Русалка для слуги Кощея

16.10.2022, 11:06 Автор: Оксана Токарева

Закрыть настройки

Показано 1 из 38 страниц

1 2 3 4 ... 37 38


Глава 1. Пленница.


       Безжалостный Полуночник, самый суровый из Стрибожьих сынов, гнал по небу неопрятные космы разорванных в клочья серых, точно рогожные мешки, облаков, срывал пенные шапки с поднятых его неистовством морских волн. Взбирался на мачту и с оглушительным ревом, надрывая струны корабельных снастей, напевал песнь погибели, повторяемую каждой щелью.
       Моряки кутались в теплые плащи из моржовой кожи, согревались подогретым медом, а пуще того борьбой с разгулявшейся стихией. Весла гнулись и ломались в щепы, канаты обдирали кожу до мяса и рвались из рук. Но стихия не давала роздыха, обрушивая на пляшущий по волнам корабль удар за ударом.
       И только запертым в тесных чуланах под палубой пленникам и полонянкам оставалось в ужасе смотреть сквозь отдушины на горизонт, корчиться в путах от холода, жаться друг к другу в попытках согреться и молить владыку Ньорда о спасении или легкой смерти. Впрочем, чуланы и каморки, хвала Светлым богам, сейчас пустовали. Не удалось Кощеевым слугам на славянском берегу поживиться, захватив послушных рабов или будущих жертв темных ритуалов. Лишь в одной, тесной, как ларь, конуре, перекатываясь в путах по склизкому от морской воды полу, съежилась, статная рыжеволосая девушка.
        Даждьроса промозглой сырости не страшилась и холода, по правде сказать, почти не замечала. Если пресная вода в бадье для питья не замерзает, не такой уж это и мороз. Озерные и речные русалки, к племени которых она принадлежала, только с наступлением зимы покидали свои угодья, чтобы переждать лютую стужу на заветном озере в Слави. Что же до избавления, то она знала, что не найдет его и в смерти.
       – Владыка Ньорд! Помоги соплеменнице, бесталанной дочери славянского Водяного, порви паруса ненавистной посудины, переломай все весла, разбей в щепы правило. Забери к себе команду и груз. Не дай добраться до Ледяных островов, земной вотчины постылого Хозяина Нави безжалостного Кощея!
        Да только знала бедная Даждьроса, что владыка Ньорд ее не услышит, и с хозяином самой темной изнанки исподнего мира ссориться не захочет. Да и крепкий, устойчивый корабль не сдастся на откуп морской стихии. Тем боле что у правила стоит Велимор-Ледяное копье, искусный кормщик и верный слуга Кощея, ее прежний соплеменник из рода ящеров, которого раньше звали Велибором или Великими Борцом.
       Никто не мог сравниться с Велибором в мастерстве изготовления наговорного оружия, никто не владел лучше него мечом. Но когда на их волость и стольный Змейгород напал со своим войском порождений Нави безжалостный Кощей, одного доброго меча и кузнечного искусства оказалось мало. Как ни храбро сражался Велибор, как ни воодушевлял на борьбу соплеменников, а порождения Нави, выведенные в средний мир черным колдовством и магией крови, оказались сильнее. Много славных витязей пало в той битве, другие попали в плен.
       Не найдя после побоища Велибора среди раненых и погибших, опечалились ящеры, оплакали его как героя. Решили, что такой боец не мог оказаться среди покорившихся. А когда во время одного из набегов увидели его по правую руку от Кощея, сначала не поверили своим глазам, а потом объявили извергом и прокляли всем родом. Со времен воцарения Кощея, который сам род отринул, не видели ящеры такого предательства.
       Вместе с новым именем, означавшим Великий мор, и жутким Ледяным копьем получил Велимор страшную и беспощадную магию смерти, способность бить без промаха, останавливая живые сердца. И больше всего печалило старейшин, что произошло это почти в то же самое время, когда Кощей, мечтавший все семь миров превратить в безжизненную пустыню, захватил угодья сестры изменника, русалки Дождирады, обратив саму Хранительницу в ледяное изваяние.
       Вот и Даждьросу, видимо, ждет такая судьба. Не васильковые очи, не богатая коса медного цвета, наследство матери, хозяйки далеких Медных гор, не стройный стан, услада мужских взоров, Кощею от нее нужны. А хочет он, чтобы повелительница росы вместо благодатной влаги источала на поля и дубравы жгучий яд, от которого никнут травы, скукоживаются листья и гибнут лесные звери и птицы в гнездах. А поскольку Даждьроса на такое душегубство по своей воле никогда не пойдет, остается ей только молить, чтобы хоть владыка северного моря суровый Ньорд забрал в свои владения.
       Поскольку Велимор над ней точно не сжалится и живой не отпустит. Не обернуться ей лебедкой, не нырнуть ящеркой в щелку между досок, не уплыть красноперой рыбкой. Все предусмотрел, окаянный. Наложил на путы заклятие против оборотных чар. А ведь тогда на берегу она от него чуть не ушла.
       


