Она так хорошо держалась во время беседы в ресторане, что у Лукаса не возникло ни тени сомнения, что девушка справляется. Он приложил губы к ее рту и втянул в себя ядовито-зеленые щупальца, которые запустил ей в душу Мигель. Потом выплюнул их и прижался к мягким губам снова.
Она сначала не сопротивлялась из-за слабости, но сейчас, вновь приходя в себя, попыталась оттолкнуть его.
- Еще один, - предупредил он. И, вытянув остатки, выплюнул их на тротуар.
Катарина в ужасе уставилась на ярко-зеленый плевок, который постепенно начал тускнеть.
- Пошли, - он взял ее под локоть, махнул проезжавшему мимо такси и помог ей залезть в машину.
- Что это было? – она прижалась к нему всем телом и дрожала.
- Сила сирены. Этот козел использовал запретный ход, чтобы склонить тебя к решению. Ты можешь заявить на него.
- Нннет, ннне-хххоччу, мне и так плохо. А как ты это убрал?
- Просто умею, - выдавил он сквозь плотно сжатые губы.
- Спасибо, что помог, - Кат дрожала так сильно, что он все-таки не выдержал, коснулся ее руки и почувствовал, как с потоком его силы ее стало трясти меньше.
- Я обязан защитить тебя, пока есть такое указание. В это понятие входит и оказание первой помощи.
- Указание? А если тебе укажут меня убить? – синие глаза его спутницы смотрели в его душу со страхом.
- Если это обосновано, я это сделаю.
Он старался не смотреть на нее. Привязываться к объектам охраны или слежки запрещено. Да он и не думал привязываться. Да, она вела себя нестандартно для сирены, но все это потому, что она неопытная. Слабая. А слабых сирены не любят. Они стремятся уничтожить их как можно быстрее.
Сил не было ни на что. Дрожь отпустила, но вместо нее накатила сонливость. Катя проваливалась в серое пушистое облако, перекрывавшее звуки и свет. Где-то на дне сознания она ощущала, как Лукас взял ее на руки и вытащил из такси. Как положил на кровать, снял туфли и укрыл одеялом. Казалось, она уже переживала такое недавно.
Ей вспомнились пузырьки, отрывающиеся от дна бокала с шампанским. Зеленые глаза Рика. Чей-то визг. Потом провал, и только звук молнии на платье. Опять провал, шепот. Чьи-то руки гладят ее по спине. Потом вот так же, как сегодня, ее несут, только прижимают бережно, она ощущает это.
И она уснула.
Когда очнулась, уже вечерело. Она вскочила с кровати и помчалась проверять, закрыта ли дверь квартиры.
Лукас сидел на диване и смотрел кино. На столике стояли картонная коробка с половиной пиццы и кока-кола.
- Хочешь? – кивнул он.
Она помялась и кивнула. В ней вдруг проснулся страшный голод. Она смолотила все, что было в коробке.
- А я думал, ты на диете или еще что, - усмехнулся Лукас.
- Когда я нервничаю, не могу есть.
- Голод бывает после чистки. Это нормально. Тебя не учили ставить блок?
- Анхель учил, но не всегда получается. Я все не могу привыкнуть, что надо все время быть настороже.
- Все время. Даже со мной, - заметил Лукас.
Катя сыто созерцала его. Он был приятным, но его лицо легко забывалось и было непримечательным, наверно, она бы прошла мимо и не заметила его. Несмотря на всю его “шкафистость” и красивую фигуру.
- Покажи.
- Это рискованно, - его серые глаза внимательно изучали ее лицо.
- Хуже, чем сегодня, наверно, не будет? – спросила Катя.
Легкая улыбка скользнула по его губам.
- Может быть гораздо хуже. Поставь блок. Самый высокий.
Она кивнула и, глубоко вздохнув, выстроила стену. С Риком получилось. Просто нельзя отвлекаться и снимать блок…
- Очнись! – вдруг услышала она четкий приказ. И, придя в себя, поняла, что сидит верхом на Лукасе, крепко обняв его за шею, прижавшись к его губам.
- Прости! – парень снял ее с себя, пока Катя приходила в себя. – Искушение было слишком большим. Ты была так послушна.
