Глава 1. Два портрета
Маркер с приятным скрипом прочертил на листе волнистую линию, и Лера с удовлетворением глянула на получившийся причудливый узор. Опять восточный орнамент. Что-то тянет ее в последнее время на такие рисунки. То затейливое переплетение растений и геометрических фигур получится, то ляжет на лист прихотливая вязь шамаиля, то выйдут из-под грифеля бедуины и воины Тамерлана, которых видела во сне. А ведь она уже давно не смотрела любимых когда-то турецких сериалов. Да и арабский, который учила в универе, использовала только в деловой переписке с партнерами из Эмиратов.
Может быть, все из-за того, что она в прошлом году так и не съездила отдохнуть, как планировала, в Турцию или Тунис? Да и просто большую часть времени сидела дома и на даче с родителями из-за карантинных ограничений и закрытых границ. Или это такая загадочная аура в дядиной квартире, куда Лера переехала в конце января после вступления в наследство?
Впрочем, дядя хотя и жил какое-то время в бывшей вотчине татарских ханов Азатове, восточных корней не имел. Да и однушка в панельном доме была декорирована не в мавританском духе, а в любимом разгильдяями и неудачниками стиле баракко. А проще говоря, нуждалась в ремонте, который родители все подбивали поскорее начать. Тем более что за год без модных курортов для этого скопилось достаточно средств.
Лера закончила орнамент и убрала маркеры, с легкой досадой глядя на смотревшуюся в убогой обстановке чужеродно помпезную дорогую коробку. Вот ведь повезло так повезло. Сначала выиграла у подруги этот роскошный чемодан элитных японских маркеров. Теперь в наследство после смерти маминого одинокого брата получила свою квартиру.
Вот только чувствовала временами себя как тот младший сын из сказки, которому вместо осла и мельницы достался только кот. Хотя счастью Ляли и Юли, которые не без ее помощи разрулили сложный любовный многоугольник, завидовать не собиралась. И пожалуй, гордилась собой за то, что сумела помочь советом и даже получить очень неплохие для свахи комиссионные.
На дисплее смартфона высветилось сообщение от мамы.
«Ты сейчас одна? Можно позвонить»
Лера закатила глаза, поражаясь маминой наивности, помноженной на оптимизм. Хотелось написать в ответ:
«Нет, извини, я с султаном Сулейманом или принцем Калафом».
В самом деле, на что мама рассчитывала, спровадив засидевшееся в девках чадо в самостоятельную жизнь? Что она сразу же найдет себе если не принца, то хотя бы программиста или юриста, как ее подруги, свадьбы которых в злополучный ковидный год стали почти единственным развлечением. Особенно если учесть, что Ляля выходила замуж в самом Рио-де-Жанейро, и ее посажёный отец оказался так любезен, что оплатил родным и друзьям невесты перелет и проживание.
И хотя Лера, выполнявшая роль свидетельницы, там красовалась в роскошном под цвет глаз зеленом платье с малиновым поясом, кавалера она себе не нашла. Да и не особо искала. Ее вполне устраивала жизнь независимой состоявшейся женщины. Теперь еще и обеспеченной своей квартирой.
Впрочем, кого она обманывала? Она ж едва не упала, когда, вспомнив занятия волейболом, поймала букет невесты? А сейчас загрустила над чемоданом заветных маркеров, размышляя о том, что кто-то пережил невероятные приключения в Бразилии, кто-то цепко и хватко по кирпичику выстраивает семейные отношения с надежным партнером. А она сидит после работы в обшарпанной квартире, рисует восточные орнаменты и грезит о несбыточном.
Поэтому маме она ничего писать не стала, а просто дослушала песню и нажала на кнопку вызова.
— Ой, Лерочка, ты еще не спишь, — прозвучал обрадованный немного смущенный родной голос. — У тебя есть какие-то планы на выходные?
— Как обычно. Отдохнуть и выспаться, — отрапортовала Лера.
