статистике, - Лера склонила голову к левому плечу, глядя на меня, и я на это время забыл, что помимо нас в столовой находятся и другие люди, - то в Англии бывает более двухсот дождливых дней в году, а это больше половины. И это очень много. Я не люблю дождь.
Она сморщила свой маленький аккуратный носик и вернулась к еде. Я будто вернулся откуда-то в реальность и оглядел сидящих за столом, словно хотел убедиться, не заметил ли кто за мной этой странности.
- Чем тебе не угодил дождь? – спросила Тамара Викторовна, не обращая на меня никакого внимания.
- Я вот люблю дождь, - согласилась с ней Кристина, не взглянувшая в мою сторону. – Он всегда такой уютный. Если, конечно, ты не попадаешь под него без зонта.
Она рассмеялась. Но Лера ее шутки не оценила.
- Когда идет дождь, то небо затянуто тучами.
- И что? – не поняла моя жена.
- И тогда не видно звезд, - пожала плечами свояченица, словно это был само собой разумеющийся факт.
Второй раз за вечер она заставляла меня смотреть на себя с интересом.
- Звезд? – решил я переспросить.
- Ну да, - ответила она, скользнув по мне мимолетным взглядом.
- Зачем тебе звезды?
Для меня это было непонятно, потому что сам я редко смотрел на небо и, были ли там тучи или светило солнце, мне было все равно. Мою жизнь занимали совсем другие интересы – более материальные и имеющие самое непосредственное отношение к жизни.
- Чтобы смотреть, - Лера снова дернула плечами. – Зачем же еще?
Кристина, как и Тамара Викторовна, снисходительно улыбалась. Михаил Сергеевич закатил глаза и отвернулся. А я решил уточнить:
- Ты смотришь на звезды?
Для меня на самом деле это было непостижимо. Зачем тратить время, чтобы бесцельно смотреть на звезды? Что там можно увидеть? Что интересного они могут показать, тем более что находятся от нас на расстоянии миллионов световых лет? Кому они могут быть интересны, кроме ученых? Лера считала иначе.
- Да, я люблю смотреть на звезды, - она посмотрела мне прямо в глаза.
- Зачем? – спросил я, чувствуя, как с миром вокруг меня стало снова что-то происходить.
- Зачем? – рассмеялась Лера. Мой вопрос показался ей глупым. Я же считал глупым ее увлечение звездами.
- Лера у нас, оказывается, романтичная натура, - произнесла Кристина.
Моя свояченица тут же обиделась:
- К романтике это не имеет никакого отношения.
Мне в тот вечер так и не удалось выяснить, зачем Лера смотрела на звезды, потому что Михаил Сергеевич тут же перевел разговор на другую, более насущную тему. После ужина всех пригласили в музыкальную гостиную, где Кристина играла на рояле Бетховена. Я слушал жену и наблюдал за Лерой. Она ни секунды не просидела спокойно. Постоянно ерзала, озиралась по сторонам, поправляла волосы или играла тканью платья. Мне было сложно понять ее непоседливость. Разве так сложно провести несколько минут в спокойствии и сосредоточении? Или она не любила классику? Я попытался вспомнить, было ли мне известно о том, занималась ли Лера музыкой, и понял, что никогда не слышал ничего подобного. Это было странно, потому как старшая сестра в совершенстве владела музыкальной грамотой и прекрасно играла на рояле. Почему этого же не делает младшая? Углубившись в собственные размышления, я не успел заметить, как и сам стал объектом наблюдения со стороны Леры. И пока она рассматривала меня, ее пятая точка наконец пришла в состояние покоя. Мы так и сидели, глядя друг на друга, под затихающие последние аккорды мелодии. И мне снова, второй раз за вечер, показалось, что здесь никого, кроме нас, нет.
- Это было прекрасно, - вдохновенно произнесла Тамара Викторовна, выводя меня из странного транса. Я отвел взгляд от свояченицы и посмотрел на жену. Она довольная похвалой улыбалась.
