Тянет всех к лесным просторам.
И гусей домой немало
В этот день они несли.
А когда смеркаться стало,
Вепрь попался на пути.
С ним расправились бы скоро.
Только вепрь, хоть ранен был,
Сильно ногу Ратибора
Он клыками прокусил.
Травник опытный явился,
Наложил на раны он
Травы. Тихо помолился
И богам отдал поклон.
Затянулись скоро раны,
Снова юноша здоров.
Ратибор — охотник славный,
В лес с отцом идти готов.
Ну, а травник знает дело.
Он известен всем кругом.
Роды примет он умело
И залечит перелом.
Знахарь вылечит любого,
Только дай ему больного.
Знает свойства разных трав,
Порошков, микстур, приправ.
Знает заговоры он.
Погрузив больного в сон,
Он потом его разбудит,
И больной здоровым будет.
КАК МЕСЯЦ ПОХИТИЛ ЖЕНУ ХОРСА
Купалась Заря-заряница,
Красная девица
С подругами в реке
От села вдалеке.
И увидел её Хорс.
Поднялся во весь рост.
— Не ведом мне будет покой,
Пока не станет девица моей женой.
И спустился он с небес,
Спрятал её одежду и исчез.
Вышли девицы из реки толпой,
Оделись и пошли домой.
Вышла и Заря-Зареница,
Не найдёт своей одежды девица.
И сказала она, стоя над рекой:
— Если её выкрал красивый и молодой,
То согласна стать его женой.
Вышел Хорс из чащи.
Забилось её сердце сильней и чаще.
Возвести чертог для Рода
Много требует труда,
Что не видела природа
Изначально никогда.
Китоврас здесь главный зодчий,
Позабыл еду и сон,
Он начальник и рабочий,
На все руки мастер он.
Гамаюн — его помощник,
Рядом с ним везде она,
Вдохновения источник,
Всяких замыслов полна.
Род достоин высшей славы.
Должен быть его чертог,
Как природа, величавый
И торжественный, как бог.
Гамаюн, забыв покой,
В небесах летает
И изъян она любой
Сразу замечает.
СКАЗАНИЕ О СИМАРГЛЕ И БЕРЕГИНЯХ
Охранял Симаргл посевы.
Обо всём Симаргл забыл.
Перед ним танцуют девы.
Так прекрасен танец был!
Так танцуют берегине,
Глаз не сможешь оторвать.
Красоты такой в помине
Ты не сможешь увидать.
Вышли из лесу олени.
Ведь для них посев еда.
И скользят они, как тени,
По полям туда-сюда.
Поздно их Симаргл заметил.
«Ах, какой же я злодей!
Прозевал, бичом не встретил
Я непрошенных гостей».
Нёсся вопль его до неба.
Как себя он проклинал!
«Я оставил всех без хлеба.
Я людей так наказал!»
И спасать Симаргла стали
Берегини от тоски.
И туман они наслали.
И поднялись колоски.
И тогда наслали девы
На поля туман густой.
И помятые посевы
На полях стоят стеной.
Так спасают берегини
Пашни от набегов злых.
И поэтому доныне
Люди почитают их.
Берегини не оставят
Поселянина в беде.
Их недаром люди славят,
Почитают их везде.
Загрустил Симаргл. Рыдая,
Стал себя он проклинать.
«Ох, пришла беда большая!
Будут люди голодать.
Лето кончится. И осень
Подойдёт, потом зима.
Это скверно, плохо очень,
Ведь пустые закрома.
Ни муки теперь, ни хлеба,
Не состряпать пирогов.
И не выпросишь у неба,
Не получишь от богов».
СКАЗАНИЕ О КАРАЧУНЕ
Карачуну зло на радость.
Любит он пугать людей.
Норовит устроить пакость
Побольней да пострашней.
Вот он зиму посылает,
Чтоб мороз, метель и мрак.
Пусть пойдёт медведь узнает
И расскажет, что и как.
Долго шёл медведь по лесу,
Снег топтал, ломал кусты.
Вот вернулся к злому бесу.
— Ну, чего расскажешь ты?
— Ну, конечно же, не жарко.
Только ночи коротки.
Солнце так же светит ярко
И морозы не крепки.
Подождал и волчью стаю
На разведку он пустил.
— Всё теперь я разузнаю.
Я ж во весь старался пыл.
Время шло. Вернулись волки.
— Вроде стал мороз крепчать.
Ночи всё ж не очень долги.
Значит, надо подождать.
Подождал. И из пещеры
Вылез, по лесу идёт.
Снега сыплет он без меры
И морозом жмёт и жмёт.
Всех зверей загнал он в норы.
Но людей не смог достать.
