Серия "Достояние Англии". Книга 6.
Мистер Трелони повернул коня и пустил его галопом через поле.
Поле было крохотное, в восемь или десять акров. Оно оказалось вспахано и засеяно свёклой. Местность шла на подъём, и капитан скакал чуть позади сквайра, изредка поглядывая по сторонам: он знал эти наделы пахотной земли, через которые они сейчас пробирались. Совсем скоро наделы должны были перейти в лес, перед которым шла короткая пустынная низина с оврагом, и дальше, возле маленькой деревни, находились конюшни и дом сквайра.
Мистер Трелони доскакал до живой изгороди, остановил коня в нерешительности и, чтобы скрыть растерянность, уронил хлыст. Капитан поравнялся со сквайром, остановился и спешился. Подняв с земли хлыст, он сказал, глядя ему в лицо снизу вверх:
– Ваш конь, Джордж, легко перепрыгнет это препятствие.
Мистер Трелони насупился и заёрзал в седле от неловкости.
– Конь перепрыгнет, а я – нет, – наконец, пробормотал он сердито. – Не забывайте, сколько мне лет, Дэниэл.
– Неужели так много? – спросил капитан насмешливо.
Мистер Трелони помолчал, потом поджал губы и ответил:
– Да, Дэниэл! Мы уже не дети!
Капитан растянул губы в улыбке и сказал, как можно увереннее.
– Я привык относиться к вам, как к ровеснику.
– К ровеснику? – вскричал удивлённый сквайр. – Ну, тогда не спрашивайте, сколько мне лет… Ровесник, значит ровесник!
– Тогда прыгайте, — сказал капитан с усмешкой и легко взлетел в своё седло.
– Да пожалуйста! — сказал мистер Трелони и повернул коня.
Он немного отвёл его, поставил перед изгородью и приказал прыгать. Жеребец взял препятствие легко, даже не задев верхние ветки. Капитан последовал за сквайром. Они приземлились на другом поле, таком же маленьком и открытом в сторону дороги.
– Давайте выходить на дорогу, – сказал капитан.
– Что? – переспросил сквайр: он в последнее время стал плохо слышать, что ему говорят другие, особенно в минуты волнения.
– Давайте выходить на дорогу, – повторил капитан громче, поворачивая голову к сквайру.
– Конечно, мой друг, – ответил сквайр и направил коня к дороге.
Некоторое время они ехали шагом бок о бок, и вдруг капитан сказал:
– Мне стали сниться странные сны, Джордж… О моей смерти в скором времени.
Мистер Трелони испуганно покосился на него.
– Да что с вами, дружище? – спросил он. – Вы никогда не боялись смерти… Вы всегда говорили, что смерть – это про кого-то другого.
Капитан улыбнулся, голубые глаза его, опушённые выгоревшими ресницами, сощурились.
– Я и сейчас не боюсь, – просто сказал он. – Только сны странные. И они – о смерти… Вам это не кажется смешным?
Мистер Трелони покачал головой и продекламировал с грустью вместо ответа:
Мы созданы из вещества того же,
Что наши сны. И сном окружена
Вся наша маленькая жизнь.
Какое-то время они ехали молча, и мистер Трелони замер, боясь даже чихнуть ненароком: он не хотел вспугнуть капитана – тот никогда не рассказывал ему о своих снах.
Наконец, капитан заговорил.
– Джордж, а вам никогда не приходили в голову странные для вас мысли, совершенно не свойственные вам?.. Словно бы они не ваши… Ну, то есть, совсем не ваши, – спросил он.
– Нет, я всегда знаю, о чём я думаю, – недоумённо ответил сквайр после секундного замешательства. – И все мысли, которые я думаю – они мои, как мне кажется.
– А наш доктор вам на такое не жаловался?
– Наш доктор – очень рациональный человек. Если бы у него что-то подобное и случилось, он никогда бы в этом не признался… Злился бы, хмурился, но не признался.
Капитан удивлённо покосился краем глаза – сквайр вдруг стал отвечать ужасно невнятно, словно посасывая больной зуб… Какой же он всё-таки маленький, маленький и отважный человек, подумал капитан… И уже седой совсем… У капитана вдруг защемило сердце, и он спросил:
– Вы никогда не жалеете, Джордж, что мы потеряли столько времени, гоняясь за сокровищем?