       Глава 2. Целительница


       – Дошла до меня весть, что владыка Нави хочет, дочка, и твой дар прибрать к рукам.
       В светлые слегка навыкате глаза батюшки Водяного проникла тревога, длинный, снабженный плавником хвост нервно взбивал воду у берега, проворный лягушачий язык непроизвольно ловил мошек. К отцовскому истинному обличью Даждьроса привыкла. Сама любила летать на белых крыльях по поднебесью, плавать, красуясь серебристой чешуей, по озерам и рекам, бегать на проворных лапках ящерицы между камней. Вот только слова родимого ее испугали и удивили.
       Знала Даждьроса, что поганый Кощей одну за другой берет в полон ее сестер-русалок. Кого уговаривает, вспоминая старый, им же нарушенный брачный договор с ее семьей, тех, кто уговоры не слушают, развоплощает, обращает в камень или лед и устанавливает в окрестностях их ручьев и рек свои порядки. Все живое губит: превращает озера в зловонные болота, запруживает и отравляет реки. Напускает на деревья болезни, травит лесных зверей. Насыщает свое темное нутро их жестокой мукой.
       Но Даждьроса угодьями не владела. Имела она только власть над росой. Каждое утро незадолго до рассвета, даже в те дни, когда не выпадало дождя, насыщала живительной влагой землю, орошала листья и плоды, давала питье мелким зверям и птицам.
       – Да зачем же, батюшка, мой дар окаянному сдался? – спросила она, суча водяную пряжу, вышивая на пяльцах милый ее сердцу узор из капель и волн.
       – Хочет он через тебя всею росу тлетворную сделать. Чтобы, напитавшись болезнями и смертями людей, зверей, птиц и гадов бессловесных еще большую власть приобрести.
       – И как же нам такое лихо побороть, батюшка? – опечалилась Даждьроса. – Неужто в родном граде соплеменники-ящеры меня не защитят?
       – В крепости городских стен и надежности наговорного оружия в руках потомков Велеса я не сомневаюсь, – кивнул батюшка. – Только народ ящеров и после прошлого набега с трудом оправился. Да еще с какими потерями!
       Даждьроса кивнула, зная, что отец имеет в виду Велибора и его несчастную сестру. Хотя стены Змейгород и храбрость воинов племени сумели русалку защитить, а Кощей хитрее оказался. Вскоре после набега, когда она, оплакивая брата, решила вернуться к своим угодьям, выследил и подстерег.
       – И как же мне быть, батюшка?
       – Только в человечьем обличии скрыться, – подсказал отец-Водяной.
       Так Даждьроса поселилась среди людей. Построили ей братья ящеры избушку в лесу недалеко от княжьего града. Стала она заниматься ведовством, лечить разные немочи. Вправляла вывихи, скрепляла лубками сломанные кости, сушила и раздавала добрые травы, которые унимают лихорадку, изгоняют грудную или брюшную хворь. Помогала роженицам произвести на свет здоровых детей. Советы давала женщинам и девкам, как расположение мужей да женихов безо всякой ворожбы завоевать.
       Быстро заслуженная слава о ее добрых делах распространилась по всему граду, через вятших мужей и их жен до самого князя дошла. А уж когда Даждьроса княжескую дочь от лиходейки-огневицы избавила, припугнув постылую данной ей от рождения силой батюшки Велеса, заставив убраться восвояси из молодого, только готовящегося к поре взросления, тела, признали ее самой лучшей среди знахарей. В княжеские льчицы звать принялись.
       – Мы тебе хоромы рядом с нашим теремом построим, – обещал князь. – В серебре и золотое станешь ходить. Мужа справного хоть из моих бояр, хоть из торговых гостей сможешь себе выбрать.