- Жаль, что Лера так и не научилась ни на чем играть, - вздохнул Михаил Сергеевич из своего кресла.
- Повторять гаммы – это было скучно.
Мне стало интересно, а было ли что-то в этой жизни, что для нее было не скучно? Ах да, звезды. На них можно смотреть, ничего не делая и не напрягаясь. Для лентяев это определенно не скучно.
- Пожалуй, нам пора, - поднялся я с маленького диванчика, застегивая пиджак. – Завтра утром лечу в Индию.
- Конечно, - тяжело выбрался из кресла Михаил Сергеевич.
Кристина вышла из-за рояля и подошла ко мне. Все двинулись в сторону гостиной и, когда настала пора прощаться, оказалось, что Леры среди нас нет.
- Лера в своем репертуаре, - закатила глаза Кристина. – Мам, попрощаешься с ней за нас.
- Конечно, - охотно согласилась теща.
- Это дурной тон – исчезать, не попрощавшись, - недовольно произнес Михаил Сергеевич.
- По-английски, пап, - рассмеялась моя жена. – Лера уже просто осваивает английский этикет.
- В Англии не принято уходить, не прощаясь, - заметил я. – Это считается дурным тоном.
- Значит, Лере придется там непросто.
- Лера везде найдет свое место, - махнула рукой Тамара Викторовна.
Мы с Кристиной попрощались с Гордеевыми и вышли на улицу. Вдоль дорожек уже зажглись фонари, разгоняющие густой летний мрак. Отовсюду слышался стрекот сверчков. Пахло свежестью и прохладой. Водитель уже ждал нас, открыв заднюю дверь черного внедорожника. Первой в машину забралась Кристина. Я бросил взгляд наверх и наткнулся на тонкую фигурку в легком платье на одном из балконов. Она смотрела наверх. И я посмотрел туда же. Над головой сияли звезды. Их было немного. И они были такими крошечными, что чтобы рассмотреть их, пришлось приложить усилия. И что в них интересного, подумал я, и снова посмотрел на Леру. Наши взгляды встретились. Меня будто застукали на горячем, хотя я и в мыслях не имел ничего подобного, но все равно поспешил отвернуться и сесть рядом с женой. Водитель захлопнул за мной дверь. Спустя минуту, мы выехали на дорогу.
Лера
Каждый страдает по-своему и у каждого есть собственный рецепт лекарства от боли. Я не исключение, хотя мой способ выживать и не скатываться в депрессию мало кому понятен. Возможно, если бы эти непонимающие задались целью узнать меня получше, а не просто пытаться засунуть в какие свои рамки, из которых я все равно постоянно вываливаюсь, то они бы, наконец, от меня отстали. Но в моем окружении не было никого, кто бы захотел познать мой внутренний мир. Зато было предостаточно тех, кто своей железной волей, громким голосом или угрозами стремился как-то повлиять на мое поведение и образ жизни. А в итоге получал жесткое сопротивление. И чем больше от меня чего-то требовали, тем сильнее я сопротивлялась. Разумный человек в таком случае бы остановился и задумался, почему не выходит приструнить одну неуправляемую особу? И попробовал бы что-нибудь другое. Или, на худой конец, попытался договориться. Но опять же, в моем окружении не было разумных людей. Были умные, с несколькими образованиями, легко ворочающие сотнями миллионов, выигрывающие самые сложные шахматные партии, а вот разумных – нет. К моему и их великому сожалению. Так зачем было удивляться, когда я постоянно норовила улизнуть от них туда, где от меня никто и ничего не требовал, где людям, по большому счету, было плевать, кто я? Ну почти плевать.