- Но как?! Лукас? Как? Рик не смог одолеть эту границу.
- Может, он не рассчитывал на нее напороться. Я же знал, что ты будешь сопротивляться. То, что я сейчас сделал, противозаконно. Прости, пожалуйста. Но я хотел показать тебе, как ты беззащитна.
- Хочешь сказать, мне нужно ответить Мигелю согласием?
Она старалась не думать о том, что целовалась только что со своим телохранителем. Он всего лишь хотел ее проучить. Неужели нельзя было найти иной способ? А Ардо? Неужели Ардо сотворил с ней то же самое?
- Я хочу сказать, тебе надо тренироваться.
- Хорошо, - она села на диван и посмотрела на него с решительностью. – Научи меня.
Лукас вздохнул и отвел взгляд.
- Не могу. Я должен тебя охранять, не более того.
- Это как раз служит мне защитой, дополнительной. Пожалуйста, Лукас, - она посмотрела ему прямо в душу. – Научи.
Очень красивые глаза. Наверно, если бы не их глубокий синий цвет, мерцающий, как драгоценные камни, он бы не согласился.
- Ну, ладно.
Он сел более собранно, подумал немного и сказал:
- Когда ставишь блок, мало поднять внутреннюю защиту. Надо представить себя в стакане. Ты будто находишься за толстым стеклом, за которое нельзя пробиться. Самое тяжелое в жизни сирены – это жизнь в этом «стакане». Тебе придется постоянно ощущать себя окруженной стеклянными стенами. Сегодня за обедом, пока Мигель действовал на привычных уже диапазонах, ты не поддавалась, была начеку. Но стоило ему взять тебя врасплох и усилить атаку, и ты уже на крючке.
- Но я чувствовала его зов, в то время как твой я даже не услышала!
- Да. Это так. Потому что я немного сильнее его. Итак, давай попробуем. Ставь блок, окружай им себя. Представь толстую стенку стакана, мой голос должен доходить до тебя приглушенно.
- Хорошо.
Лукас вдруг преобразился. Что-то поменялось в его взгляде и повороте головы. Он стал… привлекательным. Словно маску, надел на себя шарм сирены. Или наоборот, стал самим собой? Мягко улыбнулся и заговорил. Она старалась не слушать его, ошарашенная его преображением.
«У меня получается!» - радостно мелькнуло в голове, но в следующий момент она услышала:
- Очнись!
Она снова сидела на нем верхом.
- Тебе не надоело? – она скатилась с него, как только он отпустил. – Мог бы заставить меня приседать для разнообразия.
- Мне весело. Давно не проводил так вечера с объектами наблюдения.
- Давай еще раз.
- Я вижу, ты вошла во вкус, - он облизнул губы. Резко повернувшись, он схватил ее под колени, дернул на себя, уложил на диван и опустился сверху.
- Прекрати! Это не смешно! – она забилась под ним, пытаясь освободиться.
- Ставь защиту. Если я пробьюсь, сама виновата, - его рука поползла по ее бедру вверх.
- Не надо, Лукас! Отпусти!
- Ставь чертову защиту! – он рявкнул так, что она от страха действительно представила себя в стакане. Это было единственным спасением. Отсюда она видела, как изо рта Лукаса вырываются легкие серебристые, поблескивающие на свету нити. Они впиваются в стеклянную стену брони и со звоном и скрежетом прикрепляются к ней. Пытаются пробить защиту, и, словно сквозь толщу воды, она слышит его зов:
- Катарина, целуй меня, ласкай, ну же, милая Катарина, обними меня...
- Слезь с меня, - повторила она.
Лукас тут же отпустил ее, сел на прежнее место и вернул своему лицу нейтральное выражение.
- Вот видишь. Когда ты реально понимаешь угрозу, ты мобилизуешься. Не такая уж ты и слабая. Просто зеленая еще.
Потом он поднялся, собрал картонку от пиццы, пустые банки, покопался на кухне и вышел оттуда с мешком мусора.
- Выкину по дороге. Помнишь, что никому нельзя открывать?
Катя кивнула.
- И что никому нельзя верить? – в шутку спросил он.
