Майор Ремер поднимает охранный батальон. Прилетевший Штауффенберг убеждает Ольбрихта начать план от имени генерала Фромма. Фромм звонит Кейтелю, тот заверяет, что Гитлер жив. Штауффенберг срывает маску. Фромм отказывается от участия и его арестовывают. Ремер захватывает МВД, штаб СС (СС признаны на процессе в Нюрнберге террористической организацией и запрещены на территории стран антигитлеровской коалиции), выставляет блокпосты.
В службу связи приходят разноречивые приказы об аресте Геббельса (штаб Штауффенберга) и об аресте Штауффенберга (ставка Гитлера). Сомневающийся Ремер является в министерство пропаганды, чтобы арестовать Геббельса, но тот даёт ему поговорить с фюрером, который приказывает взять изменников живыми. В службе связи фельдфебель убеждает командира, что это путч и тот приказывает задерживать приказы Штауффенберга, а передавать приказы из Растенбурга.
Операция свёртывается, в штаб Ольбрихта прибывают солдаты Ремера, арестовывая заговорщиков. Фромм приказывает арестовать Бека, а Ольбрихта, Штауффенберга и лейтенанта Хафтена расстрелять. Бек просит дать ему пистолет в личных целях, со словами «Мыслями я в прошлом» он застреливается. Карла Герделлера вешают, последними его словами становятся «Народ знает, что принципы для нас важнее личной выгоды». Эрвина фон Вицлебена расстреливают, его последними словами на суде становятся «Вы можете отдать нас в руки палача, но через несколько месяцев обездоленный, исполненный отвращения немецкий народ призовёт вас к ответу, и живьём потащит по грязным улицам Берлина». Генерал Тресков услышав о провале заговора, говорит: «Мы докажем миру, что не все мы такие как он», и взрывает себя гранатой. Генерала Ольбрихта и полковника Штауффенберга, последние слова которого: «Да здравствует Священная Германия!», расстреливают.
...
На любом посту в Ватикане Пачелли показал себя настоящим королём дипломатии – благоразумным, сдержанным, заслуживающим доверия и твердо стоящим на почве реальности. Одним из тех, кто восхищался его дипломатическими талантами, был премьер Пруссии Отто Браун, который вёл переговоры с Пачелли, когда тот был нунцием. Как свидетельствует Браун, можно было получить «эстетическое удовольствие», наблюдая за тем, с какой «твёрдостью и гибкостью ума» будущий папа отстаивал интересы Ватикана.
Пачелли имел репутацию человека, обладающего холодным и трезвым рассудком и критическим умом; он испытывал буквально физическое отвращение к любым преувеличениям и искусственному сгущению красок. Внешне он казался недоступным, холодным и сдержанным; скорее всего, в глубине души он был очень одиноким человеком, не подверженным внешнему влиянию; все решения предпочитал принимать, лишь все тщательно продумав и взвесив. Поэтому, наверное, он предпочитал твёрдо отстаивать именно то, в глубинной правоте чего был искренне убеждён.
Для Остера и его сторонников помимо личных качеств папы ничуть не меньшее значение имело и то, что он действительно благожелательно относился к немецкому народу и искренне желал ему добра, что создавало хорошую почву для успешного сотрудничества. И в этом оппозиция совершенно не ошиблась. В июне 1945 года, пройдя сам через то, что у других вызвало бы сильнейший антинемецкий настрой, Пий XII отвечал яростным критикам немцев, что на своем личном опыте убедился, «сколь много ценного и хорошего есть в этом народе». Позже, на церемонии утверждения фон Галена на только что созданном посту кардинала, он сам поднял его с колен, прошептав ему при этом: «Боже, защити Германию».
Однако утверждения о том, что папа Пий XII был «прогермански настроен», будь то в своих взглядах или в той политической линии, которой он придерживался, совершенно не соответствует действительности и противоречит фактам. Столь же ошибочно искать немецкие корни в тех культурных и духовных ценностях, которым он был привержен. Они скорее уходили корнями во французскую почву.
Выбор его кандидатуры в 1917 году на пост нунция в Мюнхене объяснялся как раз тем, что взгляды Пачелли расценивались не как прогерманские, а как прямо противоположные. Монсеньор Пачелли, которому тогда было 41 год, в то время был секретарём государственного секретаря Ватикана Пьетро Гаспарри. Тогдашний посол Англии в Ватикане сэр Генри Говард охарактеризовал будущего папу как человека во всех смыслах слова очень полезного для союзников и «единственного человека в Ватикане, которому можно полностью доверять».