Сегодняшний вечер исключением не стал. Я не собиралась играть в игру под названием «Образцовая семья» и, созвонившись со старым другом Ником, благополучно укатила в ночной клуб «Блок». Публика была здесь разношерстная, но вполне приличная, так как охрана на входе не зря получала свою зарплату. Диджеем подрабатывал близкий знакомый моего бывшего одноклассника, поэтому мне иногда даже давали покрутить вертушки. Это было круто и в такие моменты я ощущала себя почти счастливой, потому что занималась тем, чего хотела сама и тем, что доставляло мне удовольствие. Пила я в клубах обычно мало. Мне больше нравилось танцевать. Я закрывала глаза, отпускала свое тело и позволяла музыке течь сквозь него. Все процессы в моем организме в такие моменты синхронизировались с битами, бьющими из колонок, и начинали существовать в точно таком же ритме. Танцы в клубе – это был один из моих способов стать свободной: от предрассудков, дурацких требований и своих мыслей. Когда я чувствовала, что он перестает работать, я обычно прощалась с друзьями и уходила. Могла до утра просто бродить по городу, наслаждаясь его относительной тишиной и адреналином, толчками бегущим по венам, потому что, согласитесь, ночь – не лучшее время для восемнадцатилетней девушки, чтобы гулять по Москве в одиночку. Но я как будто подсознательно искала приключений на свою пятую точку, хотя мозгами понимала, что после, если это после для меня наступит, я буду сильно жалеть о том, что не взяла с собой охрану и что вообще не поехала сразу домой. Но, похоже, я тоже была не особо разумной, потому что продолжала вышагивать по узкому бордюру, широко расставив руки, и не собираясь беспокоить церберов отца.
Дойдя до конца тротуара и спрыгнув на дорогу, запрокинула голову, отыскивая в далеком черном небе звезды. Яркий свет фонарей и вывесок мешал насладиться их видом и пришлось напрягать зрение. И как раз в тот момент, когда мне, наконец, удалось настроить его таким образом, чтобы отгородиться от городских иллюминаций, и разглядеть яркие мигающие точки, уединение мое разорвал душераздирающий кошачий крик. Я вздрогнула и, оторвавшись от созерцания ночного неба, замерла. Слух мой работал на пределе возможностей. Глаза обшаривали узкий переулок, из которого, как мне показалось, и вырвалось то самое жуткое «Мяу». Догадки мои подтвердились, потому что следом за этим «Мяу» раздалось второе и издевательский смех. Смеющихся, судя по разной тональности и громкости, было несколько. Минимум два. И одно несчастное животное. В тот момент я поняла, что разума во мне, действительно, нет, потому что вместо того, чтобы вызвать полицию или позвонить охране или, на крайний случай, позвать на помощь, я двинулась на крики явно страдающей кошки и смех отморозков, которым эти крики определенно доставляли удовольствие.
Я угадала. Их было двое. В тусклом свете подъездного фонаря определить возраст недочеловеков было сложно, но им было не больше восемнадцать-двадцати. Они еще не видели меня и это позволило мне сначала осмотреться и отыскать глазами несчастное животное. Оно пыталось убежать, а точнее уползти, потому что с задними лапами было что-то не то. Отморозки давали кошке свободу на несколько сантиметров и ногами снова отпихивали назад. Слабость животного и его невозможность сопротивляться их забавляли.
- Эй, вам, что, заняться больше нечем? – крикнула я как можно громче, надеясь, что кто-нибудь из жителей выйдет или хотя бы выглянет в окно.
- А тебе-то что? – огрызнулся один из них, тот, что был пониже ростом. И тот и другой тут же потеряли интерес к притихшей, вжавшейся в щербатый асфальт кошке. – Опа! Какая девочка!
- Не про тебя девочка! – ответила я дерзко, надеясь, что это отобьет у уродов желание ко мне приставать. – Оставьте кошку в покое.
- Окей, - расплылся в омерзительной улыбке тот, что был выше, - мы с радостью переключимся на твою киску.
Меня передернуло от омерзения. Я быстро пробежалась взглядом по окнам, в некоторых из которых еще горел свет, но никого из людей не увидела. Оба отморозка двинулись ко мне.
- Только рискните, - пригрозила я им.
