Мерный стук колёс поезда должен был успокаивать, но, очевидно, не меня. И ещё эта ложечка в стакане! Бесит! Всё и все! И почему распределять ведьм на практику в этом году доверили одной из выпускниц?! Конечно, эта рыжеволосая дрянь, с которой мы не поделили в своё время не только комнату, но и соседа, упекла меня в тьмутаракань.
— Линка, хватит злиться! От этого цвет лица портится. И вообще! Я есть хочу, — прервав поток мысленных экзекуций, которым я подвергала заклятую врагиню, вмешался в самый кровавый момент мой фамильяр.
— Ты — саламандра, поймай и сожри какую-нибудь гадость. Как обычно, целиком и не жуя.
— Уверена? — внимательно рассматривая меня со всех сторон, ящерица перебралась с плеча, откуда предпочитала учить свою ведьму, на стол, замерев напротив и через секунду покачав головой в такт с позвякивающей ложечкой. — Нет, тебя мне не проглотить. А другой гадости тут не наблюдается. Раскисла? Тоже мне — нашла повод и время. Уже завтра будем на месте, а названия брачному агентству так и не придумали. Чем раньше начнём работу, тем быстрее пройдёт время практики. Или решила растянуть удовольствие?
Прав мой фамильяр, месть, это, конечно, прекрасное средство от хандры на почве поруганных амбиций и сломанной карьеры, но не слишком продуктивное ввиду отсутствия, собственно, объекта. И что самое обидное, распределили меня всё-таки по специальности, но туда, где развернуться с моей любовной магией негде — на север, где и людей-то наблюдается один на сто квадратных километров или что-то вроде того. С географией никогда не дружила, а теперь и смысла нет, магическая печать в направлении держит не хуже проклятия, условия снятия которого узнать не представляется возможным.
С самого детства я знала, что буду дипломированной ведьмой, травки изучала, заговоры всяческие и даже волосы из светлого в иссиня-чёрный красила, несмотря на отцовский ремень и уговоры мамы оставить эту затею. И только в школе для среднего магического персонала выяснилось: что бы я ни делала, всегда получается приворот или пророчество романтической направленности. Именно во время учёбы определились два моих таланта, не считая врождённой способности видеть идеальные пары — из любого риса готовить исключительно ризотто, если благородно именовать ту вязкую субстанцию, что в итоге получалась, и варить только приворотные зелья, не взирая на предложенные педагогом ингредиенты для лабораторной работы. Я даже подумывала совместить эти два продукта моей магической деятельности и запатентовать, но руки не доходили, а теперь... На месте новой практики заняться точно нечем будет, можно и заявку в патентное бюро отправить, и даже диссертацию написать за пять-то лет! К тому же, мой верный помощник, а по совместительству блюститель всех существующих и, как я подозревала, им же выдуманных кодексов поведения для ведьм, огненная саламандра Фрей не позволит бездельничать.
— Счастливая звезда Заполярья! Как тебе, Лин? — поняв, что еды пока не предвидится, перешёл в мозговую атаку фамильяр.
— Я же не себя еду рекламировать, — пожала плечами, гипнотизируя муху, заснувшую за стеклом. — И вообще банально. Надо что-то короткое и привлекающее внимание.
— Тебе лишь бы критиковать... Баклажан!
— Что? При чём тут брачное агентство?
— Ну не знаю, двум твоим требованиям соответствует. Я бы точно заглянул, чтобы узнать, чем занимается агентство с таким названием.
— Ага. В надежде, что найдёшь там еду. Но направление верное, надо что-то нетипичное. Без всяких там амурчиков с одинокими душами и счастливыми сердцами.
— Не знаю, я в тупике, — демонстративно ещё раз проверив уже давно опустевший стакан из-под чая и миску, в которой даже крошки от печенья не осталось, вздохнул Фрей. — Без питания работать отказываюсь!
— Шантажист!
— Изверг и жадина!