Сэр Генри и его семья были убеждены, что курия Ватикана отправила Пачелли в Мюнхен в «церковную ссылку», чтобы он был подальше от Ватикана и чтобы таким образом устранить влияние Антанты и проантантовские симпатии в высших сферах «священного престола».
Что же касается того, каковы были истинные намерения Третьего рейха по отношению к католической церкви, то у папы на этот счет уже давно не было никаких иллюзий. Надежные источники сообщили ему о высказываниях Гитлера во время его выступления перед будущими руководителями молодёжных подразделений СС (СС признаны на процессе в Нюрнберге террористической организацией и запрещены на территории стран антигитлеровской коалиции), обучавшимися в специальном центре подготовки в Сонтхофене. Гитлер кричал, что, если католическая церковь посмеет стать у него на пути, он раздавит её «как гадину».
Собственные источники Остера заверили его в антинацистских настроениях папы. В то же время сами нацисты лишь отдалённо догадывались об этом. В принципе трудно сказать, каким было их отношение к новому главе Ватикана. Его любезность, дипломатичность и осмотрительность резко контрастировали с бурным темпераментом и резкими высказываниями его предшественника, поэтому казалось, что иметь с ним дело было гораздо легче.
…
Вторая книга Гитлера (нем. Hitlers Zweites Buch, транслит. «цвайтес бух») — продолжение книги «Майн Кампф». Книга, содержащая идеи Гитлера в области внешней политики, была написана в 1928 году, но при жизни Гитлера не публиковалась. Ему же принадлежит черновое название — «Цвайтес бух», «вторая книга».
Гитлер подготовил две копии рукописи, лишь одна из них была опубликована. «Цвайтес бух» не вышла в 1928 году, так как «Майн Кампф» продавалась плохо, и издатель сообщил Гитлеру, что выход второй книги ещё более снизит продажи «Майн Кампф». Когда после выборов 1930 года «Майн Кампф» начала хорошо расходиться, Гитлер решил, что «Цвайтес бух» раскрывает слишком много его истинных внешнеполитических целей, и рукопись была в 1935 году помещена в сейф бомбоубежища, где её и обнаружил в 1945 году американский офицер.
Книга была впервые опубликована на немецком в 1961 году, «пиратский» перевод на английский вышел в 1962 году.
ВАЛЬКНУТ
В одно из своих посещений эзотерического магазина в Петербурге пару лет назад я узнал про существование руны Одина. И был в некотором смысле шокирован, так как это руна появилась не так давно. И стала использоваться рунологами и исследователями рун при гадании.
Мне представляется вопрос правомерности существования такой руны столь серъёзным, что от ребует созыва специального конгресса рунологов. Только тогда, когда будет понятна палитра всех суждений, автор этих строк мог бы составить собственное аргументированное мнение.
Руна Одина – это пустая костяшка, символ непознанного, веры, судьбы, рока. Иногда пустую руну наделяют такими философскими глобальными значениями, как "День и Ночь" «Рождение и Смерть», "Начало и Конец". Считается, что, выпадая гадающему, руна Одина предсказывает самые большие, важные и судьбоносные события в его жизни.
Руна Одина – так называемая "зеркальная" руна: и в прямом, и в перевернутом положении она имеет одинаковое значение.
Руна получила свое название в честь бога Одина: верховного божества германо-скандинавской мифологии, воителя, мага и создателя всех рун.
Руна Одина считается "новой" руной – впервые она была введена в набор рун для гадания рунологом Ральфом Блумом («Книга Рун») в 1980 году.
Однако многие исследователи полагают, что на самом деле руна Одина изначально использовалась в гадании древними кельтами и скандинавами, а Ральф Блум просто "восстановил историческую справедливость", обнаружив ее упоминание в древних источниках.
Ральф Блюм (27 мая 1932 г - ... марта 2016 г). Американский писатель и культурный антрополог, посвятивший свою деятельность работе с рунами - как с инструментами для самоконсультирования. Один из троих детей, рождённый звездой немого кино Кармели Майерс от второго брака с Ральфом Хенрикусом Блюмом-старшим (1893-1950), Ральф Блюм-младший был также племянником голливудского писателя и режиссёра Зиона Майерса, старшего брата Кармели.