Она тоже согласилась с ним.
- Даже мне, - и он вышел.
Она закрыла дверь на все замки и вернулась на диван. От пережитого ее еще потряхивало, но урок она усвоила хорошо: среди сирен, какими бы дружелюбными они ни казались, расслабляться нельзя.
Что это за жизнь такая? Все время настороже. Все время в страхе. Никакие деньги это все не оправдывают.
«…Но однажды ты посмотришь вокруг и поймешь: я могу изменить этот мир. Я могу повлиять на него. В моих силах сделать его лучше или хуже. Ты увидишь новые горизонты. Новые двери, которые захочешь открыть. И тогда вопроса о том, стоит ли быть сиреной, не будет. Встанет другой вопрос: вопрос ответственности за свой дар перед самим собой. А это, Катарина, и есть самое тяжелое. Отвечать за все свои действия».
- Мне тебя не хватает, Анхель, - сказала она вслух.
На столе завибрировал телефон.
И снова неизвестный номер: «Он тебе не защитник» и фото Лукаса.
Катя не выдержала и настрочила ответ:
«Кто ты?»
Ее собеседник был на линии. Он получил и прочитал сообщение. Но так и не ответил.
Утро было пасмурным и мрачным. До прихода Лукаса Катя успела отпарить платье, одеться и успешно замаскировать круги под глазами. В черном она казалась себе бледнее и тоньше обычного. Но это было непоправимо.
Телохранитель пришел раньше.
- Ты точно готова? – спросил он.
Катя была абсолютно уверена, что она не готова. Не готова встретиться снова лицом к лицу с сиренами. Не готова проститься с Анхелем. Но что это надо сделать, она понимала. И потому кивнула.
Пока они были в дороге, она размышляла: а что если убийца – Мигель? У него мог созреть план: он устраняет Анхеля, женится на Кате, в любом случае получает наследство для продвижения своего дела. У него была возможность это сделать и вполне есть мотив: он явно нуждается в деньгах. Тогда убивать Катю не в его интересах, и Лукасу необязательно быть рядом. Интересно, Ардо и в самом деле подозревает ее в убийстве? Катя сомневалась. Единственным человеком, незаинтересованным в гибели Анхеля, была она. Тогда зачем ей Лукас? Она не верит, что ее могут убить, это глупости. Лукас рядом, чтобы шпионить за ней? Почему?
Ответ был очевиден: Ардо подозревает, что она не внучка Анхеля. И если раскроется обман, то ее сотрут в порошок. Ардо ищет доказательства, стережет ее. От страха сердце заколотилось часто и неровно. И что теперь делать?
… - Бояться, Катенька, нормально, - рассуждала баба Шура. – Только дураки не боятся. Страх может полностью тебя разрушить, лишить сил на борьбу. Вот тогда ты точно проиграешь, провалишь экзамены, не поступишь. Но он же, если бояться со знаком плюс, может придать отваги, даже легкого безумия. Вот тогда страх полезен. Думаешь, остальные не боятся? Боятся, еще как. В штаны наложили, небось. Но кто-то идет понуро, потому что в душе уже проиграл, а кто-то идет, гордо подняв голову. “Помирать так с музыкой! А то и песней!” Экзаменаторы все замечают.
- А наша любимая песня какая? – спросила бабушка Клара с улыбкой.
- Мы летим, ковыляя во мгле, - потянула баба Шура. Она всегда отзывалась на возможность спеть с радостью. И голос у нее был.
- Мы ползем на последнем крыле, - засмеялась Катя.
- Бак пробит, хвост горит, и машина летит
На честном слове и на одном крыле, - закончили они все вместе.
- Вот на честном слове и лети! Пусть хвост горит, распуши его, и вперед, только вперед! – баба Шура подмигнула ей.
Ей казалось сейчас, что они сидят рядом в машине и подпевают тихонько. Катя улыбнулась. Они правы. Терять-то больше нечего. Назад нельзя. Только вперед.
И словно в ответ на ее решимость, машина свернула на парковку перед похоронным бюро.