— Тогда ты не против, если мы к тебе придем где-нибудь часика в два и поможем разобраться? Папа договорился с дядей Эдиком. Он обещал вывезти весь хлам, оставшийся от моего бедного Игоряши.
— Тогда я куплю тортик, — неожиданно для себя обрадовалась Лера, подумав о том, что еще год назад домашнее чаепитие с родителями сочла бы зашкваром.
Но подруги теперь вили семейные гнезда. А работа на удаленке не оставляла места даже для уютных посиделок в кафе бизнес-центра во время обеденного перерыва или набега на ближайший вьетнамский ресторанчик после работы. Конечно, они теперь выходили по графику в офис, но встречались до обидного редко. Тем более что Ляля и Юля взяли моду приносить в контейнерах домашнюю еду и во время перерыва кормить на кухне своих благоверных, которые оба работали в их же компании. Хотя и в разных отделах.
После разговора с мамой Лера глянула на допотопные настенные часы и решила, что может еще сделать пару набросков. Спать совсем не хотелось. Хотя она и не поступила в Полиграфический на иллюстратора, а теперь вообще работала в отделе маркетинга, настраивая организацию сайта под поисковые системы и временами выступая в качестве переводчика с арабского, рисование она забрасывать не собиралась.
С какой стати? И не только потому, что иногда брала заказы как артер, делая обложки и изображая персонажей из романов сетевых авторов. Ей просто это нравилось. И не только в графических редакторах, где она, используя разные программы, чаще всего выполняла работы для своих заказчиков. Все-таки краски и маркеры — это совсем другое.
Ляля вон вообще закончила социологический факультет Московского Университета. Но теперь не только занималась в компании почти всем дизайном, но и выкладывала в сеть этюды, сделанные пастелью и тоже маркерами. Весь прошедший год Ляля радовала подписчиков натурными зарисовками фауны и флоры Амазонии, где провела несколько месяцев. Лера же почему-то рисовала пейзажи городов, где пока так и не побывала, и делала наброски фигур людей, которых вообще не имела шансов где-нибудь, кроме кино или театральных постановок, увидеть.
Вот и сейчас линии и штрихи складывались в очертания приятного лица молодого мужчины, которого она раньше никогда не встречала. Даже во сне. Хотя рисунок Лера решила оставить черно-белым, она точно знала, что волосы у незнакомца рыжие, как у нее. При черных бровях и карих глазах. А лицо украшают симпатичные конопушки.
По какому-то странному наитию Лера сделала еще один рисунок. Опять у нее получился незнакомый мужчина, вооруженный ледяным мечом. В черных волосах пряталась не седина, а настоящий иней, в правильных чертах ощущалась жесткость, а голубые ледяные глаза смотрели беспощадно и властно.
На всякий случай оба портрета Лера послала подругам. И не только потому, что Ляля, даже выйдя замуж, все еще оставалась самым лучшим советчиком и объективным критиком. Хотя Лера подозревала, что теперь рисунки оценивал еще и ее супруг Лавр, который тоже когда-то хотел стать архитектором и неплохо рисовал. Чутье подсказывало, что неспроста подсознание доверило карандашу и маркерам эти образы.
Увидев рыжего, Ляля похвалила качество исполнения, а Юля без излишних обиняков сразу перешла к расспросам:
«Какой интересный мужчина. Где ты с ним познакомилась?»
«Пока нигде, — написала в ответ Лера. — Хотела спросить, может быть, вы с Лялей его когда-то видели».
«Такого красавца я бы точно запомнила», — ответила Юля, которая и после замужества продолжала кокетничать с топами и обсуждать с подругами перспективы брака с миллиардером или арабским шейхом.
«Может быть, это намек на судьбоносную встречу в будущем?» — предположила настроенная более романтически Ляля.
Лера повертела рисунок в руках, пытаясь домыслить остальное. Парень ей определенно нравился. Интересно, а у него веснушки только на лице или, как родинки, по всему телу? Почему-то перед глазами промелькнуло видение обнаженной мужской спины с россыпью похожих на маленькие искорки конопушек. Из-под правой лопатки, наводя ужас одним своим видом, торчал ледяной кинжал.