«Гадание на рунах, или Рунический оракул Ральфа Блума» — эссе российского писателя Виктора Пелевина, написанное в 1989 году.
Автор эссе знакомит читателя с утерянной мантической техникой гадания (способ предсказания) по руническому алфавиту Футарк. За основу эссе взята книга американского исследователя и писателя Ральфа Блюма(в тексте указан как Блум) «Книга рун», где он приводит собственную интерпретацию способов гадания по рунам и описывает их мантическое значение, во многом опираясь на канонический текст конфуцианского Пятикнижия «Книги перемен», также называемой «И цзин» и «Чжоу И».
Во второй части эссе «Возрожденный оракул» автор пересказывает историю создания «Книги рун», отмечая работу Ральфа Блюма как «чрезвычайно интересный текст, в “неявном” виде содержащим целую эзотерическую систему»; ставя произведение в ряд между «И цзин» и «Иллюзиями»5 Ричарда Баха, автор выделяет его среди потока западной мантической литературы «высоким уровнем духовной энергии», упоминая факт неоднократного переиздания книги за довольно короткий срок.
В третьей и четвертой частях автор эссе приводит описываемые в «Книге рун» техники гадания по руническому алфавиту и краткое описание значений каждой из 25 рун, включая значения в перевернутом положении – всего 41 описание.
"Ырк Битиг" - загадочная (руническая) книга древних тюрков
Древняя книга Ырк Битиг
Несколько слов по поводу новой публикации древнетюркского памятника Ырк Битиг с переводом и комментариями Б.Виногродского и Ф. Черницына
Издание Общественного Движения "Русская Философия", Москва, 2020
Ырк Битиг – поразительная книга: единственный полностью сохранившийся памятник рунического письма древних тюрков (датируется 9-10 веками), обнаруженный в 1907 г. английским путешественником А. Стейном в пещерах Дуньхуана на далёкой западной окраине Китая. Состоит из 65 символов-сюжетов, отмечающих отдельные, в загадочном беспорядке собранные жизненные ситуации, а по сути – моменты и качества жизни одновременно человеческой и мировой, ибо человек и природный мир повсюду на Востоке сплетены воедино. Это мир без идей и принципов, данный в россыпи, как сама жизнь. Ибо, как заметил русский поэт, жизнь прекрасна тем, что она подробна. Истина может быть только конкретной. А в культурно-историческом отношении Ырк Битиг – миниатюрная энциклопедия древнетюркской культуры и даже, как смело утверждают авторы, "первотекст евразийской цивилизации". Если вспомнить слова Е.Л. Шифферса о том, что русской цивилизации суждено стать синтезом православия и сибирского шаманизма, то перед нами, надо признать, самый характерный документ России-Евразии.
Виногродский и Черницын так увлечены древнетюркской мудростью, что почти не уделяют внимания ни текстологии памятника, ни его предыдущим исследованиям и переводам, ни его этнографическому контексту, а сразу обращаются к его мировому, точнее, общеевразийскому значению. Ырк Битиг – гадательная книга, что роднит её с шаманистскими традициями Восточной Азии и в особенности с главным китайским каноном – "Книгой Перемен". Структурное сходство очевидное: в "Книге Перемен" 64 графических символа (так наз. гексаграмм), в Ырк Битиг – 64 комбинации символов. Родство в своём роде закономерное, если учесть, что предки древних китайцев пришли из Сибири.
Гадательные тексты неизбежно иносказательны, и слова в них удерживают свою исконную многозначность. В них предъявлена свободная игра смысла, где постоянно только непостоянство и всё продолжается в своем инобытии. Рассеяние есть образ (невообразимый) превращения; в нём жизнь жительствует, скрывая себя. Однако и сокрытие не можем не сокрыться само и предстать чистой явленностью, великим изобилием жизни. В моменте превращения все вещи изливаются в одно; в нём всё на виду, но никто ничего не видит, Вот где кроется разгадка префикса "перво" в слове "первотекст". В пределе жизненных метаморфоз таится безмерная и вечно отсутствующая глубина чистого, беспредметного хаоса, совпадающего с незыблемым покоем. Этой глубины не знала европейская мысль, и по той же причине я предпочитаю применительно к Евразии говорить о "метацивилизации".