       – Соглашайся, дочка, – кивал зашедший навестить Даждьросу Водяной. – Здешний князь – муж разумный. Плохого не присоветует. Негоже девке красной в лесу одной бобылихой жить. Ты ж не какая-нибудь старуха-Яга. Да и по поводу мужа совет мне люб. Коли родишь, пускай даже от смертного, дочь-наследницу, да дар ей свой передашь, никакого Кощея можешь не страшиться!
       Слушала повелительница росы князя и отца. Смотрела на изукрашенный резьбой нарядный терем, стоящий восьмериком на высоком подклете с выложенной осиновым лемехом крышей. Ее избушка хоть и красовалась свежими недавно положенными, простеленными моховыми жгутами венцами, но такими красотами не блистала. Да только не представляла себе Даждьроса вдали от леса и реки.
       Конечно, белокаменные стены городского детинца, к которому примыкали окруженные частоколом ремесленные слободы да шумные ряды, где стояли лавки гостей именитых, сверху донизу наполненные красным товаром, выглядели надежно. Расшитые золотом паволоки, скатный жемчуг да каменья, кузнь привозная серебряная, и узорчатый сафьян радовали глаз. Будоражил обоняние аромат заморских пряностей и фруктов, разгонял в жилах кровь запах сыченых медов и сладких вин.
       Да только разве малахит и изумруды могли сравниться с живой зеленью лесов, рубины поспорить с калиной или земляникой, а самой чистой воды адаманты разве могли сиять ярче капель росы на утренней заре? Даждьроса и у родимой матушки в Медных горах долго не могла гостить, и в доме дядюшки родного Полоза, хозяина над золотом, чувствовала себя неуютно.
       Что же до мужа, то, конечно, не спорила Даждьроса, что среди княжеской дружины, купцов да бояр, есть немало мужей не только храбрых в сражениях и телом крепких, но и пригожих лицом, разумных в совете, вежеству и песнетворчеству обученных. Знала, что ее рыжие долгие косы, ясные очи да стройный стан нравятся многим. Да только разве могли смертные сравниться с потомками Велеса из рода ящеров. Да и среди соплеменников если кто когда-то и тронул сердце Даждьросы, так только Велибор. До того, как в плен к Кощею попал и стал Велимором.
       Много раз видела она удалого ящера в дружеских сшибках, довелось наглядеться, налюбоваться его отвагой в том последнем бою. Она тогда вместе с другими женщинами стояла на челе града дождевые стрелы во врагов метала. Вот только объясниться с добрым молодцем не успела. Да что там объясниться. Не довелось им даже об руку в веселой Купальской пляске пройтись. Велибор если и плясал, то обычно об руку с сестрой, оберегая ее, слишком юную и хрупкую, от кривотолков и обид. И если на кого засматривался в девичьем хороводе, то никому об этом не говорил. А подходить самой крутить перед ражим парнем узорчатым подолом, распускать косу, звеня височными кольцами, Даждьросе гордость не позволяла.
       И все-таки даже сейчас, когда она видела своего безжалостного тюремщика, какая-то частичка ее души начинала петь или плакать от жалости и от боли. Особенно когда видела жуткий шрам, пробороздивший некогда прекрасное лицо, след ледяного копья, знак обретенной магии смерти. Какими лютыми пытками, каким черным колдовством полонил молодого ящера Кощей? Какими посулами его смутил? Впрочем, отец объяснял, что магия ящеров принадлежит Нижнему миру, питаясь золотом и кровью.
       Не просто так именно в их роду рождаются самые великие кузнецы и мастера горного дела, хозяева природных богатств, вроде того же дядюшки Полоза или материной родни из Медных гор. Когда-то, говорят, и Кощей был таким, но, раз изведав силу невинно пролитой крови, уже не смог остановиться, перейдя грань и обратившись к темной изнанке мира, кромешной Нави. А Велимор Ледяное копье сделался его верным слугой.
