу чей-то телефон, что-то там смотрят, потом бросают на меня странные взгляды и перешептываются. Я подошла к Веронике и спросила:
– А что это вы с Антоном сейчас смотрели?
Она не ответила, шарахнувшись так, будто от меня воняет помойкой. Я подошла к Олегу, спросила у него, он только криво усмехнулся и отошел. Ну и ладно, не очень-то и хотелось.
Я поискала взглядом Сэма. Его в мансарде не было, и я решила сходить в туалет, пока его нет. В коттедже Алининой семьи несколько туалетов. На время праздника туалет на втором этаже стал дамской комнатой, а на первом – мужской. Спускаясь по лестнице на второй этаж, я услышала, как кто-то разговаривает под лестничным пролетом.
– Ну, мам, я-то тут причем? – это был обиженный голос именинницы.
Я остановилась, чтобы не помешать беседе матери с дочерью.
– Аля, зачем ты пригласила на день рождения эту Иру? – строго выговаривала моей подруге её мама. – С таким поведением этой девице не место в приличном доме!
Странно. Это они что, про меня? Среди подруг Алины нет другой Иры. А что я такого неприличного сделала? Прокрутила в мыслях этот вечер, ничего криминального не нашла. Может, она меня с кем-нибудь путает?
– Мам, ну я же не знала! – возмущенно воскликнула дочь.
– Не знала? Вы два года знакомы, и ты не знала?
– Да ничего такого раньше я не видела, сама в шоке!
– Вот что, дорогая моя, делай, что хочешь, но чтобы она сейчас же ушла! Нам такие гости не нужны! – твердо сказала мама Алины, и через пять секунд я услышала удаляющийся стук её каблуков.
Я продолжила путь вниз и на лестничной площадке столкнулась с Алиной. Она взглянула на меня со смятением. Значит, разговор точно был обо мне. Я сказала:
Девчонки говорили, правильно сделала. Сэм и симпатичнее, и у него машина есть. А я с ним вовсе не ради машины, даже если бы у него ничего не было, я всё равно полюбила бы Сэма.
Парни сочувствовали Женьке, но считали, что он сам виноват, не смог удержать девушку. У него вообще-то тоже машина есть, в августе родители на двадцатилетие подарили. Не такая крутая, как у Сэма, но неплохая.
Мама спросила, когда я приведу своего Сэма к нам в гости. Тоже хотела познакомиться с моим парнем. Я сказала, что приведу, если только он мне предложение сделает. А он пока меня даже к себе домой не приглашал.
Однажды мы долго гуляли по Набережной. Шел дождь, но было не холодно. И на Набережной не было ни одного человека. Никого, кроме нас двоих. Будто мы – единственные люди во всём городе. Мне это так нравилось! Я еще никогда не видела Набережную пустой. Наверное, так бывает только ночью, а ночью я была здесь всего один раз, с одноклассниками после выпускного. Так здесь тогда гуляли толпы народу еще больше, чем днем.
Мы с Сэмом прошлись по верхней Набережной, потом по нижней, потом снова по верхней. Под большим зонтом Сэма нам было уютно, и не хотелось уходить, даже когда зажглись фонари. Всё вокруг стало таким таинственным и волшебным. Мокрые плиты тротуара блестели под светом фонарей, как стеклянные. И ветки почти облетевших деревьев словно украшены блестками. Среди них мы увидели красиво подсвеченную в темное время суток ротонду в Александровском саду, стоявшую на самом краю высокого берега реки.
– Давай пойдем туда, и сфотографируемся, – предложила я, указав на ротонду, хотя мне уже становилось немного холодно, и ботинки начали промокать. Но уходить всё равно не хотелось. Это значило бы расстаться с Сэмом до завтрашнего дня.
– Пойдем, – согласился Сэм.
В конце Набережной Грина был мост через глубокий овраг, он вел в Александровский сад, и от моста до ротонды было недалеко. Мост тоже был красиво подсвечен. Капли дождя блестели на узорных кованых перилах, словно бриллианты. А снизу мост освещали фонари, стоявшие вдоль автомобильного спуска к реке. Мама рассказывала, что в детстве мама водила их с братом в Александровский сад, который тогда назывался парк культуры и отдыха имени Халтурина, и никакого моста, через овраг не было. Чтобы попасть на Набережную, надо было или спускаться и подниматься по крутой тропинке, или обходить овраг.
Мы только подошли к переправе через овраг, и вдруг увидели, как на середине моста какой-то человек перелезает через перила.
Я испуганно остановилась, указала на человека и спросила шепотом:
– Сэм! Что он делает?