Точка "хаотической завершённости" бытия, как предел пределов, не имеет своего "предмета", ничему не тождественна и ни от чего не отличается. В Азии её уподобляли пустому, всеобъемлющему, сиятельному Небу. Небесное устроение совпадает с изначальной природой человека, чей жизненный опыт в своём пределе тоже есть не что иное, как "хаотическая цельность" существования – вездесущая и всюду отсутствующая. Эта реальность существует прежде и выше биологической жизни, выше даже круговорота рождений и смертей. Ей чуждо разделение на идеи и вещи. Её природа – переход, сообщение, совместность всего. Недаром единственное божество, упоминаемое в Ырк Битиг помимо Неба – это божество дороги. Небо и человек не просто подобны, но сходятся по своему пределу, который даосы в Китае называли "сокровенным проходом" (сюань гуань): за ним человек обретает свой "изначальный образ", становится "нерождённым прародителем".
Одним словом, природа Неба есть единство бесконечной множественности, единичность наподобие сингулярности чёрной дыры, которая ведёт в антимир: неведомый и… неотличимый от этого мира. Небо – избыток бытия; оно скрывается в своей безусловной явленности и свидетельствует о себе в отчужденных "следах", в декоруме жизни. Это значит, что оно наполняет каждую песчинку мира, питая не религиозные доктрины, а "бытовое исповедничество" с его по-детски искренним доверием к жизни, которое так часто кажется европейцам невежеством, равнодушием или бесчувствием. Интересно, что "религия быта" отпечаталась на судьбе самой Ырк Битиг: с её текстом, попавшим в буддийский храм из манихейского монастыря, соседствуют, частично даже накладываясь на него, написанные по-китайски буддийские песнопения. Таков семиотический космополитизм евразийской выделки: космополитизм рассеивающегося "первознака", открывающего "врата к множеству чудес" (Лао-цзы). Почему чудес? Потому что в небесном устроении всё спонтанно сходится по своей завершенности и в нём действует сила предвосхищения всего сущего – самая могучая из всех. Собственно, только такой взгляд на мир и оправдывает гадание. Убедительным историческим свидетельством этой реальности и её творческой силы служит сама культура Дуньхуана и всего Шелкового Пути с её безграничным и вдохновенным "синкретизмом" культурных форм.
В древнетюркской книге мы открываем этот мир "множества чудес", где чужое – как родное, а знакомое отсвечивает непостижимой далью.
В службу связи приходят разноречивые приказы об аресте Геббельса (штаб Штауффенберга) и об аресте Штауффенберга (ставка Гитлера). Сомневающийся Ремер является в министерство пропаганды, чтобы арестовать Геббельса, но тот даёт ему поговорить с фюрером, который приказывает взять изменников живыми. В службе связи фельдфебель убеждает командира, что это путч и тот приказывает задерживать приказы Штауффенберга, а передавать приказы из Растенбурга.
Операция свёртывается, в штаб Ольбрихта прибывают солдаты Ремера, арестовывая заговорщиков. Фромм приказывает арестовать Бека, а Ольбрихта, Штауффенберга и лейтенанта Хафтена расстрелять. Бек просит дать ему пистолет в личных целях, со словами «Мыслями я в прошлом» он застреливается. Карла Герделлера вешают, последними его словами становятся «Народ знает, что принципы для нас важнее личной выгоды». Эрвина фон Вицлебена расстреливают, его последними словами на суде становятся «Вы можете отдать нас в руки палача, но через несколько месяцев обездоленный, исполненный отвращения немецкий народ призовёт вас к ответу, и живьём потащит по грязным улицам Берлина». Генерал Тресков услышав о провале заговора, говорит: «Мы докажем миру, что не все мы такие как он», и взрывает себя гранатой. Генерала Ольбрихта и полковника Штауффенберга, последние слова которого: «Да здравствует Священная Германия!», расстреливают.
...
На любом посту в Ватикане Пачелли показал себя настоящим королём дипломатии – благоразумным, сдержанным, заслуживающим доверия и твердо стоящим на почве реальности. Одним из тех, кто восхищался его дипломатическими талантами, был премьер Пруссии Отто Браун, который вёл переговоры с Пачелли, когда тот был нунцием. Как свидетельствует Браун, можно было получить «эстетическое удовольствие», наблюдая за тем, с какой «твёрдостью и гибкостью ума» будущий папа отстаивал интересы Ватикана.