За оставшиеся сутки пути мы успели совершить три успешных набега на вагон-ресторан, подраться из-за последнего кусочка торта и поругаться, пообещав не общаться друг с другом до конца жизни, несчётное количество раз. Но, конечно, предприятие, которое мне надлежало открыть в соответствии с имеющимся предписанием и планом практики, так и оставалось безымянным, когда я, пряча в дополнительно нашитом выпуклом кармане Фрея, вышла на пустынный заснеженный перрон. Н-да... Начало мая, а тут...
Пустынный пейзаж вполне соответствовал настроению, людей видеть не хотелось, но и замерзать тоже. К тому же, на мне лежала ответственность за Фрея, с которым мы уже три года как неразлучны. Для перевода на второй курс школы требовалось завести фамильяра, для чего проводился ритуал призыва, а после было необходимо найти того, кто ответил. Сложность заключалась в том, что потенциальный напарник мог находиться где угодно, даже на другом конце света. Существовали способы узнать точное местонахождение, но у меня на подобные сеансы у магов-поисковиков просто не было средств. Всё же удача мне снисходительно улыбнулась, пусть и одной из самых последних, подарив встречу с прожорливым представителем семейства саламандровых. Подружились мы практически сразу на почве любви к сладкому, а так же магии, которой совсем немного подпитывался Фрей от своей хозяйки. Он быстро начал говорить и ещё быстрее учить меня жить, иногда прибегая к физическому воздействию в виде шлепков своим чрезмерно подвижным хвостом. В общем, теперь мы настоящая семья и никогда не расстаёмся.
— Ну что ж, пока я вижу одни только плюсы, — раздался приглушённый голос фамильяра, выглянувшего на краткий миг и снова спрятавшегося от колючего ветра.
— Ага, — согласно кивнула, выбирая, в какую сторону пойти, чтобы уж наверняка заблудиться. — Конкурентов нет, а полярный круг вполне можно переименовать в ведьмин. Так?
— Угу, — раздалось из кармана. — Ты же знаешь, я жару не люблю, а тут вроде как и не грозит.
— Это ты верно заметил. Ещё мысли будут? Куда направимся?
— У меня перерыв. Я почти в голодном обмороке, уже два часа из-за тебя не ел, — обиженно отозвался Фрей из кармана, но праведный гнев заставил его выглянуть снова, чтобы я наверняка услышала. — Нечего было отбирать у меня сосиску! Теперь сама можешь искать нам приключения, а я ещё подумаю, стоит ли тебя спасать.
Беснуясь в ректорате в безуспешной попытке доказать, что послужившее основанием для столь странного распределения пророчество сделано под влиянием личной неприязни, я разорвала инструкцию, которой следовало придерживаться до прибытия в точку назначения. Меня можно понять, ехать я никуда не собиралась, будучи уверенной в собственной правоте. «Найдёт своё предназначение под тенью крыла белой совы, когда зацветёт полярный мак», — это же бред, а не предсказание! Увы, голосу разума в моём лице члены комиссии по обжалованию не вняли. И что теперь делать, я не имела ни малейшего представления. А зная вредную натуру Фрея, ещё и была уверена, что забастовка саламандры продлится минимум до извинения с моей стороны в виде двухкилограммового торта. Желательно с тремя видами шоколада или, на крайний случай, безе с тем же количеством сортов орехов. Диеты Фрей придерживался своеобразной, не жалея своего желудка и моего кошелька, но ввиду отсутствия в видимой области даже зданий, не говоря о кондитерских, действовать, очевидно, мне придётся без подсказок.
— Ангелина... Ангелина...