Все закрылись на запоры,
Топят печи. Благодать!
«Значит, силы всё же мало, —
Думал он. — Не повезло!»
Зиму тут весна прогнала,
И опять пришло тепло.
Не достанет Карачун,
Нас не заморозит.
Пусть свирепствует колдун,
Вихрями елозит.
Мы в избе затопим печь
И запалим свечки.
И на лавку можно лечь,
Спину греть от печки.
Карачун же за окном
Воет и беснуется.
Мы его не пустим в дом.
Пусть от зла раздуется!
Он деревья гнёт к земле
И ломает ветки.
Ну, а мы сидим в тепле,
Взрослые и детки.
Карачун бесится в злобе,
Нас не сможет он достать.
Двери мы закроем, чтобы
Нам тепло не выпускать.
Пусть скрипит мороз суровый
И метель вздымает снег,
Гнёт могучий ствол дубовый,
Не напуган человек.
Карачун в подземном царстве,
Ох, не любит солнца он.
В этом мрачном государстве
Он и воля, и закон.
Нет милей морозной ночи
Да со снежною пургой,
Чтобы засыпала очи
Поспешающим домой,
Чтобы люто выли волки
Под холодною луной,
Чтоб залазил холод в щёлки
Смертоносною змеёй.
И довольный Карачун
Руки потирает,
Злобно шепчет, как колдун,
Беды накликает.
Ледяной бронею реки
И озёра заковал.
Если б было так вовеки,
Как бы он торжествовал!
Как же он не любит солнца,
От тепла его мутит.
В подземелье, как в колодце,
До зимы тогда сидит.
А ещё и шуба есть,
Шапка надевается.
Так что Карачуна спесь
Сразу убавляется.
На ногах твоих пимы.
Что теперь морозы?
Так что матушки-зимы
Не страшны угрозы.
СКАЗАНИЕ О КОСТРОМЕ И КУПАЛЕ
Жили-были брат с сестрою.
Брат Купалой назывался,
Костромой звалась сестра.
И вдвоём они гуляли
По полям и над рекою.
Смех их звонкий раздавался
Над поляною с утра.
И сказала как-то брату
Кострома, что есть на свете
Две волшебных чудных птицы.
И одну зовут Сирена,
А другую Алконост.
— Братец! Есть такая речка,
Что Смородиной зовётся,
Там живут две этих птицы,
Там услышать можно их.
Долго шли они. У речки,
Что Смородиной зовётся,
Оказались брат с сестрою
И увидели тех птиц.
Алконост о счастье пела,
Сирин пела о печали
И своей печальной песней
Кострому заколдовала.
И её схватила Сирин,
С ней умчалась в царство мёртвых.
Купальная ночь.
Не спит молодёжь.
Из горницы прочь!
Так месяц хорош!
Купальская ночь! Нет таинственней ночи!
И кажется, ночь не бывает короче.
И кажется, звёзды ведут разговор
И хвалят девичий цветочный убор.
И кажется, листья во мраке ночном
Беседуют тихо о чём-то своём.
И кажется, речке шевелится гладь,
Чтоб в облике чудном русалок предстать.
И кажется там за стволами деревьев
На лапах коротких корявых кореньев
Сам Леший таится, следит за игрой,
Что шумно идёт у костра над рекой.
Купала бросился в костёр.
Так смерть мучительно он встретил.
Не смог он выдержать позор
И превратился в чёрный пепел.
На костре горит Купала.
Был красавец и не стало.
Как же так? Не может быть!
Как он смел себя убить?
И от горя Кострома,
Бедная, сошла с ума.
И зачем ей жизнь такая?
Ввергнул в ад её из рая.
Никогда его кудрей
Не коснуться больше ей,
Не глядеть в его глаза,
И она готова за
Милым другом в мир иной
Хоть сейчас бежать босой.
От любви сойдя с ума,
Утопилась Кострома.
Озеро лесное,
Тихое такое,
Жертву приняло девичью
Под глухую песню птичью.
Ивы, ветки наклонив,
Шепчут горестный мотив.
Что ты сделала, девица,
Коль решила утопиться,
Если смерть ты предпочла,
Жизнью ты пренебрегла?
— Ты прими меня, вода.
В своё лоно навсегда.
И холодною волной
Ты сомкнёшься надо мной.
И Костромы в тот день не стало,
В глуби озёрной смерть нашла,
Там Водяного повстречала
И облик мавки обрела.
И хоть ни в чём не виновата
Она и он, пленённый ей,
Всегда любовь сестры и брата
Была преступной для людей.
Но боги сжалились над ними,
Соединили их опять
В один цветок и дали имя,
Ива-да-Марья стали звать.
