Глава 1
- Мадам, я вас ненавижу,- прошипел мне кузен сквозь плотно сжатые зубы. Он долго гонялся по двору за пекинесом моей сестры, пытаясь забрать у него свою перчатку, но потом плюнул на неблагодарное занятие и вернулся в гостиную. Сопровождалось все это веселье моим язвительным смехом.
- Что привело вас милый племянник в наш дом?- любезно осведомилась матушка, невозмутимо наливая чай в фарфоровое блюдце.
Высокомерное лицо Энтони скривилось.
- Спешу высказать свое презрение к вашим плебейским привычкам,- выдавил он из себя.- Посчастливилось стать женой уважаемого человека, могли бы уж за двадцать лет выучить, матеры достойные приличного общества.
- Это ты что ли приличный человек?- вспылила Мэделин.
- Мэдди,- мать одернула мою сестру, призывая к порядку.- Негоже юной молодой леди так себя вести, мы должны быть учтивы и вежливы с родственниками.
- Такие родственнички хуже врагов,- проворчала я себе под нос, чем заработала неодобрительный взгляд от моей доброй мамы.
Служанка принесла еще одну чайную пару незваному гостю. Я видела, как сестренка незаметно всыпала ему в напиток порошок, надеюсь это не яд.
Энтони отпил из кружки и, не стесняясь, отправил в рот бисквитное пирожное. Закончив с чаем, он промокнул салфеткой лоснящиеся от масла тонкие губы.
- Дамы, наконец, то я с удовольствием могу сообщить вам, что, несмотря на наши дальние родственные связи, вынужден просить вас съехать из моего дома.
Я вздохнула, пять месяцев пролетели так быстро. Вспомнилась печальная новость, которая поразила нас как гром среди ясного неба. Умер дедушка, оставив все свое состояние старшему сыну Николасу, младший, наш отец, трагически погиб несколько лет назад. Дом, в котором мы жили, формально являлся собственностью деда, отец так и не успел оформить на него бумаги. И вот теперь, когда завещание вступило в силу, нас просто вышвыривают на улицу.
- Надеюсь, вы уже собрали все свои вещи?- довольно спросил Энтони. Его семья порвала все связи с младшим братом, когда он пошел против воли отца и женился на бедной дочери школьного учителя.
- Но позвольте, вы, же понимаете, что три слабые женщины останутся без крыши над головой,- в голосе мамы стояли слезы, она до конца верила, что деверь с племянником не пойдут на такое вероломство.
- Придется найти работу,- пожал плечами Энтони.- Вы вполне здоровы, чтобы, к примеру, пойти прислугой к какой-нибудь не слишком требовательной леди. Каринтия конечно не потянет должность гувернантки, даже советовать не стану.
Почувствовала как челюсть, медленно, но верно опускается вниз. Захотелось встать, и засунуть ему в глотку вторую оставшуюся перчатку из нежной телячьей кожи.
- А Мэделин отдайте в приют святой Магды, хоть из одной сестры еще успеют сделать человека. Я слышал, монахини там весьма строги к юным воспитанницам.
Порк, наша собачка оскалил зубы и зарычал на Энтони.
- Этой шавке место на живодерне, - он брезгливо отпихнул пекинеса.
Я сжала руку в кулак, чувствуя, как степень моего терпения приблизилась к верхней отметке. В этот момент произошло невероятное, из ушей моего кузена пошел пар. Они на глазах покраснели и вздулись, увеличиваясь в размере.
- Мэдди твои проделки?- хихикнула я, довольно оглядывая Энтони. Который сейчас напоминал чайник. Он схватился за голову и бешено вращал глазами, не понимая, что происходит.
- Ведьмы,- кричал он.- Я заявлю на вас в инквизицию, давно по вам плачет костер правосудия.
- Это всего лишь алхимический порошок, только наука и никакой магии,- поспешила я оправдать шалость сестренки.
- Правильно отец говорил, ваша мать колдовством приворожила дядю, поэтому он отвернулся от семьи.
-Лучше уж в нищете жить с любимой женщиной, чем терпеть таких уродов как вы, - произнесла я. Обидно было слышать, как при мне оскорбляют маму, самого светлого и доброго человека на свете.