– Ну, очевидно, перелезает через перила, а вот зачем – большой вопрос, – так же тихо ответил Сэм.
Я почувствовала, как он напрягся и сильнее прижал меня к себе.
Перила у моста высокие, выше человеческого роста. Наверху заостренные прутья. Мама рассказывала, что лет пятнадцать назад люди в погоне за острыми ощущениями прыгали с этого моста на тарзанке. А внизу, между прочим, твердая асфальтированная дорога, которая ведет к бывшей пристани и кафе, которое там теперь вместо причала. Кто-то разбился, и это развлечение запретили, а перила сделали выше. Но всё равно к мосту приклеилось прозвище «Мост самоубийц». Он подтвердил прозвище, когда лет десять назад девушка совершила самоубийство, спрыгнув с этого моста. И, похоже, скоро мы с Сэмом будем наблюдать еще одно. Мне почему-то сразу стало жарко, а потом прошиб холодный пот.
– Сэм! Надо его остановить!
Я хотела побежать к человеку, который уже почти перелез через перила, похоже, он зацепился карманом кожаной куртки за острый прут, и теперь дергал его, чтобы отцепить. Кажется, я заметила высокие каблуки на обуви.
Да это девушка!
– Тихо! – Сэм еще крепче сжал мою руку. – Напугаешь, и она сорвется!
– Она и так прыгать собирается!
– Собираться прыгнуть и сорваться – это разные вещи. Стой здесь! – приказал Сэм, отпустил меня, сунул зонт мне в руки, и медленно, прогулочным шагом направился к середине моста.
Я потихоньку пошла за ним, держась поближе к перилам, чтобы не привлекать внимания. Сэм прошел примерно половину расстояния до девушки и сказал негромко:
– Привет. Помочь?
Девушка взглянула на Сэма. Она уже полностью была с внешней стороны, держалась за перила одной рукой, ногами опираясь на завитушки перил, и все еще не могла отцепить куртку от прута. У меня от страха сердце ушло в пятки. Железные перила холодные и мокрые, сколько еще девушка сможет держаться? Мне уже в перчатках стало немного холодно, а у нее голые руки. И дождь всё еще идет.
– Не подходи! Я прыгну! – истерически крикнула девушка.
– Да ради Бога, я же только помочь хочу. У тебя куртка зацепилась.
Он в несколько широких шагов преодолел оставшиеся метры. Просунул руку между прутьями решетки, приобнял девушку, и, делая вид, что помогает отцепить карман, крепко взял сзади за куртку. Девушка схватилась за решетку обеими руками.
– Черт, сильно как зацепилась, – сказал Сэм спокойно. – Может, порвать? Куртка же тебе всё равно больше не понадобится. Хотя нет, жалко. Куртка знатная. Наверное, импортная. Где брала? Отдай её мне, а? Я своей девушке подарю, ей как раз по размеру будет. Слушай, а что случилось-то? Кто ж тебя так достал-то?
Девушка всхлипнула.
– У моего парня... завтра... свадьба!.. А обещал... жениться на мне!
И она заплакала.
– Так, наоборот, радоваться должна, что такой необязательный человек не тебе достался, – ответил Сэм, всё еще будто бы пытаясь отцепить карман. – Зачем сразу с моста-то? Смотри, тут ведь не очень высоко. Разбиться не разобьешься, поломаешься только. А потом на инвалидной колясочке через забор не перекинешься, и всю оставшуюся жизнь страдать будешь. Тебе очень повезет, если сразу убьешься. Но все равно жуткое зрелище будет, просто жуткое.
– А я и хочу, чтоб жуткое! Пусть он завтра сюда со своей невестой приедет, и увидит меня под мостом! – обиженно воскликнула девушка.
Вдруг одна её нога сорвалась с завитушки. Девушка испуганно вскрикнула, но зацепившийся карман и Сэм не дали ей сорваться. Куртка оказалась крепкой.
– Да ничего он не увидит, – ответил Сэм. – Завтра же пятница, тут свадебные кортежи в очередь будут стоять. Кто-нибудь заметит тебя раньше, и полицию вызовет. К тому времени, когда твой парень сюда приедет, тебя здесь уже не будет. Да и нужен ли тебе такой парень, а? Ты же красавица, даже когда плачешь. Другого себе найдешь, в сто раз лучше. А он будет потом локти кусать.
– Да нет, он хороший... я просто не знаю, что мне делать... – снова всхлипнула девушка, в её голосе звучала неуверенность. – Он не сам хотел на другой жениться... Родители заставили... Мы хотели сбежать, должны были встретиться здесь, на мосту, я прождала три часа, а он не пришел, и даже не позвонил... Что мне оставалось делать? Я решила, он передумал убегать со мной...
