Я глубоко уверен, что Тёмные никогда не смогут осуществить задуманные ими планы. Но нам недостает кристалла-хранителя информации. Если нам, Жрецам – Хранителям суждено будет погибнуть, на том кристалле сохранятся все наши знания.
– Но где же Тёмные смогли сосредоточить свои военные базы, и каким образом им удалось добиться такой скрытности, ведь даже вам, как я полагаю, стало об этом известно только накануне? – не смог удержаться от мучивших его мозг мыслей, Фатом.
– Нам не известно о местонахождении этих баз, но то, что они существуют и расположены сравнительно не далеко от Мидгарда, это достоверный факт, – промолвил, молчавший до сей поры, Хранитель Врат Междумирья и Путей, ведущих через Врата, – и мы готовы исполнить наше великое предназначенье.
– Великие Мудрые Мужи, я понял, что вы осведомлены лучше меня и уже начали действовать. И не я а вы преподали мне сегодня урок, спасибо вам за это. Но я считаю своим долгом обеспечить вашу безопасность. Прошу вас до некоторых пор оставаться здесь и не покидать этот, находящийся под надежной охраной и защищенный от утечки информации дворец. Поверьте, это вынужденная мера. Кроме того, здесь вы найдете все необходимое для проживания. Мы же с Храном и Минаем ежедневно будем собирать здесь совещание с вашим участием. Кристалл – Хранитель информации я обязуюсь в скором времени передать вам, его мне доставят с Ингарда. А сейчас я вынужден буду вас покинуть, – проговорил Фатом и вышел из дворца. Известия о том, что Тёмные находятся где-то вблизи от Мидгарда и готовят военную операцию по захвату планеты, настолько потрясло, его, что он решил немедленно вернуться в свой дворец и выйти на экстренный телепатический контакт с Перуном.
Сердце трепетно бьется в груди,
Вновь на мысли себя я ловлю.
Мою душу вновь страсть бередит.
Я люблю! Я люблю! Я люблю!
В радостном расположении духа, насвистывая какую-то старую, название которой он не помнил, мелодию, Манкольн спешил на свидание с любимой девушкой. Он познакомился с ней случайно, во время предпоследнего прилета их вайтманы на Ингард. Знакомство произошло в тенистой аллее великолепного сада, расположенного по соседству с белокаменным дворцом, принадлежавшим, по слухам, какому-то Высшему Иерарху. Манкольн не раз бывал здесь в те непродолжительные часы, пока их торговая вайтмана, прибывшая с Мидгарда, поджидала очередную партию купцов. Тем более что сад располагался на верхней террасе, прилегающей к взлётно-посадочной площадке. Манкольн любил разнообразную флору этой планеты, изобилующую великолепно подобранным ассортиментом растительного мира. Ландшафтный дизайнер, запроектировавший и воплотивший в жизнь этот, по истине райский уголок, был не меньше, чем гением. Манкольн до мельчайших подробностей помнил тот день, когда он, прогуливаясь по удаленной, малопосещаемой аллее увидел юную девушку, подстригающую цветы, отдаленно напоминающие ему розы. Девушка так была увлечена своим делом, что не заметила, подошедшего почти вплотную Манкольна. Одетая в лёгкое платьице из похожей на шелк, бирюзового цвета материи, она чем-то напоминала нимфу или наяду. Движения её были так легки, что издали, казалось, будто она порхает над цветником. Но в то же время они не были лишены благородства и грации. Нежный тонкий голосок, напевал незнакомую Манкольну, мелодичную песенку. Манкольн стоял словно завороженный, глядя на это дивное творение здешней цивилизации. Наконец девушка заметила его, и легкий румянец покрыл её, ставшие розовыми, с небольшими ямочками, щечки. Немного смутившись, она перестала петь и подняла глаза на стоящего перед ней Манкольна. Несмотря на юные годы, взгляд её голубых, казавшихся бездонными, прекрасных глаз выражал далеко не юношеский ум. Они стояли друг против друга, боясь отвести глаза.
