- Гыгык, - ответил подлый драконозаврыч, - перепутал.
После чего снова шею изогнул, под другое кресло залез и вытащил красную холщевую сумку.
- От Ланки, - сообщил извиняясь.
Еще бы ему не извиняться - по его милости я капель сорок зараз выпила!
Во второй сумке была записка от Светланы, и в ней значилось: "Ты, Стаська, в себе разберись, прежде чем Фила слушать, потому как в любви этот гад светоностный ничего не смыслит, это я тебе честно и откровенно говорю. Не пей эту гадость от Снежной королевы, не стоит оно того. Лучше в себе разберись, Стасенка, и если ты этого декана (здоровские книжки про вас, всем ведьминским шабашом читаем) любишь, сходи к нему, поговори по-человечески да и наладится все."
И приписка ниже "А это тебе купила, точно, такое как в "Вечере страсти".
И бельишко белого цвета, красивое, нежненькое, кружевное.
Но мне уже как-то все равно стало, на меня находило странное чувство апатии и побарабанности...
- Слышь, Григорьева? - донеслось до меня сквозь пелену полного пофигения.
- Чего?- безразлично поинтересовалась.
Ответить боевая фейка мне не успела - посередь комнаты возникло серое дымчатое облако в мой рост и оттуда раздалось:
- Иди сюда.
Голосом Владлена Азаэровича раздалось.
И вот в другой раз точно не пошла бы, а так - с окна спрыгнула, ровной походкой к облаку направилась, по пути листы с "Ночью страсти" захватила с собой, даже не знаю почему, и шагнула к бывшему. Надо же, теперь мне было даже все равно, что он бывший.
Шагнула то я в облако серое, а оказалась в кабинете декана.
Владлен Азаэрович находился у стола, присев на его край и сложив руки на груди и снисходительно смотрел на меня. Мне было все равно, и поэтому я безразлично смотрела в ответ.
- Поговорим? - раздался его вопрос.
Безразлично пожала плечами.
Азаэрович несколько напрягся, налет самоуверенности слегка слетел с него, но все так же со снисходительным тоном мужик продолжил:
- Полагаю, за ночь ты успокоилась и новую информацию воспримешь спокойно, без этой твоей склонности к семейным разборкам "порядку заради" и "приятственным раздеваниям" перед нормальным здоровым мужчиной, который ко всему прочему оказался к тебе крайне неравнодушен.
Речь была странная и ощущалось в ней легкое раздражение. Мне же было непонятно с чего вообще такая речь, и потому я спросила:
- Это вы сейчас о чем?
Декан чертового факультета хотел было ответить, но в итоге умолк, сжав челюсти, от чего на скулах желваки задергались. Мне на его злость было как-то побарабану, и побубену, и потамтаму, и погонгу, и по...
- Станислава, - в голосе Владлена Азаэровича прозвучала сталь, - не стоит делать вид, что я совершенно тебе безразличен.
Нет, не совершенно, я бы скорее сказала, что абсолютно. Настолько абсолютно, что я взяла захваченные листы про ночь страсти и начала читать. Прочла:
"Ее алые губы молили о поцелуе и декан старательно удовлетворил мольбу".
Разочаровалась в кусте, метле и... ну с сатиром мы и так не были знакомы. Перевернула страницу, тут все было оригинальнее:
"Ее пальчики на ногах поджались, едва он добрался до самого сокровища..."
До кошелька, что ли?!
Листы у меня неожиданно отняли, и передо мной явился черт... Тьфу ты, в смысле недочерт, то есть Владлен Азаэрович, который был сейчас основательная зломордушечка. Зломордатый подцепил пальцем мой подбородок, приподнимая лицо, заглянул в глаза и зло поинтересовался:
- Безразличен?
- Более чем, - совершено искренне ответила студентка Григорьева, думая о том, что пора бы и на лекции, раз уж утреннюю гимнастику пропустила.
И тут глаза у недочерта полыхнули изумрудной зеленью и кое-кто прорычал:
- Издеваешься?!