- А то что? – хмыкнул низкий, не останавливаясь. Я поняла, что дело мое плохо, и пора прекращать изображать из себя смелую защитницу животных и самое время делать ноги, потому как меня саму защищать никто не торопился. Но сделать мне их не дали, больно схватив за волосы и дернув назад. Из глаз брызнули искры, намного ярче так любимых мной звезд. Я взвизгнула и схватилась обеими руками за хвост, боясь, что его могут оторвать вместе с моим скальпом. Одновременно с этим вывернулась и попыталась лягнуть недоумка, но в ответ мое лицо столкнулось с чем-то твердым и очень тяжелым. Это было больно. В голове гулко зазвучал колокол. Я понимала, что силы неравны, но легко сдаваться не собиралась: размахивала руками, ногами, доставая, куда достану. Одного даже полоснула как следует ногтями по роже, от чего он взвыл и тут же меня выпустил.
- Ссссуууукаааа, - ревел подонок как раненный зверь, держась за располосованную морду.
Второй, тот, что бы ниже ростом, бросился на меня, но я весьма кстати вспомнила уроки самообороны, которым нас учил физкультурник в той самой закрытой школе. Спасибо тебе, Павел Дмитриевич, и долгих лет жизни. Мой удар ногой пришелся несущемуся на меня уроду аккурат по мужскому достоинству. Он, взвыв, резко согнулся пополам и схватился за самое дорогое, что у него было.
- Держи ее, - очухался второй, но такого шанса ему я давать не собиралась, ударив, наконец, по тапкам. Кошку, конечно, было жалко, но останься я в том дворе, все равно бы уже ничем не смогла ей помочь. Поэтому неслась теперь, продираясь почему-то сквозь кусты (и откуда они только тут взялись?). Моей целью было выбраться на тротуар, хотя вероятность в такой час встретить там случайного прохожего была практически равна нулю. За спиной слышался топот ног и отборный мат. Это подстегивало меня бежать быстрее. Еще раз помянула добрым словом физкультурника, который обожал гонять нас по стадиону, развивая дыхалку и выносливость. Я выскочила под свет фонарей и, как и ожидалось, улица была пуста. За спиной мелькнули две тени. Я толкнула тело вперед и понеслась по тротуару. Голова раскалывалась, но сейчас мне было совсем не до нее. Не знаю, зачем я решила перебежать дорогу. Видимо, в тот момент мой мозг просто отчаянно искал пути спасения и использовал для этого первые пришедшие на ум бредовые идеи. По ушам ударил визг тормозов. Я успела только заметить ослепляющий свет фар и сразу всем телом приземлилась на асфальт. Это было больно настолько, что в глазах потемнело.
- Эй, ты как? – сквозь вату услышала над головой голос. – Ты жива?
В ответ я смогла только простонать, потому что сил подняться не было.
- Не шевелись, лежи.
А потом этот же голос кому-то:
- Надо вызвать скорую. Тут девушка.
- Не надо скорую, - сморщившись от боли, я заставила себя сесть. На коленях красовались две кровавые ссадины. Ладони тоже выглядели так, будто я натирала их на терке.
- Не вставай! У тебя может быть шок и внутренние повреждения, - мужчина в строгом костюме опустился передо мной на корточки и принялся с беспокойством изучать мое лицо. Я же разглядывала колени и разорванное платье. Да, ночка у меня сегодня определенно задалась. – Валерия Михайловна?
Вопрос незнакомца прозвучал неуверенно. Я с интересом посмотрела на него. Нет, никогда прежде не встречала его.
- Мы знакомы? – решила уточнить.
Вместо ответа он резко поднялся и стремительно отошел к машине. Я продолжала наблюдать за ним, ничего не понимаю. Между незнакомцем и кем-то во внедорожнике произошел короткий разговор, после чего задняя дверь распахнулась и ко мне стремительно двинулось еще одно действующее лицо. Я никак не могла сфокусировать на нем свой взгляд и поэтому смотрела, сощурив глаза.
- Лера?
