Залетевший внутрь храма неугомонный ветер, от нечего делать гонял по полу древесную стружку. Он затих, как только его одиночество нарушил вбежавший Андрейка. Мальчишка подошёл к расставленным на столике банкам с красками и стал перекладывать их с одного места на другое, каждый раз нежно, двумя руками поднося к своим губам и что-то говоря. Потом пододвинул ближе к столу табурет, сел, сложил руки и закрыв глаза заговорил:
-«Господь мой Боже! Святая Троица…»
******
Оставленный юным собеседником, дед Коваль потонул в своих мыслях. Его пальцы вертели уже полностью очищенное куриное яйцо, силясь отыскать осколки скорлупы. Пять деревенских мужиков, сидящих с другого конца длинного стола, доедали нехитрые кушанья и молча наблюдали за эмоциональным разговором двух поколений. Этих людей дед Коваль стал собирать через неделю после пожара. Увидя, как потянулись мимо его дома телеги с людьми в поисках новых мест и поселений, он пошёл по избам. Кого уговорами, кого наставлениями, а кого пинками и зуботычинами, но набрал 25 человек и пустился с ними в путь по соседним деревням да сёлам – кому крышу перекрыть, кому сруб поставить, кому забор выправить. В оплату просил птицу да скотину живую, зерно да семена. Собрав и отправив назад в деревню несколько загруженных обозов с провожатыми, у него остались только вот эти 5-ть человек.
-«Ты почто эту церкву упёрся ставить?» - завёл разговор один из них.
-«Во-во, холода скоро грянут, а нам ещё избы взамен сгоревших ладить. Что за надобность такая в ней?» - поддержал его второй.
Дед Коваль, медленно поворачивая голову в сторону говоривших, выныривал из своих мыслей.
-«Избы говоришь. В этом году на пепелище ничего ставить не будем. Немного потеснимся друг дружку, да холода переживём. Дух жизни у земли огнём оторван был – ждать надобно. Как только трава да полевые цветы прорастут – значит жизнь вернулась, тогда и избы новые там ставить будем. Жаль деда Рубиля теперь нет, за ним быстрее б справились…» - на последних словах он как-то сник тоскливо глядя перед собой, потом вздохнул, расправляя плечи и поднимая голову добавил – «А церква, церква должна тут стоять…»
Осмотрев получающееся строение с верху до низу вновь добавил : «Должна-а-а…»
После минутной паузы расспросы кузнеца возобновились.
-«Слышь, дед Коваль, тебе пацанёнок родной что ли, ты с ним так нянчишься? Али мы не знаем чего? Так поделись с молодым поколением то» - хитро щурясь, говорили мужики.
-«У-у. Вашими б языками, да скотный двор мести – не сильно спачканы будут» - дед Коваль с укоризной смотрел на говоривших – «Деда Рубиля на мне наказ держится, вот и справлять теперя надобно договор наш».
-«Так значит Андрейка - Рубилёв сын? Что-то я его ни разу с ним не видел».
-«Самый малый он» - кузнец отпил из чашки – «дома по хозяйству больше помогал. А когда огонь лесной явился, их дом первым на его пути от леса оказался, вот они всей семьёй и двинули ему на встречу – деревья валить, чтобы тот стороной деревню обошёл, да так и сгинули в пожаре том – не сдюжили. А Андрейка когда увидел, что дом их огнём заниматься стал, кошку и собаку в охапку собрал и в печку вместе с ними забрался. Заслонку изнутри руками держал. Печь то им ещё Кузимич складывал, так чтобы вся семь я на лежанке помещалась, так что топка там просторная. В ней я его на второй день и обнаружил. Собака лаять начала, а я по пепелищу хожу, железо собираю – чтоб не пропадало, и всё думаю - что за изъян такой у меня в ухе приключился. Смотрю, балки обгоревшие заслонку заперли, я их сдвинул, заслонку потянул – оттуда собака и выскочила, а он там полуживой в обнимку с кошкой лежит. В одной руке заслонка, в другой кошка. Уже когда только до кузни донёс, он глаза открыл. Воды испил, да в дальний угол забился и оттуда всё на огонь в горниле, где железо грею, испуганными глазами до ночи смотрел. На следующий день, взял табурет, один шаг отмерил ближе к огню, сел, и опять до ночи сидел глаз не сводил. Я думал, что тронулся парень – не отойдёт, а он на следующий день ещё на шаг ближе табурет переставил. Когда через 7-мь дней, уже возле самого очага сидел, из глаз на огонь только обида да злость выплёскивались».
