и сыновьями – Мишей и Сережей, во всех окнах горел свет?! И, кто же зажег этот свет, в его отсутствие? Не смотря на поздний час, его ожидали важные визитеры, расположившиеся в его доме, как в своем…– и ими были: Савва Самсонович, заведующий отделом просвещения, в городском исполкоме, и его брат-прокурор Глеб Самсонович.
- Авдотья пожаловалась мне, что ты, ее зятек, раздаешь, «направо и налево», вещи ее дочери Татьяны и внуков! Просила спросить: по какому праву ты, распоряжаешься тем, что тебе не принадлежит?! – Савва Самсонович выглядел угрожающе – и, явно, нарывался на скандал.
- Вы, пришли, в столь поздний час, чтобы поинтересоваться: как я посмел, отдать Варе кое, что из вещей, что, некогда, покупал, лично, своей жене – и эти вещи, та, не пожелала одеть ни разу?! Так, весь наш отдел НКГБ был озадачен тем, чтобы молодую женщину Варю прилично приодеть, для весьма важной встречи! Да, отдал я что-то, из вещей своих сыновей, мальчику Саше, но моим Мише с Сережей, ныне, эти вещи не нужны: они выросли из них – если придется, куплю новые…, соответственно их возрасту…! - Павел так устал – и его, крайне, тревожил прискорбный факт: в Вареном списке… значится, только, одно село…, а если его сыновей и в этом селе нет…??!!
Бдительный Савва Самсонович не пропустил, мимо своего внимания, последние слова, сказанные Павлом:
- Что значат сии слова: если придется, купишь, соответственно, их возрасту? Ты, что-то знаешь о мальчиках, что не знаем мы???
Чтобы эти двое, упивающиеся своей властью…, побыстрее покинули его, Павел ответил:
- Моей теще, пока, не нужно знать об этом! Варя поведала мне: едва, они узнали, что детдомовских детей, фрицы, намерены отправить в концлагерь, девчонки-подпольщицы решили действовать! Не могли они бросить в беде своих – и, в срочном порядке, переслали сообщение партизанам. Времени на подготовку не было…- и партизаны отбили у фрицев, лишь, одну машину, что ехала последней… Детей, из той машины, раздали по деревням… В одной деревне, из того списка, точно, моих детей нет: девчонки - Настя и Надя утверждают, что в данной деревне приютили только их! Две деревни, где, тоже, приняли маленьких детей – позже, фашисты сожгли, вместе с жителями! Осталось одно село – с Варей съездим туда, когда на службе день, свободный выпрошу, а, сейчас, я устал – и хочу поспать, хотя бы немного…- Павел поднялся, давая понять не званным визитерам, что разговор окончен… - и двое солидных мужчин, удовлетворенные результатом разговора, покинули дом Павла.
- Савва, а Павел прав: этой дурище-Авдотье ни к чему знать, о его поисках…- вымолвил брат Глеб, на пути к машине, что дожидалась их…
После ухода важных знакомцев его бывшей жены (Павел, уже, подал заявление, на расторжение брака, с ненавистной ему, Татьяной) – он не стал, греть воду в кастрюльке, а ополоснулся водой, прохладной…- и, затем, растер, до красна, свое тело «вафельным» полотенцем. Быстренько, «занырнул» в постель, но согреться Павлу долго не удавалось… Возможно, в этом была виновата его бывшая жена: от одной мысли, об этой фашистке-мучительнице его детей, Павла начинало трясти, от гнева! Потом, он вспомнил Варю – и его тело обдало жаром…!
