— Значит, мой… возлюбленный, — она чуть запнулась, — не будет помнить ничего из того, что мы пережили вместе?
— Совершенно верно. Он будет помнить лишь то, что произошло до того, как вы очистили зёрнышко. Тот миг, когда зерно очищают от кожуры, раскалывает жизненный путь на бесконечное множество ответвлений, и после каждого возвращения вас будет забрасывать в одно из них.
— И нет никакой надежды попасть второй раз в одно из ответвлений?
— Никакой, — покачал головой звездочёт.
— Грустно всё это, — сказала Финора, глядя вниз, на гладкий ковёр с цветочным рисунком. — А нельзя сделать так, чтобы возвращаться вдвоём?
— Скажу откровенно: не знаю. В моих руках никогда не было зерна Древа Вечности, чтобы я мог как следует изучить его… — с горечью произнёс Линарий. У принцессы загорелись глаза, и он понял, что увлёкся. — Хорошо, что это всего лишь байка! — натужно рассмеялся звездочёт. — Представляете, какие сложные задачи нам приходилось бы решать, если бы такие зёрна существовали?
— А если бы оно у вас появилось? — лукаво спросила Финора. — Вы бы смогли вырастить из него много-много таких же, чтобы хватило всем людям?
— Нет, — твёрдо ответил он. — Уж в этом-то я уверен. Такое зерно не всхожее, потому что опалено молнией. У Древа Вечности редко созревают плоды, и обычные его семена не обладают волшебной силой. Чтобы зерно обрело власть над временем, оно должно побывать в сухой грозе Межгорья, вблизи от молнии — настолько близко, чтобы приобрести коричневый оттенок. Представляете, как мала вероятность, что зерно не превратится в пепел и не останется белым, а окажется на нужном расстоянии от молнии? Не говоря уже о том, что найти его на поверхности — редчайшая удача. Это Древо растёт не вверх, а вниз, и плоды его созревают глубоко под землёй.
— Я всё поняла. Чтобы найти второе зерно, мне пришлось бы объездить с лопатой всё Межгорье, а потом точно рассчитать, где ударит молния, и, закрепив зерно на длинной деревянной палке, подсунуть в момент вспышки. Если не получится с первой попытки — повторить.
Линарий расхохотался.
— Что, разве плохой план?
— Ваше высочество, вы всегда меня удивляли своим практическим подходом к сказочным вещам, — сказал он, утирая слёзы батистовым платком. — Не стану вас отговаривать, хочу лишь предупредить, что с молниями шутки плохи, особенно в Межгорье. Вы уж там поосторожнее.
— Обещаю, что выберу длинную-длинную палку, и молния меня не коснётся! — со смехом ответила Финора и встала. — Спасибо, Линарий. В следующий раз поговорим о других сказках. И последнее, что я хочу спросить: если бы вы своими глазами увидели такое зерно, то смогли бы отличить настоящее от поддельного?
— Смог бы, — чуть поколебавшись, ответил звездочёт.
— А как?
— Не могу объяснить, ваше высочество, но я бы почувствовал. Думаю, это было бы ощущение сильной тоски.
— Почему?
— Потому что я стар, ваше высочество, и не смог бы им воспользоваться.
— Ага! Значит, вам всё же хотелось бы жить вечно! — торжествующе воскликнула принцесса и выпорхнула из библиотеки. Голубой газовый шлейф реял за ней, как стрекозиные крылья.
— Подождите, Финора! — вскричал старик, и она задержалась на пороге, посмотрев на него. — Скажите, вы никогда не чувствовали покалываний в пальцах или других странных ощущений?
Принцесса задумалась, словно вспоминая, потом призналась:
— Да, зимой бывает покалывание в левом мизинце, будто рука затекла, но это быстро проходит. И иногда бывает очень неприятная дрожь в груди. А что?
«Так и есть, — сказал себе Линарий, — у неё слабое сердце. Подземье бы побрало финорских лекарей, что проглядели это!» Он заставил себя улыбнуться и сказал:
— Я дам вам семена — съедайте по чайной ложке каждый день, и эти ощущения пройдут. — Он порылся в чёрном настенном шкафчике и достал мешочек. — Держите. Это, конечно, не семена Древа Вечности, но тоже хорошая вещь. Они мелкие, и каждое семечко необходимо разгрызть. Заведите себе такую привычку, когда смотрите в окно или читаете «Законы Иэны».