Что может быть любви сильней,
Когда душа огнём пылает
И всё кругом напоминает
Прекрасный лик любви твоей,
Когда все помыслы твои,
Желанья, чувства и мечтанья
Полны восторгами любви
И ожиданием свиданья?
И в мире нету ничего
Другого, кроме одного.
Без любви теряет смысл,
Жизнь становится ненужной.
В воду! И фонтаны брызг!
Гладь озёрная нарушена.
Ах, ты чёрная вода,
Не оставила следа,
От любимой Костромы
Ни веночка, ни сумы.
Вот вода зашевелилась.
Смолкла песня птичья.
На поверхности явилась
Голова девичья.
Как глаза её блестят!
В них моря бездонные.
На плечах её лежат
Волоса зелёные.
Руки белые она
Протянула к юноше.
От неё, как от вина,
Голова закружится.
— Мой любимый, дорогой,
Ну, чего ты пятишься?
Ты же хочешь быть со мной.
От любви не спрячешься.
Наклонись быстрей, не стой.
Поцелую жарко.
И поймёшь, любимый мой,
Лучше нет подарка.
КАК ПОЯВИЛИСЬ БОЛОТА
А кругом была вода…
Род сказал:
— Я не приемлю,
Чтобы было так всегда.
Сотворить я должен землю.
Белобог и Чернобог!
Сей же час ко мне явитесь!
И призвав, назначил срок.
— Постарайтесь! Потрудитесь!
Не ходите на болото,
Ведь болото — это что-то
Страшное, опасное,
Там, где нечисть разная.
Там Болотник обитает,
Новой жертвы ожидает.
И Болотница дивится,
За кого бы ей вцепиться.
Чернобог хватает землю,
В рот себе её засунул.
— Нет! Я это не приемлю.
И назад он землю плюнул.
И куда она упала
Со слюною мешанина,
Там болото возникало
И бездонная трясина.
Там болотницы селились,
Злые духи Чернобога.
Уж они повеселились,
Душ они сгубили много.
Если встретишь ты болото,
Обойди его, не лезь,
А не то твоя охота
Обернётся смертью здесь.
Опознаешь по рисунку.
Это Лешего родня.
Если встретишь лесовунку,
Убегай, как от огня.
И, конечно, в разговоры
Лучше с нею не вступал.
Обещает ведьма горы,
А поверил и пропал.
Сколько душ они сгубили
Речью сладкою своей
И в трясину заманили
Тьму доверчивых людей.
Камыш дрожат, как струнки,
И головки тянут вверх.
Затаились лесовунки,
Ожидают новых жертв.
ЛЕГЕНДА О МЕЛЬНИКЕ И БАННИКЕ
Приехал мельник с ярмарки,
Помыться он решил.
Он снял тулуп и валенки
И баню растопил.
Вот на полок садится
И видит в этот миг
(А может, это снится?)
Пред ним стоит старик.
Он низенький, мохнатый
И с чёрной бородой
И говорит проклятый:
— Пришёл ты в час не свой.
Никто после заката
Не должен здесь бывать.
И веник взяв, проклятый
Давай его хлестать.
И так его запарил,
Что на пол он упал.
— Чтоб больше против правил,
Дурак, не поступал.
Ах, ты, бестолковый мельник!
Ты же глупый, как осёл.
Ну, зачем же ты, бездельник,
Ночью париться пошёл?
Или нужно ставить няньку,
Чтоб смотрела за тобой?
Растопил с утра бы баньку
И хлестался день-деньской!
Банник дрыхнет в это время.
А когда взойдёт луна,
То бесовское их племя
Всюду шастает без сна.
Так что ночью, друг любезный,
Ты из дому ни ногой,
Чтобы с выходцами бездны
Не столкнуться в час ночной.
Не ходите в баню в полночь.
В бане банник в поздний час.
И понадобится помощь,
Чтоб извлечь из бани вас.
С той поры, как мельник в баню
Собирается зайти,
За порогом, как за гранью,
Шепчет:
— Господи, прости!
Отведи от дома нечисть,
Отведи от дома вред,
Чтоб без боли, не калечась
Я прожил бы много лет!
Ах ты, баня! Жар печёт
И ручьями льётся пот.
Веничком охаживай,
Организм налаживай!
Не пора ль поддать парку,
Чтоб рванул он к потолку?
ЛЕГЕНДА О МЕЛЬНИКЕ И ЛЕШЕМ
Запряг мужик лошадку.
Без дров никак в мороз.
Везти так не охапку,
Везти так целый воз.
Заехал в лес и ветки
Давай вовсю рубить.
Ну, будут его детки
В мороз благодарить.
Но тут поднялся ветер.
Упал мужик, завыл.