Они приехали раньше времени: Катя не хотела опаздывать, хотела встречать всех, как положено самому близкому для Анхеля человеку. Пусть все остальные почувствуют себя гостями. Она здесь хозяйка.
Ее провели в главный зал. Она отметила лаконичное, очень уместное оформление цветами. Гроб уже стоял на возвышении.
Катя поднялась и подошла.
Анхель казался совсем чужим и маленьким в этом гробу. Она дотронулась до него и отдернула руку. Он был холодным. Кате приходилось дважды прощаться с любимыми людьми. Когда родители погибли в аварии, она была совсем малышкой. А вот бабушку Клару и бабу Шуру она хоронила уже будучи взрослой. Самыми близкими ей людьми всегда оказывались пожилые люди, без их поддержки она ощущала себя осенним листом в бурном потоке реки.
- Анхель…
Она позвала его, будто надеялась разбудить. Пальцы перебирали атласную обивку гроба. Мысленно она благодарила его за все, что он сделал для нее. За все, что хотел сделать. Сейчас ее поражала его щедрость по отношению к ней. И мудрость, с которой он пытался направить ее на нужный путь. Как жаль, что больше не спросить у него совета… А ведь она так много не успела спросить…
Когда Катарина спустилась в зал, она прошла мимо него очень быстро, но Лукас увидел, что лицо залито слезами. Он мгновение поколебался: идти за ней до дамской комнаты или попрощаться с Анхелем сейчас, когда есть момент сделать это в одиночестве?
Но, полагая, что безопасность объекта важнее, он догнал Катарину.
Она исчезла за дверью дамской комнаты, и оттуда раздались ее приглушенные рыдания. Рановато играть на публику. Она расстроена по-настоящему.
Он слушал ее всхлипы, слышал, как она вытаскивает бумажные полотенца.
«Что же ты наделал, Анхель? Она сильная, да. Но она не справится, слишком человечная, добрая и наивная».
Все это время хотелось встать между ней и миром, но Лукас понимал, что он не имеет права переходить границы: его роль рядом с ней скромна и незаметна. Он не должен был вчера обучать ее. Он не имеет права проявлять участие, но это было невозможно: такая худенькая, ранимая, нежная, она просто проявляла в нем черты защитника. Пусть это ее природа сирены, ведь есть хищники, которые обманом берут добычу, но в то же время он понимал, что она действует без умысла. Это ее природа, естество, то самое, глубинное и накопленное на генетическом уровне, чему невозможно сопротивляться. Если сказать ей об этом, она испугается и замкнется в себе.
Он понимал, что не просто так ему хочется обнять ее. Когда она по его приказу целовала его, было невероятно приятно гладить ее по спине, зарываться пальцами в волосы. Она ему нравилась, несмотря на то, что он знал о ней.
Соломея поправила прическу, мазнула еще раз помадой по губам, кокетливо покрутилась перед зеркалом, поправляя черную блузку. Жаль, что нельзя рассмеяться в лицо этой его внучке. Она бы с удовольствием это сделала.
Выйдя в холл похоронного бюро, она увидела входящего Рика. Тот, кто ей нужен.
- Рик, милый, - она расцеловала его в обе щеки. Вид у парня был кислый, но ей было не до деталей. – Слушай, - жарко зашептала она сиреной, - когда все закончится, приезжай ко мне.
- У меня нет настроения, Соломея.
- Не ломайся, приезжай, - она провела ноготком по лацкану его пиджака.
- С чего вдруг? Я не повторяюсь, ты же знаешь, - он холодно скользнул по ней взглядом и попытался пройти, но сирена удержала его.
- Не ломайся, как девчонка, давай сделаем это еще раз. Тем более, - и она приблизила губы к его уху, - я знаю, что ты сделал.
- Что? – на лице Рика появилось выражение удивления. И страха.
- Я все знаю. Поэтому приходи, я буду ждать тебя.
Она коснулась его щеки легким поцелуем и отошла прочь. Она не видела, как растерянное выражение лица парня сменилось на гневное и злое.
От слез глаза покраснели. Катя припудрилась и пару раз глубоко вдохнула. Больше она не имеет права быть слабой. Она должна выдержать сегодня целый день. Медленно развернувшись, она вышла из туалетной комнаты.