Звук доносился издалека, перетекая вместе с позёмкой по бескрайнему белому полю. Кто-то звал меня по имени, усиливая голос магией. Да уж, удружили родители, решив, что произвели на свет чистого ангелочка. Имя дали соответствующее, не предполагая, что уродилась их дочурка самой настоящей ведьмой. Пусть несколько отличной от классических образцов, но всё же. Ошибка стала ясна, едва белокурое создание начало говорить и ходить, ломая устои и проклиная всех семейным счастьем. А то, что обозначенные мной, как идеальная пара, уже имели неосторожность вступить в брак с совсем другими людьми, малолетнего ребёнка совершенно не волновало. Сколько себя помню, окружающие обращались ко мне исключительно как к Лине, забыв об имеющей к ангелам части, но в документах, конечно, значилось имя, данное при рождении.
Вскоре из тёмной точки на горизонте материализовался мужчина неприлично большого роста и в поразительно пушистой одежде, что стало ясно, когда он сошёл со своего механического коня-снегохода. Из-под низко нависающей шапки на меня смотрели тёмные глаза, наполненные искорками смеха, более ничего рассмотреть не удавалось, но оказалось достаточно и этого. Давно моему появлению так никто не радовался. Никогда, если уж быть откровенной. Наверное, я единственный человек в этой белоснежной пустыне, которому «посчастливилось» составить компанию гиганту за весьма долгий период. Иначе чем объяснить причину его счастливого вида?..
— Замёрзли? Хорошо, что я подарок с собой захватил. Как знал, что не по погоде будете одеты, — низким голосом, заставив по телу пробежаться толпу пресловутых мурашек, но отнюдь не от холода, перешёл сразу в наступление незнакомец с весёлыми глазами.
Кивнув, я продолжала купаться в лучах радости, зная, что подобного более никогда не случится. Не с моей профессией и характером. И вскоре уже стояла, облачённая в меховые варежки, несколько великоватые, и тёплую шапку, закрывающую уши и часть обзора. Пока мы с Фреем, судя по его слишком длительному молчанию, были довольны приёмом. В предсказанный саламандрой обморок я, конечно, не верила, но земноводный артист отыгрывал на все сто процентов, не подавая признаков жизни.
— Михаил, — тем временем представился мужчина, увлекая меня к снегоходу.
— Лина и на «ты».
— Договорились. Теперь нас будет двое на станции, что не может не радовать. Держись крепче, периодически может подбрасывать довольно ощутимо, а потерять мне тебя никак нельзя.
Внутри после этих слов потеплело... Видимо, всё дело в том, что мех натуральный и у шапки, и у варежек. Не в том же, что между нами с Михаилом чисто гипотетически могло возникнуть романтическое чувство? Со мной такого в принципе не может случиться. Это мы с Фреем поняли давно, и после ряда иногда смешных, а чаше просто неприятных ситуаций с представителями мужского пола, оставили попытки наладить личную жизнь ведьмы, специализирующейся на устройстве чужой. Вполне располагающие к себе на первый взгляд молодые люди, мягко говоря, не были рады, быстро исчезая или придумывая фантастические истории, отказывались от продолжения знакомства, едва узнав, кто я. Не жалуют у нас ведьм, пусть и частенько прибегают к услугам, но чаще тайно и под пологом ночи. А получить от бывшей какое-нибудь проклятие точно никто не мечтает. Мифы, легенды и предрассудки — вот крест, который жирно перечёркивает попытки любой ведьмы найти личное счастье. А Михаил, похоже, не робкого десятка — мой типаж. Ох, этому парню пару я буду искать безо всякого удовольствия и уж точно торопиться с этим не стану.
Едва снегоход тронулся, все мысли исчезли и начался чистейший восторг. Давно я так не пищала и даже визжала совершенно неприличным образом. Мы мчались вперёд, не понятно каким образом разбирая дорогу, которой в привычном понимании вообще не существовало. Взлетали вверх на очередном снежном бархане и опускались вниз вместе с вихрем снежинок, будто падали с небес. Даже ветер где-то затих, наверное, оставшись на пустынном перроне ожидать следующий поезд или благородно отстав и тем самым позволив не обращающим на него внимания людям наслаждаться. Ощущения оказались сравни с теми, которые испытываешь во время первого полёта на метле. То же чувство преодоления земного притяжения и волшебства, только на этот раз усугубившееся сиянием снега в солнечных лучах и предвкушением сказки, что непременно ждёт в конце пути.