– Я Манкольн, а как зовут тебя? – наконец осмелившись, спросил юноша.
– А я Любава, я живу здесь поблизости, моя мама разбила этот прекрасный сад, а я за ним ухаживаю. Тебя я вижу здесь впервые, у тебя редкое имя, вероятнее всего ты прилетел с другой планеты, – не то, спрашивая, не то, утверждая, проговорила девушка. Её нежный высокий голос, казалось, загипнотизировал Манкольна. Он, словно оцепенев, продолжал неотрывно смотреть на девушку. Его сердце учащенно забилось и казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. У него вдруг проснулась несказанная нежность к ней. Он вдруг захотел говорить ей ласковые слова, целовать её прекрасное лицо, и едва сдерживал себя. Подобных чувств он ещё никогда не испытывал. Его дурманил этот завораживающий, отражающий в себе голубизну космоса, взгляд. Она, с интересом рассматривая его, ждала ответа. Наконец, очнувшись от этого прекрасного наваждения, он произнес:
– Какое прекрасное у тебя имя – Любава, оно само говорит за себя, и я уверен, что тебя по праву нарекли именем, символизирующим Любовь. А на счет меня ты совершенно права, я прилетел с Мидгарда, и являюсь вторым пилотом торговой вайтманы. Но в этом чудесном парке я уже бывал, и мне жаль, что я не встретил тебя здесь раньше. Ведь мне тоже очень нравятся прекрасные цветы, за которыми ты с такой нежностью ухаживаешь. Я слышал, что они живые как люди и также как и мы испытывают разнообразные чувства.
– Да Манкольн, на мою любовь к ним они отвечают взаимностью, и я разговариваю с ними посредством телепатии. В зависимости от их настроения, они могут менять свои ароматы, иногда они даже плачут от радости, а их слезы мы почему-то называем росой. На нашей планете отсутствует зло, поэтому слезы, как людей, так и растений бывают только от радости и счастья. Всего лишь пару часов назад, когда источник нашей жизни – Солнце, поднималось над горизонтом, эти прекрасные цветы плакали от счастья, встречая его. Но солнце высушило их слезы, и они с любовью повернули свои бутоны в его сторону. Они будут смотреть на него целый день, поворачивая свои прекрасные головки за его движением по небосводу, и благодарить за подаренную им жизнь. Моя мама говорит, что при прорастании семени в цветок вселяется его сущность или попросту говоря – душа. А мама, выводя новые сорта, вкладывает в них прекрасные светлые души, эволюционное развитие которых, опережает все созданное природой ранее.
– Как зовут твою маму? Мне бы очень хотелось познакомиться с этой волшебницей.
– Мою маму зовут Дживой, она дает каждому человеку Расы великой чистую и светлую Душу, а после праведно прожитой земной жизни, дает человеку испить Божественной Сурицы из Чаши Вечной Жизни. Правда, я никогда не видела, как она это делает, но думаю, что в скором времени она сама мне об этом расскажет, а возможно даже передаст мне хотя бы малую частичку своего дара. А ещё моя мама покровительствует Природе, олицетворяя плодоносную силу Жизни, вечной молодости и влюбленности.
Манкольн заворожено слушал её, в нем снова поднялась волна нежности, теплоты и чего-то огромного, неизведанного, но по истине прекрасного. Его сверх чувствительная, высоко духовная сущность казалось, воспарила. «Неужели это и есть Любовь?» – пронеслось в его мыслях. Сердце юноши учащенно билось, он ничего не видел вокруг, кроме этой чудесной, божественно красивой девушки. Ему казалось, что его сущность воссоединилась с сущностью Любавы в одно неразрывное целое. Рядом с ней ему было настолько хорошо, легко и приятно, что он готов был остаться здесь с ней навсегда. Три часа, на которые отпустил его Хорн, пролетели как одно мгновенье. Нужно было возвращаться на корабль. Попрощавшись с Любавой, Манкольн отправился на вайтману. Перед уходом он успел сообщить ей, что в следующий раз прилетит на Ингард через трое здешних суток. Но в следующий его прилет, к глубокому огорчению Манкольна, встреча не состоялась. Позже он узнал, что Любава с родителями улетела на юбилей деда в Асгард Небесный, находящейся в Чертоге Орла. Она не могла не поехать на юбилей горячо любимого деда, которого видела, к глубокому сожалению, очень редко.