Теперь, ход его мыслей потек ровно: выходило славно, что Татьяна, навсегда, исчезла из его жизни! До войны, Павел мирился, с навязанной ему женой – и, в ту пору, она была женщиной привлекательной… Совсем иначе бывшая жена стала выглядеть после войны: ее миловидность «слезла» с нее, как шагреневая кожа – и некий, светский лоск облупился и сошел на нет, как некачественно исполненная штукатурка... Перед вернувшимся, с войны, Павлом предстала незнакомая жена Татьяна: грубая, вульгарная хабалка, будто уголовница – и, вдобавок ко всему, со свернутым, набок, носом, и с выбитыми зубами…- говорила она, ныне, гнусаво шепелявя…
Но самое мучительное, для Павла – ночи, проведенные с этой бабищей: властная Татьяна не принимала отказа – и он обязан был, удовлетворять ее сексуальный аппетит, что так… пугал его! В сущности, Павел растранжиривал весь свой пыл на службе – и домой являлся выжитым, как лимон…, но Татьяна брала инициативу в свои руки, в прямом смысле слова…- а он пребывал на грани истощения: эмоционального, психического, телесного…! Ныне, Павел хорошо понимал женщин, что подвергались сексуальному насилию…
О разводе с постылой женой не могло быть и речи: как можно бросить женщину, выжившую в аду концлагеря?! Как можно, не сопереживать матери, у которой фашисты уничтожили двоих сыновей?! Славно, что разъяснилось, кем, на самом деле, являлась эта «жертва»-Татьяна: была надсмотрщицей в концлагере…- и его мальчиков, за вознаграждение, она сдала гестапо… Но есть малюсенький шанс, что его дети выжили…- и мысли Павла Кондратьева, вновь, вернулись к Варе – этой юной, нежной, чувственной и чуткой, и умной, и красивой женщине…
С мыслью о Варе…- Павел сладко и крепко уснул…
В то время, когда Варя пыталась, помочь Павлу, в его розыске…- Юля, тоже, пребывала в поиске, но не детей, а могил: старшей подруги Милы и любимой воспитательницы Анечки Семеновны. Юлина печаль состояла в том, что, никак, ей не удавалось, разыскать старика-плотника, что подрабатывал в разведывательной школе – и, соответственно, он мог быть в курсе, где нашла свой последний приют красивая и юная девушка Мила! Не удалось Юле разыскать и дом тетки Матрены…, а между тем, та могла знать, где место упокоения любимой Анечки Семеновны…
Ее взрослой подруге, во сне, приснилась Юля: мечущаяся в тоске и печали…- и Рита потеряла сон и покой – вот, и надумала, навестить свою младшую подругу, по месту ее проживания… Кирилл Петрович, муж Риты, был человеком, обремененным некой властью – и, соответственно, немалыми государственными заботами…, но и отпустить свою странную жену, одну, в дальнюю дорогу он не мог…
С заявлением… Кирилл Петрович подошел к Семену Юрьевичу Белову – Главе областного исполкома…
- Семен Юрьевич, я знаю, что, нынче, горячая пора настала…- и, совсем, не время отпусков за свой счет! Но я не могу отпустить, одну, в дальнюю дорогу свою супругу: после длительного пребывания в концлагере, моя Рита уже не та…, но она «вбила» себе в голову мысль, что с ее малолетней приятельницей…, по концлагерю, случилась беда – вот, Рита и стремиться к ней, на помощь…! И ее никак не переубедить: Рита, воочию, хочет убедиться, что девочка Юля в безопасности! - изложив свою проблему, Кирилл Петрович, молча, дожидался решения своего руководителя.