Лера помотала головой, отгоняя наваждение, и послала второй рисунок. Рассмотрев его, подруги разом написали:
«Погоди, он на кого-то похож»
А потом прислали фотографию.
«Это же наш новый партнер из Эмиратов», — пояснила Юля. — Как его там зовут-то с их двуспальными именами.»
«Шейх абу Мансур Мади ибн Саддам?» — удивилась Лера.
«Ты же переводила почти всю деловую переписку с ним», — напомнила Ляля, вызвав у Леры легкий ступор.
Как она и в самом деле могла забыть? Разве что, на фотографии профиля в деловой переписке не было ледяного меча.
«Он приезжает через две недели. У тебя есть все шансы встретиться с ним», — с ехидным смайликом заметила Юля.
«Да я помню, — подтвердила Лера. — Павел Андреевич просил продумать для него культурную программу, и мы с Тамарой Максимовной ждем пожелания».
Лера поблагодарила за информацию, пожелала подругам спокойной ночи и осталась у письменного стола, где, словно в студии художника, вокруг ноутбука громоздились арт-материалы. Из скетчбука на нее вопрошающе смотрели два портрета. И что все это может значить?
Глава 2. Ключ от несуществующей двери
Квартира покойного дяди Игоря была не только неухоженной, но и сильно захламленной. Родители, уладив все юридические формальности, хотели сразу все разобрать и сделать ремонт. Но Лера настояла на том, что сначала она попробует пожить там одна пару месяцев, а потом уже решит насчет ремонта. Есть ли смысл его затевать, если она вернется к родителям, а в квартиру пустит жильцов или продаст, чтобы внести первый взнос и взять нормальную однушку в новостройке.
Но квартира ей понравилась прежде всего расположением рядом с метро на прямой ветке до работы. Да и дом семидесятых хоть и не дождался пока капитального ремонта, но выглядел добротно. Большая кухня позволяла не только превратить ее в гостиную, но и оборудовать дополнительное спальное место. Да и в комнате хватало простора для двоих.
Вот только на ночь у Леры пока никто не оставался. С парнями из универа она давно рассталась, а новых знакомств не завела. Не считая пары скоротечных курортных романов. Хотя на работе хватало молодых и холостых. И родители намекали брать пример с Ляли и Юли.
— Если ты решила здесь жить, то надо все лишнее выкидывать, делать стены, потолок, плитку и заказывать новую кухню, — планировала мама, сноровисто разбирая старую посуду. — Посередине можно сделать барную стойку.
— И танцевать на шесте стриптиз, — изобразила соответствующие телодвижения помогавшая родителям Лера.
— Было бы для кого, — не осталась в долгу мама.
Лера в ответ только вздохнула. Конечно, в отличие от увлекавшейся хореографией народов Востока Юли и занимавшейся прежде в фольклорном коллективе Ляли, она не обладала навыками профессиональной танцовщицы. Но двигаться умела, на танцполе чувствовала себя уверенно, да и спортивную форму старалась поддерживать, чаепития с пирожными и посиделки в ресторане компенсируя походами в спортзал или бассейн. Жаль, что среди тренеров, как, впрочем, и в кругу коллег и друзей, ей пока не встретилось ни одного горячего мачо, которого хотелось бы дразнить раздеванием или танцем живота. И мама это знала.
— Для меня ты не танцевала, — приобняв жену, мигом встрял в разговор перебиравший столярные и слесарные инструменты шурина папа.
— Так у нас и шеста нет, — пожала плечами мама.
Они продолжили разбор и провозились до темноты, благо манивший солнцем апрель намекал на то, что весна — самое время для начала ремонта или хотя бы весенней уборки. Половину хлама они отправили на помойку. Часть вещей, в особенности добротные инструменты, в память о дяде Игоре родители забрали с собой. Еще бабушкину посуду мама решила привести в порядок и отвезти на дачу. Кое-какую мебель и текстиль обещал забрать дядя Эдик, съехавший от очередной жены в пустую квартиру.