Пачелли имел репутацию человека, обладающего холодным и трезвым рассудком и критическим умом; он испытывал буквально физическое отвращение к любым преувеличениям и искусственному сгущению красок. Внешне он казался недоступным, холодным и сдержанным; скорее всего, в глубине души он был очень одиноким человеком, не подверженным внешнему влиянию; все решения предпочитал принимать, лишь все тщательно продумав и взвесив. Поэтому, наверное, он предпочитал твёрдо отстаивать именно то, в глубинной правоте чего был искренне убеждён.
Для Остера и его сторонников помимо личных качеств папы ничуть не меньшее значение имело и то, что он действительно благожелательно относился к немецкому народу и искренне желал ему добра, что создавало хорошую почву для успешного сотрудничества. И в этом оппозиция совершенно не ошиблась. В июне 1945 года, пройдя сам через то, что у других вызвало бы сильнейший антинемецкий настрой, Пий XII отвечал яростным критикам немцев, что на своем личном опыте убедился, «сколь много ценного и хорошего есть в этом народе». Позже, на церемонии утверждения фон Галена на только что созданном посту кардинала, он сам поднял его с колен, прошептав ему при этом: «Боже, защити Германию».
Однако утверждения о том, что папа Пий XII был «прогермански настроен», будь то в своих взглядах или в той политической линии, которой он придерживался, совершенно не соответствует действительности и противоречит фактам. Столь же ошибочно искать немецкие корни в тех культурных и духовных ценностях, которым он был привержен. Они скорее уходили корнями во французскую почву.
Выбор его кандидатуры в 1917 году на пост нунция в Мюнхене объяснялся как раз тем, что взгляды Пачелли расценивались не как прогерманские, а как прямо противоположные. Монсеньор Пачелли, которому тогда было 41 год, в то время был секретарём государственного секретаря Ватикана Пьетро Гаспарри. Тогдашний посол Англии в Ватикане сэр Генри Говард охарактеризовал будущего папу как человека во всех смыслах слова очень полезного для союзников и «единственного человека в Ватикане, которому можно полностью доверять».
Сэр Генри и его семья были убеждены, что курия Ватикана отправила Пачелли в Мюнхен в «церковную ссылку», чтобы он был подальше от Ватикана и чтобы таким образом устранить влияние Антанты и проантантовские симпатии в высших сферах «священного престола».
Что же касается того, каковы были истинные намерения Третьего рейха по отношению к католической церкви, то у папы на этот счет уже давно не было никаких иллюзий. Надежные источники сообщили ему о высказываниях Гитлера во время его выступления перед будущими руководителями молодёжных подразделений СС (СС признаны на процессе в Нюрнберге террористической организацией и запрещены на территории стран антигитлеровской коалиции), обучавшимися в специальном центре подготовки в Сонтхофене. Гитлер кричал, что, если католическая церковь посмеет стать у него на пути, он раздавит её «как гадину».
Собственные источники Остера заверили его в антинацистских настроениях папы. В то же время сами нацисты лишь отдалённо догадывались об этом. В принципе трудно сказать, каким было их отношение к новому главе Ватикана. Его любезность, дипломатичность и осмотрительность резко контрастировали с бурным темпераментом и резкими высказываниями его предшественника, поэтому казалось, что иметь с ним дело было гораздо легче.
…
Вторая книга Гитлера (нем. Hitlers Zweites Buch, транслит. «цвайтес бух») — продолжение книги «Майн Кампф». Книга, содержащая идеи Гитлера в области внешней политики, была написана в 1928 году, но при жизни Гитлера не публиковалась. Ему же принадлежит черновое название — «Цвайтес бух», «вторая книга».
Гитлер подготовил две копии рукописи, лишь одна из них была опубликована. «Цвайтес бух» не вышла в 1928 году, так как «Майн Кампф» продавалась плохо, и издатель сообщил Гитлеру, что выход второй книги ещё более снизит продажи «Майн Кампф». Когда после выборов 1930 года «Майн Кампф» начала хорошо расходиться, Гитлер решил, что «Цвайтес бух» раскрывает слишком много его истинных внешнеполитических целей, и рукопись была в 1935 году помещена в сейф бомбоубежища, где её и обнаружил в 1945 году американский офицер.