Но сегодня встреча должна состояться, Манкольн сердцем чувствовал это. Он уже успел подняться на верхнюю трассу и, двигаясь по тенистой аллее в сторону белокаменного дворца, внимательно осматривал окрестности. Наконец в глубине аллеи он увидел Любаву, ухаживающую, как и в прошлый раз за цветами. Она, как и во время первой встречи, была одета в легкое платьице, уже белого цвета. Волосы её были заплетены в косу, уложенную по кругу над прекрасной головкой. В косу был вплетен чудесный цветок. И вновь он испытал внеземное чувство блаженства. Нахлынувшая волна счастья, накрыла его с головой, поглотив в себя всю его юную сущность. Не чувствуя под собой ног, он мгновенно предстал перед девушкой.
– Здравствуй Любавушка, как же я рад вновь видеть тебя, мне кажется, что после нашего знакомства прошла целая вечность.
– И я очень рада видеть тебя Манкольн, но на счет вечности, я думаю, ты преувеличиваешь, – нежным голосом пропела Любава. Нельзя было не заметить, что девушка тоже ждала этой встречи. Её прекрасное личико казалось, светилось от счастья, хотя она и старалась казаться сдержанной, – сколько у тебя сегодня свободного времени? Если ты сможешь уделить мне три – четыре часа, я готова показать тебе нашу оранжерею. Я думаю, ты будешь в восторге от экзотической растительности, которую, я уверена, ты не видел ни на одной из планет. Ведь моя мама занимается селекцией флоры, вкладывая в каждое свое новое творенье, душу и сердце. Ну, как, ты готов пойти со мной?
– Да Любавушка, сегодня мы можем быть вместе целых девять с половиной часов. Пойдем же скорее в оранжерею, я непременно хочу увидеть чудеса фауны, и познакомиться с доброй волшебницей, творящей эти чудеса. Я надеюсь, ты представишь мне сегодня такую возможность?
– Мама будет в оранжерее через полтора часа, она обещала встретиться там с одним из купцов с вашей вайтманы и продать ему несколько вновь выведенных ей кустарников, – ответила Любава, взглянув на наручный, едва заметный на её хрупком запястье хронометр, – я рассказала ей о тебе, она тоже не прочь познакомиться с тобой. А еще сегодня к нам в гости должны прилететь мой дедушка и моя тетушка.
Разговаривая, они постепенно подошли к белокаменному дворцу, представляющему собой прекрасный архитектурный стиль, почти не похожий на архитектуру дворцов родного ему Мидгарда. Похожим был лишь, венчающий дворец, серебристого цвета громадный купол. Справа от дворца находилась на возвышенности трасса, к которой вели сразу три лестницы. Центральная, наиболее красивая из двух других, лестница была выполнена из драгоценных разноцветных минералов, излучающих пульсирующее, окрашенное всеми цветами радуги, свечение. Не менее прекрасные перила были украшены расположенными на них фигурками разнообразных представителей местной фауны. Кристаллы, вставленные в их глазницы, придавали им живой взгляд. В глубине террасы виднелся величественный купол оранжереи. Хотя климат на Ингарде был довольно благоприятен для произрастания различных видов флоры, Джива предпочитала заниматься селекцией в изолированном от окружающего пространства помещении. Для этой цели была построена громадных размеров оранжерея. Перед входом в оранжерею они увидели человека, грузившего в воздухоплавающий челнок какие-то растения, Манкольн узнал в нем купца со своей вайтманы. Перекинувшись с ним приветствиями, они вошли в оранжерею. Пред взором Манкольна открылась поистине сказочная картина. Здесь произрастало всё, от небольшого размера травянистых растений и цветов, до громадных, почти упирающихся в купол деревьев. Экзотические кустарники у входа в оранжерею, с разнообразной