– Нет, конечно, – ответил тот. – Жизнь в море и жизнь в погоне за сокровищами изменила меня. Раньше я был слишком изнежен и истеричен – вспомнить страшно.
– А я был глупым и самонадеянным юнцом, – засмеялся капитан и добавил. – Хоть и опасным.
Какое-то время они ехали по дороге, потом нашли тропинку. Вокруг стояли сосны, высокие, как мачты кораблей. Почва под ногами была прекрасная – усыпанная хвоей сухая и упругая глина, и их кони, покрывшие несколько миль по пересечённой местности, не показывали никаких признаков усталости.
Мистер Трелони похлопал своего жеребца по шее и сказал:
– А интересные нам достались координаты… Как на подбор.
– Я думаю, на земле все места такие. Не интересных мест просто нет, – ответил ему капитан. – Я думаю, что, раскрутив глобус и выстрелив в него наугад, мы с вами получим тоже весьма интересную пару координат… Такую же интересную, как и наши координаты.
– А давайте попробуем! У меня где-то в кабинете есть старый глобус. Мне его не жалко.
– Хорошо, приедем к вам и попробуем.
Они почему-то сразу заторопились. В загородном доме мистера Трелони они сразу закрылись в кабинете хозяина, позвав с собой доктора Легга и Платона. Сквайр вытащил из бюро футляр с парой дуэльных пистолетов и взял один. Платон достал со шкафа глобус и раскрутил его. Глобус действительно был очень старый, и крутился он со скрипом, словно земле надоело вращаться вокруг своей оси, и она выражала протест. Доктор Легг заткнул уши. Сквайр прицелился. Раздался выстрел, по кабинету поплыл пороховой дым.
– Доктор, осмотрите раненого, – попросил капитан насмешливо.
Доктор Легг осмотрел глобус и сказал:
– Одно пулевое ранение нашего глобуса – это… О, мистер Трелони попал почти в Константинополь, столицу Оттоманской империи!
– Да-а, – недоумённо протянули все.
Тут мистер Трелони вскричал, положив палец на свой шрам на левой щеке, как он делал всегда в минуты душевного волнения:
– Я знаю, что в средние века там располагалось Византийское царство!.. Джентльмены! Это очень интересно!
– Особенно, если бы мы смогли отправиться в Византийское царство! – заметил капитан и спросил. – А второе ранение нашего страдальца, доктор?
В дверь кабинета заколотило сразу несколько рук, раздались испуганные голоса – это миссис Трелони, миссис Легг и миссис Линч прибежали на звук выстрела.
Джентльмены, смущённо посмеиваясь и переглядываясь, впустили дам и принялись успокаивать их, заверяя, что никто не пострадал, что они только опробовали один из пистолетов мистера Трелони и ничего больше. Потом все вышли. Платон задержался в кабинет, чтобы. открыть там все окна и проветрить комнату. Он подошёл к глобусу, взял его в руки и покрутил. Отыскав второе пулевое отверстие, он удивлённо хмыкнул и убрал глобус опять на книжный шкаф к самой стене, в угол.
Потом он вышел из кабинета, плотно притворив за собой дверь.
Спустя неделю в Бристоле разразился скандал.
Банкир Александр Саввинлоу публично потребовал расторжения брака мистера Трелони и миссис Трелони на основании того, что мистер Трелони до этого брака уже был женат на Амаранте Трелони, которая до сих пор жива, и которая имеет от него сына Джона.
Мистер Трелони протестовал, объясняя, что Амаранта Трелони – жена его старшего брата Генри и пытался привести в доказательство письма покойного брата Генри из Вест-Индии о своей женитьбе, но писем в архиве он не нашёл – они пропали. Зато несколько писем за разные годы предоставил всеми уважаемый банкир, и в частности, письма мистера Трелони к губернатору Барбадоса, в котором тот просил губернатора посодействовать розыску Амаранты Трелони с её сыном Джоном.