— Магическая исследовательская станция «Полярная сова», — прочитала я название над спрятавшемся в снегах сооружением, рядом с которым нас с Фреем ссадили, отправившись загонять снегоход в гараж.
— Ну отлично! На вывеске, считай, можно сэкономить, — не преминул высказаться фамильяр, выглядывая из кармана и снова ныряя в тёплое убежище. — Вторая всё равно не поместится, да и сомневаюсь в большом потоке страждущих. Что-то меня укачало... Поесть бы...
— Кто о чём.
— А чего ты тут стоишь, мёрзнешь? — даже не запыхавшись, подбежал Михаил.
— Закрыто же. Наверное, — не очень уверенно, что было мне не свойственно, объяснила собственную робость.
— Нет, конечно. Если в моё отсутствие кто-нибудь забредёт, туристы, к примеру, не ждать же им снаружи. Так и навечно уснуть недолго! Никогда не закрываю. Прошу, — распахнув дверь, спрятанную в нише и даже не занесённую снегом, сделал приглашающий жест единственный обитатель станции.
— А звери как же? Опасно вот так оставлять.
Несколько смутившись, как мне показалось после того, как Михаил снял шапку и помог разоблачиться мне, он ответил.
— Не беспокойся. Никто из действительно опасных сюда не забредёт, метки не позволят. Главное, не покидай территорию в радиусе пятидесяти метров от станции. Без меня, разумеется.
— На прогулку я вроде как не собиралась, — извлекая из пуховика под удивлённым взглядом Михаила саламандру, улыбнулась новому коллеге. — Куда теперь?
— К столу!
Последнее заявление было встречено горячим одобрением со стороны Фрея, который вполне дружелюбно отнёсся к Михаилу, даже не попытавшись испугать того вопреки привычке. Фамильяр нетерпеливо топтался на плече, пока мы шли и одновременно знакомились с устройством станции, не издавая при этом ни звука. Я знала, он запоминал каждое ответвление и поворот, чтобы впоследствии спасать меня, обладающую удивительной способностью заблудиться без всяких к тому предпосылок. Если бы существовал конкурс по спортивному антиориентированию, меня пригласили бы в судьи.
Наконец, мы добрались до столовой, рядом с которой обнаружился и гигиенический блок, в котором подверглись санитарной обработке, в смысле — помыли руки и лапы, которыми Фрей, вне всяких сомнений, залезет в каждое блюдо.
— Красивая ящерка. Огненная саламандра, судя по окрасу. Надеюсь, они подружатся. Принцесса! — то ли сделал комплимент, то ли кого-то позвал Михаил.
Оказалось — второе. Хлопая крыльями, на мужское плечо опустилась великолепная белоснежная сова, немигающим взором уставившаяся на Фрея. Тот по-прежнему молча замер в восхищении или от страха, так сразу и не определишься. А вывести фамильяра из ступора, как и из всех прочих состояний, могла только еда, которой на уже накрытом к позднему завтраку или раннему обеду столе оказалось предостаточно. К тому же, лучшего места для более близкого знакомства и того, чтобы определиться, кем для меня будет Михаил, не придумаешь. Ведьмы — народ по определению самостоятельный, поэтому руководителей практики не имелось как данность. Надзирающий? Вполне возможно, но сомнительно, не того уровня я птица. Значит, мы просто соседи, но лучше всё-таки услышать это из первых уст.
— В честь Принцессы назвали станцию? — усаживаясь на удобный стул, начала вежливую беседу.