Зал заполнился мгновенно. Персонал принес дополнительные стулья, но скоро и их стало недостаточно.
Она сначала не сопротивлялась из-за слабости, но сейчас, вновь приходя в себя, попыталась оттолкнуть его.
- Еще один, - предупредил он. И, вытянув остатки, выплюнул их на тротуар.
Катарина в ужасе уставилась на ярко-зеленый плевок, который постепенно начал тускнеть.
- Пошли, - он взял ее под локоть, махнул проезжавшему мимо такси и помог ей залезть в машину.
- Что это было? – она прижалась к нему всем телом и дрожала.
- Сила сирены. Этот козел использовал запретный ход, чтобы склонить тебя к решению. Ты можешь заявить на него.
- Нннет, ннне-хххоччу, мне и так плохо. А как ты это убрал?
- Просто умею, - выдавил он сквозь плотно сжатые губы.
- Спасибо, что помог, - Кат дрожала так сильно, что он все-таки не выдержал, коснулся ее руки и почувствовал, как с потоком его силы ее стало трясти меньше.
- Я обязан защитить тебя, пока есть такое указание. В это понятие входит и оказание первой помощи.
- Указание? А если тебе укажут меня убить? – синие глаза его спутницы смотрели в его душу со страхом.
- Если это обосновано, я это сделаю.
Он старался не смотреть на нее. Привязываться к объектам охраны или слежки запрещено. Да он и не думал привязываться. Да, она вела себя нестандартно для сирены, но все это потому, что она неопытная. Слабая. А слабых сирены не любят. Они стремятся уничтожить их как можно быстрее.
ГЛАВА 14.
Сил не было ни на что. Дрожь отпустила, но вместо нее накатила сонливость. Катя проваливалась в серое пушистое облако, перекрывавшее звуки и свет. Где-то на дне сознания она ощущала, как Лукас взял ее на руки и вытащил из такси. Как положил на кровать, снял туфли и укрыл одеялом. Казалось, она уже переживала такое недавно.
Ей вспомнились пузырьки, отрывающиеся от дна бокала с шампанским. Зеленые глаза Рика. Чей-то визг. Потом провал, и только звук молнии на платье. Опять провал, шепот. Чьи-то руки гладят ее по спине. Потом вот так же, как сегодня, ее несут, только прижимают бережно, она ощущает это.
И она уснула.
Когда очнулась, уже вечерело. Она вскочила с кровати и помчалась проверять, закрыта ли дверь квартиры.
Лукас сидел на диване и смотрел кино. На столике стояли картонная коробка с половиной пиццы и кока-кола.
- Хочешь? – кивнул он.
Она помялась и кивнула. В ней вдруг проснулся страшный голод. Она смолотила все, что было в коробке.
- А я думал, ты на диете или еще что, - усмехнулся Лукас.
- Когда я нервничаю, не могу есть.
- Голод бывает после чистки. Это нормально. Тебя не учили ставить блок?
- Анхель учил, но не всегда получается. Я все не могу привыкнуть, что надо все время быть настороже.
- Все время. Даже со мной, - заметил Лукас.
Катя сыто созерцала его. Он был приятным, но его лицо легко забывалось и было непримечательным, наверно, она бы прошла мимо и не заметила его. Несмотря на всю его “шкафистость” и красивую фигуру.
- Покажи.
- Это рискованно, - его серые глаза внимательно изучали ее лицо.
- Хуже, чем сегодня, наверно, не будет? – спросила Катя.
Легкая улыбка скользнула по его губам.
- Может быть гораздо хуже. Поставь блок. Самый высокий.
Она кивнула и, глубоко вздохнув, выстроила стену. С Риком получилось. Просто нельзя отвлекаться и снимать блок…
- Очнись! – вдруг услышала она четкий приказ. И, придя в себя, поняла, что сидит верхом на Лукасе, крепко обняв его за шею, прижавшись к его губам.
- Прости! – парень снял ее с себя, пока Катя приходила в себя. – Искушение было слишком большим. Ты была так послушна.
- Но как?! Лукас? Как? Рик не смог одолеть эту границу.