Повелительное лицо Семена Юрьевича приняло печальное выражение – и он не сразу ответил Кириллу Петровичу…:
- Вы, счастливчик: ваша жена вернулась к вам - а, вот, мои – жена и дети пропали без вести… Я, еще, не потерял надежду, на их возвращение…, но, если с ними случилось худое…- я останусь бобылем, в мои то годы… Городок, что вы, собрались навестить…, там, когда-то, жила моя первая жена с нашей дочерью…- я попрошу вас, наведаться по этому адресу: узнайте, что стало с ними… - на листочке, Семен Юрьевич черкнул пару строк – и передал его Кириллу Петровичу…
Они вместе вышли из кабинета – и нетерпеливая Рита, дожидавшаяся мужа в приемной, поспешила ему на встречу:
- Кирилл, даже, если тебя не отпустили, я уеду одна! – Семен Юрьевич, пристально, посмотрел на жену своего подчиненного: красивая, но нервы у нее, словно, оголенные…- и такой взгляд…, сторонний…
- Вы, так смотрите на меня…: вы, тоже, находите меня странной… - с обидой, в голосе, произнесла Рита, глядя на немолодого мужчину…
- Я нахожу вас очень красивой, но не странной, а беззащитной, очень беззащитной… и трогательной… - ваш муж прав, что беспокоится… Надеюсь, ваши страхи напрасны – и у вашей подруги все хорошо! – мужчина пошел своей дорогой, а супружеская пара поспешила к служебному автомобилю: им предстояло, проехать немалое расстояние…, до места назначения…
Приезд Риты удивил и обрадовал Юлю...- и, вот они сидят в номере, что снял Кирилл Петрович…- и делятся своими переживаниями… Тот же, Кирилл Петрович надумал, разрушить скорбное настроение двух, таких разных подруг – и предложил:
- Девчонки, полагаю, лучше начать наши поиски по адресу, что известен мне: мой начальник обязал меня, разузнать о судьбе его бывшей жены и их дочери. Юля, ты знаешь, где находится данная улица? – он протянул девочке листок…
Они вышли из дома для приезжих и направились в сторону, что указала им дежурная по этажу… Нужный дом Кирилл Петрович нашел быстро, но подниматься на третий этаж им не пришлось: Юля заговорила с двумя бабушками, что сидели на лавочке, у нужного подъезда…
- Милые, времени-то сколь утекло, а вы, ноне, вспомянули Анфису?! Пригожая, любезная и спокойная была женщина, да померла молодой: еще до войны…- сердце! Анечке, ее дочке, тогда, едва пятнадцать годков сравнялось…, но девочка правильная – по кривой дорожке не пошла – и школу окончила, и педагогический… В детском доме она работала, но жива, ноне, или нет - не ведаем: давно ее не видали… Вам Матрена надобна, та, неустанно, радела об Анюте – вот, она должна что-то знать. Теперича, завернете за тот угол…– прошагаете три перекрестка, а там спросите… - Матрену все знают…
Побледневшая, Юля не сразу поднялась с лавочки…
- Детка, ты эту тетю Матрену разыскивала?! – чуткая Рита, сразу, смекнула: в чем причина, перемены Юлиного настроения…
Кирилл Петрович попробовал, поудобнее устроиться, в тесной кабинке переговорной: ему предстоял непростой телефонный разговор с начальником:
- Семен Юрьевич, докладываю: ваша бывшая жена Анфиса умерла еще до войны – сердце! Дочке Анечке было, тогда, пятнадцать, но, как подметили, верно, ее соседки: по кривой дорожке она не пошла…- окончила школу, педагогический…и устроилась, на работу, в детский дом… Вы, ведь, в курсе дела фашистской пособницы Сычевой Татьяны?! Так, вот, эта Сычева и ваша Аня работали в одном детском доме – такая беда!!! И, соответственно, ваша дочь, как могла, противостояла этой гадине, когда пришли фашисты…– и все пыталась, облегчить жизнь сиротам! Все закончилось тем, что за денежное вознаграждение, эта Сычева и ее пособница – Гликерия сдали Аню гестапо, как комсомолку и дочь партийного руководителя… (этот факт им старший полицай Гуцул открыл: у вас не было такого знакомого?) Нет, Аня не попала в застенки гестапо: перед их появлением в детском доме, она накинула себе петлю на шею…- ведь, Аня хорошо знала Сычеву и Гликерию – и, заранее, заготовила себе петлю…, на чердаке… В тот день, всех детей, из детского дома, фашисты вывезли в концлагерь – и помещение осталось пустовать… Бабка Матрена, что опекала вашу дочь, в сумерках, пробралась в брошенное помещение – и обнаружила там, лежащей на полу, вашу дочь! Сперва, как и гестаповцы, она приняла ее за мертвую, но коснувшись ее «ледяной» руки – потом, сообразила, что пальцы у Анечки не закостенели, как бывает