— Нет. Станция так называлась даже ещё до моего здесь появления, не говоря уж о Принцессе. А твоя саламандра чем питается? Даже не знаю, есть ли у меня что-нибудь подходящее, — неожиданно озабоченно выдал Михаил, даже не возражая против инспекционного марша Фрея по столу между блюд.
— Линка, хватит злиться! От этого цвет лица портится. И вообще! Я есть хочу, — прервав поток мысленных экзекуций, которым я подвергала заклятую врагиню, вмешался в самый кровавый момент мой фамильяр.
— Ты — саламандра, поймай и сожри какую-нибудь гадость. Как обычно, целиком и не жуя.
— Уверена? — внимательно рассматривая меня со всех сторон, ящерица перебралась с плеча, откуда предпочитала учить свою ведьму, на стол, замерев напротив и через секунду покачав головой в такт с позвякивающей ложечкой. — Нет, тебя мне не проглотить. А другой гадости тут не наблюдается. Раскисла? Тоже мне — нашла повод и время. Уже завтра будем на месте, а названия брачному агентству так и не придумали. Чем раньше начнём работу, тем быстрее пройдёт время практики. Или решила растянуть удовольствие?
Прав мой фамильяр, месть, это, конечно, прекрасное средство от хандры на почве поруганных амбиций и сломанной карьеры, но не слишком продуктивное ввиду отсутствия, собственно, объекта. И что самое обидное, распределили меня всё-таки по специальности, но туда, где развернуться с моей любовной магией негде — на север, где и людей-то наблюдается один на сто квадратных километров или что-то вроде того. С географией никогда не дружила, а теперь и смысла нет, магическая печать в направлении держит не хуже проклятия, условия снятия которого узнать не представляется возможным.
С самого детства я знала, что буду дипломированной ведьмой, травки изучала, заговоры всяческие и даже волосы из светлого в иссиня-чёрный красила, несмотря на отцовский ремень и уговоры мамы оставить эту затею. И только в школе для среднего магического персонала выяснилось: что бы я ни делала, всегда получается приворот или пророчество романтической направленности. Именно во время учёбы определились два моих таланта, не считая врождённой способности видеть идеальные пары — из любого риса готовить исключительно ризотто, если благородно именовать ту вязкую субстанцию, что в итоге получалась, и варить только приворотные зелья, не взирая на предложенные педагогом ингредиенты для лабораторной работы. Я даже подумывала совместить эти два продукта моей магической деятельности и запатентовать, но руки не доходили, а теперь... На месте новой практики заняться точно нечем будет, можно и заявку в патентное бюро отправить, и даже диссертацию написать за пять-то лет! К тому же, мой верный помощник, а по совместительству блюститель всех существующих и, как я подозревала, им же выдуманных кодексов поведения для ведьм, огненная саламандра Фрей не позволит бездельничать.
— Счастливая звезда Заполярья! Как тебе, Лин? — поняв, что еды пока не предвидится, перешёл в мозговую атаку фамильяр.
— Я же не себя еду рекламировать, — пожала плечами, гипнотизируя муху, заснувшую за стеклом. — И вообще банально. Надо что-то короткое и привлекающее внимание.
— Тебе лишь бы критиковать... Баклажан!
— Что? При чём тут брачное агентство?
— Ну не знаю, двум твоим требованиям соответствует. Я бы точно заглянул, чтобы узнать, чем занимается агентство с таким названием.
— Ага. В надежде, что найдёшь там еду. Но направление верное, надо что-то нетипичное. Без всяких там амурчиков с одинокими душами и счастливыми сердцами.
— Не знаю, я в тупике, — демонстративно ещё раз проверив уже давно опустевший стакан из-под чая и миску, в которой даже крошки от печенья не осталось, вздохнул Фрей. — Без питания работать отказываюсь!
— Шантажист!
— Изверг и жадина!