формой, размерами и расцветкой листьев, наклоняли к ним свои ветви, тихим шелестом приветствуя вошедших. Жаль, что Манкольн, в отличие от Любавы, не мог слышать их ласковые и нежные голоса, выражающие приветствие и восхваление. Многие из них были покрыты разнообразными цветами, издававшими благоухающие ароматы. Цветочные бутоны, как и листья, пестрили разнообразием красок. Размеры же их были в пределах от булавочной головки до футбольного мяча. На некоторых из них висели разнообразной формы и расцветки плоды. Любава здоровалась с ними как с лучшими друзьями, нежно поглаживая листья, плоды, и целуя бутоны. Она была здесь в своей стихии и, подхватив Манкольна за руку, повлекла его к центру оранжереи, где находились великаны флоры, огромного роста экзотической формы деревья. Они поразили внимание Манкольна своим величием и красотой. На деревьях, как и на кустарниках, виднелись цветы и свисали плоды, которые в отличие от кустарниковых, имели значительно большие размеры. При подходе Любавы они зашевелили своими ветвями, громко зашелестели листвой, выражая этим свое почтение и любовь. По всему пространству оранжереи летали разнообразные птицы. Они поражали Манкольна расцветкой своего оперения и своими певучими голосами. Порхая с ветки на ветку, они органично дополняли этот цветущий уголок, казавшийся Манкольну раем.
– Наконец вы пришли, – услышали они грудной голос, приближающейся к ним с боковой дорожки Дживы. Следом за ней чуть отстав, следовала Тара. Манкольн, увидев двух молодых женщин, со светящимися над их головами ореолами, выдающих их принадлежность к Высшим Иерархам Светлых Сил, заметно смутился. Непроизвольно выступивший на его щеках румянец был подтверждением этого.
– С приездом тебя Тётушка, – нежным голосом пропела Любава и, обращаясь далее к обеим женщинам, продолжила, – познакомьтесь – это Манкольн, а это моя матушка и тётушка Тара, – обратилась она уже в сторону юноши. Манкольн заворожено смотрел на женщин. Ему ни разу в жизни не доводилось встречаться с Высшими Иерархами Света, и у него временно перехватило дыхание, а голос казалось, застрял где-то в глубине тела.
– Не тушуйся Манкольн, мы самые обыкновенные люди, как и ты, – поспешила вывести юношу из оцепенения Джива. Манкольн, наконец, сумел справиться с собой и в ответ поприветствовал, рассматривающих его, Дживу и Тару.
– Мамочка, а где же дедушка с папой, – проворковала Любава.
– Папа занимается сейчас одним очень важным делом, а дедушка, к глубокому всеобщему сожалению вынужден был улететь, – ответила ей Джива.
– Как жаль, – скривила свое прекрасное личико девушка, – я надеюсь, вы поцеловали его за меня?
– Конечно милая. Вот возьми, дедушка оставил тебе это в подарок, – и Джива достала из кармана сарафана сверкающий на солнце и переливающийся разными цветами кристалл, – дедушка просил, чтобы ты всегда носила его с собой. В случае необходимости ты можешь поцеловать кристалл, и сущность дедушки моментально предстанет перед тобой, и ты сможешь пообщаться с ним.
– Спасибо мамочка, я буду беречь его и никогда не расстанусь с ним, – Любава взяла кристалл и спрятала его в едва заметный карман своего платьица.
– А сейчас дети, мы покинем вас. Нас с Тарой ждут важные дела, приятно было познакомиться с тобой Манкольн, – проговорила Джива, и обе женщины направились к выходу.
– До свидания, – вымолвил уже вдогонку им Манкольн. Он все еще не пришел в себя от такого знакомства.
– Ну что, пойдем дальше, я покажу тебе мои самые любимые цветы, – увлекая Манкольна в дальнюю часть оранжереи, щебетала Любава, – и пусть простят меня прочие растения, но цветы все же я люблю больше всех.