с покойниками. Бесстрашная бабка Матрена, невзирая, что может нарваться на немецкий патруль, крадучись, сбегала домой за тележкой – потом, на этой тележке привезла Анечку в свой дом… Сметливая старушка не торопилась: придать, земле тело Ани, а позвала, на помощь, старичка-врача, что жил через два дома, от нее… Одинокий старик, тоже, поселился в доме бабки Матрены: давал той ценные советы, по уходу за больным, находящимся в коме… Ваша Аня пришла в себя, через неделю, после смерти старого доктора…, но она, совершенно, все забыла: как ее зовут, кто она…- не помнила и свою благодетельницу Матрену… Память Ани представляла собой «чистый лист» – поэтому и пребывала она, в состоянии сумеречной полуяви…! - Кирилла Петровича прошиб пот – и он замешкался, чтобы вытереть его, со лба и отдышаться, а ошеломленный, услышанным, Семен Юрьевич, шумно, дышал в трубку и молчал…- и Кирилл Петрович продолжил свое повествование…
- Вернулся с фронта сын старого доктора – хирург, по специальности, он и сообразил, что память Ани блокируют ее прежние переживания: не в меру, жуткие события выпали на долю этой молодой женщины, с восприимчивой психикой… Как-то, бабка Матрена, на пару с хирургом, надумали… – и отвели Аню в детский дом: рисковали они, ведь, с этим местом у нее и были связаны ужасающие воспоминания! Увидев лица уцелевших воспитанников – и, с каким воодушевлением, и старанием… ее питомцы помогают молярам, производить косметический ремонт в здании детского дома – подсознание, похоже, решило, что Аня окрепла и готова, воспринимать правду жизни… - и разблокировало ее память! Она все вспомнила, разрыдалась - и все повторяла:
- Боже, как хорошо, что война закончилась – и вы, остались живы!!! Значит, не все было напрасно!!! Не все было напрасно!!!- все повторяла, без устали…: - И, сегодня, увидев, невредимой, еще одну свою воспитанницу – Юлю, ваша дочь плакала и все повторяла: не все было напрасно!!! Сейчас, моя Рита, ваша Аня, Юля и бабка Матрена плачут, от радости - и хирург, при них: он полагает, что слезы радости не повредят психике наших, дорогих…
Семен Юрьевич Белов, после разговора со своим сотрудником, повесил трубку… Он пребывал в мрачном расположении духа, но винить, кроме себя, ему было некого! Ведь, это он, невзирая на любовь к своей Анфисе, будучи, в ведомственном санатории, от скуки, решился на любовную интрижку с Аглаей: молодой, тучной и глуповатой девицей! Она, как выяснилось позднее, приходилась дочерью зловредному и влиятельному Савве Самсоновичу. Тот, буквально, вцепился ему в глотку – под его давлением, пришлось Семену Юрьевичу бросить и свою красавицу-Анфису, и любимую малышку Анечку - и жениться на чертовой Аглае… Теперь, не в первый раз, товарищи по партии выбирают его председателем областного исполкома…- ныне, Семен Юрьевич стал влиятельнее Саввы Самсоновича, но от этого ему не легче: долгие годы прошли вдали, от любимой жены Анфисы и дочки Анечки! Да, Аглая родила ему сына Федора и дочку Нюшу…, но они не радовали его, как старшая дочь Аня… Ныне, Анфиса мертва, а его любимая дочь Аня изведала такой… Ад!!!
- Прости, но, временами, Семен, у тебя проявляются повадки, павлиньи: разве можно, назначать на ответственные должности тех, кто похвалит тебе лучше всех?! К примеру, этот Гуцулов… – негодяй еще тот! - как же права была моя Анфиса: подвернулся случай, и этот гнусный Гуцул «отблагодарил» меня, через мою дочку Анечку… - за свое прошлое, лакейское подхалимство?! А, эта гнида – Танюша Сычева, похоже, приходиться внебрачной дочерью «почтенному» Савве, хотя тот и, старательно, скрывает данный факт: повадки у них одни и рожей схожи… - мрази, что дочь, что папаша!!!
Через два дня Семен Юрьевич Белов прибыл в провинциальный город своей юности, где еще сохранились улочки…, что помнили его и Анфису, и их любовь! Но он вернулся в прошлое не из ностальгии, а, исключительно, ради дочери Анечки – она, единственное, что у него осталось! И, пусть его Анечка выросла в его отсутствие – и теперь, она взрослая…, но он нужен ей, а она – ему! После перенесенных несчастий, красавица-Аня стала похожа на русалку, которую, бессердечная волна, выбросила на чужой берег…- и, она, так же, трогательно-беззащитна, как и Рита… И, еще, Анечка так похожа на свою покойную мать Анфису… – поэтому-то еще дороже отцовскому сердцу!!!