******
Входная дверь, издав шипящий звук, отделила меня и шум улицы от тихого полумрака кафе-бара «Время местное». Не успел я сделать и пары шагов, как в кармане, издавая вибромузыкальную композицию, опять ожил телефон.
-«Слушаю. Да. Да, скоро буду.., ну, быстрым шагом минут 15-20. А вот именно этот вопрос без моего обязательного присутствия больше никто разрешить не может? Почему это только я могу? Ага. Значит так!
Дорогие мои господа «мэнэгеры» , причём обращаю ваше внимание именно на определение «дорогие», на кой чёрт вы мне все там нужны, если элементарные вопросы по работе с клиентами не могут решаться в моё отсутствие?! Что Руслан Евгеньевич? Я уже 28 лет Руслан Евгеньевич! Вы за прошедшие полдня ,для организации в которой работаете, хоть что-нибудь полезное сделали?! А вот мне кажется - что нет! Ах, можете даже отчёт составить?! Тогда касается всех вас: берёте листок бумаги формата А4, заголовок – «Чем я сегодня порадовал своего директора», внизу дата-подпись! Всё! У вас максимум 20 минут!» - и я отключил входящий вызов.
«С завтрашнего дня – сокращение штатного расписания. Достали! Уволю через одного! Максимум через 1,25! Никакого уважения к пищеварительным функциям директора во время обеденного перерыва! Что за народ?!»
Оптимизируя соотношение «время – путь», я пересёк неширокую автодорогу и перепрыгнул через заборчик ограждающий аллею с липами и скамейками от проезжей части. Эта же аллея делила её на две улицы с односторонним движением. В момент, когда мои поджатые ноги распрямляясь, ещё не коснулись земли, левый ботинок, толи в знак солидарности с «обречёнными на увольнение», толи из-за некстати развязавшегося шнурка, почувствовал свободу и решил самостоятельно сменить траекторию своего движения. И вы знаете – ему это удалось! Употребляя особые выражения в адрес ботинка, шнурка который развязался а так же того кто делает такие шнурки и ботинки, я на одной ноге доскакал до самоопределившегося элемента верхней одежды, поднял его и присел на стоящую рядом пустую скамейку. Затянув шнурок на левом, пришла мысль проверить и правый, и пока я осваивал хитросплетения и затягивал узлы, в поле моего зрения оказался ещё один ботинок – потрёпанный и сильно запылившийся. Я заскользил взглядом вверх – передо мной в пол-оборота сидел человек, одну ногу, согнутую в колене он подложил под себя, а второй касался земли как раз у моих ног. От неожиданности я отпрянул чуть назад.
-«Вот чёрт!» - непроизвольно вырвалось у меня.
-«Нас двое» - ответил он улыбаясь, потом чуть помотав головой добавил – «Хотя, всё равно не угадал».
Я обернулся. С противоположной стороны сидел ещё один – пониже ростом и светловолосый. Он не улыбался, а стиснув зубы, да так, что на скулах двигались бугорки, пытался просверлить во мне дырку своими серо-голубыми глазами, глядя из-под нахмуренных бровей.-«Может ему в ухо дать? Для остроты восприятия действительности!» - проговорил светловолосый, не отпуская меня своим взглядом.
-«Не-е. Погоди» - послышалось у меня за спиной.
-«Я вам чем-то могу помочь?» - мой сдавленный голос придавал какой-то особый шарм заискивающему тону. В алее как назло не было ни души, а эти двое были поздоровее меня. Я и с одним то навряд ли бы справился – не то, что с двумя.