– Но где же Тёмные смогли сосредоточить свои военные базы, и каким образом им удалось добиться такой скрытности, ведь даже вам, как я полагаю, стало об этом известно только накануне? – не смог удержаться от мучивших его мозг мыслей, Фатом.
– Нам не известно о местонахождении этих баз, но то, что они существуют и расположены сравнительно не далеко от Мидгарда, это достоверный факт, – промолвил, молчавший до сей поры, Хранитель Врат Междумирья и Путей, ведущих через Врата, – и мы готовы исполнить наше великое предназначенье.
– Великие Мудрые Мужи, я понял, что вы осведомлены лучше меня и уже начали действовать. И не я а вы преподали мне сегодня урок, спасибо вам за это. Но я считаю своим долгом обеспечить вашу безопасность. Прошу вас до некоторых пор оставаться здесь и не покидать этот, находящийся под надежной охраной и защищенный от утечки информации дворец. Поверьте, это вынужденная мера. Кроме того, здесь вы найдете все необходимое для проживания. Мы же с Храном и Минаем ежедневно будем собирать здесь совещание с вашим участием. Кристалл – Хранитель информации я обязуюсь в скором времени передать вам, его мне доставят с Ингарда. А сейчас я вынужден буду вас покинуть, – проговорил Фатом и вышел из дворца. Известия о том, что Тёмные находятся где-то вблизи от Мидгарда и готовят военную операцию по захвату планеты, настолько потрясло, его, что он решил немедленно вернуться в свой дворец и выйти на экстренный телепатический контакт с Перуном.
Глава 5. Свидание
Сердце трепетно бьется в груди,
Вновь на мысли себя я ловлю.
Мою душу вновь страсть бередит.
Я люблю! Я люблю! Я люблю!
В радостном расположении духа, насвистывая какую-то старую, название которой он не помнил, мелодию, Манкольн спешил на свидание с любимой девушкой. Он познакомился с ней случайно, во время предпоследнего прилета их вайтманы на Ингард. Знакомство произошло в тенистой аллее великолепного сада, расположенного по соседству с белокаменным дворцом, принадлежавшим, по слухам, какому-то Высшему Иерарху. Манкольн не раз бывал здесь в те непродолжительные часы, пока их торговая вайтмана, прибывшая с Мидгарда, поджидала очередную партию купцов. Тем более что сад располагался на верхней террасе, прилегающей к взлётно-посадочной площадке. Манкольн любил разнообразную флору этой планеты, изобилующую великолепно подобранным ассортиментом растительного мира. Ландшафтный дизайнер, запроектировавший и воплотивший в жизнь этот, по истине райский уголок, был не меньше, чем гением. Манкольн до мельчайших подробностей помнил тот день, когда он, прогуливаясь по удаленной, малопосещаемой аллее увидел юную девушку, подстригающую цветы, отдаленно напоминающие ему розы. Девушка так была увлечена своим делом, что не заметила, подошедшего почти вплотную Манкольна. Одетая в лёгкое платьице из похожей на шелк, бирюзового цвета материи, она чем-то напоминала нимфу или наяду. Движения её были так легки, что издали, казалось, будто она порхает над цветником. Но в то же время они не были лишены благородства и грации. Нежный тонкий голосок, напевал незнакомую Манкольну, мелодичную песенку. Манкольн стоял словно завороженный, глядя на это дивное творение здешней цивилизации. Наконец девушка заметила его, и легкий румянец покрыл её, ставшие розовыми, с небольшими ямочками, щечки. Немного смутившись, она перестала петь и подняла глаза на стоящего перед ней Манкольна. Несмотря на юные годы, взгляд её голубых, казавшихся бездонными, прекрасных глаз выражал далеко не юношеский ум. Они стояли друг против друга, боясь отвести глаза.
– Я Манкольн, а как зовут тебя? – наконец осмелившись, спросил юноша.