- Авдотья пожаловалась мне, что ты, ее зятек, раздаешь, «направо и налево», вещи ее дочери Татьяны и внуков! Просила спросить: по какому праву ты, распоряжаешься тем, что тебе не принадлежит?! – Савва Самсонович выглядел угрожающе – и, явно, нарывался на скандал.
- Вы, пришли, в столь поздний час, чтобы поинтересоваться: как я посмел, отдать Варе кое, что из вещей, что, некогда, покупал, лично, своей жене – и эти вещи, та, не пожелала одеть ни разу?! Так, весь наш отдел НКГБ был озадачен тем, чтобы молодую женщину Варю прилично приодеть, для весьма важной встречи! Да, отдал я что-то, из вещей своих сыновей, мальчику Саше, но моим Мише с Сережей, ныне, эти вещи не нужны: они выросли из них – если придется, куплю новые…, соответственно их возрасту…! - Павел так устал – и его, крайне, тревожил прискорбный факт: в Вареном списке… значится, только, одно село…, а если его сыновей и в этом селе нет…??!!
Бдительный Савва Самсонович не пропустил, мимо своего внимания, последние слова, сказанные Павлом:
- Что значат сии слова: если придется, купишь, соответственно, их возрасту? Ты, что-то знаешь о мальчиках, что не знаем мы???
Чтобы эти двое, упивающиеся своей властью…, побыстрее покинули его, Павел ответил:
- Моей теще, пока, не нужно знать об этом! Варя поведала мне: едва, они узнали, что детдомовских детей, фрицы, намерены отправить в концлагерь, девчонки-подпольщицы решили действовать! Не могли они бросить в беде своих – и, в срочном порядке, переслали сообщение партизанам. Времени на подготовку не было…- и партизаны отбили у фрицев, лишь, одну машину, что ехала последней… Детей, из той машины, раздали по деревням… В одной деревне, из того списка, точно, моих детей нет: девчонки - Настя и Надя утверждают, что в данной деревне приютили только их! Две деревни, где, тоже, приняли маленьких детей – позже, фашисты сожгли, вместе с жителями! Осталось одно село – с Варей съездим туда, когда на службе день, свободный выпрошу, а, сейчас, я устал – и хочу поспать, хотя бы немного…- Павел поднялся, давая понять не званным визитерам, что разговор окончен… - и двое солидных мужчин, удовлетворенные результатом разговора, покинули дом Павла.
- Савва, а Павел прав: этой дурище-Авдотье ни к чему знать, о его поисках…- вымолвил брат Глеб, на пути к машине, что дожидалась их…
***
После ухода важных знакомцев его бывшей жены (Павел, уже, подал заявление, на расторжение брака, с ненавистной ему, Татьяной) – он не стал, греть воду в кастрюльке, а ополоснулся водой, прохладной…- и, затем, растер, до красна, свое тело «вафельным» полотенцем. Быстренько, «занырнул» в постель, но согреться Павлу долго не удавалось… Возможно, в этом была виновата его бывшая жена: от одной мысли, об этой фашистке-мучительнице его детей, Павла начинало трясти, от гнева! Потом, он вспомнил Варю – и его тело обдало жаром…!