Стоит мужик не весел,
Лошадки след простыл.
Корягу видит. Ловко
Обмотана она,
Как пленница, верёвкой.
Кому она нужна?
Нет, это не коряга,
А старый дед лежал.
— Да кто ж тебя, бедняга,
Верёвкой-то связал?
— Явил бы ты сноровку, —
Тот просит мужика.
И он давай верёвку
Снимать со старика.
Глядит: всё очень странно!
Растёт, растёт старик.
И видит великана
Перед собой мужик.
— Зачем сюда пожаловал
И лес рубил, злодей?
За это я наказывал
Жестоко вас, людей.
— Ну, как с такой громадой
Могу я говорить?
Никак. Тебе бы надо
Со мною вровень быть.
— Ну, хорошо!
И снова
Стоит он небольшой.
— Я не скажу ни слова.
Скажи, ты кто такой!
— В лесу я гость не частый.
И вот в беду попал.
Был ураган ужасный,
Деревья он ломал.
— Да тут с соседом-лешим
У нас случился бой.
Уж душеньку потешил,
Как парень молодой.
— Собирай листву, бездельник,
И бегом, покуда цел!
И, конечно, бедный мельник
Сделал так, как он велел.
И за пазуху толкает
Ворох листьев молодец,
А зачем не понимает.
Отвяжись ты наконец!
Он потел и улыбался.
Ну, чего пристал злодей
И к нему он привязался,
Как какой-нибудь репей?
— А теперь иди давай, —
Буркнул Леший. — Негодяй!
И не тронь моих детей
Из корней и из ветвей!
Ты, мужик, их не садил.
Так зачем ты их рубил,
Обрекал на смерть моих
Деток милых, дорогих?
Оторвать тебе б башку,
Разгильдяю, дураку!
Не хочу я рук марать,
Хоть и надо оторвать.
А мужик дрожит, как лист,
Что на дереве повис.
— Отпусти меня, владыка!
Человек я невеликий.
Много ль чести для тебя
Вот таких, как я, губя?
У меня жена и дети.
Кто же будет их кормить?
Без отца на белом свете
Очень трудно деткам жить.
На телегу он садится
И давай быстрей креститься.
— Напугал проклятый бес,
Злится, что к нему залез.
Ну, чего стоишь, лентяйка?
И бичом её.
— Шагай-ка!
Шевели копытами
Своими неумытыми.
Вот дорога впереди.
Что-то жмёт ему в груди.
Сунул руку. Что там? Где ты?
Вынул свёрток. Там монеты.
Вот тебе и Леший.
Дома это взвешай!
«Хоть и видно же и так,
Что теперь я не бедняк.
Удружил так удружил,
Попугал и наградил.
Надо что-нибудь принесть
Для него. Оставлю здесь.
Ох, семью порадую
Этой я наградою!
И жене куплю обнову,
И ещё одну корову,
И одёжку ребятишкам.
Износились детки слишком.
А себе куплю кафтан.
И неделю буду пьян».
КУКЛЫ
Куклу — образ божества
Сшила мастерица.
Скоро будут торжества.
Кукла пригодится.
Будут люди воздавать
Богу честь и славу,
Будут блюда предлагать,
Что ему по нраву.
Гимны в честь него поют
Девицы прекрасные.
Со дворов ему несут
Угощенья разные.
В том огне сгорают беды,
Бесы корчатся в аду.
В небесах свои беседы
Силы светлые ведут.
Мы развеем серый пепел,
Раскидаем по полям,
Чтобы жарок был и светел
День, что боги дарят нам.
Радуйся, душа! Защита
Будет свыше нам дана.
И в достатке будет жита,
И изба детей полна.
Снова куклу шьёт хозяйка
Из льняного лоскутка.
Рядом кошка трётся. «Дай-ка
Мне парного молока!»
Нет ни рта, ни глаз у куклы,
Только носа полоса
И лица овал припухлый,
И из пакли волоса.
Куклы эти — не игрушки,
В руки детям не дают.
Одиноко, как старушки,
Свой священный праздник ждут.
Боги! Сжалитесь над нами!
И пошлите нам покой,
Чтобы голод или пламя
Обошли нас стороной,
Чтоб чума нас обходила
И горячка, и лишай,
Чтобы пашня приносила
Нам обильный урожай.
А на высоком берегу
Мир истуканы озирают.
Дождём омыты и в снегу,
Они обличий не меняют.
Бывают боги
К людям строги,
Людей карают за грехи,
Что к предсказаниям глухи,
За то, что не несут дары,
Хитры, но вовсе не мудры,
Заветов предков не блюдут
И веру старую не чтут.
У славян богов не мало.
Боги же — всему начало.
И в могущество богов
Всяк уверовать готов.
