Часть 1. Я не люблю слова, но нам с тобой они же и не нужны?..
Я не люблю читать, но публичные библиотеки это, пожалуй, единственное место, где я могу подолгу сидеть, не вызывая подозрений. А с недавних пор я полюбила ходить в библиотеку.
Я медленно шла между рядами стеллажей, выбирая книгу с интересным названием, хотя всё равно не собиралась её читать. Моя рука потянулась к корешку книги «Манадзуру» Каваками Хироми, когда наши ладони столкнулись.
— Простите, — сказали твои губы, и ты, смущаясь, ушла.
Я взяла книгу и пошла к столу. Небрежно бросив её на стол, села у окна, и открыла где-то в середине. Моя ладонь всё ещё помнила тепло бархата твоей кожи, и я никак не могла прогнать эти мысли. Длинные чёрные волосы, форма старшей школы Ямамура Кокусаи, высокие чёрные гольфы, и твоя милая, немного детская улыбка. Как жаль, что мы принадлежим разным мирам.
Блуждая по лабиринту мыслей в моей голове, я не заметила, как увлеклась чтением. «Я больше не одна»… как жаль, что мне не суждено сказать этих слов, никогда, никому. Лучик света скользнул по столу и заиграл на кем-то оставленной баночке клубничного молока. Я подняла голову и увидела тебя, уходящую. Я долго смотрела на молочно-розовое лакомство в прозрачной баночке с яркой наклейкой, думая, что порой поступки значат больше, чем слова.
На следующий день я уже бежала в библиотеку, надеясь встретить тебя, ещё хоть раз увидеть эту тёплую улыбку, искрящиеся глаза. Но тебя не было за столами. Настроение снова пропало, и я медленно побрела к стеллажу с той самой книгой Каваками Хироми. На полу, аккуратно прислонившись спиной к стене, сидела ты и сладко спала. Короткая юбка слегка приподнята, оголяя белую кожу стройных ножек, небольшая грудь тихо вздымается и опускается, вторя размеренному дыханию, погрузившему тебя в фантастически красочный мир Царства Морфия. Я не могла устоять. Аккуратно подошла ближе и, присев на корточки, протянула руку к твоему лицу. Словно спящий ангел в райском саду, заставляющий всё расцветать вокруг себя, ты заставляла расцветать моё сердце. Смотря на эту милую картину, я не могла не улыбнуться. Ты смешно поморщила носик, и моя рука потянулась вперёд, чтобы коснуться его. Но в этот момент твои реснички дрогнули, и ты открыла глаза.
— Ммм, — ты сладко зевнула, часто заморгав, — Привет, я что уснула? — шептали твои губы.
Я молча отвела взгляд и, быстро подскочив на ноги, ушла.
***
Я стояла, прислонившись спиной к стеллажу и, грустная, смотрела в окно. Я чувствовала твоё присутствие, ты стояла так же, как и я у соседнего стеллажа. Обиженная. Ну почему поступки и действия не могут быть так же красноречивы как слова, почему они не могут быть многословны, почему мы должны всё разъяснять с помощью речи. Я снова взяла эту книгу и пошла к своему, уже любимому, столу у окна и продолжила читать. Ты молча села рядом.
От этой близости я задыхаюсь, я чувствую, что ты о чём-то мне говоришь, но я не слышу твоих слов. Слова… я не люблю читать, слова такие мёртвые, особенно те, что отпечатаны на бумаге. Мы просидели так несколько часов, пока я не дочитала. Закрыв книгу, я поднялась и пошла поставить её на место. Тук… Тук… Стучало моё сердце, откликаясь на стук твоих каблучков. Я обернулась. В твоих глазах застыл немой вопрос «Что я сделала не так?» Я ненавижу слова — такие простые и такие невозможные. Сжав от волнения кулаки, я вздохнула и раскрыла ладони.
«Привет. Я немая», — показала жестами. Ты удивилась и задумчиво посмотрела куда-то в сторону. Перевела взгляд на мою руку и, слегка улыбнувшись, взяла меня за руку, переплетая наши пальцы. Ты посмотрела на меня и улыбнулась.
Я не люблю слова, но нам с тобой они же и не нужны?..
Часть 2. Я плюс ТЫ равно ВЕЧНОСТЬ
После учёбы она бежит в наше тайное место, в котором есть только мы, а весь мир исчезает, растворяется. Она такая красивая, даже не верится, что бежит ко мне. Едва увидев меня, она подбегает ближе и заключает в объятья, будто вдох человека, который только что вынырнул из самой глубины. Я сильнее прижимаю её к себе, боюсь, что она исчезнет, растворится, словно мираж. От мысли, что могу её потерять, я начинаю дрожать. Она замечает это и, нежно касаясь моего лица, заглядывает в глаза. Её глаза — целая галактика, и я растворяюсь в этом взгляде. Её медово-карие глаза с маленькими крапинками золота действуют на меня гипнотически: я забываю обо всём. Вижу её алые губы и всё, чего мне хочется — это поцеловать её.
Это странно: хотеть целовать девушку. Но она, будто читая мои мысли, задорно улыбается, и вот, я ощущаю тепло нежных губ на своих.
Я вспомнила наш первый поцелуй. Мы сидели здесь же, прогуливали учёбу, болтая на разные темы. Я ловила себя на мысли, что меня неумолимо влечёт к ней, но я боялась этих новых чувств, это было неправильно. Это необъяснимое влечение казалось каким-то пугающим, что всё это уже как-то слишком. В тот раз я впервые подумала, что она, возможно, умеет читать мысли. Пока я боролась с новыми чувствами, она пристально вглядывалась в моё лицо, всё больше расплываясь в улыбке, а после достала из сумочки пачку шоколадных палочек «Pocky».
— Давай сыграем, — загадочным голосом спросила.
Волнуясь, словно маленькая девочка перед первым походом в парк развлечений, я лишь едва заметно кивнула. Она подошла ко мне ближе, достала одну палочку и взяла один её конец себе в рот. Я подсела ближе и обхватила губами второй конец, и мы начали сближаться. Медленно, не торопясь, чтобы полностью насладиться зарождавшейся внутри нас бурей.
Неожиданно я поняла, что хочу этого, этих чувств, хочу перейти границу, выйти за рамки стереотипов. Я задумалась лишь на секунду, но не успела заметить, что палочка «Pocky» уже закончилась, и она целует меня. Я ощутила её волнение, будто она боится моей реакции и, чтобы её успокоить, я слегка приоткрыла губы. Этого было достаточно, и вот она уже углубляет поцелуй, прижимая меня к себе. Слегка покусывает нижнюю губу, играя своим язычком с моим.
Я даже представить не могла, что к девушке можно испытывать все эти прекрасные чувства, которые я пережила при нашем первом поцелуе.
И вот я снова ощущаю вкус нежных губ, и, как в первый раз, моё сердце срывается в бешеном ритме, разгоняя кровь. Солнечный свет, падая на её нежную кожу, придаёт ей такое необычное сияние. Длинные пальчики путаются в моих волосах, пытаясь нащупать резинку. Миг, второй — и мои волосы распускаются, ниспадая на плечи. Я отдаюсь её власти, и вот она уже целует шею, развязывая бантик под воротничком рубашки. Медленно опускается на колени, слегка приподнимая короткую клетчатую юбку, и целует мои бедра, сначала одно, затем второе. Щекочет мои коленки, аккуратно стягивая чёрные гольфы. Я мягко улыбаюсь, отдаваясь этим ласкам, поцелуям, подобным касанию крыльев бабочки, из последних сил пытаясь удержаться на ногах. Так же медленно, как и опускалась, она подымается на ноги, снова целуя меня и запуская нежные пальчики под рубашку, поглаживая подтянутый животик.
Я задыхаюсь от нахлынувших чувств, она продолжает целовать меня, увлекая на пол. Её губы жадно сминают мои, наполняя вены страстью. Ловкие пальцы, наконец, справились с последней пуговицей моей рубашки, представляя её взору тонкое кружево лифчика. Она снова целует шею, спускается к ключицам, рисуя язычком замысловатые узоры. Рука скользит под кружевную ткань, накрывая ладонью точёную грудь, задирая лифчик выше и предоставляя её взору уже взбухшие соски. Она тут же приживается к одному губами, втягивая в жаркую власть рта, лаская языком, срывая с моих губ тихий стон, от которого в животе сладко тянет. Продолжая слегка покусывать чувствительную раздражённую плоть, второй сосок сжимает пальцами, чуть оттягивая.
Я задыхаюсь, а она, продолжая меня мучить, опускается губами к напряжённому животику, пальцами продолжая массировать соски. Облизывает нежную кожу, и я не могу уже лежать спокойно, пытаюсь приподняться, чтобы она, наконец, спустилась ниже. Покорно опускается ниже, быстро целуя низ живота и гладкий лобок. Она оставляет исстрадавшуюся грудь, скользит руками по талии, а я шире раздвигаю ноги. Она дразнит меня тёплым дыханием, обхватывая руками бёдра, целуя их. Ведёт языком влажную дорожку по внутренней стороне бедра, заставляя меня дрожать от предвкушения, но не касается моего лона, и потом так же с другой стороны бедра. Наконец, она касается губами лона, жадно целуя. И вот она резко вводит один палец внутрь, срывая с моих губ громкий протяжённый стон. Прокладывая влажную дорожку из поцелуев выше, она продолжает терзать ловкими пальчиками горячее нутро, теперь уже двумя. Я выгибаюсь, насаживаясь на них. Она резко вытаскивает пальцы, лаская клитор, потом вводит третий. Двигает ими всё быстрее и резче, губами захватывая возбуждённый сосок, лаская его языком, ни на секунду не останавливаясь.
— Ммм, — я не могу сдержать очередной стон, до крови прокусывая нежную кожу губ.
Моё дыхание становится отрывистым, и она понимает, что я скоро кончу, поэтому жадно целует в губы, растворяя в поцелуе стоны экстаза. И вот она ложится рядом, поглаживая мой животик. Проводит рукой по моим щекам и шепчет на ушко, что любит меня.
— Любишь? Я не ослышалась?
Я прошу её ещё раз повторить и она, глядя в глаза, говорит, что любит меня. В ответ я нежно целую её, запуская свою руку ей под кофточку.
В этот день мы ещё не раз сказали друг другу эти заветные три слова, а уже вечером, когда собирались домой, она достала пилочку и нацарапала на стене «Я+ТЫ=ВЕЧНОСТЬ».
Часть 3. В этом городе я последняя — живая.
Такие понятия, как день или ночь уже давно перестали существовать в нашем мире. Небо всегда одно и то же: серое, туманное, такое же мёртвое, как этот город. Это должно было рано или поздно случиться: мир изменился. Люди заигрались в «Царей» природы, да и вообще, всего мира. Научный прогресс стал ящиком Пандоры. Я всегда знала, что учёные когда-нибудь создадут оружие смерти людского рода.
Вирус In65de11, или как у нас его прозвали «Индиторо де но ши», что в переводе означает «смерть в пробирке» — стал настоящим бичом человечества. Мир разделился на заражённых и тех, у кого иммунитет, но таких мало.
Медленно открываю глаза. Как же сильно болит голова. Тело ломит, а в животе пусто, я нормально не спала и не ела уже несколько дней. А сейчас уснула на целых три часа — непозволительная роскошь. Беру свой верный Кольт М4А1. Надо идти, оставаться на одном месте опасно, инфицированные подступают к центральной части города — последнему рубежу, последнему убежищу выживших. Вирус распространился слишком быстро, а заражённые на глазах превращались в эдаких зомби-убийц, убивая любого на их пути. В считаные дни вирус захватил сначала секретную базу, где велись его разработки, затем ближайшие города, потом он поглотил целую страну, после неумолимо быстро пополз по миру. Через месяц мир кардинально изменился, не осталось ничего, кроме брошенных домов, диких животных, которые тоже подверглись воздействию «Индиторо де но ши», и бесчисленных трупов.