- Может, он не рассчитывал на нее напороться. Я же знал, что ты будешь сопротивляться. То, что я сейчас сделал, противозаконно. Прости, пожалуйста. Но я хотел показать тебе, как ты беззащитна.
- Хочешь сказать, мне нужно ответить Мигелю согласием?
Она старалась не думать о том, что целовалась только что со своим телохранителем. Он всего лишь хотел ее проучить. Неужели нельзя было найти иной способ? А Ардо? Неужели Ардо сотворил с ней то же самое?
- Я хочу сказать, тебе надо тренироваться.
- Хорошо, - она села на диван и посмотрела на него с решительностью. – Научи меня.
Лукас вздохнул и отвел взгляд.
- Не могу. Я должен тебя охранять, не более того.
- Это как раз служит мне защитой, дополнительной. Пожалуйста, Лукас, - она посмотрела ему прямо в душу. – Научи.
Очень красивые глаза. Наверно, если бы не их глубокий синий цвет, мерцающий, как драгоценные камни, он бы не согласился.
- Ну, ладно.
Он сел более собранно, подумал немного и сказал:
- Когда ставишь блок, мало поднять внутреннюю защиту. Надо представить себя в стакане. Ты будто находишься за толстым стеклом, за которое нельзя пробиться. Самое тяжелое в жизни сирены – это жизнь в этом «стакане». Тебе придется постоянно ощущать себя окруженной стеклянными стенами. Сегодня за обедом, пока Мигель действовал на привычных уже диапазонах, ты не поддавалась, была начеку. Но стоило ему взять тебя врасплох и усилить атаку, и ты уже на крючке.
- Но я чувствовала его зов, в то время как твой я даже не услышала!
- Да. Это так. Потому что я немного сильнее его. Итак, давай попробуем. Ставь блок, окружай им себя. Представь толстую стенку стакана, мой голос должен доходить до тебя приглушенно.
- Хорошо.
Лукас вдруг преобразился. Что-то поменялось в его взгляде и повороте головы. Он стал… привлекательным. Словно маску, надел на себя шарм сирены. Или наоборот, стал самим собой? Мягко улыбнулся и заговорил. Она старалась не слушать его, ошарашенная его преображением.
«У меня получается!» - радостно мелькнуло в голове, но в следующий момент она услышала:
- Очнись!
Она снова сидела на нем верхом.
- Тебе не надоело? – она скатилась с него, как только он отпустил. – Мог бы заставить меня приседать для разнообразия.
- Мне весело. Давно не проводил так вечера с объектами наблюдения.
- Давай еще раз.
- Я вижу, ты вошла во вкус, - он облизнул губы. Резко повернувшись, он схватил ее под колени, дернул на себя, уложил на диван и опустился сверху.
- Прекрати! Это не смешно! – она забилась под ним, пытаясь освободиться.
- Ставь защиту. Если я пробьюсь, сама виновата, - его рука поползла по ее бедру вверх.
- Не надо, Лукас! Отпусти!
- Ставь чертову защиту! – он рявкнул так, что она от страха действительно представила себя в стакане. Это было единственным спасением. Отсюда она видела, как изо рта Лукаса вырываются легкие серебристые, поблескивающие на свету нити. Они впиваются в стеклянную стену брони и со звоном и скрежетом прикрепляются к ней. Пытаются пробить защиту, и, словно сквозь толщу воды, она слышит его зов:
- Катарина, целуй меня, ласкай, ну же, милая Катарина, обними меня...
- Слезь с меня, - повторила она.
Лукас тут же отпустил ее, сел на прежнее место и вернул своему лицу нейтральное выражение.
- Вот видишь. Когда ты реально понимаешь угрозу, ты мобилизуешься. Не такая уж ты и слабая. Просто зеленая еще.
Потом он поднялся, собрал картонку от пиццы, пустые банки, покопался на кухне и вышел оттуда с мешком мусора.
- Выкину по дороге. Помнишь, что никому нельзя открывать?
Катя кивнула.
- И что никому нельзя верить? – в шутку спросил он.
Она тоже согласилась с ним.
- Даже мне, - и он вышел.