И гусей домой немало
В этот день они несли.
А когда смеркаться стало,
Вепрь попался на пути.
С ним расправились бы скоро.
Только вепрь, хоть ранен был,
Сильно ногу Ратибора
Он клыками прокусил.
Травник опытный явился,
Наложил на раны он
Травы. Тихо помолился
И богам отдал поклон.
Затянулись скоро раны,
Снова юноша здоров.
Ратибор — охотник славный,
В лес с отцом идти готов.
Ну, а травник знает дело.
Он известен всем кругом.
Роды примет он умело
И залечит перелом.
Знахарь вылечит любого,
Только дай ему больного.
Знает свойства разных трав,
Порошков, микстур, приправ.
Знает заговоры он.
Погрузив больного в сон,
Он потом его разбудит,
И больной здоровым будет.
КАК МЕСЯЦ ПОХИТИЛ ЖЕНУ ХОРСА
Купалась Заря-заряница,
Красная девица
С подругами в реке
От села вдалеке.
И увидел её Хорс.
Поднялся во весь рост.
— Не ведом мне будет покой,
Пока не станет девица моей женой.
И спустился он с небес,
Спрятал её одежду и исчез.
Вышли девицы из реки толпой,
Оделись и пошли домой.
Вышла и Заря-Зареница,
Не найдёт своей одежды девица.
И сказала она, стоя над рекой:
— Если её выкрал красивый и молодой,
То согласна стать его женой.
Вышел Хорс из чащи.
Забилось её сердце сильней и чаще.
Возвести чертог для Рода
Много требует труда,
Что не видела природа
Изначально никогда.
Китоврас здесь главный зодчий,
Позабыл еду и сон,
Он начальник и рабочий,
На все руки мастер он.
Гамаюн — его помощник,
Рядом с ним везде она,
Вдохновения источник,
Всяких замыслов полна.
Род достоин высшей славы.
Должен быть его чертог,
Как природа, величавый
И торжественный, как бог.
Гамаюн, забыв покой,
В небесах летает
И изъян она любой
Сразу замечает.
СКАЗАНИЕ О СИМАРГЛЕ И БЕРЕГИНЯХ
Охранял Симаргл посевы.
Обо всём Симаргл забыл.
Перед ним танцуют девы.
Так прекрасен танец был!
Так танцуют берегине,
Глаз не сможешь оторвать.
Красоты такой в помине
Ты не сможешь увидать.
Вышли из лесу олени.
Ведь для них посев еда.
И скользят они, как тени,
По полям туда-сюда.
Поздно их Симаргл заметил.
«Ах, какой же я злодей!
Прозевал, бичом не встретил
Я непрошенных гостей».
Нёсся вопль его до неба.
Как себя он проклинал!
«Я оставил всех без хлеба.
Я людей так наказал!»
И спасать Симаргла стали
Берегини от тоски.
И туман они наслали.
И поднялись колоски.
И тогда наслали девы
На поля туман густой.
И помятые посевы
На полях стоят стеной.
Так спасают берегини
Пашни от набегов злых.
И поэтому доныне
Люди почитают их.
Берегини не оставят
Поселянина в беде.
Их недаром люди славят,
Почитают их везде.
Загрустил Симаргл. Рыдая,
Стал себя он проклинать.
«Ох, пришла беда большая!
Будут люди голодать.
Лето кончится. И осень
Подойдёт, потом зима.
Это скверно, плохо очень,
Ведь пустые закрома.
Ни муки теперь, ни хлеба,
Не состряпать пирогов.
И не выпросишь у неба,
Не получишь от богов».
СКАЗАНИЕ О КАРАЧУНЕ
Карачуну зло на радость.
Любит он пугать людей.
Норовит устроить пакость
Побольней да пострашней.
Вот он зиму посылает,
Чтоб мороз, метель и мрак.
Пусть пойдёт медведь узнает
И расскажет, что и как.
Долго шёл медведь по лесу,
Снег топтал, ломал кусты.
Вот вернулся к злому бесу.
— Ну, чего расскажешь ты?
— Ну, конечно же, не жарко.
Только ночи коротки.
Солнце так же светит ярко
И морозы не крепки.
Подождал и волчью стаю
На разведку он пустил.
— Всё теперь я разузнаю.
Я ж во весь старался пыл.
Время шло. Вернулись волки.
— Вроде стал мороз крепчать.
Ночи всё ж не очень долги.
Значит, надо подождать.
Подождал. И из пещеры
Вылез, по лесу идёт.
Снега сыплет он без меры
И морозом жмёт и жмёт.
Всех зверей загнал он в норы.
Но людей не смог достать.
Все закрылись на запоры,
Топят печи. Благодать!