– Труда, мне ничего другого не остаётся, как ехать в Вест-Индию и найти свою, так называемую, «супругу», если она ещё жива, – сказал мистер Трелони жене. – Или попытаться разыскать племянника Джона… Ему сейчас уже больше двадцати лет.
Миссис Трелони подняла на него заплаканные глаза и стиснула руки.
– Джордж, – прошептала она. – Ты не выдержишь дороги… Ведь ты уже не мальчик. Тебе уже под шестьдесят. Я согласна жить с тобой вне освящённого церковью брака.
– Да, а наши девочки? – воскликнул тот, горячась. – Каково будет им? Об этом ты подумала?
Миссис Трелони разрыдалась и осела на пол к ногам мужа.
– Не убивайся так, дорогая!.. – вскричал мистер Трелони, падая на колени рядом с супругой. – Дэниэл мне поможет.
Он достал из кармана платок, нежно вытер им слёзы жены и с вымученной улыбкой попытался пошутить:
– Раз он уверен, что мы с ним ровесники, то значит я ещё в самом расцвете сил.
Услышав это, миссис Трелони разрыдалась ещё горше.
Миссис Трелони в этом году исполнилось… Ах, увольте!.. И не просите говорить вам, дорогой читатель, сколько исполнилось лет миссис Трелони. Года четыре тому назад ей, стоящей перед зеркалом, вдруг пришла в голову удивительно философская по своему содержанию мысль, после которой она сразу успокоилась и не стала уже так печалиться о своём возрасте. Этой мыслью она, конечно же, поделилась со своей старинной подругой Сарой Легг.
– Я поняла, Сара, – сказала миссис Трелони. – В конце жизни каждая женщина оказывается перед выбором: или умирай, или становись старухой. А если мы с тобой умирать не собираемся. Значит, будем радоваться старости.
И миссис Легг ей согласно улыбнулась.
Вечером этого злополучного дня капитан Линч с Сильвией и доктор Легг с Сарой пришли в дом Трелони. Платон сопровождал капитана на правах то ли вестового, то ли друга, и теперь все сидели в гостиной и разговаривали.
Мистер Трелони сказал жене:
– Труда, мне в связи со всем этим ужасно не нравится твой секретарь, мистер Фокс… Он мне подозрителен
– Этот секретарь у меня уже лет двадцать работает, – ответила миссис Трелони, вытирая слёзы. – Мне его рекомендовал…
Она задумалась, потом проговорила недоумённо:
– Боже мой!.. Кажется, мне его рекомендовал банкир Саввинлоу! Точно, банкир Александр Саввинлоу!
– Вот поэтому этот секретарь мне и не нравится, – возмутился мистер Трелони. – Надо ему дать расчёт!
– Но мистер Фокс себя хорошо зарекомендовал, – заметила миссис Трелони. – Нельзя же уволить человека только на основании того, что он тебе подозрителен?
Тут в разговор вступил доктор Легг.
– А почему нет? – выпалил он, горячась по своему обыкновению. – Так и сказать секретарю: «Увольняем в связи с утратой доверия»!
– Но так никто не делает, – изумилась миссис Трелони и всплеснула руками.
– Это сейчас никто не делает, а потом будут… Вот увидите! – воскликнул доктор. – Эта формулировка при увольнении будет ничем не хуже остальных!
Мистер Трелони и капитан невольно заулыбались.
– Джеймс, вы как всегда фантазируете, – обречённо сказал капитан, глядя на доктора ласковыми глазами.
– Ну и что? – вспылил тот и спросил в упор: – Пусть лучше письма пропадают?
Все замолчали, в который раз обдумывая последние события…
За истекшие десять лет наши герои, конечно же, внешне изменились.
Капитану Дэниэлу Линчу исполнилось сорок пять лет. Двигался он теперь медленно, с особой хищной грацией, и это обращало на него внимание везде, где бы тот ни появился. Лицо его, резко изборождённое морщинами, стало суше и словно окаменело, в нём появилась суровая властность. Губы тоже стали суше и тоньше, но на подбородке проступила ямочка, что очень красило его лицо, так же, как и улыбка – улыбка по-прежнему была необыкновенная, чарующая, и тогда голубые глаза капитана сияли, как и раньше. Вот только улыбался он теперь крайне редко.