Голос показался мне смутно знакомым, но встретить этого человека здесь, в такой час и при таких обстоятельствах было из разряда фантастики, поэтому я, пересилив боль, осторожно повернула голову. В свете фар могла различить только силуэт, который нисколько не подтверждал и не опровергал мою догадку. Но когда он присел передо мной на корточки и лицо его оказалось совсем близко, я удивленно выдохнула:
Она сморщила свой маленький аккуратный носик и вернулась к еде. Я будто вернулся откуда-то в реальность и оглядел сидящих за столом, словно хотел убедиться, не заметил ли кто за мной этой странности.
- Чем тебе не угодил дождь? – спросила Тамара Викторовна, не обращая на меня никакого внимания.
- Я вот люблю дождь, - согласилась с ней Кристина, не взглянувшая в мою сторону. – Он всегда такой уютный. Если, конечно, ты не попадаешь под него без зонта.
Она рассмеялась. Но Лера ее шутки не оценила.
- Когда идет дождь, то небо затянуто тучами.
- И что? – не поняла моя жена.
- И тогда не видно звезд, - пожала плечами свояченица, словно это был само собой разумеющийся факт.
Второй раз за вечер она заставляла меня смотреть на себя с интересом.
- Звезд? – решил я переспросить.
- Ну да, - ответила она, скользнув по мне мимолетным взглядом.
- Зачем тебе звезды?
Для меня это было непонятно, потому что сам я редко смотрел на небо и, были ли там тучи или светило солнце, мне было все равно. Мою жизнь занимали совсем другие интересы – более материальные и имеющие самое непосредственное отношение к жизни.
- Чтобы смотреть, - Лера снова дернула плечами. – Зачем же еще?
Кристина, как и Тамара Викторовна, снисходительно улыбалась. Михаил Сергеевич закатил глаза и отвернулся. А я решил уточнить:
- Ты смотришь на звезды?
Для меня на самом деле это было непостижимо. Зачем тратить время, чтобы бесцельно смотреть на звезды? Что там можно увидеть? Что интересного они могут показать, тем более что находятся от нас на расстоянии миллионов световых лет? Кому они могут быть интересны, кроме ученых? Лера считала иначе.
- Да, я люблю смотреть на звезды, - она посмотрела мне прямо в глаза.
- Зачем? – спросил я, чувствуя, как с миром вокруг меня стало снова что-то происходить.
- Зачем? – рассмеялась Лера. Мой вопрос показался ей глупым. Я же считал глупым ее увлечение звездами.
- Лера у нас, оказывается, романтичная натура, - произнесла Кристина.
Моя свояченица тут же обиделась:
- К романтике это не имеет никакого отношения.
Мне в тот вечер так и не удалось выяснить, зачем Лера смотрела на звезды, потому что Михаил Сергеевич тут же перевел разговор на другую, более насущную тему. После ужина всех пригласили в музыкальную гостиную, где Кристина играла на рояле Бетховена. Я слушал жену и наблюдал за Лерой. Она ни секунды не просидела спокойно. Постоянно ерзала, озиралась по сторонам, поправляла волосы или играла тканью платья. Мне было сложно понять ее непоседливость. Разве так сложно провести несколько минут в спокойствии и сосредоточении? Или она не любила классику? Я попытался вспомнить, было ли мне известно о том, занималась ли Лера музыкой, и понял, что никогда не слышал ничего подобного. Это было странно, потому как старшая сестра в совершенстве владела музыкальной грамотой и прекрасно играла на рояле. Почему этого же не делает младшая? Углубившись в собственные размышления, я не успел заметить, как и сам стал объектом наблюдения со стороны Леры. И пока она рассматривала меня, ее пятая точка наконец пришла в состояние покоя. Мы так и сидели, глядя друг на друга, под затихающие последние аккорды мелодии. И мне снова, второй раз за вечер, показалось, что здесь никого, кроме нас, нет.
- Это было прекрасно, - вдохновенно произнесла Тамара Викторовна, выводя меня из странного транса. Я отвел взгляд от свояченицы и посмотрел на жену. Она довольная похвалой улыбалась.
- Жаль, что Лера так и не научилась ни на чем играть, - вздохнул Михаил Сергеевич из своего кресла.
- Повторять гаммы – это было скучно.