«Значит, силы всё же мало, —
Думал он. — Не повезло!»
Зиму тут весна прогнала,
И опять пришло тепло.
Не достанет Карачун,
Нас не заморозит.
Пусть свирепствует колдун,
Вихрями елозит.
Мы в избе затопим печь
И запалим свечки.
И на лавку можно лечь,
Спину греть от печки.
Карачун же за окном
Воет и беснуется.
Мы его не пустим в дом.
Пусть от зла раздуется!
Он деревья гнёт к земле
И ломает ветки.
Ну, а мы сидим в тепле,
Взрослые и детки.
Карачун бесится в злобе,
Нас не сможет он достать.
Двери мы закроем, чтобы
Нам тепло не выпускать.
Пусть скрипит мороз суровый
И метель вздымает снег,
Гнёт могучий ствол дубовый,
Не напуган человек.
Карачун в подземном царстве,
Ох, не любит солнца он.
В этом мрачном государстве
Он и воля, и закон.
Нет милей морозной ночи
Да со снежною пургой,
Чтобы засыпала очи
Поспешающим домой,
Чтобы люто выли волки
Под холодною луной,
Чтоб залазил холод в щёлки
Смертоносною змеёй.
И довольный Карачун
Руки потирает,
Злобно шепчет, как колдун,
Беды накликает.
Ледяной бронею реки
И озёра заковал.
Если б было так вовеки,
Как бы он торжествовал!
Как же он не любит солнца,
От тепла его мутит.
В подземелье, как в колодце,
До зимы тогда сидит.
А ещё и шуба есть,
Шапка надевается.
Так что Карачуна спесь
Сразу убавляется.
На ногах твоих пимы.
Что теперь морозы?
Так что матушки-зимы
Не страшны угрозы.
СКАЗАНИЕ О КОСТРОМЕ И КУПАЛЕ
Жили-были брат с сестрою.
Брат Купалой назывался,
Костромой звалась сестра.
И вдвоём они гуляли
По полям и над рекою.
Смех их звонкий раздавался
Над поляною с утра.
И сказала как-то брату
Кострома, что есть на свете
Две волшебных чудных птицы.
И одну зовут Сирена,
А другую Алконост.
— Братец! Есть такая речка,
Что Смородиной зовётся,
Там живут две этих птицы,
Там услышать можно их.
Долго шли они. У речки,
Что Смородиной зовётся,
Оказались брат с сестрою
И увидели тех птиц.
Алконост о счастье пела,
Сирин пела о печали
И своей печальной песней
Кострому заколдовала.
И её схватила Сирин,
С ней умчалась в царство мёртвых.
Купальная ночь.
Не спит молодёжь.
Из горницы прочь!
Так месяц хорош!
Купальская ночь! Нет таинственней ночи!
И кажется, ночь не бывает короче.
И кажется, звёзды ведут разговор
И хвалят девичий цветочный убор.
И кажется, листья во мраке ночном
Беседуют тихо о чём-то своём.
И кажется, речке шевелится гладь,
Чтоб в облике чудном русалок предстать.
И кажется там за стволами деревьев
На лапах коротких корявых кореньев
Сам Леший таится, следит за игрой,
Что шумно идёт у костра над рекой.
Купала бросился в костёр.
Так смерть мучительно он встретил.
Не смог он выдержать позор
И превратился в чёрный пепел.
На костре горит Купала.
Был красавец и не стало.
Как же так? Не может быть!
Как он смел себя убить?
И от горя Кострома,
Бедная, сошла с ума.
И зачем ей жизнь такая?
Ввергнул в ад её из рая.
Никогда его кудрей
Не коснуться больше ей,
Не глядеть в его глаза,
И она готова за
Милым другом в мир иной
Хоть сейчас бежать босой.
От любви сойдя с ума,
Утопилась Кострома.
Озеро лесное,
Тихое такое,
Жертву приняло девичью
Под глухую песню птичью.
Ивы, ветки наклонив,
Шепчут горестный мотив.
Что ты сделала, девица,
Коль решила утопиться,
Если смерть ты предпочла,
Жизнью ты пренебрегла?
— Ты прими меня, вода.
В своё лоно навсегда.
И холодною волной
Ты сомкнёшься надо мной.
И Костромы в тот день не стало,
В глуби озёрной смерть нашла,
Там Водяного повстречала
И облик мавки обрела.
И хоть ни в чём не виновата
Она и он, пленённый ей,
Всегда любовь сестры и брата
Была преступной для людей.
Но боги сжалились над ними,
Соединили их опять
В один цветок и дали имя,
Ива-да-Марья стали звать.