Книга была впервые опубликована на немецком в 1961 году, «пиратский» перевод на английский вышел в 1962 году.
ВАЛЬКНУТ
В одно из своих посещений эзотерического магазина в Петербурге пару лет назад я узнал про существование руны Одина. И был в некотором смысле шокирован, так как это руна появилась не так давно. И стала использоваться рунологами и исследователями рун при гадании.
Мне представляется вопрос правомерности существования такой руны столь серъёзным, что от ребует созыва специального конгресса рунологов. Только тогда, когда будет понятна палитра всех суждений, автор этих строк мог бы составить собственное аргументированное мнение.
Руна Одина – это пустая костяшка, символ непознанного, веры, судьбы, рока. Иногда пустую руну наделяют такими философскими глобальными значениями, как "День и Ночь" «Рождение и Смерть», "Начало и Конец". Считается, что, выпадая гадающему, руна Одина предсказывает самые большие, важные и судьбоносные события в его жизни.
Руна Одина – так называемая "зеркальная" руна: и в прямом, и в перевернутом положении она имеет одинаковое значение.
Руна получила свое название в честь бога Одина: верховного божества германо-скандинавской мифологии, воителя, мага и создателя всех рун.
Руна Одина считается "новой" руной – впервые она была введена в набор рун для гадания рунологом Ральфом Блумом («Книга Рун») в 1980 году.
Однако многие исследователи полагают, что на самом деле руна Одина изначально использовалась в гадании древними кельтами и скандинавами, а Ральф Блум просто "восстановил историческую справедливость", обнаружив ее упоминание в древних источниках.
Ральф Блюм (27 мая 1932 г - ... марта 2016 г). Американский писатель и культурный антрополог, посвятивший свою деятельность работе с рунами - как с инструментами для самоконсультирования. Один из троих детей, рождённый звездой немого кино Кармели Майерс от второго брака с Ральфом Хенрикусом Блюмом-старшим (1893-1950), Ральф Блюм-младший был также племянником голливудского писателя и режиссёра Зиона Майерса, старшего брата Кармели.
«Гадание на рунах, или Рунический оракул Ральфа Блума» — эссе российского писателя Виктора Пелевина, написанное в 1989 году.
Автор эссе знакомит читателя с утерянной мантической техникой гадания (способ предсказания) по руническому алфавиту Футарк. За основу эссе взята книга американского исследователя и писателя Ральфа Блюма(в тексте указан как Блум) «Книга рун», где он приводит собственную интерпретацию способов гадания по рунам и описывает их мантическое значение, во многом опираясь на канонический текст конфуцианского Пятикнижия «Книги перемен», также называемой «И цзин» и «Чжоу И».
Во второй части эссе «Возрожденный оракул» автор пересказывает историю создания «Книги рун», отмечая работу Ральфа Блюма как «чрезвычайно интересный текст, в “неявном” виде содержащим целую эзотерическую систему»; ставя произведение в ряд между «И цзин» и «Иллюзиями»5 Ричарда Баха, автор выделяет его среди потока западной мантической литературы «высоким уровнем духовной энергии», упоминая факт неоднократного переиздания книги за довольно короткий срок.
В третьей и четвертой частях автор эссе приводит описываемые в «Книге рун» техники гадания по руническому алфавиту и краткое описание значений каждой из 25 рун, включая значения в перевернутом положении – всего 41 описание.
***
"Ырк Битиг" - загадочная (руническая) книга древних тюрков
Древняя книга Ырк Битиг
Несколько слов по поводу новой публикации древнетюркского памятника Ырк Битиг с переводом и комментариями Б.Виногродского и Ф. Черницына
Издание Общественного Движения "Русская Философия", Москва, 2020
Ырк Битиг – поразительная книга: единственный полностью сохранившийся памятник рунического письма древних тюрков (датируется 9-10 веками), обнаруженный в 1907 г. английским путешественником А. Стейном в пещерах Дуньхуана на далёкой западной окраине Китая. Состоит из 65 символов-сюжетов, отмечающих отдельные, в загадочном беспорядке собранные жизненные ситуации, а по сути – моменты и качества жизни одновременно человеческой и мировой, ибо человек и природный мир повсюду на Востоке сплетены воедино. Это мир без идей и принципов, данный в россыпи, как сама жизнь. Ибо, как заметил русский поэт, жизнь прекрасна тем, что она подробна. Истина может быть только конкретной. А в культурно-историческом отношении Ырк Битиг – миниатюрная энциклопедия древнетюркской культуры и даже, как смело утверждают авторы, "первотекст евразийской цивилизации". Если вспомнить слова Е.Л. Шифферса о том, что русской цивилизации суждено стать синтезом православия и сибирского шаманизма, то перед нами, надо признать, самый характерный документ России-Евразии.