-«Мы по поводу работы» - вновь заговорил первый, и внутренне попросив чувство самосохранения следить за светловолосым, я повернулся в сторону говорящего. В этот момент из прилегающих к аллее переулков вышел коренастого вида мужчина и направился в нашу сторону. Двигаясь не спеша, он легонько размахивал рукой державшей небольшой тёмный чемоданчик и смотрел себе под ноги. «При свидетелях бить не будут» - покинувшее меня чувство уверенности вернулось и сообщило эту новость.
-«О-о-о, нет, нет, нет! У меня своих дармоедов - полный комплект. Я никого на работу не принимаю» - осмелев, заговорил я, так как человек с чемоданчиком уже поравнялся с нами и присел на противоположную скамейку. Вытащив из чемодана ноутбук, он водрузил его себе на колени, и раскрыв, стал быстро щёлкать по клавиатуре, иногда мельком поглядывая в нашу сторону.
-«Так что гуляйте! Бюро по трудоустройству здесь недалеко. Хотите, могу проводить!» - немного охамев, предложил им я.
-«Серёга?» - вопрос холодным тоном донёсся из-за спины – самосохранение напряглось.
-«Нет!» - мой собеседник посмотрел за меня и покачал головой.
Человек, сидящий напротив, перестал щёлкать клавиатурой и внимательно смотрел на нашу троицу. Сергей глазами поймал его взгляд и отвернулся. Аккуратно вытащив из нагрудного кармана потрёпанный клочок бумажки, он протянул его мне. На помятом куске тонкого, когда-то белого картона, красовались мои фамилия, имя, отчество, занимаемая должность и номера телефонов, причём один из них был дописан моим собственным почерком. Это была моя визитка, и я готов поклясться, что это именно та визитка, которую я отдал 15-ти летнему пацану, перед тем как выйти из кафе-бара. Наши взгляды пересеклись. Я всмотрелся в его лицо – это был он, тот самый мальчишка! Только теперь он взрослый – похоже, что мой ровесник.
Тишину, повисшую в воздухе, не смел нарушать даже ветер, слышно было только ритмичное клацанье клавиш ноутбука у сидящего по соседству мужчины. Я замер, непроизвольно открыв рот. Вглядываясь в изменившиеся черты его лица, в голове складывал упрямый пазл из слов «как», «быть», «такое» и «может».
-«Так вот, по поводу работы» - разрушая тишину, продолжил мой собеседник – «мы бы хотели нанять тебя. У нас немного необычные требования, да и «заказ» в общем-то, тоже. Ты меня слышишь?!»
-«А! Д-да» - встрепенулся я – « почему меня?»
-«Ну, скажем так» - после секундного замешательства продолжил он – «что если твои опасения, высказанные мне вон в том кафе» - он вытянул руку в сторону бара «Время местное» - «на тему «Компьютеры и человеки» не совсем безосновательны».
Меня как холодной водой окатило.
-«Так ты же вроде сказал, что это похоже на бред!»
-«Сказал» - он вздохнул и продолжил, разглядывая окна соседних домов – «но крутизну развивающейся реальности предсказать всегда довольно сложно».
-«Значит всё таки они нашу биоэнергию качают. Я всегда это чувствовал! Мы теперь поэтому и дохлые все такие, потому что они наши силы забирают!!» - распалялся я.
-«Ты, по-моему, опять бредишь» - Сергей смотрел на меня как на наивного мальчишку – «им наша биоэнергия -до светодиода. Ты просто не представляешь, сколько свободной энергии находится вокруг нас. Основная задача – грамотно её извлечь. Пройдёт ещё 50-70 лет, и они смогут это сделать».
-«Тогда, что же им надо?» - удивлённо спросил я.
Сергей немного помолчал, видимо собираясь с мыслями и произнёс:
-«Наверное, лучше если ты сам всё увидишь – доходчивей будет. Костя! На нас двоих настроишься?»
Я обернулся. Сидящий за моей спиной молча кивнул, взялся за запястье моей руки и закрыл глаза, Сергей взялся за мою вторую руку.
