— Ага, с бокальчиком Брунелло ди Монтальчино, я помню. – хмыкнул мужчина, скользнув взглядом по ноготкам на ногах, окрашенным в ярко-алый цвет.
Мерзкий запах лака для ногтей до сих пор витал в комнате, отвлекая от пьянящего аромата её крови. Пульсирующая вена на шее девушки вновь привлекла его внимание, и Влад нетерпеливо облизнул губы.
— Сколько ты ещё планируешь меня тут держать, И-и-я-я? – многолетний намеренно растянул её имя, дразня этим, заставляя сжиматься внутренне.
— Столько сколько потребуется, Вла-а-а-д. – девушка отплатила ему той же монетой, призывно растянувшись посредине кровати. Великолепная, чуть бледноватая кожа потрясающе контрастировала с коричневыми простынями. На шее, вокруг едва заметных нескольких красных точек – укусов, лилели синяки, словно клеймо, знак принадлежности ему.
— Откуда столь необычное имя?
— Ja sam srbin (с серб. Я сербка).
— I az sum bulgarin (с болг. А я болгарин), - мужчина весело и дерзко подмигнул ей. — Из нас получится отличная интернациональная семья.
— Попридержи-ка коней, ковбой, мы знакомы то всего без году неделю, а ты мне уже тут руку и своё небьющееся сердце предлагаешь. – театрально возмутилась Ия.
— Кто сказал, что оно небьющееся? – Владислав взял её за запястье и прижал ладошку к своей груди, туда, где учащенно билось сердце.
— Ладно - ладно, так уж и быть, плюс пять очков Слизерину. – хихикнула девушка, игриво царапнув ноготками обнаженную грудь многолетнего.
— Что? Почему это я слизеринец?
— Потому что ты слишком хорош для Гриффиндора. – коротко ответила Шевич, и потянулась за поцелуем. Медленным и сладким, как пастила, которую она так любит. С каждым днём этот мужчина становился всё опаснее и опаснее, в первую очередь для её сердца. А значит, пора начинать слушать разум, ведь он твердит куда чётче.
Мерзкий запах лака для ногтей до сих пор витал в комнате, отвлекая от пьянящего аромата её крови. Пульсирующая вена на шее девушки вновь привлекла его внимание, и Влад нетерпеливо облизнул губы.
— Сколько ты ещё планируешь меня тут держать, И-и-я-я? – многолетний намеренно растянул её имя, дразня этим, заставляя сжиматься внутренне.
— Столько сколько потребуется, Вла-а-а-д. – девушка отплатила ему той же монетой, призывно растянувшись посредине кровати. Великолепная, чуть бледноватая кожа потрясающе контрастировала с коричневыми простынями. На шее, вокруг едва заметных нескольких красных точек – укусов, лилели синяки, словно клеймо, знак принадлежности ему.
— Откуда столь необычное имя?
— Ja sam srbin (с серб. Я сербка).
— I az sum bulgarin (с болг. А я болгарин), - мужчина весело и дерзко подмигнул ей. — Из нас получится отличная интернациональная семья.
— Попридержи-ка коней, ковбой, мы знакомы то всего без году неделю, а ты мне уже тут руку и своё небьющееся сердце предлагаешь. – театрально возмутилась Ия.
— Кто сказал, что оно небьющееся? – Владислав взял её за запястье и прижал ладошку к своей груди, туда, где учащенно билось сердце.
— Ладно - ладно, так уж и быть, плюс пять очков Слизерину. – хихикнула девушка, игриво царапнув ноготками обнаженную грудь многолетнего.
— Что? Почему это я слизеринец?
— Потому что ты слишком хорош для Гриффиндора. – коротко ответила Шевич, и потянулась за поцелуем. Медленным и сладким, как пастила, которую она так любит. С каждым днём этот мужчина становился всё опаснее и опаснее, в первую очередь для её сердца. А значит, пора начинать слушать разум, ведь он твердит куда чётче.