- Если хотите знать, у вас был шанс сохранить этот дом,- язвительно выпалил Энтони, хлопая фетровой шляпой по своим ушам.
Я насторожено уставилась на кузена, не понимая, о чем он говорит.
- Натариус Хэркрут, этот истинный джентльмен пошел нам на уступки, и при оглашении завещания не стал произносить вслух один существенный пункт. Поместье, могло бы достаться Каринтии, если по прошествии пяти месяцев после смерти деда, она вышла замуж. Сегодня в полночь как раз истекает срок.
В груди резко похолоднело, кровь отхлынула от лица. Эти гады умышленно скрыли такую важную детали, лишая нас возможности побороться за родной дом. Да за пять месяцев я бы нашла уж себе какого-нибудь захудалого женишка и вышла замуж. Боги, дайте мне сил сдержаться и не придушить этого слизняка.
- Не хотел вам говорить раньше времени, но так уж получилось. Да и что может измениться за тот жалкий остаток дня, положа руку на сердце, шанс, что Каринтия выйдет замуж даже за пять месяцев был ничтожно мал, просто банальная перестраховка.
- Немедленно уходите,- по заметно осунувшимся за последние недели щекам матери текли слезы.
- Ничего, завтра вас уже тут не будет!- уже на пороге дерзко закричал Энтони и вышел, громко хлопнув дверью.
- Все кончено,- мама без сил опустилась на стул,- до конца верила, что они не поступят с нами так жестоко.
- Еще не все потеряно,- я лихорадочно соображала, перебирая в уме возможные варианты.
- О чем ты говоришь Тия,- Медди подошла к маме и обняла ее, прижавшись к груди.- У нас остался всего один жалкий день.
- Не всего один день, а целый день,- поправила я сестренку.- Я справлюсь.
Не теряя больше драгоценного времени, я побежала в свою комнату. Перепрыгивая через ступеньки, взлетела на второй этаж и, распахнув дверь спальни, бросилась к комоду. Выдернув последний ящик с нижним бельем, не стесняясь, стала выкидывать сорочки и панталоны на пол.
– А вот и ты, моя хорошая, – я расплылась в довольной улыбке, достав маленькую деревянную шкатулку. Открыв ее, увидела свой первый выпавший молочный зуб, локон детских волос, перевязанный розовой лентой, и медальон с миниатюрой отца. Запустив пальцы внутрь, я немного пошарила в шкатулке и вытащила на свет тонкий золотой браслет. Украшение было выполнено в виде переплетенных веток с крошечными листочками. Подарок на совершеннолетие и по совместительству единственная драгоценная вещица. Я сжала браслет в кулак, прицениваясь, сколько мне за него дадут. Боюсь, что не слишком много, всего несколько десятков фунтов, но мне должно хватить.
Надев накидку и капор, я поймала на себе озабоченный взгляд матери и вышла из дома. Путь мой лежал в ломбард. На соседней улице между шляпным магазином с яркой элегантной вывеской и цветочной лавкой был зажат неприметный магазинчик антиквариата. Держал его господин Дирке, надо заметить, довольно неприятный тип. Однажды я столкнулась с ним на овощном рынке, старьевщик с пеной у рта добивался скидки на брокколи, пытаясь сбить цену до минимума.
Я вошла в темное сырое помещение, в нос сразу же ударил резкий запах плесени и затхлости. На пыльных полках были расставлены разные безделушки, вазы, подсвечники и посуда. В отдельной витрине за стеклом лежали вещи подороже: столовое серебро, табакерки и один веер, усыпанный мелким жемчугом.
Не застав хозяина за прилавком, я позвонила в колокольчик. Заслышав трель, ко мне из недр помещения поспешил плюгавенький пожилой мужчина. Его привычка горбиться подчеркивала и без того маленький рост. Почувствовав на себе изучающий взгляд колючих глаз, я собралась с духом и протянула браслет.
– Добрый день, – я гордо вскинула подбородок, готовясь к борьбе за каждый цент.
– Добрый, добрый, мисс, – скривился в улыбке господин Дирке. – Хотите что-то приобрести? Мне как раз вчера поступило великолепное старинное кружево.