       Ох, не стоило ей вспоминать лихого изменника, не стоило думать об изверге, предавшем не только свой род, но и поправшем память сестры. Да видно вещее ретивое уже тогда чуяло беду и отводило от ни в чем неповинных людей косое лихо.
       Когда княжеская дочь исцелилась, поблагодарила Даждьроса ее отца за ласку, да и вернулась в свою лесную избушку, принимая в иной день у себя по нескольку десятков страждущих. Слава о красе-целительнице множилась и разлеталась по разным весям, всех даров, которые приносили исцеленные не вмещали закрома. Ни в чем не знала нужды Даждьроса, щедро делясь достоянием с сирыми и убогими, не забывая об обитателях леса, малых и больших.
       Сватались к Даждьросе лепшие мужи: гридни старшей дружины, бояре да гости торговые. Один раз даже пришел смуглолицый купец из далеких полуденных стран. Звали его Коркудом и принадлежал он к огненному народу дэвов. Манил невиданными богатствами, приглашал уехать с ним. Обещал защиту.
       – Мало влаги в моей земле, – объяснял он Даждьросе, сидя в летних ласковых сумерках на пороге ее избушки и наслаждаясь свежим ветром, веявшим с реки. – Вода дороже золота ценится! Если бы ты сумела напоить влагой несчастный пустынный край, сделалась бы среди его народов величайшей богиней.
       – Я поклонения не ищу, – смутившись, отозвалась Даждьроса. – Все, что мне нужно, это покой и возможность радовать мир своим даром. Напоить влагой пустынный край, победив всех злых шайтанов и демонов, – задача для великого героя. Я же – всего лишь бедная русалка. И хотя у меня нет своих угодий, чует сердце, вдали от родного края я просто погибну.
       Опечалился Коркуд, но принял ее ответ. Чтобы не оставить далекий полуденный край совсем без влаги, подарила Даждьроса путешественнику скляницу с частичкой своего дара, которой хватило бы на десять лет засухи. Поблагодарил ее дэв, взамен вручив кресало, вызывающее огненный смерч.
       И сегодня подарок оставался с Даждьросой, висел на поясе, не замеченный Велимором. Прислужник Кощея не придал, видимо, нехитрой вещице значения. Жалко, здесь посреди моря от него не выйдет никакого толка. Две стихии, сойдясь, взаимно друг друга уничтожат. Да и обижать владыку Ньорда не хочется. Вдруг все-таки услышит. Да и тогда в граде она не решилась безвинных смердов и тварей лесных губить. За свою жалость и поплатилась.
       – Дура ты, девка! – ругался на нее после отъезда полуденного гостя отец-Водяной. – Такого знатного жениха отвадила! Это тебе не смертный князь-богатырь-боярин, а дух могучий.
       – Так он же огненный, – оправдывалась Даждьроса. – Как бы мы с ним ужились?
       – А как уживаются солнце и влага, дающие вместе с землей пищу всем растениям? Как мы с твоей матерью уживались? Она тоже не только земляная, но и огненная. Да что уж теперь говорить. Ищи свищи этого дэва. А за таким мужем жила бы как за каменной стеной.
       Не спорила с отцом Даждьроса. Понимала, что, возможно в чужедальней стороне нашла бы она свое счастье. Открывала бы сокрытые в горючих песках колодцы, орошала бы оазисы и поля землеробов. Или засохла от тоски и кручины. Без родных полей и лугов, без соловьиных трелей поутру и березовых сережек в нежную пору первой зелени.
       – Ладно, что уж теперь горевать – вздохнул Водяной. – Уехал этот дэв и нескоро воротится. Зато другие женихи на подходе, которых вряд ли ты захочешь привечать.
       – Да неужели ж… – запнулась Даждьроса, побоявшись даже произнести имя своего главного супостата.
       – Пока не сам он, – покачал головой Водяной. – На этот раз приспешника своего прислал Велимора.

Показано 1 из 38 страниц

1 2 3 4 ... 37 38