За оставшиеся сутки пути мы успели совершить три успешных набега на вагон-ресторан, подраться из-за последнего кусочка торта и поругаться, пообещав не общаться друг с другом до конца жизни, несчётное количество раз. Но, конечно, предприятие, которое мне надлежало открыть в соответствии с имеющимся предписанием и планом практики, так и оставалось безымянным, когда я, пряча в дополнительно нашитом выпуклом кармане Фрея, вышла на пустынный заснеженный перрон. Н-да... Начало мая, а тут...
Пустынный пейзаж вполне соответствовал настроению, людей видеть не хотелось, но и замерзать тоже. К тому же, на мне лежала ответственность за Фрея, с которым мы уже три года как неразлучны. Для перевода на второй курс школы требовалось завести фамильяра, для чего проводился ритуал призыва, а после было необходимо найти того, кто ответил. Сложность заключалась в том, что потенциальный напарник мог находиться где угодно, даже на другом конце света. Существовали способы узнать точное местонахождение, но у меня на подобные сеансы у магов-поисковиков просто не было средств. Всё же удача мне снисходительно улыбнулась, пусть и одной из самых последних, подарив встречу с прожорливым представителем семейства саламандровых. Подружились мы практически сразу на почве любви к сладкому, а так же магии, которой совсем немного подпитывался Фрей от своей хозяйки. Он быстро начал говорить и ещё быстрее учить меня жить, иногда прибегая к физическому воздействию в виде шлепков своим чрезмерно подвижным хвостом. В общем, теперь мы настоящая семья и никогда не расстаёмся.
— Ну что ж, пока я вижу одни только плюсы, — раздался приглушённый голос фамильяра, выглянувшего на краткий миг и снова спрятавшегося от колючего ветра.
— Ага, — согласно кивнула, выбирая, в какую сторону пойти, чтобы уж наверняка заблудиться. — Конкурентов нет, а полярный круг вполне можно переименовать в ведьмин. Так?
— Угу, — раздалось из кармана. — Ты же знаешь, я жару не люблю, а тут вроде как и не грозит.
— Это ты верно заметил. Ещё мысли будут? Куда направимся?
— У меня перерыв. Я почти в голодном обмороке, уже два часа из-за тебя не ел, — обиженно отозвался Фрей из кармана, но праведный гнев заставил его выглянуть снова, чтобы я наверняка услышала. — Нечего было отбирать у меня сосиску! Теперь сама можешь искать нам приключения, а я ещё подумаю, стоит ли тебя спасать.
Беснуясь в ректорате в безуспешной попытке доказать, что послужившее основанием для столь странного распределения пророчество сделано под влиянием личной неприязни, я разорвала инструкцию, которой следовало придерживаться до прибытия в точку назначения. Меня можно понять, ехать я никуда не собиралась, будучи уверенной в собственной правоте. «Найдёт своё предназначение под тенью крыла белой совы, когда зацветёт полярный мак», — это же бред, а не предсказание! Увы, голосу разума в моём лице члены комиссии по обжалованию не вняли. И что теперь делать, я не имела ни малейшего представления. А зная вредную натуру Фрея, ещё и была уверена, что забастовка саламандры продлится минимум до извинения с моей стороны в виде двухкилограммового торта. Желательно с тремя видами шоколада или, на крайний случай, безе с тем же количеством сортов орехов. Диеты Фрей придерживался своеобразной, не жалея своего желудка и моего кошелька, но ввиду отсутствия в видимой области даже зданий, не говоря о кондитерских, действовать, очевидно, мне придётся без подсказок.
— Ангелина... Ангелина...
Звук доносился издалека, перетекая вместе с позёмкой по бескрайнему белому полю. Кто-то звал меня по имени, усиливая голос магией. Да уж, удружили родители, решив, что произвели на свет чистого ангелочка. Имя дали соответствующее, не предполагая, что уродилась их дочурка самой настоящей ведьмой. Пусть несколько отличной от классических образцов, но всё же. Ошибка стала ясна, едва белокурое создание начало говорить и ходить, ломая устои и проклиная всех семейным счастьем. А то, что обозначенные мной, как идеальная пара, уже имели неосторожность вступить в брак с совсем другими людьми, малолетнего ребёнка совершенно не волновало. Сколько себя помню, окружающие обращались ко мне исключительно как к Лине, забыв об имеющей к ангелам части, но в документах, конечно, значилось имя, данное при рождении.