— Спасибо, Линарий, надеюсь, с этими семечками «Законы» станут интереснее.
— Вам необходимо двигаться, Финора. Гуляйте каждый день по общему залу или делайте лёгкие упражнения в своей комнате.
— Линарий, вы говорите, как лекарь, — нахмурилась принцесса, взяв мешочек.
— Каждый звездочёт в какой-то мере лекарь. И ещё, самое главное: никогда, ни при каких обстоятельствах не поднимайте ничего тяжелее недельного ягнёнка.
— Я принцесса. С чего бы мне таскать тяжести?
— Жизнь хитра и любит преподносить сюрпризы. Просто поверьте мне, и вы проживёте долгую и счастливую жизнь.
— Хорошо, Линарий. Я вам верю. Ведь однажды меня уже вылечил звездочёт.
— Да, я припоминаю! Жаль, тогда мы не успели повидаться с Эверием, он приезжал всего на полчаса и даже не заглянул ко мне.
— Наверно, у него было много дел. До свиданья, Линарий, и ещё раз спасибо.
Принцесса ушла. А Линарий, осенённый внезапной идеей, думал, как лучше сообщить королю Фино свою просьбу. «Ваше величество! Хинорский звездочёт оказал нам всем неоценимую услугу, излечив принцессу. Может быть, стоит вручить ему официальную награду? Да, он в почтенных летах, и специально вызывать его в Финорию — не лучший выход, но через две недели сюда явится сам король Хино, и поездка с королевским эскортом будет для Эверия более комфортной…»
Хинория совсем рядом. Если Фино согласится, то гонец обернётся за сутки. А уж когда Эверий окажется в Финории — тогда можно будет пустить в ход все средства вплоть до деревенской магии, лишь бы не дать другу вернуться обратно к тирану. На крайний случай, можно даже сымитировать смерть звездочёта…
«Премного сожалею, Хино, но ваш звездочёт скончался, не выдержав пути».
«Ничего страшного, Фино! Авось он и так был старый. А раз уж я остался без звездочёта, не откажи в любезности и отдай мне своего…»
Да уж, может и так получиться. Тогда Линарий окажется в больших дураках. Но бездействие сводило с ума, и он решил попытаться.
***
Наи рубил со всей силы. Чем бы ЭТО ни было, состояло оно из обычной гибкой древесины и легко поддавалось ножу. Вабран тоже не зевал — мигом кинулся на помощь хозяину и начал рвать зубами древесную нежить. Не прошло и десяти секунд, как они вдвоём искромсали корни в клочья. Наи перевёл дух, оглянулся ещё раз на зубастую страну с багровым заревом, а потом вскочил на вабрана, и тот галопом понёс его в обратную сторону.
Через четверть часа Наи похлопал животное по шее, останавливая и заставляя лечь. Нужно было немного отдохнуть. Наи оглянулся и наконец-то заметил на востоке белый отсвет. Луна почти зашла, звёзды опять горели ясно, а белых скал и след простыл. Как-то уж подозрительно быстро: туда, значит, добирались несколько часов, а оттуда хватило пятнадцати минут? Не иначе как эта штуковина ходячая. Ходячие страны, гул под землёй и хищные корни — не слишком ли много приключений за одну ночь?
— Что это было, Ваби? Ты видел когда-нибудь, чтобы деревья нападали на людей? Хотя что я спрашиваю — мы с тобой и не такое видели. Лучше бы тогда на наш караван напали эти корни, чем… Нет, не будем вспоминать. Давай лучше подумаем, куда идти, потому что мы, похоже, заблудились. Финорских гор не видно, Хинорских тоже. Посмотри вокруг, Ваби, ты видишь хоть какие-нибудь горы? Вот и я не вижу.
Не сходя с лежащего вабрана, он достал из заплечного мешка фляжку воды и напился. Неплохо бы и перекусить, но он ещё не успокоился после боя с корнями. Даже пить было тяжело — горло сводили спазмы.