Остался только встроенный шкаф, заполненный непонятно чем. Размышляя, а не оставить ли его содержимое на следующий раз или все-таки добить сейчас, пока дядя Эдик готов все вывезти на своем вместительном минивэне, они решили сделать перерыв и поставить чайку.
— А зачем дядя Игорь уезжал жить в Азатов? Он что, в Москве работу по специальности найти не мог? — спросила Лера, протирая стол, на который после разбора шкафов налетела пыль и виднелись потеки ржавчины от старых кастрюль прежнего жильца.
Покойный мамин брат особой аккуратностью не отличался, а у нее руки пока не дошли до его посуды, поскольку в новое жилье она приехала со своей, да и обедала в основном на работе.
— В конце восьмидесятых его отправили по распределению на только что открывшийся завод драгоценных металлов, — пояснила мама, доставая заварку. — А потом он решил остаться.
— Еще бы не остаться, какие там у них творились дела, — хмыкнул папа, бросая в ведро насквозь проржавевший гаечный ключ и с интересом разглядывая добротные пассатижи. — На всю страну, можно сказать, прославились. Как только, Люсь, твоего тихоню Игорька не посадили или в лесу не прикопали.
— А что там творилось? — удивилась Лера, которая, в самом деле запомнила дядю, в квартиру которого недавно переехала, человеком тихим и достаточно нелюдимым.
— Да золото там в девяностые тоннами воровали, — пояснил папа, отмывая в кухонной мойке перепачканные в смазке и ржавчине руки. — В ведрах с краской через проходную проносили, за забор с помощью рогаток выстреливали. Какой-то работяга, говорят, не нашел покупателя на пять килограмм и утопил слитки в Оке. А местные умельцы, добавлявшие медь и проверявшие пробы, с одобрения руководства все недостачи покрывали.
— И дядя Игорь во всем этом участвовал? — округлила глаза Лера, поправляя упавшую на лицо рыжую прядь.
Она, конечно, знала, что девяностые не просто так назывались лихими, и не питала иллюзий по поводу руководства компании, в которой сама работала, но представить тихоню маминого брата в центре криминальной разборки могла с трудом.
— Игорек проходил по делу свидетелем, — поджала губы мама, доставая и разрезая тортик.
— Только сразу, как вернулся в Москву, эту квартиру купил, — хмыкнул папа, пока Лера разливала чай.
— А ты, Жень, переживаешь, что он с тобой не поделился, — уже с откровенной обидой глянула на мужа мама, размешивая сахар. — Квартира, между прочим, твоей дочери досталась.
— Вот я и боюсь, что какие-то братки до нее докопаются! — парировал папа.
— То есть, вы хотите сказать, что мы сейчас откроем встроенный шкаф, а оттуда выпадет золотой слиток? — раскладывая всем торт, попыталась осмыслить информацию Лера.
— А давайте — проверим! — с легким вызовом глянул на жену и дочь папа.
— Ну мы же хотели оставить его на следующий раз! — взмолилась мама. — И так пыли наглотались. Спина уже болит.
— Зато одним днем управимся! — парировал папа, решительно поднимаясь и выходя в коридор. — А потом я позвоню Эдику, и он все вывезет.
— Там груды золота лежат, мне одному они принадлежат! — пропела Лера, безбожно коверкая мотив звучавшей в популярной телепередаче оперной арии и со смешанным чувством разочарования и облегчения обозревая залежи непонятного ржавого хлама в дополнении к той рухляди, которую они уже нашли в комнате и кухне.
— Бедный Игорь, — всплакнула мама, пока папа перебирал микросхемы, непонятного назначения детали механизмов, болты, гайки и шестеренки, пытаясь найти что-то пригодное для дальнейшего использования. — Так всю жизнь с этими железками и возился. Ничего ему больше не нужно было.