– А я Любава, я живу здесь поблизости, моя мама разбила этот прекрасный сад, а я за ним ухаживаю. Тебя я вижу здесь впервые, у тебя редкое имя, вероятнее всего ты прилетел с другой планеты, – не то, спрашивая, не то, утверждая, проговорила девушка. Её нежный высокий голос, казалось, загипнотизировал Манкольна. Он, словно оцепенев, продолжал неотрывно смотреть на девушку. Его сердце учащенно забилось и казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. У него вдруг проснулась несказанная нежность к ней. Он вдруг захотел говорить ей ласковые слова, целовать её прекрасное лицо, и едва сдерживал себя. Подобных чувств он ещё никогда не испытывал. Его дурманил этот завораживающий, отражающий в себе голубизну космоса, взгляд. Она, с интересом рассматривая его, ждала ответа. Наконец, очнувшись от этого прекрасного наваждения, он произнес:
– Какое прекрасное у тебя имя – Любава, оно само говорит за себя, и я уверен, что тебя по праву нарекли именем, символизирующим Любовь. А на счет меня ты совершенно права, я прилетел с Мидгарда, и являюсь вторым пилотом торговой вайтманы. Но в этом чудесном парке я уже бывал, и мне жаль, что я не встретил тебя здесь раньше. Ведь мне тоже очень нравятся прекрасные цветы, за которыми ты с такой нежностью ухаживаешь. Я слышал, что они живые как люди и также как и мы испытывают разнообразные чувства.
– Да Манкольн, на мою любовь к ним они отвечают взаимностью, и я разговариваю с ними посредством телепатии. В зависимости от их настроения, они могут менять свои ароматы, иногда они даже плачут от радости, а их слезы мы почему-то называем росой. На нашей планете отсутствует зло, поэтому слезы, как людей, так и растений бывают только от радости и счастья. Всего лишь пару часов назад, когда источник нашей жизни – Солнце, поднималось над горизонтом, эти прекрасные цветы плакали от счастья, встречая его. Но солнце высушило их слезы, и они с любовью повернули свои бутоны в его сторону. Они будут смотреть на него целый день, поворачивая свои прекрасные головки за его движением по небосводу, и благодарить за подаренную им жизнь. Моя мама говорит, что при прорастании семени в цветок вселяется его сущность или попросту говоря – душа. А мама, выводя новые сорта, вкладывает в них прекрасные светлые души, эволюционное развитие которых, опережает все созданное природой ранее.
– Как зовут твою маму? Мне бы очень хотелось познакомиться с этой волшебницей.
– Мою маму зовут Дживой, она дает каждому человеку Расы великой чистую и светлую Душу, а после праведно прожитой земной жизни, дает человеку испить Божественной Сурицы из Чаши Вечной Жизни. Правда, я никогда не видела, как она это делает, но думаю, что в скором времени она сама мне об этом расскажет, а возможно даже передаст мне хотя бы малую частичку своего дара. А ещё моя мама покровительствует Природе, олицетворяя плодоносную силу Жизни, вечной молодости и влюбленности.
Манкольн заворожено слушал её, в нем снова поднялась волна нежности, теплоты и чего-то огромного, неизведанного, но по истине прекрасного. Его сверх чувствительная, высоко духовная сущность казалось, воспарила. «Неужели это и есть Любовь?» – пронеслось в его мыслях. Сердце юноши учащенно билось, он ничего не видел вокруг, кроме этой чудесной, божественно красивой девушки. Ему казалось, что его сущность воссоединилась с сущностью Любавы в одно неразрывное целое. Рядом с ней ему было настолько хорошо, легко и приятно, что он готов был остаться здесь с ней навсегда. Три часа, на которые отпустил его Хорн, пролетели как одно мгновенье. Нужно было возвращаться на корабль. Попрощавшись с Любавой, Манкольн отправился на вайтману. Перед уходом он успел сообщить ей, что в следующий раз прилетит на Ингард через трое здешних суток. Но в следующий его прилет, к глубокому огорчению Манкольна, встреча не состоялась. Позже он узнал, что Любава с родителями улетела на юбилей деда в Асгард Небесный, находящейся в Чертоге Орла. Она не могла не поехать на юбилей горячо любимого деда, которого видела, к глубокому сожалению, очень редко.