Доктору Джеймсу Леггу исполнилось пятьдесят пять лет, и был он такой же стройный, длинноногий и рыжий, но морщин у него прибавилось, появились мешки под глазами, да и бакенбарды были уже не такие пушистые. Зелёные глаза его, как и прежде, светились кошачьей хитрецой, и, как и прежде, он очень быстро краснел, когда смущался или горячился. Служил доктор в бристольском госпитале Сент-Питер, там он и проводил почти всё своё время, появляясь дома только к ночи.
Мистер Трелони в свои пятьдесят восемь лет стал плохо слышать. Ещё он пополнел от спокойной жизни, хотя застарелая малярия в домашней обстановке отпустила его, как будто.
Оглаживая свой появившийся живот, сквайр говорил друзьям:
– Ничего не поделаешь, джентльмены! Человек всю жизнь растёт… В юности – в высоту, под старость – в ширину. Хотя я никак не могу привыкнуть к своему теперешнему облику. Смотрю на себя в зеркало, а на меня оттуда глядит совершенно чужой человек. Посторонний… И, что особенно неприятно – человек в возрасте!
Платон был всё таким же высоким и мощным. Чёрное лицо его не поддавалось времени, а, может быть, на его лице морщины просто не читались отчётливо даже тогда, когда Платон, по-прежнему, улыбался весело, как озорной уличный мальчишка.
За истекшие десять лет наши герои, конечно же, изменились внешне, но почти не изменились внутренне. Внутри, в душе, они были всё те же, своим авантюризмом больше похожие на себя молодых. Поэтому, когда мистер Трелони объявил, что намеревается отправиться на поиски Амаранты Трелони и её сына, капитан, доктор Легг, и, разумеется, Платон, его тут же поддержали. Женщинам ничего не оставалось делать, как смириться.
Скоро джентльмены ушли в кабинет сквайра, чтобы обсудить детали.
– Пойдём вдоль побережья Африки, – сказал капитан. – Там, конечно, тоже неспокойно, но не так, как в североамериканских водах…
– На море надо всегда быть оптимистом, – согласился доктор Легг и добавил. – И всегда готовиться к худшему.
– Но мы обязательно должны найти мою бывшую невестку, – сказал мистер Трелони. – Моему племяннику Джону сейчас, должно быть, лет двадцать или двадцать два.
Он нагнулся к горящему камину, – несмотря на солнце, день был по-весеннему прохладный, – и некоторое время возился с углями.
Доктор ему ответил в спину:
– Если бы мы только знали её теперешнее имя… Она могла несколько раз выйти замуж.
Сквайр, вооружённый каминными щипцами, выпрямился, повернулся и какое-то время пристально вглядывался в доктора. Потом он снова отвернулся к камину и молча положил щипцы, но капитан готов был поклясться, что тот опять не расслышал, что ему сейчас ответил доктор, и просто постеснялся переспросить его.
У капитана сжалось сердце, и он поспешил – специально для сквайра громко – сказать первое, что пришло ему в голову:
– Как вы знаете, джентльмены, модель, по которой установилось теперешнее судоходство между Африкой, Карибским морем и Европой, можно назвать «Треугольной торговлей». Торговые корабли из Европы приплывают к африканскому берегу и обменивают свои товары, – а это, как правило, промышленные товары и оружие, – на чернокожих рабов, которых им предоставляет местная чернокожая знать.
Капитан покосился на сквайра – тот заметно повеселел и удовлетворённо уселся в кресло. Капитан продолжил:
– Затем торговцы идут в Карибское море или в Северную Америку, чтобы там продать рабов местным плантаторам и вернуться в Европу с такими товарами, как сахар, табак, кофе, какао, ром, солёная треска и пшеница… В Европе это всё продаётся, то есть, фактически обменивается опять на промышленные товары и оружие.
– И на каждом этапе негоцианты зарабатывают деньги! – воскликнул доктор Легг, поднял указательный палец и потряс им.
– Ну, так для этого наше королевство и воевало с начала века, – саркастически заметил мистер Трелони.