Он сполз на землю и сел, прислонившись спиной к тёплому боку Ваби. Какая судьба ждёт одинокого заблудившегося караванщика? По всему выходило, что незавидная. Если и увернёшься от корней (или чего похуже), то от голода бежать некуда. А ещё раньше настигнет жажда. В Межгорье нет родников.
— Ну и ночка нам выдалась, Ваби, — пробормотал Наи и растянулся на песке.
Почти сразу же он услышал знакомые звуки. Припав ухом к земле, прислушался. Топот… даже вроде бы скрип осей слышен, но это уже кажется.
— Караван идёт. Ваби, караван!!!
Наи вскочил и вытряс из мешка всё. Схватил кресало. Бросил. Скинул рубаху, разорвал на четыре куска. Снова взял кресало, поджёг ткань и начал размахивать над головой с криком:
— Э-э-э-эй!
Когда догорел третий клочок, Наи увидел в серой дымке занимающегося рассвета подвижное пятно. «Вабран-разведчик», — догадался он и не смог сдержать радостного крика. Животное подбежало и обнюхало Ваби. Тот, в свою очередь, потянулся носом к собрату.
— Потом церемонии, ребята, — сказал Наи и запрыгнул на своего вабрана. — Веди нас к каравану, дружок.
А дальше было как в сказке. Караван оказался огромный — в пятьдесят вабранов. Уже почти рассвело, и Наи приветствовал начальника, едущего, по традиции, вторым. Тот увидел тайный жест, и Наи без разговоров приняли в караван. Ехали, как выяснилось, в Хинорию: везли дары для невесты короля.
«Всё-таки мне повезло, — думал Наи, сидя в кругу новых товарищей спустя час на привале и уплетая изысканные кушанья, которые найдёшь только у караванщиков. — Очень повезло. Даже если я и заработал сегодня ночью новую седую прядь».
***
В кабинете короля зелёные стены были отделаны по краям полосой золотых ромбов в тон изящной лепнине под потолком. Весь пол закрывал толстый ковёр малахитового цвета, на окне висела тончайшая салатовая кисея, а по бокам — бархатные зелёные шторы с золотыми кистями. Массивный письменный стол, за которым восседал монарх, был совершенно пуст, если не считать простой белой свечи в стеклянном подсвечнике. По дневному времени она не горела.
— Спасибо, Линарий. Я как-то забыл об этом за всеми хлопотами, а ведь старикан действительно заслуживает благодарности. Сегодня же пошлю гонца к Хино. Надеюсь, твой древний товарищ не расклеится по дороге.
— Я очень благодарен, ваше величество, — поклонился звездочёт.
— Не вставай, — махнул рукой Фино, и Линарий снова опустился на мягкий зелёный диван с золотым шнуром на подлокотниках. — Скажи, пожалуйста, ты умеешь гадать не на конкретного человека, а неизвестно на кого?
— Не понял, ваше величество.
— Да затесался однажды в бальный зал один негодяй без роду-племени, всё липнул к моей дочери. Его объявили, как графа Ориона, а выяснилось, что таких графов нет в геральдической книге. Вот и скажи на милость, как мне его изловить? Я назначил за него награду, но пока всё глухо. Может быть, ты раскинешь свои базарные карты, чтобы выяснить, что это за хлыщ? А то он мне очень не понравился.
— Немудрено, ваше величество, — не смог сдержать улыбки звездочёт. — Ни одному отцу не понравится парень, который увивается возле его дочери. А насчёт награды вы поторопились: этого молодчика незачем искать. Он служит у короля Хино посыльным, и он действительно граф. В геральдической книге его семейство упоминается в разделе на букву «Р».
— То есть как? Ты хочешь сказать, что и я, и мой старик отец — дураки, круглые, как твои карты?
— Упаси Десятеро, — замахал растопыренными пальцами Линарий. — Я всегда почитал ваши величества за острый ум. Но дело в том, что «О» — приставка, добавленная к имени позже, а изначально этого графа звали Рион. Приставка пишется через апостроф и была пожалована графу королём за особые заслуги.
Фино с минуту смотрел на него, а потом расхохотался.