Сказать, или сам поймет? Посмотрела на зломордатого и сразу врубилась - не поймет. У мужика явно нарисовались проблемы с пониманием, выражающиеся в сузившихся зеленючих глазищах, сжатых в кулаки ручищах и глухого, но отчетливого рычания из области грудины.
И я просто-таки не могла не сообщить:
- А вы рычите.
Рычание прекратилось и на меня воззрились с недоумением.
- Григорьева, ты снова у домовых была? - вопросил с какой-то затаенной надеждой Владлен Азаэрович.
Отрицательно покачала головой, затем безразлично спросила:
- Я могу идти?
Недочерт тоже покачал головой, и тоже отрицательно. Затем уставился на меня. Я на него. Он на меня. Я на него. Он на меня. Я... Он вдруг прошипел "Шагггрррраг!" и мрачно произнес:
- Ведьма, только не говори мне, что все это было "воспитания зла заради" и ты изначально ничего ко мне не испытывала!
И глаза у него стали такие ярко-ярко... красные. Достал уже - то карие, то зеленые, теперь вообще жуткие. Но что-то зацепило в фразе и я поинтересовалась:
- Таки а с чего вы взяли, что "воспитания зла заради"?
Красные глаза медленно темнели, как угли затухающие, но недочерт соизволил ответить:
- Как же, у вас добреньких идея фикс перевоспитать зло во вселенной.
Неприятно, что меня назвали добренькой.
Так и сказала:
- Я не добренькая.
- Да, ты вредненькая, - согласился декан чертового факультета.
А затем внезапно стремительно подошел ко мне, одна его рука скользнула на затылок, вторая обвила талию, рывком прижимая безразличную после побарабанина ведьму, и жаркие сухие губы прижались к моим, так, что даже под препаратом в голове помутилось. Почернело даже. И в этой теплой тьме срывающееся дыхание и глубокий, страстный, властный поцелуй, и ладонь сползающая с талии на... на...
- Руки! - холодно потребовала я.
Руки были убраны. Глаза декана сужены, желваки задвигались. И меня принялись сверлить злым взглядом. Мне по барабану. И даже сердце в момент страстного поцелуя стремительно забившееся, как-то успокоилось. И оглянулась я, скользнув взглядом по застывшему передо мной Владлену Азаэровичу, и по столу, и по кровати, и по...
- Стась, - вдруг как-то глухо произнес декан чертового факультета,- я надеялся, что ты одумаешься... Одумаешься, черт возьми, а не остынешь!
Зевнув, заметила, что все еще держу пошлую рукопись куста, метлы и сатира. Вспомнила, что это проблема. Посмотрела на Владлена Азаэровича - это тоже проблема. Минус на минус...
- Нате, - сунула ему листы. - Почитайте, ознакомьтесь, примите меры.
Недочерт, хотя какое мое дело черт он или не черт, мне в целом все равно, неловко взял стопку, обронив несколько первых листов, мазнул взглядом по тексту... замер, поднял глаза на верхние строки, вчитался... Побледнел. Затем побагровел. Снова стал бледен, а его глаза засветились ярким зеленым светом. Затем красным. И я поняла - красный, это значит "не влезай, убьет".
- Это что? - дочитав страницу до конца с уже пылающим багряным взором, прошипел Владлен Азаэрович.
- Книга, - безразлично ответила я.
- Книга... - протянул декан. Затем глянул на меня и с каким-то странным чувством спросил: - Ты читала?
- Нет, мне не интересно, - честно ответила я.
Вид у некоторых сделался какой-то больной, после чего Владлен Азаэрович швырнул книженцию на стол, шагнул ко мне, подцепил пальцем подбородок, вынуждая голову запрокинуть и срывающимся голосом произнес:
- Первое, чему учат в кланах боевых чертей - никогда не связывайся с ведьмами.
- Правда? - безразлично спросила я
- Да, - последовал ответ.
- Мы страшные? - снова я.
- Вы расистки, - глухо ответил зломордушечный. - Холодные, жестокие и расчетливые. Вы...
Он хотело было еще что-то сказать, но умолк. Я тоже молчала, равнодушно глядя на декана. Декан откровенно бесился, но старательно держал себя в руках. И меня заодно. Короче он держал нас и злился, заметно так злился. Затем поинтересовался:
- Ты одумываться будешь?