Она закрыла дверь на все замки и вернулась на диван. От пережитого ее еще потряхивало, но урок она усвоила хорошо: среди сирен, какими бы дружелюбными они ни казались, расслабляться нельзя.
Что это за жизнь такая? Все время настороже. Все время в страхе. Никакие деньги это все не оправдывают.
«…Но однажды ты посмотришь вокруг и поймешь: я могу изменить этот мир. Я могу повлиять на него. В моих силах сделать его лучше или хуже. Ты увидишь новые горизонты. Новые двери, которые захочешь открыть. И тогда вопроса о том, стоит ли быть сиреной, не будет. Встанет другой вопрос: вопрос ответственности за свой дар перед самим собой. А это, Катарина, и есть самое тяжелое. Отвечать за все свои действия».
- Мне тебя не хватает, Анхель, - сказала она вслух.
На столе завибрировал телефон.
И снова неизвестный номер: «Он тебе не защитник» и фото Лукаса.
Катя не выдержала и настрочила ответ:
«Кто ты?»
Ее собеседник был на линии. Он получил и прочитал сообщение. Но так и не ответил.
ГЛАВА 15.
Утро было пасмурным и мрачным. До прихода Лукаса Катя успела отпарить платье, одеться и успешно замаскировать круги под глазами. В черном она казалась себе бледнее и тоньше обычного. Но это было непоправимо.
Телохранитель пришел раньше.
- Ты точно готова? – спросил он.
Катя была абсолютно уверена, что она не готова. Не готова встретиться снова лицом к лицу с сиренами. Не готова проститься с Анхелем. Но что это надо сделать, она понимала. И потому кивнула.
Пока они были в дороге, она размышляла: а что если убийца – Мигель? У него мог созреть план: он устраняет Анхеля, женится на Кате, в любом случае получает наследство для продвижения своего дела. У него была возможность это сделать и вполне есть мотив: он явно нуждается в деньгах. Тогда убивать Катю не в его интересах, и Лукасу необязательно быть рядом. Интересно, Ардо и в самом деле подозревает ее в убийстве? Катя сомневалась. Единственным человеком, незаинтересованным в гибели Анхеля, была она. Тогда зачем ей Лукас? Она не верит, что ее могут убить, это глупости. Лукас рядом, чтобы шпионить за ней? Почему?
Ответ был очевиден: Ардо подозревает, что она не внучка Анхеля. И если раскроется обман, то ее сотрут в порошок. Ардо ищет доказательства, стережет ее. От страха сердце заколотилось часто и неровно. И что теперь делать?
… - Бояться, Катенька, нормально, - рассуждала баба Шура. – Только дураки не боятся. Страх может полностью тебя разрушить, лишить сил на борьбу. Вот тогда ты точно проиграешь, провалишь экзамены, не поступишь. Но он же, если бояться со знаком плюс, может придать отваги, даже легкого безумия. Вот тогда страх полезен. Думаешь, остальные не боятся? Боятся, еще как. В штаны наложили, небось. Но кто-то идет понуро, потому что в душе уже проиграл, а кто-то идет, гордо подняв голову. “Помирать так с музыкой! А то и песней!” Экзаменаторы все замечают.
- А наша любимая песня какая? – спросила бабушка Клара с улыбкой.
- Мы летим, ковыляя во мгле, - потянула баба Шура. Она всегда отзывалась на возможность спеть с радостью. И голос у нее был.
- Мы ползем на последнем крыле, - засмеялась Катя.
- Бак пробит, хвост горит, и машина летит
На честном слове и на одном крыле, - закончили они все вместе.
- Вот на честном слове и лети! Пусть хвост горит, распуши его, и вперед, только вперед! – баба Шура подмигнула ей.
Ей казалось сейчас, что они сидят рядом в машине и подпевают тихонько. Катя улыбнулась. Они правы. Терять-то больше нечего. Назад нельзя. Только вперед.
И словно в ответ на ее решимость, машина свернула на парковку перед похоронным бюро.
Они приехали раньше времени: Катя не хотела опаздывать, хотела встречать всех, как положено самому близкому для Анхеля человеку. Пусть все остальные почувствуют себя гостями. Она здесь хозяйка.