— Подземье бы побрало эти виньетки! То приставка, то апостроф — у меня голова идёт кругом. Но ты меня успокоил — по крайней мере, теперь я знаю, что это не шпион и не убийца, а обычный молокосос, которого сразила красота моей дочери. Таких и в Финории навалом. Сегодня же велю отменить указ. — Фино покопался в ящике стола, достал писчие принадлежности и набросал короткую записку. Сложил её, запечатал сургучом, приложив золотой перстень с финорским гербом, и протянул через стол Линарию. Звездочёт подошёл и с поклоном взял бумагу. — Сто золотых твои, старый друг. Можешь хоть сейчас отправиться к казначею.
— Благодарю вас за доброту, ваше величество…
— Что-то ещё?
— Если позволите, я бы хотел поговорить о принцессе.
— А что с ней не так?
— С ней всё хорошо, но она… Очень слабенькая. Карты показали, что ей полезны будут посильные упражнения — вроде тех, которым обучают юношей. С мечом или шпагой, например.
— Ты что, задумал сделать из моей дочери солдафона? — сдвинул брови король.
— Упаси Десятеро, ваше величество. Просто эти занятия укрепили бы её сердце…
— Ты лекарь? — грозно спросил Фино. — Или звездочёт?
— Я звездочёт, ваше величество, — вжал голову в плечи Линарий.
— Вот и считай звёзды. А о здоровье моей дочери позаботится лекарь. Он не видит у неё никаких немощей — значит, она здорова. И точка.
— Прошу прощения, ваше величество. Разрешите удалиться?
— Ступай. Впрочем… Как ты там говорил? Лучше перестраховаться, чем недостраховаться. Я велю Зейро составить для неё план занятий. Он старый вояка, об упражнениях и нагрузке знает всё. Не приставлять же к ней юнца вроде этого, как его, О`Риона.
Глава 17. Властитель Хинории
Стоял тихий вечер. Соловьи пели-заливались, лягушки квакали в прудах так громко, что вблизи можно было оглохнуть, и из молодой травы раздавалось мелодичное журчанье земляной жабы. Розово-белые цветы плодовых деревьев ещё не опали, и воздух был по-прежнему сладок. Набрав тюльпанов, Флира вернулась во дворец и по пути в башню принцессы заскочила к матери.
— Мама, у тебя найдётся крынка для цветов?
— У меня и ваза найдётся, — с гордостью ответила Ирмеф и выудила из сундука прелестную глиняную вазочку с чёрно-синим узором, почти совсем новую, разве что с отколотым кусочком. Налив в неё воды из графина, Ирмеф отобрала из букета Флиры семь лучших тюльпанов и поставила в вазочке на комод. — Что-то ты стала редко захаживать.
— Работы много, — отмахнулась Флира и присела на диван, перебирая пальцами красные и жёлтые бутоны. Принцессе осталось больше десяти штук.
— Что это на тебе за накидка? — Ирмеф подцепила двумя пальцами край синего плаща и пощупала. — Велюр. На улице вроде не холодно.
— Это Финорина причуда. Её высочеству угодно, чтобы я ходила по улице в её тряпках, — язвительным тоном пояснила Флира. Ирмеф затряслась от смеха. — Мама, что смешного?
— Дочка, да разве ты не сообразила? Эта коза тайком шастает по улице, хотя ей до совершеннолетия ещё год. И хочет, чтобы её принимали за тебя. Это же белыми нитками шито!
— Думаешь, у неё хватит ума на такую хитрость?
— Хватило же у тебя ума спутаться с конюхом.
— Ай, мама, дело прошлое! Думаешь, она тоже бегает на свидания?
— Ну а для чего ещё молодой девушке хитрить? — Ирмеф присела рядом с дочерью и прошептала ей на ухо: — Если мы её выследим и застукаем, то можно будет неплохо её доить.
— Хм, ну застукаем. А дальше что? Эта белобрысая пошлёт нас к Подземью, да вдобавок нажалуется своему папаше, — фыркнула Флира. — Кому король больше поверит: горничным или своей дочурке?
— А ты не спеши. Мы её по-умному застукаем, — ухмыльнулась Ирмеф.
— Это как? — недоверчиво спросила Флира, вынула из кармана горсть мелких жёлтых семян и бросила в рот.