– Нет, – я помотала головой и, достав из ридикюля браслет, положила его на прилавок. – Я хочу продать эту вещицу.
– Ну что ж, сейчас глянем, – мужчина надел на нос пенсне и взял браслет в руки. – Новодел, золото низшей пробы. Дешевая безделушка, максимум на тридцать фунтов потянет.
– Семьдесят, – насупилась я, недовольная предложенной ценой.
– Как хотите, мисс, – мистер Дирке пожал плечами и вернул мне вещицу. – Тридцать и ни центом больше.
– Но мне очень нужны деньги, – я окончательно скисла. – Дайте хотя бы пятьдесят.
– Такой хорошенькой девушке очень легко заработать несколько фунтов, не продавая драгоценности, – голос старьевщика стал сладким, словно засахаренная патока. – У меня сейчас как раз есть час, когда я закрываю лавку на обед. Мы могли бы уединиться в подсобке.
Я вспыхнула, понимая, к чему он клонит. Захотелось схватить со стола патефон и огреть этого наглого козла по голове. Вот же мерзавец, интересно, как часто он проделывал подобный фокус с женщинами, попавшими в трудное положение.
– Лучше я съем собственную шляпку, чем позволю до себя дотронуться, – я поджала губы. – До свадьбы я имею в виду.
Я сощурила глаза, окидывая взглядом господина Дирке. Никто же не просит меня делить с ним постель, получу документы о браке и на следующий же день подам прошение на развод.
– Вы мне понравились с первого взгляда, - я постаралась чарующе улыбнуться. – А что если мы прямо сейчас сбежим и обвенчаемся?
Старьевщик попятился назад, округлив глаза. Верно, принял меня за сумасшедшую.
– Мисс, как-то женитьба в мои планы не входила. Содержать супругу – слишком дорогое удовольствие, но подумайте насчет разовых встреч. С меня коробка пирожных.
Я разочарованно опустила глаза. А что, ты серьезно думала, все будет так просто? Лучше не отвлекаться на ерунду и следовать заранее намеченному плану. В конце концов, мы сторговались на сорок пяти фунтах. Когда я вышла из ломбарда, на главных городских часах пробило два пополудни. Времени оставалось все меньше, но я не позволяла унынию захватить меня.
На главной площади сняла кеб на весь оставшийся день. Отсчитав сверх объявленной суммы еще несколько монет, я избавила себя от лишних вопросов. Возница отвез меня в церковь. В этот час она обычно пуста, пришлось постараться, чтобы найти отца Бенедикта. Звонарь, здоровенный и добродушный парень, отправил меня в трактир через дорогу, когда услышал, что дело срочное и не терпит отлагательств. Я сердечно поблагодарила юношу, который был не от мира сего, и побежала в указанном направлении. Войдя в таверну, сразу увидела отца Бенедикта, сидящего за дальним столиком и уплетающего жареную утку. Вот те раз, а как же пост! Не далее как в прошлое воскресение на долгой проповеди он уличал прихожан в чревоугодии.
– Добрый день, – я подошла и громко поздоровалась.
Падре, только собирающийся пригубить кружечку эля, закашлялся и поднял на меня глаза.
– Дочь моя, ты чего так кричишь, – с укоризной заметил он.
– Вы мне срочно нужны!
– Заказать отпевание хочешь, что ль? – отец Бенедикт вытер блестящие от жира губы и причмокнул.
– Надеюсь, что до этого не дойдет, – я помотала головой. – Нужно провести обряд венчания.
– Ну, так запишись у писаря, он покажет вам свободные даты, а чего ты сюда-то приперлась? Нужно еще провести беседы с тобой и женихом, причаститься.
– Вы меня не поняли, – я наклонилась к нему и понизила голос. – Это очень срочно. Я должна выйти замуж до заката.
– Вот оно что, терпелки не хватило, – многозначительно хмыкнул падре. – Ежели ты в положении, так нужно приходить вечером, чтобы никто не видел. А ты, глупая курица, пришла в людное место и кричишь об этом на весь свет. Вот молодежь пошла, ничего уже не стыдятся.
– Причины скоротечного брака предпочитаю оставить при себе, – заявила я. – Но за то, что вы любезно согласитесь пойти мне навстречу, я сделаю щедрое пожертвование.