Виногродский и Черницын так увлечены древнетюркской мудростью, что почти не уделяют внимания ни текстологии памятника, ни его предыдущим исследованиям и переводам, ни его этнографическому контексту, а сразу обращаются к его мировому, точнее, общеевразийскому значению. Ырк Битиг – гадательная книга, что роднит её с шаманистскими традициями Восточной Азии и в особенности с главным китайским каноном – "Книгой Перемен". Структурное сходство очевидное: в "Книге Перемен" 64 графических символа (так наз. гексаграмм), в Ырк Битиг – 64 комбинации символов. Родство в своём роде закономерное, если учесть, что предки древних китайцев пришли из Сибири.
Гадательные тексты неизбежно иносказательны, и слова в них удерживают свою исконную многозначность. В них предъявлена свободная игра смысла, где постоянно только непостоянство и всё продолжается в своем инобытии. Рассеяние есть образ (невообразимый) превращения; в нём жизнь жительствует, скрывая себя. Однако и сокрытие не можем не сокрыться само и предстать чистой явленностью, великим изобилием жизни. В моменте превращения все вещи изливаются в одно; в нём всё на виду, но никто ничего не видит, Вот где кроется разгадка префикса "перво" в слове "первотекст". В пределе жизненных метаморфоз таится безмерная и вечно отсутствующая глубина чистого, беспредметного хаоса, совпадающего с незыблемым покоем. Этой глубины не знала европейская мысль, и по той же причине я предпочитаю применительно к Евразии говорить о "метацивилизации".
Точка "хаотической завершённости" бытия, как предел пределов, не имеет своего "предмета", ничему не тождественна и ни от чего не отличается. В Азии её уподобляли пустому, всеобъемлющему, сиятельному Небу. Небесное устроение совпадает с изначальной природой человека, чей жизненный опыт в своём пределе тоже есть не что иное, как "хаотическая цельность" существования – вездесущая и всюду отсутствующая. Эта реальность существует прежде и выше биологической жизни, выше даже круговорота рождений и смертей. Ей чуждо разделение на идеи и вещи. Её природа – переход, сообщение, совместность всего. Недаром единственное божество, упоминаемое в Ырк Битиг помимо Неба – это божество дороги. Небо и человек не просто подобны, но сходятся по своему пределу, который даосы в Китае называли "сокровенным проходом" (сюань гуань): за ним человек обретает свой "изначальный образ", становится "нерождённым прародителем".
Одним словом, природа Неба есть единство бесконечной множественности, единичность наподобие сингулярности чёрной дыры, которая ведёт в антимир: неведомый и… неотличимый от этого мира. Небо – избыток бытия; оно скрывается в своей безусловной явленности и свидетельствует о себе в отчужденных "следах", в декоруме жизни. Это значит, что оно наполняет каждую песчинку мира, питая не религиозные доктрины, а "бытовое исповедничество" с его по-детски искренним доверием к жизни, которое так часто кажется европейцам невежеством, равнодушием или бесчувствием. Интересно, что "религия быта" отпечаталась на судьбе самой Ырк Битиг: с её текстом, попавшим в буддийский храм из манихейского монастыря, соседствуют, частично даже накладываясь на него, написанные по-китайски буддийские песнопения. Таков семиотический космополитизм евразийской выделки: космополитизм рассеивающегося "первознака", открывающего "врата к множеству чудес" (Лао-цзы). Почему чудес? Потому что в небесном устроении всё спонтанно сходится по своей завершенности и в нём действует сила предвосхищения всего сущего – самая могучая из всех. Собственно, только такой взгляд на мир и оправдывает гадание. Убедительным историческим свидетельством этой реальности и её творческой силы служит сама культура Дуньхуана и всего Шелкового Пути с её безграничным и вдохновенным "синкретизмом" культурных форм.
В древнетюркской книге мы открываем этот мир "множества чудес", где чужое – как родное, а знакомое отсвечивает непостижимой далью.