- Не, мне лень, - к стати действительно было лень почему-то.
- Издеваешься? - странный вопрос.
- Не.
- Тоже лень?
- Да.
Судорожно выдохнув, Владлен Азаэрович зло произнес:
- Я же сейчас просто придушу тебя, Григорьева.
- За что? - я не испугалась, нет, мне просто интересно вдруг стало, несмотря на состояние побарабанности.
- За что?! - заорал Владлен Азаэрович.
И вдруг меня отпустил. Не отошел сам и на милиметр, продолжая все так же давить на меня авторитетом, но руки его опустились, взгляд стал какой-то несчастный и недочерт устало как-то произнес:
- А действительно, за что?!
После чего обошел меня, прошел к столу своему, сел, устало лицо руками растер, и убитым голосом произнес:
- Ты права, Григорьева, не за что. Сам виноват. Сам себе отношения придумал, даже в жены взял тебя сам.
И он умолк. Я тоже молчала. Он молчал. Я...
- Могу идти?- безразлично поинтересовалась.
Декан не ответил. Сидел, смотрел в точку перед собой и молчал.
- Ну я пошла, - сказала негромко.
- Одного не могу понять, - проговорил так, словно сам с собой разговаривал Владлен Азаэрович, - за что?! За какие грехи и провинности?! Что и каким богам я сделал настолько плохого, что они мне тебя всучили?!
- Слушайте, я вообще даже не с вашего факультета, - заметила все так же безэмоционально.
И вдруг в душе шевельнулось что-то такое, что выдало "Это ты зря".
- Ты староста в общежитии моего факультета! - Владлен Азаэрович перестал взирать в невидимую точку и воззрился на меня.
Что-то опять в душе шевельнулось, и я как-то неожиданно поняла, что сие есть чувство здорового самосохранения.
- Ты!!! - внезапно рассвирепел декан. И неожиданно совершенно иным холодно-сдержанным тоном: - Пани староста, а вы в курсе, что ваши подопечные грабежом промышляют?
Мне мгновенно вспомнилась история с занавесками, которые черти у вампиров потырили, но признаваться в этом я не собиралась, а потому безразлично соврала:
- Плагиатом.
- Что?
- Черти у вампиров дизайн занавесок сплагиатили, - вру внаглую, прикрывая хвостатых, - фейки по дизайну все пошили, русалки постирали да погладили, кентавры сеновал одолжили.
А зачем я про кентавров сказанула?!
- Что? - как-то ошеломленно переспросил Владлен Азаэрович. - Причем тут сеновал?
Понятия не имею, если честно, зачем я про сеновал брякнула. Может потому что про гробы которые у вампиров воровали вспомнила?
- Стася! - злой оклик. - К чему про сеновал было?!
- Там с девушкой поудобнее будет, чем в гробу, - безразлично ответила я.
Потому что с парабанином даже страшно совершенно не было - замечательная штука, надо будет у Света еще попросить.
И в этот момент в кабинете Владлена Азаэровича словно от удара распахнулась дверь. А может и от удара, кто ее, эту дверь, знает, и в кабинет вплыл... вплыл! Он был весь в черном, но из-под сюртука торчал край белоснежной шелковой рубашки, из кармана край белоснежного платка, и изнанка плаща ослепляла красным атласом, а так весь в черном, бледный, с тонкими пальцами и чертами лица и глазенками алыми. Он был вампир! Таинственный, загадочный и опасный. И он был злой очень, и он, окинув меня злым взглядом, прошипел:
- Ваши черти, Владлен Азаэрович, перешли все границы!
На это я глубокомысленно заметила:
- Черти - раса без определенного места жительства, для них не существует границ и пределов, они везде живут.
Вампир медленно повернулся ко мне, вопросительно вскинув бровь.
- Угу, - подтвердила я, - как тараканы.
В красных глазенках кровососущего промелькнуло понимание, и он скорее уточнил, нежели вопросил:
- Вы ведьма?
- Угу, - безразлично подтвердила я.