Мне стало интересно, а было ли что-то в этой жизни, что для нее было не скучно? Ах да, звезды. На них можно смотреть, ничего не делая и не напрягаясь. Для лентяев это определенно не скучно.
- Пожалуй, нам пора, - поднялся я с маленького диванчика, застегивая пиджак. – Завтра утром лечу в Индию.
- Конечно, - тяжело выбрался из кресла Михаил Сергеевич.
Кристина вышла из-за рояля и подошла ко мне. Все двинулись в сторону гостиной и, когда настала пора прощаться, оказалось, что Леры среди нас нет.
- Лера в своем репертуаре, - закатила глаза Кристина. – Мам, попрощаешься с ней за нас.
- Конечно, - охотно согласилась теща.
- Это дурной тон – исчезать, не попрощавшись, - недовольно произнес Михаил Сергеевич.
- По-английски, пап, - рассмеялась моя жена. – Лера уже просто осваивает английский этикет.
- В Англии не принято уходить, не прощаясь, - заметил я. – Это считается дурным тоном.
- Значит, Лере придется там непросто.
- Лера везде найдет свое место, - махнула рукой Тамара Викторовна.
Мы с Кристиной попрощались с Гордеевыми и вышли на улицу. Вдоль дорожек уже зажглись фонари, разгоняющие густой летний мрак. Отовсюду слышался стрекот сверчков. Пахло свежестью и прохладой. Водитель уже ждал нас, открыв заднюю дверь черного внедорожника. Первой в машину забралась Кристина. Я бросил взгляд наверх и наткнулся на тонкую фигурку в легком платье на одном из балконов. Она смотрела наверх. И я посмотрел туда же. Над головой сияли звезды. Их было немного. И они были такими крошечными, что чтобы рассмотреть их, пришлось приложить усилия. И что в них интересного, подумал я, и снова посмотрел на Леру. Наши взгляды встретились. Меня будто застукали на горячем, хотя я и в мыслях не имел ничего подобного, но все равно поспешил отвернуться и сесть рядом с женой. Водитель захлопнул за мной дверь. Спустя минуту, мы выехали на дорогу.
Глава 2
Лера
Каждый страдает по-своему и у каждого есть собственный рецепт лекарства от боли. Я не исключение, хотя мой способ выживать и не скатываться в депрессию мало кому понятен. Возможно, если бы эти непонимающие задались целью узнать меня получше, а не просто пытаться засунуть в какие свои рамки, из которых я все равно постоянно вываливаюсь, то они бы, наконец, от меня отстали. Но в моем окружении не было никого, кто бы захотел познать мой внутренний мир. Зато было предостаточно тех, кто своей железной волей, громким голосом или угрозами стремился как-то повлиять на мое поведение и образ жизни. А в итоге получал жесткое сопротивление. И чем больше от меня чего-то требовали, тем сильнее я сопротивлялась. Разумный человек в таком случае бы остановился и задумался, почему не выходит приструнить одну неуправляемую особу? И попробовал бы что-нибудь другое. Или, на худой конец, попытался договориться. Но опять же, в моем окружении не было разумных людей. Были умные, с несколькими образованиями, легко ворочающие сотнями миллионов, выигрывающие самые сложные шахматные партии, а вот разумных – нет. К моему и их великому сожалению. Так зачем было удивляться, когда я постоянно норовила улизнуть от них туда, где от меня никто и ничего не требовал, где людям, по большому счету, было плевать, кто я? Ну почти плевать.