Что может быть любви сильней,
Когда душа огнём пылает
И всё кругом напоминает
Прекрасный лик любви твоей,
Когда все помыслы твои,
Желанья, чувства и мечтанья
Полны восторгами любви
И ожиданием свиданья?
И в мире нету ничего
Другого, кроме одного.
Без любви теряет смысл,
Жизнь становится ненужной.
В воду! И фонтаны брызг!
Гладь озёрная нарушена.
Ах, ты чёрная вода,
Не оставила следа,
От любимой Костромы
Ни веночка, ни сумы.
Вот вода зашевелилась.
Смолкла песня птичья.
На поверхности явилась
Голова девичья.
Как глаза её блестят!
В них моря бездонные.
На плечах её лежат
Волоса зелёные.
Руки белые она
Протянула к юноше.
От неё, как от вина,
Голова закружится.
— Мой любимый, дорогой,
Ну, чего ты пятишься?
Ты же хочешь быть со мной.
От любви не спрячешься.
Наклонись быстрей, не стой.
Поцелую жарко.
И поймёшь, любимый мой,
Лучше нет подарка.
КАК ПОЯВИЛИСЬ БОЛОТА
А кругом была вода…
Род сказал:
— Я не приемлю,
Чтобы было так всегда.
Сотворить я должен землю.
Белобог и Чернобог!
Сей же час ко мне явитесь!
И призвав, назначил срок.
— Постарайтесь! Потрудитесь!
Не ходите на болото,
Ведь болото — это что-то
Страшное, опасное,
Там, где нечисть разная.
Там Болотник обитает,
Новой жертвы ожидает.
И Болотница дивится,
За кого бы ей вцепиться.
Чернобог хватает землю,
В рот себе её засунул.
— Нет! Я это не приемлю.
И назад он землю плюнул.
И куда она упала
Со слюною мешанина,
Там болото возникало
И бездонная трясина.
Там болотницы селились,
Злые духи Чернобога.
Уж они повеселились,
Душ они сгубили много.
Если встретишь ты болото,
Обойди его, не лезь,
А не то твоя охота
Обернётся смертью здесь.
Опознаешь по рисунку.
Это Лешего родня.
Если встретишь лесовунку,
Убегай, как от огня.
И, конечно, в разговоры
Лучше с нею не вступал.
Обещает ведьма горы,
А поверил и пропал.
Сколько душ они сгубили
Речью сладкою своей
И в трясину заманили
Тьму доверчивых людей.
Камыш дрожат, как струнки,
И головки тянут вверх.
Затаились лесовунки,
Ожидают новых жертв.
ЛЕГЕНДА О МЕЛЬНИКЕ И БАННИКЕ
Приехал мельник с ярмарки,
Помыться он решил.
Он снял тулуп и валенки
И баню растопил.
Вот на полок садится
И видит в этот миг
(А может, это снится?)
Пред ним стоит старик.
Он низенький, мохнатый
И с чёрной бородой
И говорит проклятый:
— Пришёл ты в час не свой.
Никто после заката
Не должен здесь бывать.
И веник взяв, проклятый
Давай его хлестать.
И так его запарил,
Что на пол он упал.
— Чтоб больше против правил,
Дурак, не поступал.
Ах, ты, бестолковый мельник!
Ты же глупый, как осёл.
Ну, зачем же ты, бездельник,
Ночью париться пошёл?
Или нужно ставить няньку,
Чтоб смотрела за тобой?
Растопил с утра бы баньку
И хлестался день-деньской!
Банник дрыхнет в это время.
А когда взойдёт луна,
То бесовское их племя
Всюду шастает без сна.
Так что ночью, друг любезный,
Ты из дому ни ногой,
Чтобы с выходцами бездны
Не столкнуться в час ночной.
Не ходите в баню в полночь.
В бане банник в поздний час.
И понадобится помощь,
Чтоб извлечь из бани вас.
С той поры, как мельник в баню
Собирается зайти,
За порогом, как за гранью,
Шепчет:
— Господи, прости!
Отведи от дома нечисть,
Отведи от дома вред,
Чтоб без боли, не калечась
Я прожил бы много лет!
Ах ты, баня! Жар печёт
И ручьями льётся пот.
Веничком охаживай,
Организм налаживай!
Не пора ль поддать парку,
Чтоб рванул он к потолку?
ЛЕГЕНДА О МЕЛЬНИКЕ И ЛЕШЕМ
Запряг мужик лошадку.
Без дров никак в мороз.
Везти так не охапку,
Везти так целый воз.
Заехал в лес и ветки
Давай вовсю рубить.
Ну, будут его детки
В мороз благодарить.
Но тут поднялся ветер.
Упал мужик, завыл.
Стоит мужик не весел,
Лошадки след простыл.