Кивнув, вампир вновь повернулся к декану чертового факультета и продолжил:
- Ваши черти изгадили все занавески в общежитии моих вампиров.
На это декан чертового факультета возразил ранее мной сказанным, а именно:
- Сплагиатили.
- Изгваздали, уважаемый, - не согласился вампирский декан.
- Сплагиатили.
- Изгваздали.
- Сплагиатили.
- Изгваздали!
- Сплагиатили!
- Потырили, - вставила почему-то я.
Деканы умолкли, повернулись ко мне, воззрились возмущенно. Глянула на одного, на второго и приняла решение:
- Изгваздали.
Вампир величественно кивнул, Владлен Азаэрович взбешенно прищурился. Не то чтобы я испугалась, но почему-то поддержала и его точку зрения:
- Сплагиатили.
Теперь гнев продемонстрировал уже вампир.
- Ну, я пошла, - решила, отступая к двери,- у меня лекции и все такое.
И не дожидаясь пока выпустят, вышла и дверь прикрыла. А там за дверью стояли двое - Герак, при виде меня фыркнувший пятачком и тот самый вампир-громила в черном, который с утра вернул свою собственность и отметелил Арсана.
- О, Стасенок, - поприветствовал меня черт.
- Дарофчик, - отозвалась, почему-то окончательно забыв про расизм в отношении этого конкретного черта.
Вампир же, окинув меня пристальным взглядом с головы до ног, презрительно скривился и поинтересовался:
- Как главный черт... - пауза, затем ехидное, - в постели?
Развернулась к кровососу, голову запрокинула, чтобы в глазенки его наглые взглянуть, и так как мне сейчас было по барабану все, вовсе даже не обиделась, но сочла своим истинным долгом отомстить, а потому:
- В данный момент главный черт развлекается с главным вампиром, а меня как третьего лишнего они выставили.
Вампиреныш даже дышать от такого перестал. Герак фыркнул, стараясь скрыть смех, потому как утреннее отметеливание боевого черта Арсана на него видимо произвело впечатление и обычный черт в драку лезть вовсе не спешил. А этот вампирище с волосами до пояса, широкими плечами, бледной кожей и клыками обозначившимися под приподнятой от ярости губой, наклонился ко мне и прошипел:
- Шшш...
- Не шипи, денег не будет, - поучительно заявила я, вообще ни разу не устрашившись.
- И гробов, - словно ни к кому не обращаясь, вставил Герак.
- И занавесок, - поддержала я.
- И сапог, - вставил Герак.
- И рубашек, - снова я.
Просто у вампира была такая здоровская шелковая рубашка, которую хотелось потрогать и вообще стырить! Елки и палки, кажется я у чертей понабралась плохого, но рубашка действительно очень классная была.
- Вы! - вампир шарахнулся в сторону от нас и засопел возмущенно. - Вы!!! Да я тут за шесть лет, никогда таких на всю голову не видел!
И тут мы с Гераком зависли. Нет, я все понимаю, вот только...
- Обучение в универе всего пять лет длиться, - почесывая сильно волосатую грудь озвучил мои мысли черт. - А ты че, выходит, Ванька-дереванька?
Вампир изумлено вытаращился на черта, и мне пришлось пояснить:
- Он имел в виду Иван-дурак.
Теперь вампир уставился на меня.
- В смысле дуб-дерево, - пояснил уже Герак.
- Из которого гробы делают, - я.
- Одноместные, - тоскливо протянул черт.
Вампиру кажется стало плохо.
- Ребят, - простонал он, - вы о чем?
Мы с Гераком переглянулись.
- Сути не улавливает, - тяжело вздохнул черт.
- Чего и следовало ожидать, учитывая, что мужик явно как минимум второгодник, - так же тяжко вздохнула я.
И участливо посмотрев на вампира, протянула:
- Бедненький, тяжело тебе, болезному, учиться то, да?
И вот не знаю - то ли побарабанин так действовал, то ли что, но я вообще не поняла с чего это вампир взял и сильно обиделся. Но он действительно обиделся - оскалился весь, так что клыки в мизинец вымахали, позу угрожательную принял и ка-ак...