Вскоре из тёмной точки на горизонте материализовался мужчина неприлично большого роста и в поразительно пушистой одежде, что стало ясно, когда он сошёл со своего механического коня-снегохода. Из-под низко нависающей шапки на меня смотрели тёмные глаза, наполненные искорками смеха, более ничего рассмотреть не удавалось, но оказалось достаточно и этого. Давно моему появлению так никто не радовался. Никогда, если уж быть откровенной. Наверное, я единственный человек в этой белоснежной пустыне, которому «посчастливилось» составить компанию гиганту за весьма долгий период. Иначе чем объяснить причину его счастливого вида?..
— Замёрзли? Хорошо, что я подарок с собой захватил. Как знал, что не по погоде будете одеты, — низким голосом, заставив по телу пробежаться толпу пресловутых мурашек, но отнюдь не от холода, перешёл сразу в наступление незнакомец с весёлыми глазами.
Кивнув, я продолжала купаться в лучах радости, зная, что подобного более никогда не случится. Не с моей профессией и характером. И вскоре уже стояла, облачённая в меховые варежки, несколько великоватые, и тёплую шапку, закрывающую уши и часть обзора. Пока мы с Фреем, судя по его слишком длительному молчанию, были довольны приёмом. В предсказанный саламандрой обморок я, конечно, не верила, но земноводный артист отыгрывал на все сто процентов, не подавая признаков жизни.
— Михаил, — тем временем представился мужчина, увлекая меня к снегоходу.
— Лина и на «ты».
— Договорились. Теперь нас будет двое на станции, что не может не радовать. Держись крепче, периодически может подбрасывать довольно ощутимо, а потерять мне тебя никак нельзя.
Внутри после этих слов потеплело... Видимо, всё дело в том, что мех натуральный и у шапки, и у варежек. Не в том же, что между нами с Михаилом чисто гипотетически могло возникнуть романтическое чувство? Со мной такого в принципе не может случиться. Это мы с Фреем поняли давно, и после ряда иногда смешных, а чаше просто неприятных ситуаций с представителями мужского пола, оставили попытки наладить личную жизнь ведьмы, специализирующейся на устройстве чужой. Вполне располагающие к себе на первый взгляд молодые люди, мягко говоря, не были рады, быстро исчезая или придумывая фантастические истории, отказывались от продолжения знакомства, едва узнав, кто я. Не жалуют у нас ведьм, пусть и частенько прибегают к услугам, но чаще тайно и под пологом ночи. А получить от бывшей какое-нибудь проклятие точно никто не мечтает. Мифы, легенды и предрассудки — вот крест, который жирно перечёркивает попытки любой ведьмы найти личное счастье. А Михаил, похоже, не робкого десятка — мой типаж. Ох, этому парню пару я буду искать безо всякого удовольствия и уж точно торопиться с этим не стану.
Едва снегоход тронулся, все мысли исчезли и начался чистейший восторг. Давно я так не пищала и даже визжала совершенно неприличным образом. Мы мчались вперёд, не понятно каким образом разбирая дорогу, которой в привычном понимании вообще не существовало. Взлетали вверх на очередном снежном бархане и опускались вниз вместе с вихрем снежинок, будто падали с небес. Даже ветер где-то затих, наверное, оставшись на пустынном перроне ожидать следующий поезд или благородно отстав и тем самым позволив не обращающим на него внимания людям наслаждаться. Ощущения оказались сравни с теми, которые испытываешь во время первого полёта на метле. То же чувство преодоления земного притяжения и волшебства, только на этот раз усугубившееся сиянием снега в солнечных лучах и предвкушением сказки, что непременно ждёт в конце пути.