Сегодняшний вечер исключением не стал. Я не собиралась играть в игру под названием «Образцовая семья» и, созвонившись со старым другом Ником, благополучно укатила в ночной клуб «Блок». Публика была здесь разношерстная, но вполне приличная, так как охрана на входе не зря получала свою зарплату. Диджеем подрабатывал близкий знакомый моего бывшего одноклассника, поэтому мне иногда даже давали покрутить вертушки. Это было круто и в такие моменты я ощущала себя почти счастливой, потому что занималась тем, чего хотела сама и тем, что доставляло мне удовольствие. Пила я в клубах обычно мало. Мне больше нравилось танцевать. Я закрывала глаза, отпускала свое тело и позволяла музыке течь сквозь него. Все процессы в моем организме в такие моменты синхронизировались с битами, бьющими из колонок, и начинали существовать в точно таком же ритме. Танцы в клубе – это был один из моих способов стать свободной: от предрассудков, дурацких требований и своих мыслей. Когда я чувствовала, что он перестает работать, я обычно прощалась с друзьями и уходила. Могла до утра просто бродить по городу, наслаждаясь его относительной тишиной и адреналином, толчками бегущим по венам, потому что, согласитесь, ночь – не лучшее время для восемнадцатилетней девушки, чтобы гулять по Москве в одиночку. Но я как будто подсознательно искала приключений на свою пятую точку, хотя мозгами понимала, что после, если это после для меня наступит, я буду сильно жалеть о том, что не взяла с собой охрану и что вообще не поехала сразу домой. Но, похоже, я тоже была не особо разумной, потому что продолжала вышагивать по узкому бордюру, широко расставив руки, и не собираясь беспокоить церберов отца.
Дойдя до конца тротуара и спрыгнув на дорогу, запрокинула голову, отыскивая в далеком черном небе звезды. Яркий свет фонарей и вывесок мешал насладиться их видом и пришлось напрягать зрение. И как раз в тот момент, когда мне, наконец, удалось настроить его таким образом, чтобы отгородиться от городских иллюминаций, и разглядеть яркие мигающие точки, уединение мое разорвал душераздирающий кошачий крик. Я вздрогнула и, оторвавшись от созерцания ночного неба, замерла. Слух мой работал на пределе возможностей. Глаза обшаривали узкий переулок, из которого, как мне показалось, и вырвалось то самое жуткое «Мяу». Догадки мои подтвердились, потому что следом за этим «Мяу» раздалось второе и издевательский смех. Смеющихся, судя по разной тональности и громкости, было несколько. Минимум два. И одно несчастное животное. В тот момент я поняла, что разума во мне, действительно, нет, потому что вместо того, чтобы вызвать полицию или позвонить охране или, на крайний случай, позвать на помощь, я двинулась на крики явно страдающей кошки и смех отморозков, которым эти крики определенно доставляли удовольствие.
Я угадала. Их было двое. В тусклом свете подъездного фонаря определить возраст недочеловеков было сложно, но им было не больше восемнадцать-двадцати. Они еще не видели меня и это позволило мне сначала осмотреться и отыскать глазами несчастное животное. Оно пыталось убежать, а точнее уползти, потому что с задними лапами было что-то не то. Отморозки давали кошке свободу на несколько сантиметров и ногами снова отпихивали назад. Слабость животного и его невозможность сопротивляться их забавляли.
- Эй, вам, что, заняться больше нечем? – крикнула я как можно громче, надеясь, что кто-нибудь из жителей выйдет или хотя бы выглянет в окно.
- А тебе-то что? – огрызнулся один из них, тот, что был пониже ростом. И тот и другой тут же потеряли интерес к притихшей, вжавшейся в щербатый асфальт кошке. – Опа! Какая девочка!
- Не про тебя девочка! – ответила я дерзко, надеясь, что это отобьет у уродов желание ко мне приставать. – Оставьте кошку в покое.
- Окей, - расплылся в омерзительной улыбке тот, что был выше, - мы с радостью переключимся на твою киску.
Меня передернуло от омерзения. Я быстро пробежалась взглядом по окнам, в некоторых из которых еще горел свет, но никого из людей не увидела. Оба отморозка двинулись ко мне.
- Только рискните, - пригрозила я им.