Глава 1. Экспедиция 1758 года
Мистер Трелони повернул коня и пустил его галопом через поле.
Поле было крохотное, в восемь или десять акров. Оно оказалось вспахано и засеяно свёклой. Местность шла на подъём, и капитан скакал чуть позади сквайра, изредка поглядывая по сторонам: он знал эти наделы пахотной земли, через которые они сейчас пробирались. Совсем скоро наделы должны были перейти в лес, перед которым шла короткая пустынная низина с оврагом, и дальше, возле маленькой деревни, находились конюшни и дом сквайра.
Мистер Трелони доскакал до живой изгороди, остановил коня в нерешительности и, чтобы скрыть растерянность, уронил хлыст. Капитан поравнялся со сквайром, остановился и спешился. Подняв с земли хлыст, он сказал, глядя ему в лицо снизу вверх:
– Ваш конь, Джордж, легко перепрыгнет это препятствие.
Мистер Трелони насупился и заёрзал в седле от неловкости.
– Конь перепрыгнет, а я – нет, – наконец, пробормотал он сердито. – Не забывайте, сколько мне лет, Дэниэл.
– Неужели так много? – спросил капитан насмешливо.
Мистер Трелони помолчал, потом поджал губы и ответил:
– Да, Дэниэл! Мы уже не дети!
Капитан растянул губы в улыбке и сказал, как можно увереннее.
– Я привык относиться к вам, как к ровеснику.
– К ровеснику? – вскричал удивлённый сквайр. – Ну, тогда не спрашивайте, сколько мне лет… Ровесник, значит ровесник!
– Тогда прыгайте, — сказал капитан с усмешкой и легко взлетел в своё седло.
– Да пожалуйста! — сказал мистер Трелони и повернул коня.
Он немного отвёл его, поставил перед изгородью и приказал прыгать. Жеребец взял препятствие легко, даже не задев верхние ветки. Капитан последовал за сквайром. Они приземлились на другом поле, таком же маленьком и открытом в сторону дороги.
– Давайте выходить на дорогу, – сказал капитан.
– Что? – переспросил сквайр: он в последнее время стал плохо слышать, что ему говорят другие, особенно в минуты волнения.
– Давайте выходить на дорогу, – повторил капитан громче, поворачивая голову к сквайру.
– Конечно, мой друг, – ответил сквайр и направил коня к дороге.
Некоторое время они ехали шагом бок о бок, и вдруг капитан сказал:
– Мне стали сниться странные сны, Джордж… О моей смерти в скором времени.
Мистер Трелони испуганно покосился на него.
– Да что с вами, дружище? – спросил он. – Вы никогда не боялись смерти… Вы всегда говорили, что смерть – это про кого-то другого.
Капитан улыбнулся, голубые глаза его, опушённые выгоревшими ресницами, сощурились.
– Я и сейчас не боюсь, – просто сказал он. – Только сны странные. И они – о смерти… Вам это не кажется смешным?
Мистер Трелони покачал головой и продекламировал с грустью вместо ответа:
Мы созданы из вещества того же,
Что наши сны. И сном окружена
Вся наша маленькая жизнь.
Какое-то время они ехали молча, и мистер Трелони замер, боясь даже чихнуть ненароком: он не хотел вспугнуть капитана – тот никогда не рассказывал ему о своих снах.
Наконец, капитан заговорил.
– Джордж, а вам никогда не приходили в голову странные для вас мысли, совершенно не свойственные вам?.. Словно бы они не ваши… Ну, то есть, совсем не ваши, – спросил он.
– Нет, я всегда знаю, о чём я думаю, – недоумённо ответил сквайр после секундного замешательства. – И все мысли, которые я думаю – они мои, как мне кажется.
– А наш доктор вам на такое не жаловался?
– Наш доктор – очень рациональный человек. Если бы у него что-то подобное и случилось, он никогда бы в этом не признался… Злился бы, хмурился, но не признался.
Капитан удивлённо покосился краем глаза – сквайр вдруг стал отвечать ужасно невнятно, словно посасывая больной зуб… Какой же он всё-таки маленький, маленький и отважный человек, подумал капитан… И уже седой совсем… У капитана вдруг защемило сердце, и он спросил:
– Вы никогда не жалеете, Джордж, что мы потеряли столько времени, гоняясь за сокровищем?