После чего снова шею изогнул, под другое кресло залез и вытащил красную холщевую сумку.
- От Ланки, - сообщил извиняясь.
Еще бы ему не извиняться - по его милости я капель сорок зараз выпила!
Во второй сумке была записка от Светланы, и в ней значилось: "Ты, Стаська, в себе разберись, прежде чем Фила слушать, потому как в любви этот гад светоностный ничего не смыслит, это я тебе честно и откровенно говорю. Не пей эту гадость от Снежной королевы, не стоит оно того. Лучше в себе разберись, Стасенка, и если ты этого декана (здоровские книжки про вас, всем ведьминским шабашом читаем) любишь, сходи к нему, поговори по-человечески да и наладится все."
И приписка ниже "А это тебе купила, точно, такое как в "Вечере страсти".
И бельишко белого цвета, красивое, нежненькое, кружевное.
Но мне уже как-то все равно стало, на меня находило странное чувство апатии и побарабанности...
- Слышь, Григорьева? - донеслось до меня сквозь пелену полного пофигения.
- Чего?- безразлично поинтересовалась.
Ответить боевая фейка мне не успела - посередь комнаты возникло серое дымчатое облако в мой рост и оттуда раздалось:
- Иди сюда.
Голосом Владлена Азаэровича раздалось.
И вот в другой раз точно не пошла бы, а так - с окна спрыгнула, ровной походкой к облаку направилась, по пути листы с "Ночью страсти" захватила с собой, даже не знаю почему, и шагнула к бывшему. Надо же, теперь мне было даже все равно, что он бывший.
Шагнула то я в облако серое, а оказалась в кабинете декана.
Владлен Азаэрович находился у стола, присев на его край и сложив руки на груди и снисходительно смотрел на меня. Мне было все равно, и поэтому я безразлично смотрела в ответ.
- Поговорим? - раздался его вопрос.
Безразлично пожала плечами.
Азаэрович несколько напрягся, налет самоуверенности слегка слетел с него, но все так же со снисходительным тоном мужик продолжил:
- Полагаю, за ночь ты успокоилась и новую информацию воспримешь спокойно, без этой твоей склонности к семейным разборкам "порядку заради" и "приятственным раздеваниям" перед нормальным здоровым мужчиной, который ко всему прочему оказался к тебе крайне неравнодушен.
Речь была странная и ощущалось в ней легкое раздражение. Мне же было непонятно с чего вообще такая речь, и потому я спросила:
- Это вы сейчас о чем?
Декан чертового факультета хотел было ответить, но в итоге умолк, сжав челюсти, от чего на скулах желваки задергались. Мне на его злость было как-то побарабану, и побубену, и потамтаму, и погонгу, и по...
- Станислава, - в голосе Владлена Азаэровича прозвучала сталь, - не стоит делать вид, что я совершенно тебе безразличен.
Нет, не совершенно, я бы скорее сказала, что абсолютно. Настолько абсолютно, что я взяла захваченные листы про ночь страсти и начала читать. Прочла:
"Ее алые губы молили о поцелуе и декан старательно удовлетворил мольбу".
Разочаровалась в кусте, метле и... ну с сатиром мы и так не были знакомы. Перевернула страницу, тут все было оригинальнее:
"Ее пальчики на ногах поджались, едва он добрался до самого сокровища..."
До кошелька, что ли?!
Листы у меня неожиданно отняли, и передо мной явился черт... Тьфу ты, в смысле недочерт, то есть Владлен Азаэрович, который был сейчас основательная зломордушечка. Зломордатый подцепил пальцем мой подбородок, приподнимая лицо, заглянул в глаза и зло поинтересовался:
- Безразличен?
- Более чем, - совершено искренне ответила студентка Григорьева, думая о том, что пора бы и на лекции, раз уж утреннюю гимнастику пропустила.
И тут глаза у недочерта полыхнули изумрудной зеленью и кое-кто прорычал:
- Издеваешься?!