Но сегодня встреча должна состояться, Манкольн сердцем чувствовал это. Он уже успел подняться на верхнюю трассу и, двигаясь по тенистой аллее в сторону белокаменного дворца, внимательно осматривал окрестности. Наконец в глубине аллеи он увидел Любаву, ухаживающую, как и в прошлый раз за цветами. Она, как и во время первой встречи, была одета в легкое платьице, уже белого цвета. Волосы её были заплетены в косу, уложенную по кругу над прекрасной головкой. В косу был вплетен чудесный цветок. И вновь он испытал внеземное чувство блаженства. Нахлынувшая волна счастья, накрыла его с головой, поглотив в себя всю его юную сущность. Не чувствуя под собой ног, он мгновенно предстал перед девушкой.
– Здравствуй Любавушка, как же я рад вновь видеть тебя, мне кажется, что после нашего знакомства прошла целая вечность.
– И я очень рада видеть тебя Манкольн, но на счет вечности, я думаю, ты преувеличиваешь, – нежным голосом пропела Любава. Нельзя было не заметить, что девушка тоже ждала этой встречи. Её прекрасное личико казалось, светилось от счастья, хотя она и старалась казаться сдержанной, – сколько у тебя сегодня свободного времени? Если ты сможешь уделить мне три – четыре часа, я готова показать тебе нашу оранжерею. Я думаю, ты будешь в восторге от экзотической растительности, которую, я уверена, ты не видел ни на одной из планет. Ведь моя мама занимается селекцией флоры, вкладывая в каждое свое новое творенье, душу и сердце. Ну, как, ты готов пойти со мной?
– Да Любавушка, сегодня мы можем быть вместе целых девять с половиной часов. Пойдем же скорее в оранжерею, я непременно хочу увидеть чудеса фауны, и познакомиться с доброй волшебницей, творящей эти чудеса. Я надеюсь, ты представишь мне сегодня такую возможность?
– Мама будет в оранжерее через полтора часа, она обещала встретиться там с одним из купцов с вашей вайтманы и продать ему несколько вновь выведенных ей кустарников, – ответила Любава, взглянув на наручный, едва заметный на её хрупком запястье хронометр, – я рассказала ей о тебе, она тоже не прочь познакомиться с тобой. А еще сегодня к нам в гости должны прилететь мой дедушка и моя тетушка.
Разговаривая, они постепенно подошли к белокаменному дворцу, представляющему собой прекрасный архитектурный стиль, почти не похожий на архитектуру дворцов родного ему Мидгарда. Похожим был лишь, венчающий дворец, серебристого цвета громадный купол. Справа от дворца находилась на возвышенности трасса, к которой вели сразу три лестницы. Центральная, наиболее красивая из двух других, лестница была выполнена из драгоценных разноцветных минералов, излучающих пульсирующее, окрашенное всеми цветами радуги, свечение. Не менее прекрасные перила были украшены расположенными на них фигурками разнообразных представителей местной фауны. Кристаллы, вставленные в их глазницы, придавали им живой взгляд. В глубине террасы виднелся величественный купол оранжереи. Хотя климат на Ингарде был довольно благоприятен для произрастания различных видов флоры, Джива предпочитала заниматься селекцией в изолированном от окружающего пространства помещении. Для этой цели была построена громадных размеров оранжерея. Перед входом в оранжерею они увидели человека, грузившего в воздухоплавающий челнок какие-то растения, Манкольн узнал в нем купца со своей вайтманы. Перекинувшись с ним приветствиями, они вошли в оранжерею. Пред взором Манкольна открылась поистине сказочная картина. Здесь произрастало всё, от небольшого размера травянистых растений и цветов, до громадных, почти упирающихся в купол деревьев. Экзотические кустарники у входа в оранжерею, с разнообразной