– Нет, конечно, – ответил тот. – Жизнь в море и жизнь в погоне за сокровищами изменила меня. Раньше я был слишком изнежен и истеричен – вспомнить страшно.
– А я был глупым и самонадеянным юнцом, – засмеялся капитан и добавил. – Хоть и опасным.
Какое-то время они ехали по дороге, потом нашли тропинку. Вокруг стояли сосны, высокие, как мачты кораблей. Почва под ногами была прекрасная – усыпанная хвоей сухая и упругая глина, и их кони, покрывшие несколько миль по пересечённой местности, не показывали никаких признаков усталости.
Мистер Трелони похлопал своего жеребца по шее и сказал:
– А интересные нам достались координаты… Как на подбор.
– Я думаю, на земле все места такие. Не интересных мест просто нет, – ответил ему капитан. – Я думаю, что, раскрутив глобус и выстрелив в него наугад, мы с вами получим тоже весьма интересную пару координат… Такую же интересную, как и наши координаты.
– А давайте попробуем! У меня где-то в кабинете есть старый глобус. Мне его не жалко.
– Хорошо, приедем к вам и попробуем.
Они почему-то сразу заторопились. В загородном доме мистера Трелони они сразу закрылись в кабинете хозяина, позвав с собой доктора Легга и Платона. Сквайр вытащил из бюро футляр с парой дуэльных пистолетов и взял один. Платон достал со шкафа глобус и раскрутил его. Глобус действительно был очень старый, и крутился он со скрипом, словно земле надоело вращаться вокруг своей оси, и она выражала протест. Доктор Легг заткнул уши. Сквайр прицелился. Раздался выстрел, по кабинету поплыл пороховой дым.
– Доктор, осмотрите раненого, – попросил капитан насмешливо.
Доктор Легг осмотрел глобус и сказал:
– Одно пулевое ранение нашего глобуса – это… О, мистер Трелони попал почти в Константинополь, столицу Оттоманской империи!
– Да-а, – недоумённо протянули все.
Тут мистер Трелони вскричал, положив палец на свой шрам на левой щеке, как он делал всегда в минуты душевного волнения:
– Я знаю, что в средние века там располагалось Византийское царство!.. Джентльмены! Это очень интересно!
– Особенно, если бы мы смогли отправиться в Византийское царство! – заметил капитан и спросил. – А второе ранение нашего страдальца, доктор?
В дверь кабинета заколотило сразу несколько рук, раздались испуганные голоса – это миссис Трелони, миссис Легг и миссис Линч прибежали на звук выстрела.
Джентльмены, смущённо посмеиваясь и переглядываясь, впустили дам и принялись успокаивать их, заверяя, что никто не пострадал, что они только опробовали один из пистолетов мистера Трелони и ничего больше. Потом все вышли. Платон задержался в кабинет, чтобы. открыть там все окна и проветрить комнату. Он подошёл к глобусу, взял его в руки и покрутил. Отыскав второе пулевое отверстие, он удивлённо хмыкнул и убрал глобус опять на книжный шкаф к самой стене, в угол.
Потом он вышел из кабинета, плотно притворив за собой дверь.
****
Спустя неделю в Бристоле разразился скандал.
Банкир Александр Саввинлоу публично потребовал расторжения брака мистера Трелони и миссис Трелони на основании того, что мистер Трелони до этого брака уже был женат на Амаранте Трелони, которая до сих пор жива, и которая имеет от него сына Джона.
Мистер Трелони протестовал, объясняя, что Амаранта Трелони – жена его старшего брата Генри и пытался привести в доказательство письма покойного брата Генри из Вест-Индии о своей женитьбе, но писем в архиве он не нашёл – они пропали. Зато несколько писем за разные годы предоставил всеми уважаемый банкир, и в частности, письма мистера Трелони к губернатору Барбадоса, в котором тот просил губернатора посодействовать розыску Амаранты Трелони с её сыном Джоном.