Корягу видит. Ловко
Обмотана она,
Как пленница, верёвкой.
Кому она нужна?
Нет, это не коряга,
А старый дед лежал.
— Да кто ж тебя, бедняга,
Верёвкой-то связал?
— Явил бы ты сноровку, —
Тот просит мужика.
И он давай верёвку
Снимать со старика.
Глядит: всё очень странно!
Растёт, растёт старик.
И видит великана
Перед собой мужик.
— Зачем сюда пожаловал
И лес рубил, злодей?
За это я наказывал
Жестоко вас, людей.
— Ну, как с такой громадой
Могу я говорить?
Никак. Тебе бы надо
Со мною вровень быть.
— Ну, хорошо!
И снова
Стоит он небольшой.
— Я не скажу ни слова.
Скажи, ты кто такой!
— В лесу я гость не частый.
И вот в беду попал.
Был ураган ужасный,
Деревья он ломал.
— Да тут с соседом-лешим
У нас случился бой.
Уж душеньку потешил,
Как парень молодой.
— Собирай листву, бездельник,
И бегом, покуда цел!
И, конечно, бедный мельник
Сделал так, как он велел.
И за пазуху толкает
Ворох листьев молодец,
А зачем не понимает.
Отвяжись ты наконец!
Он потел и улыбался.
Ну, чего пристал злодей
И к нему он привязался,
Как какой-нибудь репей?
— А теперь иди давай, —
Буркнул Леший. — Негодяй!
И не тронь моих детей
Из корней и из ветвей!
Ты, мужик, их не садил.
Так зачем ты их рубил,
Обрекал на смерть моих
Деток милых, дорогих?
Оторвать тебе б башку,
Разгильдяю, дураку!
Не хочу я рук марать,
Хоть и надо оторвать.
А мужик дрожит, как лист,
Что на дереве повис.
— Отпусти меня, владыка!
Человек я невеликий.
Много ль чести для тебя
Вот таких, как я, губя?
У меня жена и дети.
Кто же будет их кормить?
Без отца на белом свете
Очень трудно деткам жить.
На телегу он садится
И давай быстрей креститься.
— Напугал проклятый бес,
Злится, что к нему залез.
Ну, чего стоишь, лентяйка?
И бичом её.
— Шагай-ка!
Шевели копытами
Своими неумытыми.
Вот дорога впереди.
Что-то жмёт ему в груди.
Сунул руку. Что там? Где ты?
Вынул свёрток. Там монеты.
Вот тебе и Леший.
Дома это взвешай!
«Хоть и видно же и так,
Что теперь я не бедняк.
Удружил так удружил,
Попугал и наградил.
Надо что-нибудь принесть
Для него. Оставлю здесь.
Ох, семью порадую
Этой я наградою!
И жене куплю обнову,
И ещё одну корову,
И одёжку ребятишкам.
Износились детки слишком.
А себе куплю кафтан.
И неделю буду пьян».
КУКЛЫ
Куклу — образ божества
Сшила мастерица.
Скоро будут торжества.
Кукла пригодится.
Будут люди воздавать
Богу честь и славу,
Будут блюда предлагать,
Что ему по нраву.
Гимны в честь него поют
Девицы прекрасные.
Со дворов ему несут
Угощенья разные.
В том огне сгорают беды,
Бесы корчатся в аду.
В небесах свои беседы
Силы светлые ведут.
Мы развеем серый пепел,
Раскидаем по полям,
Чтобы жарок был и светел
День, что боги дарят нам.
Радуйся, душа! Защита
Будет свыше нам дана.
И в достатке будет жита,
И изба детей полна.
Снова куклу шьёт хозяйка
Из льняного лоскутка.
Рядом кошка трётся. «Дай-ка
Мне парного молока!»
Нет ни рта, ни глаз у куклы,
Только носа полоса
И лица овал припухлый,
И из пакли волоса.
Куклы эти — не игрушки,
В руки детям не дают.
Одиноко, как старушки,
Свой священный праздник ждут.
Боги! Сжалитесь над нами!
И пошлите нам покой,
Чтобы голод или пламя
Обошли нас стороной,
Чтоб чума нас обходила
И горячка, и лишай,
Чтобы пашня приносила
Нам обильный урожай.
А на высоком берегу
Мир истуканы озирают.
Дождём омыты и в снегу,
Они обличий не меняют.
Бывают боги
К людям строги,
Людей карают за грехи,
Что к предсказаниям глухи,
За то, что не несут дары,
Хитры, но вовсе не мудры,
Заветов предков не блюдут
И веру старую не чтут.
У славян богов не мало.
Боги же — всему начало.
И в могущество богов
Всяк уверовать готов.