— Магическая исследовательская станция «Полярная сова», — прочитала я название над спрятавшемся в снегах сооружением, рядом с которым нас с Фреем ссадили, отправившись загонять снегоход в гараж.
— Ну отлично! На вывеске, считай, можно сэкономить, — не преминул высказаться фамильяр, выглядывая из кармана и снова ныряя в тёплое убежище. — Вторая всё равно не поместится, да и сомневаюсь в большом потоке страждущих. Что-то меня укачало... Поесть бы...
— Кто о чём.
— А чего ты тут стоишь, мёрзнешь? — даже не запыхавшись, подбежал Михаил.
— Закрыто же. Наверное, — не очень уверенно, что было мне не свойственно, объяснила собственную робость.
— Нет, конечно. Если в моё отсутствие кто-нибудь забредёт, туристы, к примеру, не ждать же им снаружи. Так и навечно уснуть недолго! Никогда не закрываю. Прошу, — распахнув дверь, спрятанную в нише и даже не занесённую снегом, сделал приглашающий жест единственный обитатель станции.
— А звери как же? Опасно вот так оставлять.
Несколько смутившись, как мне показалось после того, как Михаил снял шапку и помог разоблачиться мне, он ответил.
— Не беспокойся. Никто из действительно опасных сюда не забредёт, метки не позволят. Главное, не покидай территорию в радиусе пятидесяти метров от станции. Без меня, разумеется.
— На прогулку я вроде как не собиралась, — извлекая из пуховика под удивлённым взглядом Михаила саламандру, улыбнулась новому коллеге. — Куда теперь?
— К столу!
Последнее заявление было встречено горячим одобрением со стороны Фрея, который вполне дружелюбно отнёсся к Михаилу, даже не попытавшись испугать того вопреки привычке. Фамильяр нетерпеливо топтался на плече, пока мы шли и одновременно знакомились с устройством станции, не издавая при этом ни звука. Я знала, он запоминал каждое ответвление и поворот, чтобы впоследствии спасать меня, обладающую удивительной способностью заблудиться без всяких к тому предпосылок. Если бы существовал конкурс по спортивному антиориентированию, меня пригласили бы в судьи.
Наконец, мы добрались до столовой, рядом с которой обнаружился и гигиенический блок, в котором подверглись санитарной обработке, в смысле — помыли руки и лапы, которыми Фрей, вне всяких сомнений, залезет в каждое блюдо.
— Красивая ящерка. Огненная саламандра, судя по окрасу. Надеюсь, они подружатся. Принцесса! — то ли сделал комплимент, то ли кого-то позвал Михаил.
Оказалось — второе. Хлопая крыльями, на мужское плечо опустилась великолепная белоснежная сова, немигающим взором уставившаяся на Фрея. Тот по-прежнему молча замер в восхищении или от страха, так сразу и не определишься. А вывести фамильяра из ступора, как и из всех прочих состояний, могла только еда, которой на уже накрытом к позднему завтраку или раннему обеду столе оказалось предостаточно. К тому же, лучшего места для более близкого знакомства и того, чтобы определиться, кем для меня будет Михаил, не придумаешь. Ведьмы — народ по определению самостоятельный, поэтому руководителей практики не имелось как данность. Надзирающий? Вполне возможно, но сомнительно, не того уровня я птица. Значит, мы просто соседи, но лучше всё-таки услышать это из первых уст.
— В честь Принцессы назвали станцию? — усаживаясь на удобный стул, начала вежливую беседу.
— Нет. Станция так называлась даже ещё до моего здесь появления, не говоря уж о Принцессе. А твоя саламандра чем питается? Даже не знаю, есть ли у меня что-нибудь подходящее, — неожиданно озабоченно выдал Михаил, даже не возражая против инспекционного марша Фрея по столу между блюд.