Теперь, ход его мыслей потек ровно: выходило славно, что Татьяна, навсегда, исчезла из его жизни! До войны, Павел мирился, с навязанной ему женой – и, в ту пору, она была женщиной привлекательной… Совсем иначе бывшая жена стала выглядеть после войны: ее миловидность «слезла» с нее, как шагреневая кожа – и некий, светский лоск облупился и сошел на нет, как некачественно исполненная штукатурка... Перед вернувшимся, с войны, Павлом предстала незнакомая жена Татьяна: грубая, вульгарная хабалка, будто уголовница – и, вдобавок ко всему, со свернутым, набок, носом, и с выбитыми зубами…- говорила она, ныне, гнусаво шепелявя…
Но самое мучительное, для Павла – ночи, проведенные с этой бабищей: властная Татьяна не принимала отказа – и он обязан был, удовлетворять ее сексуальный аппетит, что так… пугал его! В сущности, Павел растранжиривал весь свой пыл на службе – и домой являлся выжитым, как лимон…, но Татьяна брала инициативу в свои руки, в прямом смысле слова…- а он пребывал на грани истощения: эмоционального, психического, телесного…! Ныне, Павел хорошо понимал женщин, что подвергались сексуальному насилию…
О разводе с постылой женой не могло быть и речи: как можно бросить женщину, выжившую в аду концлагеря?! Как можно, не сопереживать матери, у которой фашисты уничтожили двоих сыновей?! Славно, что разъяснилось, кем, на самом деле, являлась эта «жертва»-Татьяна: была надсмотрщицей в концлагере…- и его мальчиков, за вознаграждение, она сдала гестапо… Но есть малюсенький шанс, что его дети выжили…- и мысли Павла Кондратьева, вновь, вернулись к Варе – этой юной, нежной, чувственной и чуткой, и умной, и красивой женщине…
С мыслью о Варе…- Павел сладко и крепко уснул…
***
В то время, когда Варя пыталась, помочь Павлу, в его розыске…- Юля, тоже, пребывала в поиске, но не детей, а могил: старшей подруги Милы и любимой воспитательницы Анечки Семеновны. Юлина печаль состояла в том, что, никак, ей не удавалось, разыскать старика-плотника, что подрабатывал в разведывательной школе – и, соответственно, он мог быть в курсе, где нашла свой последний приют красивая и юная девушка Мила! Не удалось Юле разыскать и дом тетки Матрены…, а между тем, та могла знать, где место упокоения любимой Анечки Семеновны…
Ее взрослой подруге, во сне, приснилась Юля: мечущаяся в тоске и печали…- и Рита потеряла сон и покой – вот, и надумала, навестить свою младшую подругу, по месту ее проживания… Кирилл Петрович, муж Риты, был человеком, обремененным некой властью – и, соответственно, немалыми государственными заботами…, но и отпустить свою странную жену, одну, в дальнюю дорогу он не мог…
С заявлением… Кирилл Петрович подошел к Семену Юрьевичу Белову – Главе областного исполкома…
- Семен Юрьевич, я знаю, что, нынче, горячая пора настала…- и, совсем, не время отпусков за свой счет! Но я не могу отпустить, одну, в дальнюю дорогу свою супругу: после длительного пребывания в концлагере, моя Рита уже не та…, но она «вбила» себе в голову мысль, что с ее малолетней приятельницей…, по концлагерю, случилась беда – вот, Рита и стремиться к ней, на помощь…! И ее никак не переубедить: Рита, воочию, хочет убедиться, что девочка Юля в безопасности! - изложив свою проблему, Кирилл Петрович, молча, дожидался решения своего руководителя.
Повелительное лицо Семена Юрьевича приняло печальное выражение – и он не сразу ответил Кириллу Петровичу…:
- Вы, счастливчик: ваша жена вернулась к вам - а, вот, мои – жена и дети пропали без вести… Я, еще, не потерял надежду, на их возвращение…, но, если с ними случилось худое…- я останусь бобылем, в мои то годы… Городок, что вы, собрались навестить…, там, когда-то, жила моя первая жена с нашей дочерью…- я попрошу вас, наведаться по этому адресу: узнайте, что стало с ними… - на листочке, Семен Юрьевич черкнул пару строк – и передал его Кириллу Петровичу…
Они вместе вышли из кабинета – и нетерпеливая Рита, дожидавшаяся мужа в приемной, поспешила ему на встречу:
- Кирилл, даже, если тебя не отпустили, я уеду одна! – Семен Юрьевич, пристально, посмотрел на жену своего подчиненного: красивая, но нервы у нее, словно, оголенные…- и такой взгляд…, сторонний…
- Вы, так смотрите на меня…: вы, тоже, находите меня странной… - с обидой, в голосе, произнесла Рита, глядя на немолодого мужчину…
- Я нахожу вас очень красивой, но не странной, а беззащитной, очень беззащитной… и трогательной… - ваш муж прав, что беспокоится… Надеюсь, ваши страхи напрасны – и у вашей подруги все хорошо! – мужчина пошел своей дорогой, а супружеская пара поспешила к служебному автомобилю: им предстояло, проехать немалое расстояние…, до места назначения…
***
Приезд Риты удивил и обрадовал Юлю...- и, вот они сидят в номере, что снял Кирилл Петрович…- и делятся своими переживаниями… Тот же, Кирилл Петрович надумал, разрушить скорбное настроение двух, таких разных подруг – и предложил:
- Девчонки, полагаю, лучше начать наши поиски по адресу, что известен мне: мой начальник обязал меня, разузнать о судьбе его бывшей жены и их дочери. Юля, ты знаешь, где находится данная улица? – он протянул девочке листок…
Они вышли из дома для приезжих и направились в сторону, что указала им дежурная по этажу… Нужный дом Кирилл Петрович нашел быстро, но подниматься на третий этаж им не пришлось: Юля заговорила с двумя бабушками, что сидели на лавочке, у нужного подъезда…
- Милые, времени-то сколь утекло, а вы, ноне, вспомянули Анфису?! Пригожая, любезная и спокойная была женщина, да померла молодой: еще до войны…- сердце! Анечке, ее дочке, тогда, едва пятнадцать годков сравнялось…, но девочка правильная – по кривой дорожке не пошла – и школу окончила, и педагогический… В детском доме она работала, но жива, ноне, или нет - не ведаем: давно ее не видали… Вам Матрена надобна, та, неустанно, радела об Анюте – вот, она должна что-то знать. Теперича, завернете за тот угол…– прошагаете три перекрестка, а там спросите… - Матрену все знают…
Побледневшая, Юля не сразу поднялась с лавочки…
- Детка, ты эту тетю Матрену разыскивала?! – чуткая Рита, сразу, смекнула: в чем причина, перемены Юлиного настроения…
***
Кирилл Петрович попробовал, поудобнее устроиться, в тесной кабинке переговорной: ему предстоял непростой телефонный разговор с начальником:
- Семен Юрьевич, докладываю: ваша бывшая жена Анфиса умерла еще до войны – сердце! Дочке Анечке было, тогда, пятнадцать, но, как подметили, верно, ее соседки: по кривой дорожке она не пошла…- окончила школу, педагогический…и устроилась, на работу, в детский дом… Вы, ведь, в курсе дела фашистской пособницы Сычевой Татьяны?! Так, вот, эта Сычева и ваша Аня работали в одном детском доме – такая беда!!! И, соответственно, ваша дочь, как могла, противостояла этой гадине, когда пришли фашисты…– и все пыталась, облегчить жизнь сиротам! Все закончилось тем, что за денежное вознаграждение, эта Сычева и ее пособница – Гликерия сдали Аню гестапо, как комсомолку и дочь партийного руководителя… (этот факт им старший полицай Гуцул открыл: у вас не было такого знакомого?) Нет, Аня не попала в застенки гестапо: перед их появлением в детском доме, она накинула себе петлю на шею…- ведь, Аня хорошо знала Сычеву и Гликерию – и, заранее, заготовила себе петлю…, на чердаке… В тот день, всех детей, из детского дома, фашисты вывезли в концлагерь – и помещение осталось пустовать… Бабка Матрена, что опекала вашу дочь, в сумерках, пробралась в брошенное помещение – и обнаружила там, лежащей на полу, вашу дочь! Сперва, как и гестаповцы, она приняла ее за мертвую, но коснувшись ее «ледяной» руки – потом, сообразила, что пальцы у Анечки не закостенели, как бывает с покойниками. Бесстрашная бабка Матрена, невзирая, что может нарваться на немецкий патруль, крадучись, сбегала домой за тележкой – потом, на этой тележке привезла Анечку в свой дом… Сметливая старушка не торопилась: придать, земле тело Ани, а позвала, на помощь, старичка-врача, что жил через два дома, от нее… Одинокий старик, тоже, поселился в доме бабки Матрены: давал той ценные советы, по уходу за больным, находящимся в коме… Ваша Аня пришла в себя, через неделю, после смерти старого доктора…, но она, совершенно, все забыла: как ее зовут, кто она…- не помнила и свою благодетельницу Матрену… Память Ани представляла собой «чистый лист» – поэтому и пребывала она, в состоянии сумеречной полуяви…! - Кирилла Петровича прошиб пот – и он замешкался, чтобы вытереть его, со лба и отдышаться, а ошеломленный, услышанным, Семен Юрьевич, шумно, дышал в трубку и молчал…- и Кирилл Петрович продолжил свое повествование…