Сказать, или сам поймет? Посмотрела на зломордатого и сразу врубилась - не поймет. У мужика явно нарисовались проблемы с пониманием, выражающиеся в сузившихся зеленючих глазищах, сжатых в кулаки ручищах и глухого, но отчетливого рычания из области грудины.
И я просто-таки не могла не сообщить:
- А вы рычите.
Рычание прекратилось и на меня воззрились с недоумением.
- Григорьева, ты снова у домовых была? - вопросил с какой-то затаенной надеждой Владлен Азаэрович.
Отрицательно покачала головой, затем безразлично спросила:
- Я могу идти?
Недочерт тоже покачал головой, и тоже отрицательно. Затем уставился на меня. Я на него. Он на меня. Я на него. Он на меня. Я... Он вдруг прошипел "Шагггрррраг!" и мрачно произнес:
- Ведьма, только не говори мне, что все это было "воспитания зла заради" и ты изначально ничего ко мне не испытывала!
И глаза у него стали такие ярко-ярко... красные. Достал уже - то карие, то зеленые, теперь вообще жуткие. Но что-то зацепило в фразе и я поинтересовалась:
- Таки а с чего вы взяли, что "воспитания зла заради"?
Красные глаза медленно темнели, как угли затухающие, но недочерт соизволил ответить:
- Как же, у вас добреньких идея фикс перевоспитать зло во вселенной.
Неприятно, что меня назвали добренькой.
Так и сказала:
- Я не добренькая.
- Да, ты вредненькая, - согласился декан чертового факультета.
А затем внезапно стремительно подошел ко мне, одна его рука скользнула на затылок, вторая обвила талию, рывком прижимая безразличную после побарабанина ведьму, и жаркие сухие губы прижались к моим, так, что даже под препаратом в голове помутилось. Почернело даже. И в этой теплой тьме срывающееся дыхание и глубокий, страстный, властный поцелуй, и ладонь сползающая с талии на... на...
- Руки! - холодно потребовала я.
Руки были убраны. Глаза декана сужены, желваки задвигались. И меня принялись сверлить злым взглядом. Мне по барабану. И даже сердце в момент страстного поцелуя стремительно забившееся, как-то успокоилось. И оглянулась я, скользнув взглядом по застывшему передо мной Владлену Азаэровичу, и по столу, и по кровати, и по...
- Стась, - вдруг как-то глухо произнес декан чертового факультета,- я надеялся, что ты одумаешься... Одумаешься, черт возьми, а не остынешь!
Зевнув, заметила, что все еще держу пошлую рукопись куста, метлы и сатира. Вспомнила, что это проблема. Посмотрела на Владлена Азаэровича - это тоже проблема. Минус на минус...
- Нате, - сунула ему листы. - Почитайте, ознакомьтесь, примите меры.
Недочерт, хотя какое мое дело черт он или не черт, мне в целом все равно, неловко взял стопку, обронив несколько первых листов, мазнул взглядом по тексту... замер, поднял глаза на верхние строки, вчитался... Побледнел. Затем побагровел. Снова стал бледен, а его глаза засветились ярким зеленым светом. Затем красным. И я поняла - красный, это значит "не влезай, убьет".
- Это что? - дочитав страницу до конца с уже пылающим багряным взором, прошипел Владлен Азаэрович.
- Книга, - безразлично ответила я.
- Книга... - протянул декан. Затем глянул на меня и с каким-то странным чувством спросил: - Ты читала?
- Нет, мне не интересно, - честно ответила я.
Вид у некоторых сделался какой-то больной, после чего Владлен Азаэрович швырнул книженцию на стол, шагнул ко мне, подцепил пальцем подбородок, вынуждая голову запрокинуть и срывающимся голосом произнес:
- Первое, чему учат в кланах боевых чертей - никогда не связывайся с ведьмами.
- Правда? - безразлично спросила я
- Да, - последовал ответ.
- Мы страшные? - снова я.
- Вы расистки, - глухо ответил зломордушечный. - Холодные, жестокие и расчетливые. Вы...
Он хотело было еще что-то сказать, но умолк. Я тоже молчала, равнодушно глядя на декана. Декан откровенно бесился, но старательно держал себя в руках. И меня заодно. Короче он держал нас и злился, заметно так злился. Затем поинтересовался:
- Ты одумываться будешь?