– Труда, мне ничего другого не остаётся, как ехать в Вест-Индию и найти свою, так называемую, «супругу», если она ещё жива, – сказал мистер Трелони жене. – Или попытаться разыскать племянника Джона… Ему сейчас уже больше двадцати лет.
Миссис Трелони подняла на него заплаканные глаза и стиснула руки.
– Джордж, – прошептала она. – Ты не выдержишь дороги… Ведь ты уже не мальчик. Тебе уже под шестьдесят. Я согласна жить с тобой вне освящённого церковью брака.
– Да, а наши девочки? – воскликнул тот, горячась. – Каково будет им? Об этом ты подумала?
Миссис Трелони разрыдалась и осела на пол к ногам мужа.
– Не убивайся так, дорогая!.. – вскричал мистер Трелони, падая на колени рядом с супругой. – Дэниэл мне поможет.
Он достал из кармана платок, нежно вытер им слёзы жены и с вымученной улыбкой попытался пошутить:
– Раз он уверен, что мы с ним ровесники, то значит я ещё в самом расцвете сил.
Услышав это, миссис Трелони разрыдалась ещё горше.
Миссис Трелони в этом году исполнилось… Ах, увольте!.. И не просите говорить вам, дорогой читатель, сколько исполнилось лет миссис Трелони. Года четыре тому назад ей, стоящей перед зеркалом, вдруг пришла в голову удивительно философская по своему содержанию мысль, после которой она сразу успокоилась и не стала уже так печалиться о своём возрасте. Этой мыслью она, конечно же, поделилась со своей старинной подругой Сарой Легг.
– Я поняла, Сара, – сказала миссис Трелони. – В конце жизни каждая женщина оказывается перед выбором: или умирай, или становись старухой. А если мы с тобой умирать не собираемся. Значит, будем радоваться старости.
И миссис Легг ей согласно улыбнулась.
Вечером этого злополучного дня капитан Линч с Сильвией и доктор Легг с Сарой пришли в дом Трелони. Платон сопровождал капитана на правах то ли вестового, то ли друга, и теперь все сидели в гостиной и разговаривали.
Мистер Трелони сказал жене:
– Труда, мне в связи со всем этим ужасно не нравится твой секретарь, мистер Фокс… Он мне подозрителен
– Этот секретарь у меня уже лет двадцать работает, – ответила миссис Трелони, вытирая слёзы. – Мне его рекомендовал…
Она задумалась, потом проговорила недоумённо:
– Боже мой!.. Кажется, мне его рекомендовал банкир Саввинлоу! Точно, банкир Александр Саввинлоу!
– Вот поэтому этот секретарь мне и не нравится, – возмутился мистер Трелони. – Надо ему дать расчёт!
– Но мистер Фокс себя хорошо зарекомендовал, – заметила миссис Трелони. – Нельзя же уволить человека только на основании того, что он тебе подозрителен?
Тут в разговор вступил доктор Легг.
– А почему нет? – выпалил он, горячась по своему обыкновению. – Так и сказать секретарю: «Увольняем в связи с утратой доверия»!
– Но так никто не делает, – изумилась миссис Трелони и всплеснула руками.
– Это сейчас никто не делает, а потом будут… Вот увидите! – воскликнул доктор. – Эта формулировка при увольнении будет ничем не хуже остальных!
Мистер Трелони и капитан невольно заулыбались.
– Джеймс, вы как всегда фантазируете, – обречённо сказал капитан, глядя на доктора ласковыми глазами.
– Ну и что? – вспылил тот и спросил в упор: – Пусть лучше письма пропадают?
Все замолчали, в который раз обдумывая последние события…
За истекшие десять лет наши герои, конечно же, внешне изменились.
Капитану Дэниэлу Линчу исполнилось сорок пять лет. Двигался он теперь медленно, с особой хищной грацией, и это обращало на него внимание везде, где бы тот ни появился. Лицо его, резко изборождённое морщинами, стало суше и словно окаменело, в нём появилась суровая властность. Губы тоже стали суше и тоньше, но на подбородке проступила ямочка, что очень красило его лицо, так же, как и улыбка – улыбка по-прежнему была необыкновенная, чарующая, и тогда голубые глаза капитана сияли, как и раньше. Вот только улыбался он теперь крайне редко.