- Вернулся с фронта сын старого доктора – хирург, по специальности, он и сообразил, что память Ани блокируют ее прежние переживания: не в меру, жуткие события выпали на долю этой молодой женщины, с восприимчивой психикой… Как-то, бабка Матрена, на пару с хирургом, надумали… – и отвели Аню в детский дом: рисковали они, ведь, с этим местом у нее и были связаны ужасающие воспоминания! Увидев лица уцелевших воспитанников – и, с каким воодушевлением, и старанием… ее питомцы помогают молярам, производить косметический ремонт в здании детского дома – подсознание, похоже, решило, что Аня окрепла и готова, воспринимать правду жизни… - и разблокировало ее память! Она все вспомнила, разрыдалась - и все повторяла:
- Боже, как хорошо, что война закончилась – и вы, остались живы!!! Значит, не все было напрасно!!! Не все было напрасно!!!- все повторяла, без устали…: - И, сегодня, увидев, невредимой, еще одну свою воспитанницу – Юлю, ваша дочь плакала и все повторяла: не все было напрасно!!! Сейчас, моя Рита, ваша Аня, Юля и бабка Матрена плачут, от радости - и хирург, при них: он полагает, что слезы радости не повредят психике наших, дорогих…
***
Семен Юрьевич Белов, после разговора со своим сотрудником, повесил трубку… Он пребывал в мрачном расположении духа, но винить, кроме себя, ему было некого! Ведь, это он, невзирая на любовь к своей Анфисе, будучи, в ведомственном санатории, от скуки, решился на любовную интрижку с Аглаей: молодой, тучной и глуповатой девицей! Она, как выяснилось позднее, приходилась дочерью зловредному и влиятельному Савве Самсоновичу. Тот, буквально, вцепился ему в глотку – под его давлением, пришлось Семену Юрьевичу бросить и свою красавицу-Анфису, и любимую малышку Анечку - и жениться на чертовой Аглае… Теперь, не в первый раз, товарищи по партии выбирают его председателем областного исполкома…- ныне, Семен Юрьевич стал влиятельнее Саввы Самсоновича, но от этого ему не легче: долгие годы прошли вдали, от любимой жены Анфисы и дочки Анечки! Да, Аглая родила ему сына Федора и дочку Нюшу…, но они не радовали его, как старшая дочь Аня… Ныне, Анфиса мертва, а его любимая дочь Аня изведала такой… Ад!!!
- Прости, но, временами, Семен, у тебя проявляются повадки, павлиньи: разве можно, назначать на ответственные должности тех, кто похвалит тебе лучше всех?! К примеру, этот Гуцулов… – негодяй еще тот! - как же права была моя Анфиса: подвернулся случай, и этот гнусный Гуцул «отблагодарил» меня, через мою дочку Анечку… - за свое прошлое, лакейское подхалимство?! А, эта гнида – Танюша Сычева, похоже, приходиться внебрачной дочерью «почтенному» Савве, хотя тот и, старательно, скрывает данный факт: повадки у них одни и рожей схожи… - мрази, что дочь, что папаша!!!
***
Через два дня Семен Юрьевич Белов прибыл в провинциальный город своей юности, где еще сохранились улочки…, что помнили его и Анфису, и их любовь! Но он вернулся в прошлое не из ностальгии, а, исключительно, ради дочери Анечки – она, единственное, что у него осталось! И, пусть его Анечка выросла в его отсутствие – и теперь, она взрослая…, но он нужен ей, а она – ему! После перенесенных несчастий, красавица-Аня стала похожа на русалку, которую, бессердечная волна, выбросила на чужой берег…- и, она, так же, трогательно-беззащитна, как и Рита… И, еще, Анечка так похожа на свою покойную мать Анфису… – поэтому-то еще дороже отцовскому сердцу!!!