- Не, мне лень, - к стати действительно было лень почему-то.
- Издеваешься? - странный вопрос.
- Не.
- Тоже лень?
- Да.
Судорожно выдохнув, Владлен Азаэрович зло произнес:
- Я же сейчас просто придушу тебя, Григорьева.
- За что? - я не испугалась, нет, мне просто интересно вдруг стало, несмотря на состояние побарабанности.
- За что?! - заорал Владлен Азаэрович.
И вдруг меня отпустил. Не отошел сам и на милиметр, продолжая все так же давить на меня авторитетом, но руки его опустились, взгляд стал какой-то несчастный и недочерт устало как-то произнес:
- А действительно, за что?!
После чего обошел меня, прошел к столу своему, сел, устало лицо руками растер, и убитым голосом произнес:
- Ты права, Григорьева, не за что. Сам виноват. Сам себе отношения придумал, даже в жены взял тебя сам.
И он умолк. Я тоже молчала. Он молчал. Я...
- Могу идти?- безразлично поинтересовалась.
Декан не ответил. Сидел, смотрел в точку перед собой и молчал.
- Ну я пошла, - сказала негромко.
- Одного не могу понять, - проговорил так, словно сам с собой разговаривал Владлен Азаэрович, - за что?! За какие грехи и провинности?! Что и каким богам я сделал настолько плохого, что они мне тебя всучили?!
- Слушайте, я вообще даже не с вашего факультета, - заметила все так же безэмоционально.
И вдруг в душе шевельнулось что-то такое, что выдало "Это ты зря".
- Ты староста в общежитии моего факультета! - Владлен Азаэрович перестал взирать в невидимую точку и воззрился на меня.
Что-то опять в душе шевельнулось, и я как-то неожиданно поняла, что сие есть чувство здорового самосохранения.
- Ты!!! - внезапно рассвирепел декан. И неожиданно совершенно иным холодно-сдержанным тоном: - Пани староста, а вы в курсе, что ваши подопечные грабежом промышляют?
Мне мгновенно вспомнилась история с занавесками, которые черти у вампиров потырили, но признаваться в этом я не собиралась, а потому безразлично соврала:
- Плагиатом.
- Что?
- Черти у вампиров дизайн занавесок сплагиатили, - вру внаглую, прикрывая хвостатых, - фейки по дизайну все пошили, русалки постирали да погладили, кентавры сеновал одолжили.
А зачем я про кентавров сказанула?!
- Что? - как-то ошеломленно переспросил Владлен Азаэрович. - Причем тут сеновал?
Понятия не имею, если честно, зачем я про сеновал брякнула. Может потому что про гробы которые у вампиров воровали вспомнила?
- Стася! - злой оклик. - К чему про сеновал было?!
- Там с девушкой поудобнее будет, чем в гробу, - безразлично ответила я.
Потому что с парабанином даже страшно совершенно не было - замечательная штука, надо будет у Света еще попросить.
И в этот момент в кабинете Владлена Азаэровича словно от удара распахнулась дверь. А может и от удара, кто ее, эту дверь, знает, и в кабинет вплыл... вплыл! Он был весь в черном, но из-под сюртука торчал край белоснежной шелковой рубашки, из кармана край белоснежного платка, и изнанка плаща ослепляла красным атласом, а так весь в черном, бледный, с тонкими пальцами и чертами лица и глазенками алыми. Он был вампир! Таинственный, загадочный и опасный. И он был злой очень, и он, окинув меня злым взглядом, прошипел:
- Ваши черти, Владлен Азаэрович, перешли все границы!
На это я глубокомысленно заметила:
- Черти - раса без определенного места жительства, для них не существует границ и пределов, они везде живут.
Вампир медленно повернулся ко мне, вопросительно вскинув бровь.
- Угу, - подтвердила я, - как тараканы.
В красных глазенках кровососущего промелькнуло понимание, и он скорее уточнил, нежели вопросил:
- Вы ведьма?
- Угу, - безразлично подтвердила я.