Секунда и мир вокруг меня обесцветился, став монохромным – бело-коричневым. Никогда не предполагал, что «коричневый» имеет столько оттенков! Но ввергало меня в оцепенение другое. Звуки вокруг заглушились – шум улицы стал еле различим; исчезли запахи, как я не пытался втягивать носом воздух – ничего; и что добивало окончательно – я ничего больше не чувствовал. Ни одежды – словно я совсем голый, ни злосчастных ботинок – шнурки на которых я затянул до сдавленности в голеностопе, только на запястьях своих рук – чужое прикосновение.
-«С-сво-ло-чи-и! Что вы со мной де-ла-е-те-е?!» - чувство безвыходности ситуации наводило ужас.
-«Спокойно. Спокойно! Не бойся!» - голос Сергея, пытающийся принудить подчиняться, ворвался в мою голову и слышал я его уж точно не ушами – «Так может видеть мой друг. Это.., это.., как же по проще объяснить-то… Давай так – это другой частотно-волновой диапазон. Теперь не страшно?»
Я сделал неопределённое движение головой. Приняв его как «да» он закончил:
-«Для тебя это единственная возможность увидеть её. Смотри вокруг. Внимательно».
Сжав внутри себя остатки самообладания, я взглядом стал исследовать окруживший меня мир. Подсознание вытащило из глубины памяти старую-старую песенку, с дурацкими словами припева: «оранжевое солнце, оранжевое небо, оранжевый верблюд» и что-то там ещё «оранжево поют», толи как реакцию на получаемый мною стресс, толи как описание того, что я теперь мог видеть.
Всматриваясь в появившихся в аллее пару влюблённых – медленно идущих держа друг друга за руку; молодую маму, одной рукой она толкала перед собой коляску, другой что-то набирала на экране телефона; человека с ноутбуком, сидящего на противоположной скамейке, мои глаза всё чётче и чётче начинали различать маленькие золотистые фонтанчики оставляющие за собой такие же золотистые нити, то появляющиеся, то исчезающие вокруг этих персонажей улицы. У влюблённой пары, когда глаза одного находили глаза другой половинки, потоки золотистых струй начинали переливаться из одного тела в другое. Они прошли мимо нас и сели на скамейку чуть поодаль. Их головы сблизились и в тот момент, когда губы влюблённых чуть соприкоснулись, полупрозрачный кокон из золотой паутины окутал их, отделив от окружающей действительности.
Двигающаяся детская коляска, мощностью в одну мамину силу, была зрелищем ещё более фееричным. Миллионы золотых нитей сливались в настоящие протуберанцы – как на солнце. Выплёскиваясь, они ощупывали окружающий мир: скамейки, деревья, кусты, маму и неторопливо возвращались назад в коляску, легко проникая через непрозрачные стенки люльки на колёсах. Тонкие ниточки-фонтанчики мамы эти протуберанцы легко увлекали за собой, и ниточки не сопротивлялись, периодически сплетая ткань с причудливым узором между коляской и мамой. Они проходили мимо нас очень близко, мне даже пришлось поджать ноги под скамейку, чтобы колёса коляски не проехали по ним. Телефон, на полу-вытянутой руке, полностью увлёк внимание молодой мамы. Миг, и золотой фонтанчик, выскочивший из руки мамы, на секунду завис в воздухе, сменил направление и нырнул в экран телефона. Я даже вздрогнул от неожиданности.
-«Видел?» - голос Сергея вновь ворвался в мою голову – «Видел?!»
-«Это же… как это?» - начинал мямлить я – «Это.. он… куда?»
В голове зазвучал другой, холодный без эмоций голос – видимо Костин:
-«Эта сверхматериальная субстанция вложена нам тем, кто «создал нас по образу и подобию своему».
-«Это ты о Боге?» - вклинил я вопрос в наш безголосый диалог.
-«Каких либо других объясняющих версий пока не существует. Это то, что делает человека человеком, делает нас живыми. Потеря её – фатальна для человека. Короче – это наша душа» - голос умолк, оставив в моей голове медленно затихающий гул.
Коляска с мамой миновала нашу скамейку, и моему взору открылся вид на человека с ноутбуком. Он смотрел на нас круглыми от удивления глазами и не моргал. Золотые фонтанчики спрыгивали с его тела и исчезали в экране «ноута». От этого зрелища, тоска всё больше тянула меня в омут безысходности.