- А то что? – хмыкнул низкий, не останавливаясь. Я поняла, что дело мое плохо, и пора прекращать изображать из себя смелую защитницу животных и самое время делать ноги, потому как меня саму защищать никто не торопился. Но сделать мне их не дали, больно схватив за волосы и дернув назад. Из глаз брызнули искры, намного ярче так любимых мной звезд. Я взвизгнула и схватилась обеими руками за хвост, боясь, что его могут оторвать вместе с моим скальпом. Одновременно с этим вывернулась и попыталась лягнуть недоумка, но в ответ мое лицо столкнулось с чем-то твердым и очень тяжелым. Это было больно. В голове гулко зазвучал колокол. Я понимала, что силы неравны, но легко сдаваться не собиралась: размахивала руками, ногами, доставая, куда достану. Одного даже полоснула как следует ногтями по роже, от чего он взвыл и тут же меня выпустил.
- Ссссуууукаааа, - ревел подонок как раненный зверь, держась за располосованную морду.
Второй, тот, что бы ниже ростом, бросился на меня, но я весьма кстати вспомнила уроки самообороны, которым нас учил физкультурник в той самой закрытой школе. Спасибо тебе, Павел Дмитриевич, и долгих лет жизни. Мой удар ногой пришелся несущемуся на меня уроду аккурат по мужскому достоинству. Он, взвыв, резко согнулся пополам и схватился за самое дорогое, что у него было.
- Держи ее, - очухался второй, но такого шанса ему я давать не собиралась, ударив, наконец, по тапкам. Кошку, конечно, было жалко, но останься я в том дворе, все равно бы уже ничем не смогла ей помочь. Поэтому неслась теперь, продираясь почему-то сквозь кусты (и откуда они только тут взялись?). Моей целью было выбраться на тротуар, хотя вероятность в такой час встретить там случайного прохожего была практически равна нулю. За спиной слышался топот ног и отборный мат. Это подстегивало меня бежать быстрее. Еще раз помянула добрым словом физкультурника, который обожал гонять нас по стадиону, развивая дыхалку и выносливость. Я выскочила под свет фонарей и, как и ожидалось, улица была пуста. За спиной мелькнули две тени. Я толкнула тело вперед и понеслась по тротуару. Голова раскалывалась, но сейчас мне было совсем не до нее. Не знаю, зачем я решила перебежать дорогу. Видимо, в тот момент мой мозг просто отчаянно искал пути спасения и использовал для этого первые пришедшие на ум бредовые идеи. По ушам ударил визг тормозов. Я успела только заметить ослепляющий свет фар и сразу всем телом приземлилась на асфальт. Это было больно настолько, что в глазах потемнело.
- Эй, ты как? – сквозь вату услышала над головой голос. – Ты жива?
В ответ я смогла только простонать, потому что сил подняться не было.
- Не шевелись, лежи.
А потом этот же голос кому-то:
- Надо вызвать скорую. Тут девушка.
- Не надо скорую, - сморщившись от боли, я заставила себя сесть. На коленях красовались две кровавые ссадины. Ладони тоже выглядели так, будто я натирала их на терке.
- Не вставай! У тебя может быть шок и внутренние повреждения, - мужчина в строгом костюме опустился передо мной на корточки и принялся с беспокойством изучать мое лицо. Я же разглядывала колени и разорванное платье. Да, ночка у меня сегодня определенно задалась. – Валерия Михайловна?
Вопрос незнакомца прозвучал неуверенно. Я с интересом посмотрела на него. Нет, никогда прежде не встречала его.
- Мы знакомы? – решила уточнить.
Вместо ответа он резко поднялся и стремительно отошел к машине. Я продолжала наблюдать за ним, ничего не понимаю. Между незнакомцем и кем-то во внедорожнике произошел короткий разговор, после чего задняя дверь распахнулась и ко мне стремительно двинулось еще одно действующее лицо. Я никак не могла сфокусировать на нем свой взгляд и поэтому смотрела, сощурив глаза.
- Лера?
Голос показался мне смутно знакомым, но встретить этого человека здесь, в такой час и при таких обстоятельствах было из разряда фантастики, поэтому я, пересилив боль, осторожно повернула голову. В свете фар могла различить только силуэт, который нисколько не подтверждал и не опровергал мою догадку. Но когда он присел передо мной на корточки и лицо его оказалось совсем близко, я удивленно выдохнула:
