АННОТАЦИЯ: Дядя оставил мне огромное богатство с условием, что я должна выйти замуж за тридцать дней. Но Акела промахнулся. Наследство мне не нужно. Я жила без него и была счастлива в своем лесном домике в компании домового, Кота и курицы-несушки. Но вот женихи повадились в наш лес, и мы забыли про покой. Однажды в кустах малины я встретила Лира, уговорила его пожить с нами и выдать себя за моего утвержденного жениха. Казалось бы, мудрое и простое решение. Но тут такое началось…
Все совпадения с реальными и не очень лицами случайны и откровенно дерзки.
Кинокомпания «Бешеная табуретка»…
Совместно с холдингом «Васисуалий Сметанкин и Ко»…
При сотрудничестве ассоциаций «НЕЛЕЗЬВЛЕС» и «МЫПРЕДУПРЕЖДАЛИ»
Представляют юмористическую повесть, в которой ни один жених не пострадал:
«До свадьбы заживет!»
Сцена 1. ВЕДЬМА
- Дуррррраааа! – раскатисто пронеслось по лесу, и стая испуганных перепелок сорвалась из своего укрытия в высокой траве. – Ты кому отказываешь? Я же король! Королям не отказывают!
Я стояла на крыльце и с тоской наблюдала за беснующимся монархом. Он так потрясал кулаком в воздухе, что даже корона набок поехала. Вместе с париком. А я-то думала, парик и корону прибивают монархам к голове, чтобы надежнее было. С тоской опустила взгляд на крыльцо. Ступеньки совсем сгнили, придется идти в город за досками. А я и молоток – создания в быту несовместимые.
- Что, еще орет все? – ступенька скрипнула, и из дома вышел домовой Степан. Почесал в затылке, из-за чего его шапка-ушанка съехала набекрень, набил в трубку травы и поджег лучиной.
- Совесть имей! – обратилась я к нему, стараясь двигать губами незаметно. Домовой для свиты короля невидим, еще не хватало, чтобы меня сочли чокнутой и отправили в дом милосердия. – Сам его все утро на прочность проверял, вот и довел до нервного срыва.
Домовой только озорно покосился на меня и пыхнул трубкой.
- Я могу силой брак заключить, так и знай! – озарило вдруг короля. – Издам указ и пришлю стражу за тобой.
- Смотри-ка, первая светлая мысль за весь день. Не совсем он еще в маразме, не совсем… Врут все злопыхатели! Клевещут пустословы! – отметил довольно Степан.
- Можете, - согласилась я, стараясь не смеяться над комментарием домового. У короля аж лицо от счастья посветлело. Я впервые за весь день ему уступила. - Только по завещанию мое решение должно быть добровольным и искренним. Иначе приданого вам не видать.
Лицо короля затекло багровым цветом. Ой, а это нехорошо. Вдруг его удар хватит? Он и так все утро страдал по нашей вине: едва вошел со своими сватами, как домовой на них кочергу с потолка уронил, один из свиты до сих пор лежит в беспамятстве в кустах. Кот бросился с жутким воплем под ноги, а потом вцепился одному из сватов в лицо. Бедняга стоит теперь рядом с королем, перебинтованный, как мумия. Только видны полные осуждения глаза. Я посадила их чай пить, так Степан им обычного песка подсыпал в чашки. Так что на зубах скрипело, пока король произносил свою речь. Он у нас пожилой, нельзя ему нервничать.
Мои размышления прервало странное «рмяу!» Кота. Рыжая бестия половичком выползла из домика и стекла по ступенькам, размахивая лапами так, будто Кот совершал заплыв.
Валериановый корень! Ну, конечно! Сколько раз говорила Степану не курить эту траву! Я схватила Кота на руки, свернула, как могла, зашла в дом и хлопнула дверью, оставив короля и его свиту без внимания. Надоело!
Вчера был некромант. Он пришел поздно вечером, чтобы я могла оценить по достоинству его темные одежды с вспыхивающими в темноте зелеными искрами, а также свиту из зомби. Было красиво. Пока мы с некромантом обсуждали возможность брака, точнее, пока я пыталась отказать так, чтобы не обидеть, Степан вышел на крыльцо, покачал головой: зомби домовому не понравились, хотя просто тихо стояли себе и плохо пахли. Степан решил, что непорядок. Принес горящие угли из очага и поджег их. Когда в воздухе запахло жареным, некромант отвлекся от перечисления выгод брака с ним, побледнел до уровня умертвия, выскочил на крыльцо. А его зомби уже к тому времени были пятью факелами, причем, не бегали, не орали, а стойко догорали на полянке. Некромант обозвал меня нетерпимой к нежити и ушел.
А закапывать останки мертвяков пришлось мне, между прочим.
Интересно, кого еще сегодня нелегкая принесет? Ведь магический вестник вышел всего два дня назад, поэтому не все еще доехали до моей богом забытой избушки. Я сама о новости узнала от некроманта. Он же и оставил мне свой экземпляр вестника, потому что отвлекся на тушение, а потом обиделся и ушел.
Я подошла к журналу и вздохнула. Жила себе, беды не знала, готовила снадобья, собирала грибы и ягоды, продавала и обменивала это на рынке в городе… И тут раз! и вся жизнь под откос.
Еще раз всмотрелась в собственный детский портрет. И угораздило же моего дядю, великого мага, умереть и не оставить потомства! Да еще на смертном одре вспомнить про племянницу и в горячечном бреду составить завещание таким извращенным. Я могла получить его огромное наследство, только добровольно выйдя замуж в течение месяца. И теперь мне месяц терпеть женихов и их уговоры. Что это было: месть или запоздалое раскаяние, - так и осталось для всех секретом. Я так полагала, что месть: дядюшка поставил мне невыполнимые условия, чтобы оставить к концу месяца с носом, но не рассчитал, что женихи в погоне за наследством сами пойдут, как лососи на нерест. Степан считал, что высокие требования к женихам (непременно породистый маг) и добровольность моего выбора были признаками запоздалого раскаяния старого мага за свой проступок.
Но дядюшка сильно просчитался: мне его состояние было не нужно, даже если на него можно было прикупить королевство. Жила я без него все это время, так же проживу и дальше. По завещанию, если я не выполню условие, огромные, темным трудом нажитые деньги перейдут в казну соседнего королевства Ашрам, в котором дядюшка жил почти всю свою жизнь. Вот пусть забирают. Осталось продержаться двадцать восемь дней.
После визита нашего короля до следующего дня было тихо. Я прохлопотала все утро, пока варила земляничное варенье. Кот крутился под ногами, а потом прыгнул на печь, но неудачно. Наступил лапой в блюдце, в которое я снимала пенку с варенья и забрызгал мне фартук. Только мы сели со Степаном пить чай вприкуску с горячим еще вареньем, как в дверь осторожно постучали.
- Вам кого? – хмуро поинтересовалась я, открыв дверь.
На пороге с букетом полевых цветов стоял симпатичный мужчина, который при виде меня почему-то побледнел.
- Я по-лесному извиняюсь, мне Агнешку, она дома? – проблеял он.
Я растерялась, вопрос был сложный.
- Нет, - на всякий случай сказала я.
И тут поняла, чего так испугался гость: на мне все еще был фартук с красными каплями.
- Я по-лесному извиняюсь, а вы тогда кто? – начал соображать он быстрее.
- А я Злата. Ее сестра, - не растерялась я. – Простите, а как это… по-лесному извиняюсь?
- Ну, дико… - замялся гость, а потом совсем растерялся, и ромашки от его расстроенной ауры поникли головками. – А как это… сестра?
- Побочная, позор семьи и прочее. Агнешка уехала, - вдохновенно продолжала я врать. – И больше не вернется.
Глаза гостя опять опустились на фартук, кажется, он начинал подозревать, что отъезд Агнешки – ложь чистой воды, и я с родной кровинушкой разделалась жестоким образом.
- А как же наследство? – растерялся жених.
- Не знаю. Я к этому отношения не имею. Не хотите зайти? – широким жестом пригласила его я. – Чайку попить?
- Нет, спасибо, - попятился гость. – Я как-нибудь в другой раз.
- Другого раза может и не быть, - загадочно ответила я, окончательно входя в роль редкой маньячки. – Я как раз разделывала кое-кого к чаю…
Цветы в букете окончательно пожухли и рассыпались в прах.
Гость долго пятился назад, прощаясь и раскланиваясь, видимо, считал, что, повернись он ко мне спиной, в нее влетит что-нибудь острое. А потом припустил к лесу.
- Жалкое зрелище! – проговорил у моих ног Степан. – Эх, не те нынче маги пошли! Не те!
В обед в дверь опять постучали. Я как раз резала хлеб, так с ножом и пошла открывать. Раз уж с утра земляничное варенье сработало, то нож-то тем более должен быть весомым аргументом.
На пороге стоял мужчина в возрасте. У него были серебристые волосы, убранные в хвост, за руку он держал двенадцатилетнего мальчика. Нож в руке его совсем не насторожил. Маг (судя по амулету на шее) широко улыбнулся мне и сказал:
- Добрый день, многоуважаемая ведьма! Мы приехали свататься к вашей девочке.
- Кому?! – опешила я.
- К вашей дочке, у вас товар, у нас купец, все по правилам.
И он взъерошил волосы мальчика. «Жених» от всей ситуации был совсем не в восторге, поэтому принялся неистово ковырять в носу.
- Простите, но… возникла путаница. В журнале опубликовали портрет девочки, потому что у моего дяди не было моего взрослого портрета.
Мальчик перестал строить из себя юного недоумка и с интересом воззрился на меня.
- А она ничего! – вдруг высказал он свое мнение, стараясь басить.
- Заткнись, - вдруг обрубил его отец и посмотрел на меня свежим взглядом. Правда, свежесть этого взгляда была сомнительной: такое ощущение, что он пытался меня мысленно раздеть.
- Знаете, юная ведьма, вы совершенно пленили мое сердце, - вдруг заявил папаша. Его чадо уставилось на него в недоумении. – Возможно, вы возьмете меня вместо сына?
- Куда возьму?... Нет, вы не поняли. Мне вообще не надо замуж. Ни за вас, - указала я ножом на мальчика, - ни за вас, - нож переместился в сторону отца.
Но вместо того, чтобы уйти, мужчина вдруг развязно привалился к дверному проему и вкрадчиво промурлыкал:
- Знаешь, меня всегда заводили опасные женщины. Милая моя, мы просто рождены друг для друга.
- Агнешка… - так же вкрадчиво послышалось откуда-то сверху.
Я подняла взгляд и увидела Степана, качающегося под крышей прямо над головами гостей. В руках у домового была кастрюля с горячим супом.
- О, только не это! – в ужасе вскрикнула я, представив последствия: ожоги, вопли, лечить их еще, суп опять готовить. Но получилось так, будто я закатила глаза к небу, как недотрога, и взмолилась небесам.
- Знаю, тебя это немного пугает, еще бы! Все так неожиданно, страсть приходит мгновенно, обжигает, испепеляет... - продолжал мурлыкать мужчина.
Степан приоткрыл крышку и пробормотал:
- Сейчас ты узнаешь, брачный аферист, как обжигает страсть...
- Прошу тебя, не надо! – взмолилась я.
- О, Агнешка, какая ты скромница, это очень заводит!
Маг попытался меня обнять, но в этот момент кастрюля опасно наклонилась.
- Так, папаша, я не понял, ты чего руки распускаешь? Это я на ней жениться должен! – вдруг встрял мальчишка и встал прямо под кастрюлей.
- В самом деле, - оживилась я, - вы идите, определитесь, кто тут из вас жених, а потом возвращайтесь.
Я хотела улизнуть в избу и закрыть дверь, но мужчина оказался проворней. Он обхватил меня за талию, вытащил на крыльцо под суп и брякнулся передо мной на колени.
- Я жить без тебя не могу! Выходи за меня!
Я подняла глаза и встретилась взглядом с обескураженным Степаном. Выливать суп на меня явно не входило в его планы.
- Нет, за меня! – грохнулся рядом отпрыск.
В общем, когда Кот вышел спать на крыльцо, то от удивления забыл, зачем выходил: я стояла с ножом в руке, передо мной на коленях молили о чем-то (явно о пощаде) два лица мужского пола, а над нами висел с кастрюлей супа Степан.
- Рмяу? – спросил Кот и подошел поближе. Понюхал сначала одного жениха, потом другого, а потом обошел их и попросился ко мне на ручки.
- Мы тут несколько заняты, - отказалась я.
Тогда Кот повернулся к старшему претенденту на мою руку, подошел поближе и вдруг нежно обнял его лапами за шею. Я даже нож опустила от удивления. А вдруг… это судьба? Кот просто так первому встречному на шею не бросается!
И тут седовласый как зарыдает от умиления! Глаза тут же красные стали, слезы огромные, катятся по лицу. Впервые я видела, чтобы коты вызывали столько эмоций. Тут Кот его отпустил, мимо сынули прошел и хвостом ему под носом провел. Тот как чихнет!
Когда меня снесло с крыльца на поляну, я поняла, что ко мне пришли свататься маги воздушной стихии. Теперь они рыдали, чихали и сморкались вдвоем, отчего дверь и ставни избушки хлопали от порывов их стихии, а высокие ромашки на клумбе рядом с крыльцом потеряли все свои лепестки.
Я поднялась с земли.
- Не получится у нас ничего, господа маги, у вас на котов аллергия. А у меня их… три штуки, и я с ними не расстанусь. Так что лучше вам умыться в речке, она здесь недалеко, вон за бузиной.
Маги, рыдая, бегом покинули крыльцо, и я перехватила у Степана кастрюлю.
- А неплохо он их, а? – домовой погладил Кота, и тот довольно захрюкал. – Молодец, Васисуалий! Далеко пойдешь!
Судя по раздавшемуся вдалеке двойному «бултых!», маги решили окунуться с головой.
В выражении счастливой морды Кота так и читалось: «Делов-то на пару минут! А ведь как шумели!».
- А ты точно не хочешь? – спросил на следующее утро домовой. У Степана хитрый прищур, куцая бородка, неизменная шапка-ушанка и манера говорить с оканьем, от которого мне становится сразу уютно и спокойно. Домовой любит употреблять к месту и не очень умные слова, я выражаюсь попроще.
- Замуж? Нет.
- Денег. В хозяйстве пригодились бы. Избу бы починили. Крыша протекает, между бревен утеплитель неплохо бы проложить. Кладку на печи поправить, - загибал пальцы Степан.
- Не забывай, деньги идут с обязательным условием в виде муженька, если выйду замуж, то придется к мужу переезжать. Зачем оно нам?
- Мужья тоже разными бывают, - оптимистично заметил Степан. - Вдруг хороший попадется?
- Хороший, - передразнила я. – И много хороших к нам посваталось? Еще пожелай хозяйственного, умного и красивого. Таких не бывает. К тому же, по завещанию он должен быть благородным магом, а такие обычно страшны, как Кикимора.
- Не обижай девушку, - сделал замечание Степан. – Она нам редкие цветы на болоте собирает.
- А потом я от запаха тины три дня дом проветриваю, - напомнила я.
- Язва ты, Агнешка!
Я усмехнулась и чуть не поседела, когда за окном раздалось резкое гудение трубы. Зато Кот не сдерживал свои эмоции: его подбросило вверх и в полете раздуло в большой пушистый шар. Обычно гладкий рыжий хвост превратился в беличий, а глаза как будто стали круглее и больше. Он издал какое-то странное то ли кряхтение, то ли вопль, заскользил, сдирая стружку, по деревянному полу и, наконец, смог укатиться под кровать.
- Экспрессивен, как всегда. Как бы заикой не сделался, - посетовал домовой Степан, доставая трубку. – Отпаивать его потом парным молоком с чередой… Ты чего сидишь? – толкнул он меня в плечо. – Это точно не к нам с котом, а к тебе. Открывай, ведьма, жонихи пожаловали!
- Я тебе за «жонихов» орехов не дам! – ругнулась я, и мы пошли встречать незваного гостя.
Однако стоило открыть дверь, как даже у меня глаз задергался, а домовой не стал себя сдерживать:
- Это еще что за брудершафт такой?!
Я хотела поправить, но сил не было. Вся наша уютная полянка перед избой, на которой в летние вечера мы чаевничали или просто валялись в траве и спорили, на что похожи проплывающие по небу облака, была вытоптана слонами и верблюдами и обгажена ими же.