Я помахала перед его носом кошельком с оставшимися купюрами.
– Тридцать фунтов, думаю, вполне себе компенсируют некоторые неудобства.
Отец Бенедикт коротко кивнул.
– Ну что ж, я человек добрый, пойду навстречу влюбленным. К какому часу вас ждать?
– Думаю к десяти, не раньше, – сожалением выдохнула я.
– Хорошо, а теперь ступай, дочь моя. Не мешай обеду, – махнул падре рукой. – И вот еще что, какие имена ставить на документах, я велю писарю подготовить заранее бумагу.
– Каринтия Эвинсель, – я обернулась, уже собираясь уходить.
– А жениха?
– Пока не знаю, оставьте пустое место.
Под недоуменным взглядом я развернулась и отправилась к выходу.
ГЛАВА 2
На улице ярко светило солнце, но настроение у меня было мрачнее грозовой тучи. Оставалась самая трудная часть безумного плана, и чем ближе я к ней подходила, тем больше угасал мой пыл. Пытаясь сбросить с себя накатившую тревогу, я дернула плечиком и, гордо вскинув голову, зашагала к кэбу.
– На Карнаби-стрит, пожалуйста! – крикнула я вознице. Мужчина, дремавший на козлах в надвинутой на глаза кепке, встрепенулся и сел прямо. Послушно кивнув головой, он натянул поводья и направил пегую лошадку в указанном направлении. Через полчаса мы остановились перед великолепным старинным особняком прошлого века. Тогда модно было надстраивать остроконечные башенки по углам, архитекторы утверждали, что современные дома перенимают дух и романтику древних рыцарских замков.
Я самостоятельно спрыгнула с подножки и, судорожно вздохнув, направилась ко входу. Постучав в дверной молоток, замерла в ожидании. Через несколько мгновений до меня донеслись звуки шаркающих шагов и дверь распахнулась. На пороге стоял высокий пожилой дворецкий в черной ливрее с серебряной оторочкой, фамильные цвета семьи Бошан.
– Слушаю вас, мисс, – учтиво осведомился он, не забыв пренебрежительно поджать губы.
– Сообщите вашей хозяйке, что к ней пришла мисс Эвинсель, – попросила я, напряженно сжав в руках ридикюль. Если этот напыщенный осел заупрямится, придется прорываться в дом с боем.
– Боюсь, леди не сможет вас принять, – лицо дворецкого было непроницаемым, хотя мы оба знали, что он врет.
– Сообщите о моем визите, – с нажимом сказала я, пытаясь придать голосу стальные нотки.
– Альберт, кто там?
Из глубины холла послышался знакомый мелодичный голос. У меня даже коленки подкосились от облегчения.
– Эмма, это я! – закричала я что было сил, надеясь, что она меня услышит.
Альберт, поняв, что его маневры выдворить меня не удались, с сожалением приоткрыл дверь, впуская незваную визитершу внутрь.
Масштабы гостиной меня впечатлили, хотя один раз я уже видела эти хоромы. Я осторожно ступала по идеально начищенному паркету, в котором при желании можно было увидеть собственное отражение. Вечером, когда наступали сумерки и сквозь огромные решетчатые окна просачивался свет от заходящего солнца, пол казался глубоким озером. Эмма рассказывала, что долго привыкала к такому эффекту и боялась замочить туфли.
Я подошла к подножью мраморной лестницы, возле которой стояла невысокая молодая девушка. Ее белокурые, чуть с рыжиной волосы были уложены в высокую прическу, обнажая тонкую изящную шею. Голубое муслиновое платье, пошитое по последней моде – с тройной драпировкой, идеально подчеркивало цвет ее глаз. Эмма всегда знала толк в нарядах.
– Тия, что случилось? – в ее голосе чувствовались нотки беспокойства. Она знала, что только острая нужда толкнет меня на то, чтобы появиться в их доме, да еще без предупреждения.
– Руперт, надеюсь, в отъезде? – спросила я, кусая губы.
– К счастью, да, иначе скандала было бы не избежать, – Эмма закатила глаза и скривила лицо в кислой мине.