Ее провели в главный зал. Она отметила лаконичное, очень уместное оформление цветами. Гроб уже стоял на возвышении.
Катя поднялась и подошла.
Анхель казался совсем чужим и маленьким в этом гробу. Она дотронулась до него и отдернула руку. Он был холодным. Кате приходилось дважды прощаться с любимыми людьми. Когда родители погибли в аварии, она была совсем малышкой. А вот бабушку Клару и бабу Шуру она хоронила уже будучи взрослой. Самыми близкими ей людьми всегда оказывались пожилые люди, без их поддержки она ощущала себя осенним листом в бурном потоке реки.
- Анхель…
Она позвала его, будто надеялась разбудить. Пальцы перебирали атласную обивку гроба. Мысленно она благодарила его за все, что он сделал для нее. За все, что хотел сделать. Сейчас ее поражала его щедрость по отношению к ней. И мудрость, с которой он пытался направить ее на нужный путь. Как жаль, что больше не спросить у него совета… А ведь она так много не успела спросить…
Когда Катарина спустилась в зал, она прошла мимо него очень быстро, но Лукас увидел, что лицо залито слезами. Он мгновение поколебался: идти за ней до дамской комнаты или попрощаться с Анхелем сейчас, когда есть момент сделать это в одиночестве?
Но, полагая, что безопасность объекта важнее, он догнал Катарину.
Она исчезла за дверью дамской комнаты, и оттуда раздались ее приглушенные рыдания. Рановато играть на публику. Она расстроена по-настоящему.
Он слушал ее всхлипы, слышал, как она вытаскивает бумажные полотенца.
«Что же ты наделал, Анхель? Она сильная, да. Но она не справится, слишком человечная, добрая и наивная».
Все это время хотелось встать между ней и миром, но Лукас понимал, что он не имеет права переходить границы: его роль рядом с ней скромна и незаметна. Он не должен был вчера обучать ее. Он не имеет права проявлять участие, но это было невозможно: такая худенькая, ранимая, нежная, она просто проявляла в нем черты защитника. Пусть это ее природа сирены, ведь есть хищники, которые обманом берут добычу, но в то же время он понимал, что она действует без умысла. Это ее природа, естество, то самое, глубинное и накопленное на генетическом уровне, чему невозможно сопротивляться. Если сказать ей об этом, она испугается и замкнется в себе.
Он понимал, что не просто так ему хочется обнять ее. Когда она по его приказу целовала его, было невероятно приятно гладить ее по спине, зарываться пальцами в волосы. Она ему нравилась, несмотря на то, что он знал о ней.
Соломея поправила прическу, мазнула еще раз помадой по губам, кокетливо покрутилась перед зеркалом, поправляя черную блузку. Жаль, что нельзя рассмеяться в лицо этой его внучке. Она бы с удовольствием это сделала.
Выйдя в холл похоронного бюро, она увидела входящего Рика. Тот, кто ей нужен.
- Рик, милый, - она расцеловала его в обе щеки. Вид у парня был кислый, но ей было не до деталей. – Слушай, - жарко зашептала она сиреной, - когда все закончится, приезжай ко мне.
- У меня нет настроения, Соломея.
- Не ломайся, приезжай, - она провела ноготком по лацкану его пиджака.
- С чего вдруг? Я не повторяюсь, ты же знаешь, - он холодно скользнул по ней взглядом и попытался пройти, но сирена удержала его.
- Не ломайся, как девчонка, давай сделаем это еще раз. Тем более, - и она приблизила губы к его уху, - я знаю, что ты сделал.
- Что? – на лице Рика появилось выражение удивления. И страха.
- Я все знаю. Поэтому приходи, я буду ждать тебя.
Она коснулась его щеки легким поцелуем и отошла прочь. Она не видела, как растерянное выражение лица парня сменилось на гневное и злое.
От слез глаза покраснели. Катя припудрилась и пару раз глубоко вдохнула. Больше она не имеет права быть слабой. Она должна выдержать сегодня целый день. Медленно развернувшись, она вышла из туалетной комнаты.
Зал заполнился мгновенно. Персонал принес дополнительные стулья, но скоро и их стало недостаточно.