Доктору Джеймсу Леггу исполнилось пятьдесят пять лет, и был он такой же стройный, длинноногий и рыжий, но морщин у него прибавилось, появились мешки под глазами, да и бакенбарды были уже не такие пушистые. Зелёные глаза его, как и прежде, светились кошачьей хитрецой, и, как и прежде, он очень быстро краснел, когда смущался или горячился. Служил доктор в бристольском госпитале Сент-Питер, там он и проводил почти всё своё время, появляясь дома только к ночи.
Мистер Трелони в свои пятьдесят восемь лет стал плохо слышать. Ещё он пополнел от спокойной жизни, хотя застарелая малярия в домашней обстановке отпустила его, как будто.
Оглаживая свой появившийся живот, сквайр говорил друзьям:
– Ничего не поделаешь, джентльмены! Человек всю жизнь растёт… В юности – в высоту, под старость – в ширину. Хотя я никак не могу привыкнуть к своему теперешнему облику. Смотрю на себя в зеркало, а на меня оттуда глядит совершенно чужой человек. Посторонний… И, что особенно неприятно – человек в возрасте!
Платон был всё таким же высоким и мощным. Чёрное лицо его не поддавалось времени, а, может быть, на его лице морщины просто не читались отчётливо даже тогда, когда Платон, по-прежнему, улыбался весело, как озорной уличный мальчишка.
За истекшие десять лет наши герои, конечно же, изменились внешне, но почти не изменились внутренне. Внутри, в душе, они были всё те же, своим авантюризмом больше похожие на себя молодых. Поэтому, когда мистер Трелони объявил, что намеревается отправиться на поиски Амаранты Трелони и её сына, капитан, доктор Легг, и, разумеется, Платон, его тут же поддержали. Женщинам ничего не оставалось делать, как смириться.
Скоро джентльмены ушли в кабинет сквайра, чтобы обсудить детали.
– Пойдём вдоль побережья Африки, – сказал капитан. – Там, конечно, тоже неспокойно, но не так, как в североамериканских водах…
– На море надо всегда быть оптимистом, – согласился доктор Легг и добавил. – И всегда готовиться к худшему.
– Но мы обязательно должны найти мою бывшую невестку, – сказал мистер Трелони. – Моему племяннику Джону сейчас, должно быть, лет двадцать или двадцать два.
Он нагнулся к горящему камину, – несмотря на солнце, день был по-весеннему прохладный, – и некоторое время возился с углями.
Доктор ему ответил в спину:
– Если бы мы только знали её теперешнее имя… Она могла несколько раз выйти замуж.
Сквайр, вооружённый каминными щипцами, выпрямился, повернулся и какое-то время пристально вглядывался в доктора. Потом он снова отвернулся к камину и молча положил щипцы, но капитан готов был поклясться, что тот опять не расслышал, что ему сейчас ответил доктор, и просто постеснялся переспросить его.
У капитана сжалось сердце, и он поспешил – специально для сквайра громко – сказать первое, что пришло ему в голову:
– Как вы знаете, джентльмены, модель, по которой установилось теперешнее судоходство между Африкой, Карибским морем и Европой, можно назвать «Треугольной торговлей». Торговые корабли из Европы приплывают к африканскому берегу и обменивают свои товары, – а это, как правило, промышленные товары и оружие, – на чернокожих рабов, которых им предоставляет местная чернокожая знать.
Капитан покосился на сквайра – тот заметно повеселел и удовлетворённо уселся в кресло. Капитан продолжил:
– Затем торговцы идут в Карибское море или в Северную Америку, чтобы там продать рабов местным плантаторам и вернуться в Европу с такими товарами, как сахар, табак, кофе, какао, ром, солёная треска и пшеница… В Европе это всё продаётся, то есть, фактически обменивается опять на промышленные товары и оружие.
– И на каждом этапе негоцианты зарабатывают деньги! – воскликнул доктор Легг, поднял указательный палец и потряс им.
– Ну, так для этого наше королевство и воевало с начала века, – саркастически заметил мистер Трелони.