Кивнув, вампир вновь повернулся к декану чертового факультета и продолжил:
- Ваши черти изгадили все занавески в общежитии моих вампиров.
На это декан чертового факультета возразил ранее мной сказанным, а именно:
- Сплагиатили.
- Изгваздали, уважаемый, - не согласился вампирский декан.
- Сплагиатили.
- Изгваздали.
- Сплагиатили.
- Изгваздали!
- Сплагиатили!
- Потырили, - вставила почему-то я.
Деканы умолкли, повернулись ко мне, воззрились возмущенно. Глянула на одного, на второго и приняла решение:
- Изгваздали.
Вампир величественно кивнул, Владлен Азаэрович взбешенно прищурился. Не то чтобы я испугалась, но почему-то поддержала и его точку зрения:
- Сплагиатили.
Теперь гнев продемонстрировал уже вампир.
- Ну, я пошла, - решила, отступая к двери,- у меня лекции и все такое.
И не дожидаясь пока выпустят, вышла и дверь прикрыла. А там за дверью стояли двое - Герак, при виде меня фыркнувший пятачком и тот самый вампир-громила в черном, который с утра вернул свою собственность и отметелил Арсана.
- О, Стасенок, - поприветствовал меня черт.
- Дарофчик, - отозвалась, почему-то окончательно забыв про расизм в отношении этого конкретного черта.
Вампир же, окинув меня пристальным взглядом с головы до ног, презрительно скривился и поинтересовался:
- Как главный черт... - пауза, затем ехидное, - в постели?
Развернулась к кровососу, голову запрокинула, чтобы в глазенки его наглые взглянуть, и так как мне сейчас было по барабану все, вовсе даже не обиделась, но сочла своим истинным долгом отомстить, а потому:
- В данный момент главный черт развлекается с главным вампиром, а меня как третьего лишнего они выставили.
Вампиреныш даже дышать от такого перестал. Герак фыркнул, стараясь скрыть смех, потому как утреннее отметеливание боевого черта Арсана на него видимо произвело впечатление и обычный черт в драку лезть вовсе не спешил. А этот вампирище с волосами до пояса, широкими плечами, бледной кожей и клыками обозначившимися под приподнятой от ярости губой, наклонился ко мне и прошипел:
- Шшш...
- Не шипи, денег не будет, - поучительно заявила я, вообще ни разу не устрашившись.
- И гробов, - словно ни к кому не обращаясь, вставил Герак.
- И занавесок, - поддержала я.
- И сапог, - вставил Герак.
- И рубашек, - снова я.
Просто у вампира была такая здоровская шелковая рубашка, которую хотелось потрогать и вообще стырить! Елки и палки, кажется я у чертей понабралась плохого, но рубашка действительно очень классная была.
- Вы! - вампир шарахнулся в сторону от нас и засопел возмущенно. - Вы!!! Да я тут за шесть лет, никогда таких на всю голову не видел!
И тут мы с Гераком зависли. Нет, я все понимаю, вот только...
- Обучение в универе всего пять лет длиться, - почесывая сильно волосатую грудь озвучил мои мысли черт. - А ты че, выходит, Ванька-дереванька?
Вампир изумлено вытаращился на черта, и мне пришлось пояснить:
- Он имел в виду Иван-дурак.
Теперь вампир уставился на меня.
- В смысле дуб-дерево, - пояснил уже Герак.
- Из которого гробы делают, - я.
- Одноместные, - тоскливо протянул черт.
Вампиру кажется стало плохо.
- Ребят, - простонал он, - вы о чем?
Мы с Гераком переглянулись.
- Сути не улавливает, - тяжело вздохнул черт.
- Чего и следовало ожидать, учитывая, что мужик явно как минимум второгодник, - так же тяжко вздохнула я.
И участливо посмотрев на вампира, протянула:
- Бедненький, тяжело тебе, болезному, учиться то, да?
И вот не знаю - то ли побарабанин так действовал, то ли что, но я вообще не поняла с чего это вампир взял и сильно обиделся. Но он действительно обиделся - оскалился весь, так что клыки в мизинец вымахали, позу угрожательную принял и ка-ак...