Девушка, замолчала, отпустила одну руку от железного прута и поднесла ладонь к губам – погреть дыханием.
– Слушай, очень неудобно так разговаривать, – сказал Сэм. – И руки у тебя замерзли. Давай помогу тебе обратно перебраться, мы пойдем в кафе, выпьем горячего кофе, и ты расскажешь, как всё было. А потом уже делай что хочешь. Хочешь – с моста прыгай, хочешь – домой иди. Давай, а?
Девушка ничего не ответила, но позволила Сэму перетащить её через перила на мост. Дождь всё еще лил, я подошла и накрыла всех троих зонтом. Девушка рыдала, уткнувшись лицом в грудь Сэма. Он обнимал её одной рукой, а второй обнял меня.
– А, может, он звонил, а у тебя телефон отключился? – спросил Сэм.
Девушка перестала плакать, пошарила в кармане, достала телефон, посмотрела на него и с удивлением сказала:
– И, правда, отключился... а я и не заметила...
Она включила телефон и радостно воскликнула:
– Он звонил! Семь пропущенных! – и снова горько заплакала: – Что он теперь обо мне подумает?
– Ты не узнаешь, если будешь просто плакать, и не позвонишь ему сама, – сказал Сэм.
– Да, конечно! – девушка начала лихорадочно искать номер своего парня в телефонной книжке.
Но позвонить не успела. Телефон снова отключился, потому что заряд батареи был почти на нуле. У меня, кстати, у старого телефона почти так же было. Показывал, что заряда ноль и вырубался. Просто включаешь его, и он показывал двадцать пять процентов, но включался не больше, чем на две-три минуты.
Вдруг к нам подбежал запыхавшийся парень:
– Зайка, ты пришла! А я никак не мог тебе дозвониться! Хотел сообщить, что задержусь немного. Думал, не дождешься и уйдешь.
– А я... а я ждала звонка... а телефон отключился... – девушка кинулась ему на шею.
Они целовались и что-то тихо говорили друг другу. Мы с Сэмом стояли и смотрели.
И я вдруг поняла, наверное, Сэм психолог! Да, точно! Так профессионально девушку от смерти спас! Но почему-то решил, что его профессия отпугнет меня, поэтому и сказал, что нигде не учился! Да нормальная профессия, чего её скрывать-то?
Хотя мама говорит, что большинство психологов – обычные шарлатаны, даже если у них есть диплом. А иметь личного психолога – просто модное западное поветрие. Деньги, говорит, просто людям девать некуда. Потому что услуги психологов недешево стоят. А вот помогает ли их, так называемая терапия, бабушка надвое сказала. Нет, не моя бабушка, это мама так поговорками говорит. В общем, если проще, то пятьдесят на пятьдесят, поможет или нет.
А может, у Сэма тоже нет диплома? Ну, не доучился по какой-то причине, бывает ведь... Вот и скрывает, кто он. Но он не шарлатан, мой Сэм не такой. Человека вот только что спас.
Девушка и парень продолжали ворковать. Сэм мягко развернул меня в сторону Набережной, и тихо сказал:
– Пойдем, мы тут больше не нужны.
Мы успели отойти всего на пару метров, когда девушка и парень догнали нас, и девушка сказала:
– Спасибо вам, вы меня спасли.
– Не за что, – улыбнулся Сэм.
– Зайка, а что они сделали? – полюбопытствовал парень.
Значит, она не рассказала ему, что хотела с моста броситься.
– Да ничего, просто постояли рядом с зонтом, – ответил Сэм. – А то она совсем вымокла под дождем и замерзла.
– Спасибо вам, – сказал парень. – Зайка, пойдем. У нас до завтра еще много дел.
Он обнял девушку, и они ушли в сторону Александровского сада. Мне больше не хотелось фотографироваться, да и время было позднее, и я попросила Сэма отвезти меня домой.
– Сэм, ты сегодня совершил подвиг, спас жизнь девушке, – сказала я, когда мы ехали домой.
– Какой же это подвиг? Я просто сделал то, что мог, – ответил он.
Конечно, это для него не подвиг, а обычная работа.
– Знаешь, Ир, у меня до сих пор коленки дрожат, – вдруг признался Сэм. – Боялся очень не удержать её, и, чтобы только не молчать, нёс такую околесицу!
Коленки дрожат? Околесицу? А я думала, психологи так и должны разговаривать. Нет, он точно не психолог, иначе коленки не дрожали бы. Ну и ладно, не очень и хотелось, чтобы мой парень был психологом. Чтобы он все мои мысли заранее знал?