Почему я не заразилась? Что во мне такого? Папа, мама, брат — все мертвы. Я смотрю на циферблат электронных наручных часов — 18.47, 5 сентября 2027 года. С начала пандемии не прошло и полгода. Перебегая улицу, я забегаю в заброшенный ангар для поездов.
— Саки Кобуяши, это ты?
— Да, — поспешно закрываю за собой двери, и, едва слышно, добавляю: — Хинари погиб.
Ко мне подошёл старик и протянул контейнер. Кусок хлеба и отвратного качества донбури, чем-то похожие на гюдон — мой первый нормальный обед за последние двое суток.
— Аригато годзимас, — тихо поблагодарила я старика и принялась уплетать донбури.
— Нас осталось пятеро.
Я посмотрела вглубь ангара, в тусклом свете фонаря виднелось три силуэта: женщина лет тридцати пяти, её четырёхлетний сын и девочка лет четырнадцати, да я со стариком. Этот город умирал, как и наша надежда на спасение.
***
Время тянулось мучительно медленно. Вокруг было тихо. Туман немного рассеялся, и теперь можно было разглядеть ядовито-жёлтый диск луны. Я сидела неподвижно снаружи ангара, облокотившись спиной о стену. С неба упала большая капля, за ней ещё одна, а через секунду пошёл ливень. Полчаса назад заражённые напали на нас. Полчаса… Так пусто стало вокруг. Я провела ладонью по лицу, смывая грязь и кровь.
В этом городе я последняя — живая.
Часть 4. Она — моё море.
Вы любите море? Вы помните свои ощущения, когда тёплая пена ласкает ваши ноги, налетая волной, а после уползает назад с тихим шипением.
Лето… Август…
Я теряла её, едва успев найти, я теряла её.
— Ты счастлива? — тихо спросила я, стоя у парты в нашем классе.
Она едва выглядывала из-за косяка двери, царапая пальцами деревянный наличник.
— Не спрашивай меня сейчас, — я молчала, а она поспешно вздохнула и продолжила: — Я просто не привыкла к таким чувствам, — она немного вышла вперед. — Я не могу быть рядом с тобой больше, это пугает меня, — сказала она, выделяя каждое слово.
— А ты уверена, что тебе хочется именно этого?
Она похожа на эту волну: то набегала, лаская меня, согревая, то убегала, словно боялась меня. И мне не оставалось ничего, кроме как доказать ей, что я могу защитить её, смогу стать её опорой, её щитом. Тогда я пообещала ей, что не брошу, что бы не произошло. Я дарила ей новые чувства, я открыла для неё новый мир. Я говорила ей, что отдам своё сердце, я правда отдала его. Только вот…
— Зачем ты делаешь это? Ты хочешь заставить меня страдать?
— Как же я могу сделать с тобой это?..
— А так, потому что ты лгала мне! Ты говорила, что любишь, когда сама жила с ней! Зачем ты соблазнила меня? Я была нормальной, а теперь я даже не знаю кто я!
— Я спасла тебя. Ты познала себя, своё тело. Я подарила тебе новые ощущения. Разве не этого ты хотела?
Я не перестала её любить, но она больше не вернется. Мы так хотели увидеть море, поселиться в маленьком домике на берегу, смотреть на волны и дарить друг другу любовь. Теперь же у меня осталось только море. Только стоя в воде, и ощущая, как волны ласкают кожу, я могу быть с тобой.
Мы лежим друг напротив друга, я чувствую твоё дыхание на своём лице. Нежные пальчики скользят по моей руке к плечу, ты проводишь тыльной стороной ладони по шее, потом спускаешься ниже, скользнув ладонью по ложбинке между грудей.