формой, размерами и расцветкой листьев, наклоняли к ним свои ветви, тихим шелестом приветствуя вошедших. Жаль, что Манкольн, в отличие от Любавы, не мог слышать их ласковые и нежные голоса, выражающие приветствие и восхваление. Многие из них были покрыты разнообразными цветами, издававшими благоухающие ароматы. Цветочные бутоны, как и листья, пестрили разнообразием красок. Размеры же их были в пределах от булавочной головки до футбольного мяча. На некоторых из них висели разнообразной формы и расцветки плоды. Любава здоровалась с ними как с лучшими друзьями, нежно поглаживая листья, плоды, и целуя бутоны. Она была здесь в своей стихии и, подхватив Манкольна за руку, повлекла его к центру оранжереи, где находились великаны флоры, огромного роста экзотической формы деревья. Они поразили внимание Манкольна своим величием и красотой. На деревьях, как и на кустарниках, виднелись цветы и свисали плоды, которые в отличие от кустарниковых, имели значительно большие размеры. При подходе Любавы они зашевелили своими ветвями, громко зашелестели листвой, выражая этим свое почтение и любовь. По всему пространству оранжереи летали разнообразные птицы. Они поражали Манкольна расцветкой своего оперения и своими певучими голосами. Порхая с ветки на ветку, они органично дополняли этот цветущий уголок, казавшийся Манкольну раем.
– Наконец вы пришли, – услышали они грудной голос, приближающейся к ним с боковой дорожки Дживы. Следом за ней чуть отстав, следовала Тара. Манкольн, увидев двух молодых женщин, со светящимися над их головами ореолами, выдающих их принадлежность к Высшим Иерархам Светлых Сил, заметно смутился. Непроизвольно выступивший на его щеках румянец был подтверждением этого.
– С приездом тебя Тётушка, – нежным голосом пропела Любава и, обращаясь далее к обеим женщинам, продолжила, – познакомьтесь – это Манкольн, а это моя матушка и тётушка Тара, – обратилась она уже в сторону юноши. Манкольн заворожено смотрел на женщин. Ему ни разу в жизни не доводилось встречаться с Высшими Иерархами Света, и у него временно перехватило дыхание, а голос казалось, застрял где-то в глубине тела.
– Не тушуйся Манкольн, мы самые обыкновенные люди, как и ты, – поспешила вывести юношу из оцепенения Джива. Манкольн, наконец, сумел справиться с собой и в ответ поприветствовал, рассматривающих его, Дживу и Тару.
– Мамочка, а где же дедушка с папой, – проворковала Любава.
– Папа занимается сейчас одним очень важным делом, а дедушка, к глубокому всеобщему сожалению вынужден был улететь, – ответила ей Джива.
– Как жаль, – скривила свое прекрасное личико девушка, – я надеюсь, вы поцеловали его за меня?
– Конечно милая. Вот возьми, дедушка оставил тебе это в подарок, – и Джива достала из кармана сарафана сверкающий на солнце и переливающийся разными цветами кристалл, – дедушка просил, чтобы ты всегда носила его с собой. В случае необходимости ты можешь поцеловать кристалл, и сущность дедушки моментально предстанет перед тобой, и ты сможешь пообщаться с ним.
– Спасибо мамочка, я буду беречь его и никогда не расстанусь с ним, – Любава взяла кристалл и спрятала его в едва заметный карман своего платьица.
– А сейчас дети, мы покинем вас. Нас с Тарой ждут важные дела, приятно было познакомиться с тобой Манкольн, – проговорила Джива, и обе женщины направились к выходу.
– До свидания, – вымолвил уже вдогонку им Манкольн. Он все еще не пришел в себя от такого знакомства.
– Ну что, пойдем дальше, я покажу тебе мои самые любимые цветы, – увлекая Манкольна в дальнюю часть оранжереи, щебетала Любава, – и пусть простят меня прочие растения, но цветы все же я люблю больше всех.