Тогда кто же он, вообще непонятно. Значит, дальше гадать буду.
Хотя и бесит, что гадать.
ГЛАВА 4
В середине ноября Алина пригласила меня на день рождения, и предупредила, что если я без своего парня приду, она обидится на всю жизнь. А я и не собиралась приходить одна. Думала, Семён не любит шумные незнакомые компании, и не пойдет со мной. И я тоже не пойду, без него мне никуда не хочется. Или он не пойдет потому, что моих однокурсников детьми считает. А сам-то старше всего на пять лет.
Но когда я сказала, что подруга пригласила нас на двадцатилетие, он только спросил:
– А что ей подарить? А как одеваться на торжество?
– Если ты о костюме и галстуке, это не обязательно. Дарить ничего не нужно. Просто скидываемся все по тысяче, она сама потом купит, что захочет. А что мне сказать подругам, если они спросят, где ты работаешь?
– А ты скажи, чтобы спросили у меня, – лукаво улыбнулся он.
– Можно подумать, им ты скажешь, если даже мне не говоришь, – ответила я с усмешкой.
Как же меня это бесит!
– Это для тебя так важно? – спросил Сэм серьезно.
Наверное, если бы я сказала, что важно, он бы ответил. Любопытно, конечно, но мне уже хотелось самой догадаться. Спросила только:
– Надеюсь, ты не киллер.
– Уверяю, нет, – улыбнулся он.
Праздник проходил у Алины дома. Коттедж у её семьи большой, двухэтажный, а вместо третьего этажа огромная мансарда. Вообще-то она летняя, но можно пользоваться и зимой, если с камином.
Родители Алины расстарались на её первый значимый юбилей. Алина пригласила своих одноклассников и всю университетскую группу. А её родители пригласили кучу родственников. Стол для друзей был накрыт в мансарде, а для родственников – на первом этаже в столовой. Это чтобы взрослые не стесняли молодежь. Мы и музыку любим другую, и танцы у нас другие, и развлечения. Алинкины родители даже двух ведущих пригласили, и официантов на оба зала. А Алина сидела то с нами, то с ними. Удобненько! Только именинница уже через час начала жаловаться, что устала бегать из столовой в мансарду и обратно.
Сначала всё шло отлично. Мы поздравляли Алину, ели всякие вкусняшки, пили шампанское, танцевали, тамада проводил разные игры и конкурсы. Мой Сэм оказался очень компанейским парнем, и покорил не только девушек нашей группы, но и парней. Легко сошелся со всеми, словно в один момент стал нашим однокурсником. Я совершенно не чувствовала разницы в возрасте между ними и Сэмом.
Только Женька с обиженным видом держался в стороне.
Потом я заметила, как парни и девчонки передают друг другу чей-то телефон, что-то там смотрят, потом бросают на меня странные взгляды и перешептываются. Я подошла к Веронике и спросила:
– А что это вы с Антоном сейчас смотрели?
Она не ответила, шарахнувшись так, будто от меня воняет помойкой. Я подошла к Олегу, спросила у него, он только криво усмехнулся и отошел. Ну и ладно, не очень-то и хотелось.
Я поискала взглядом Сэма. Его в мансарде не было, и я решила сходить в туалет, пока его нет. В коттедже Алининой семьи несколько туалетов. На время праздника туалет на втором этаже стал дамской комнатой, а на первом – мужской. Спускаясь по лестнице на второй этаж, я услышала, как кто-то разговаривает под лестничным пролетом.
– Ну, мам, я-то тут причем? – это был обиженный голос именинницы.
Я остановилась, чтобы не помешать беседе матери с дочерью.
– Аля, зачем ты пригласила на день рождения эту Иру? – строго выговаривала моей подруге её мама. – С таким поведением этой девице не место в приличном доме!
Странно. Это они что, про меня? Среди подруг Алины нет другой Иры. А что я такого неприличного сделала? Прокрутила в мыслях этот вечер, ничего криминального не нашла. Может, она меня с кем-нибудь путает?
– Мам, ну я же не знала! – возмущенно воскликнула дочь.
– Не знала? Вы два года знакомы, и ты не знала?
– Да ничего такого раньше я не видела, сама в шоке!
– Вот что, дорогая моя, делай, что хочешь, но чтобы она сейчас же ушла! Нам такие гости не нужны! – твердо сказала мама Алины, и через пять секунд я услышала удаляющийся стук её каблуков.
Я продолжила путь вниз и на лестничной площадке столкнулась с Алиной. Она взглянула на меня со смятением. Значит, разговор точно был обо мне. Я сказала:
