— Гутя, я пойду. Мне нужно ещё телеграфировать в колонию, что я не смогу забрать тело сына… Оттуда его можно перевезти только самолётом, но у меня нет ни сил, ни денег… Похоронят его несчастного в вечной мерзлоте в безымянной могиле под номером, и будет он там, родимый, далеко от меня… — успела сказать Ирина Васильевна и вновь заплакала, с трудом поднимаясь со стула. Бурцев не пытался предложить свои услуги и деньги, потому что никто его об этом не просил, а пойти на это — значит, проявить вновь верх лицемерия и лицедейства. Но главная причина, почему Валерий не стал предлагать помощь, заключалась не в том, что это было бы опять, как с Николаем Сарви, а потому, что теперь каждый день жизни Валерий будет вынужден воспринимать как подарок судьбы. Тратить время на похороны человека, смерти которого он желал, Бурцев теперь считал неоправданной роскошью. Валерию вдруг показалось, что он начал лучше слышать ход настенных часов в зале. Часы словно давали ему понять, что не забывай о времени, твоё время ограничено и может в любую минуту закончиться.
— Пойдём, Ира, я тебя провожу, — сказала Августа Алексеевна, поглаживая мать Романа по сутулой спине. Бурцев прошёл в свою спальню и прилёг в одежде на кровать. Он смотрел в потолок и не хотел куда-либо идти. Два дня Валерий не выходил из дома после потрясшего его известия. Мысль об Анне теперь казалась молодому человеку такой неуместной, что он явно почувствовал, что улыбаться желанной женщине не сможет. О чем только он не думал за эти два дня. «Неужели за каждый проступок человеку приходится расплачиваться?.. Вполне вероятно господь сидит в микромире и управляет всем во вселенной... Не в состоянии господь, порождённый воображением людей, находиться где-то на небе, чтобы из бесконечной вселенной управлять судьбой каких-то грешных людишек на земле песчинке, с которой людям во плоти, видимо, никогда не переселиться. Бог непременно прячется внутри нас! Он определённым образом складывает невероятно малые микрочастицы, которых миллиарды миллиардов только в одном атоме, словно звёзд во вселенной, но которые человек никогда не сможет разглядеть все... Именно эти частицы изначально сложены творцом таким образом, что поддержка добра и подавление зла в мире людей неизбежна... Иначе живые существа вымерли бы всюду непременно...» - непонятно почему именно сейчас это предположил Бурцев, но верней всего потому, что неотвратимость наказания грешников, а это он сейчас начал осознавать, не мог объяснить больше ничем вразумительным на мизерной по масштабам вселенной планете земля...
На третий день после известия о смерти Романа Ибрагимова Бурцев поехал в таксопарк и попросился на пять дней раньше срока выйти из отпуска с правом отгулять оставшиеся дни в другое время. Начальник автоколонны без раздумий согласился и разрешил ему выехать на линию в ночь, так как в конце лета часто не хватало водителей из-за сезона отпусков. «Теперь мне не придётся вынужденно встречаться с Анной и мозолить глаза матери… Я буду занят работой и, возможно, определюсь с линией поведения на будущее... Или мне нужно жить как прежде, не обращая внимания на кажущееся мне предупреждение от господа, или нужно каким-то образом просить Бога о прощении… Но что я могу сделать в своё оправдание… возможно ли этого оправдания добиться? Разве могу я, молодой человек, полный жизненных сил, все бросить и уйти в монахи, чтобы замаливать свой страшный грех?.. Как это возможно, если я ежедневно до головных болей думаю о близости с женщиной? Как можно отказаться от прелестей жизни в моем возрасте? Так и хочется сказать, что лучше смерть, чем жизнь схимника…» — рассуждал Бурцев, ожидая в красном уголке административного здания таксопарка приезда своей машины с линии. Время подходило к пересмене, и Валерий вышел на территорию гаража. Возле высокого ангара ремонтной базы стали скапливаться заезжающие автомобили. Здесь же заехавшие водители из ведра поролоновой губкой мыли машины, чтобы передать их сменщикам, так как в новом таксопарке мойка то работала, то ломалась. Бурцев оглядел все такси, но его автомобиль ещё не заехал. В это время Валерия окликнула небольшая компания друзей, сидящая на большой старой покрышке от колёсного трактора, возле помытой машины с открытыми нараспашку всеми четырьмя дверями, капотом и багажником.
— Бурцев! Иди к нам! — позвал Валерия Александр Адамов, весёлый балагур, любитель анекдотов и весельчак из одной с ним бригады. Адамов на удивление имел идеально правильные черты лица и больше походил на смазливого паренька бездельника, каких примечают женщины. Рядом сидел его друг Виктор Федченко и разливал в три гранёных стакана водку. Если эти стаканы брать неосторожно, то можно расплескать жидкость. На весь таксопарк было три неразлучных друга — русский Адамов, украинец Федченко и татарин Сабитов, которые после смены всегда наливали полные стаканы водки, но пили один раз.
— Привет! — сказал Бурцев сидящим друзьям.
— Ты чё уже вышел из отпуска?! — спросил Адамов, с которым Бурцев ещё в детстве играл в хоккей в одной команде. Адамов был вратарём.
— Да!
— А чё так быстро?!
— Устал сидеть дома.
— Мы вот собираемся втроём на рыбалку на одно дальнее озерцо съездить. Ружьишко с собой возьмём на всякий случай. Поехали с нами! Нам как раз нужен на мою «Ниву» трезвый шофёр! — заулыбавшись сказал Адамов.
— Значит, вы будете пьянствовать, а я вас катать? — спросил Бурцев.
— Зато рыбы домой привезёшь! — с трудом сделав серьёзное лицо, сказал Адамов, затем вдруг не выдержал и рассмеялся.
— Нет. Спасибо. Поеду работать. Если бы вы с девками поехали, то я бы ещё подумал, — сказал Бурцев, присаживаясь рядом на огромную колёсную покрышку. Валерию хотелось ещё раз понаблюдать, как три друга за один приём выпивают по двести пятьдесят грамм водки.
— Правильно, Валера! Хуже нет ничего на свете, чем возить пьяных таксистов, да ещё к тому же без баб, — поддержал Бурцева Федченко, нарезая складным ножом солёное сало.
— Хохол, вот тогда сам и будешь нас возить! — сказал Адамов. — Бурцев, ты же знаешь, что у нас с двух бутылок всегда полбутылки остаётся, выпьешь с нами? Водка свежая! — продолжая шутить, спросил Адамов.
— Нет! Я же сказал, что запланирован сегодня в ночь. Жду Смирнова с линии, — ответил Бурцев, понимая, что ему шутя предлагают выпить.
— Ну, как хочешь! Наше дело предложить — ваше отказаться! Федченко, где татарин?! — крикнул Адамов.
— Наверное, пошёл путёвку сдавать, — ответил Федченко, заканчивая резать хлеб и свежие огурцы.
— Вечно он опаздывает! — сказал Адамов и оглянулся. В этот момент Сабитов как раз вышел из-за ангара и подошёл к друзьям. — Мы татары молодцы — у нас обрезаны концы! — громко продекламировал Адамов и протянул подошедшему другу полный стакан.
— Лучше обрезанные, чем лежачие! — сказал Сабитов Адамову и осторожно взял стакан в руку.
— Вот-вот! Правильно он тебя отбрил, Адам! — сказал Федченко и засмеялся.
— Я и не спорю, — ответил улыбаясь Адамов. — Кто с водкой дружен — тому хер не нужен! — добавил Адамов, и три друга добродушно засмеялись. Первым не поперхнувшись, запрокинув голову, вылил в рот водку Федченко. Он так приловчился открывать горло, что выпивая весь стакан, делал только одно глотательное движение. Адамов, как часто пьющий человек, невольно вздрогнул плечами.
— Вот хохол даёт! — с восхищением сказал Адамов и в несколько глотков тоже опустошил полный гранёный стакан водки. У Сабитова, глядя на друзей, тоже передёрнуло плечи от отвращения, и он медленно поднёс стакан к губам. Сабитов один из троих друзей пил неспешно, но так же не прерываясь. Полный стакан он мелкими глотками выпивал в течение целой минуты. На это время Адамов и Федченко по привычке отвернулись от Сабитова. Они считали, что так пить водку сродни пытке.
Первым делом после выпитого стакана Федченко не стал закусывать, а достал из кармана красную пачку сигарет «Прима» и закурил. Адамов же стал закусывать салом. Закусил салом и Сабитов.
— Какой же ты татарин, Сабитов, если сало ешь?! — в очередной раз, как и в предыдущие пьянки, спросил по традиции Адамов. Но Сабитов махнул на него рукой и отвернулся. Он стал жевать сало, больше при этом откусывая хлеба.
— Правильно, Сабитов, — сказал Федченко. — Если по столько пить зараз водки, то не только сало начнёшь жрать, но татарский язык забудешь, — сказал с серьёзным лицом Федченко, и все громко расхохотались, включая Сабитова. Всем было известно, что Сабитов почти не говорит на родном языке, потому что из родни у него осталась только сестра, которая жила в другом городе. Сабитов с детства все время воспитывался среди русских и родной язык, кроме нескольких слов, давно начал забывать.
— Вы моей конской колбасой закусываете, когда сестра мне привозит! Я не говорю, что вы после этого татары! — сказал Сабитов, и все опять заулыбались. Три друга на глазах начали пьянеть от умопомрачительной дозы, но чувство юмора их не покидало. Подъехал к друзьям сменщик Сабитова, готовый выезжать на линию. Сабитов было засобирался, чтобы не задерживать сменщика, но Адамов сказал:
— Сабитов, отпусти сменщика! Мой напарник ещё в очереди за путёвкой стоит! Он как получит — развезёт нас всех! — Сабитов махнул сменщику, давая понять, чтобы тот уезжал без него.
— Сабитов, почему сменщику плохо машину помыл?! — продолжая шутить, крикнул Адамов.
— Нормально помыл! — ответил Сабитов, опять махая в сторону Адамова рукой, понимая, что тот опять шутит.
— Я все время говорю, что татарин — не шофер, а КАМАЗ — не машина! — и все опять начали неудержимо громко хохотать на шутку Адамова.
— Пошёл ты в задницу! — протяжно сказал Сабитов, и Адамов по-дружески обнял друга, давая понять, что любит его и как всегда шутит, чтобы посмешить компанию. Сабитов никогда не обижался, потому что знал, что Адамов за него не задумываясь ввяжется в любую драку, что не раз случалось в таксопарке. Бурцев смотрел на друзей и завидовал их безмятежности и искреннему веселью. «Я навсегда лишён такого счастья, как эти простодушные люди… Они никого не убивали в своей жизни и поэтому не отягощены теми мыслями, чувствами и проблемами… Узнаю ли я когда-нибудь, почему моя жизни сложилось так?.. Кто определяет и почему так, а не иначе судьбу каждого человека?..» — думал Бурцев с чувством безысходности от своего положения. Заехала машина Бурцева. Попрощавшись с захмелевшими друзьями Валерий пошёл навстречу сменщику.
— Ты чё уже отгулял отпуск?! — удивлённо спросил Смирнов, и Бурцев утвердительно кивнул, радуясь давнишнему напарнику. — Тогда я сейчас быстро сполосну машинку и поедем, — хихикнув, сказал Смирнов. Он побежал отметить время заезда у контрольного механика, выворачивая ступни ног таким образом, словно аквалангист идущий по земле в ластах. Через полчаса Бурцев выехал на линию. Он довёз Смирнова до дома и тотчас поехал к себе, чтобы поставить в известность мать о решении прервать отпуск.
— Валера, а почему ты не догулял?! — удивлённо спросила теперь и мать. — Ты всегда прежде с большим желанием ожидал отпуска, а тут взял и вышел на работу раньше времени.
— Я позже догуляю пять дней, когда мне понадобится, — ответил Бурцев. — Сейчас жара спала и работать стало легче, — добавил он в своё оправдание, чтобы мать не тревожилась и не стала себя мучить разными догадками об истинных причинах его решения.
— Сегодня Аннушка звонила. Она рассказывала, что опять окунулась с головой в работу школы, она говорила, что точно определилась на будущее: это последний год её школьной жизни. Весной девочка подаст заявление на увольнение и пойдёт работать к маме на метизо-хозяйственную базу.
— Да?! — удивился картинно Бурцев, давая понять, что это для него откровение. Бурцеву не хотелось признаваться, что это намерение Анны ему известно. Валерий совсем не желал разговаривать о соседке. В течение двух дней его не покидали мысленные рассуждения на тему, что делать, как жить и стоит ли что-нибудь менять в поведении в связи с гибелью последнего человека из своего списка намеченных жертв. Бурцеву было важно внести ясность и определённость в дальнейшую жизнь, потому что иначе он не знал, что следует планировать на будущее и каким образом следует вести себя с окружающими людьми. Несмотря на постоянное обдумывание своего положения, ничего спасительного и успокоительного ему не приходило в голову. В конце концов, Валерий понял, что ничего не сможет изменить. Он решил, что будет продолжать жить как жил, но постоянно помнить о том, что каждый наступивший день, возможно, последний для него. После этого определения парню стало грустно, но намного легче.
Поужинав, Бурцев поехал работать. К полуночи он легко набрал плановую выручку и направился на вокзал, чтобы вздремнуть до пересмены. Срезая дорогу к вокзалу, Валерий поехал по неосвещённым маленьким улочкам. На одном из поворотов машина осветила фарами идущую по правой обочине девушку в коротком платье в крупный белый горошек на чёрном фоне.. Девушка махнула левой рукой, не поворачиваясь лицом на свет. Бурцев проехал пассажирку и остановился. Молодая особа не очень спеша подошла и открыла переднюю дверь.
— У вас водка есть?! — спросила она, расширив глаза, и Бурцев понял, что незнакомка немного пьяна. Водки с собой у Валерия не было, но была водка в загородном доме отца.
— С собой водки нет, но если очень нужно, то дома у меня есть. Придётся только заплатить и за водку и за дорогу до моего дома, — сказал Бурцев.
— Хорошо! — не задумываясь согласилась девица и села на переднее сиденье. — У тебя есть музыка? — переходя легко на «ты», спросила нетрезвая, но приятная молодая девица. У Бурцева стоял в машине радиоприёмник совмещённый с кассетным магнитофоном. Валерий открыл бардачок и достал три кассеты. Пока Валерий открывал крышку бардачка, то увидел, что круглые колени длинных ног пассажирки почти упирались в нижнюю часть панели приборов. Валерий стал закрывать крышку бардачка и невольно коснулся коленей девицы, но она не обратила на это никакого внимания.
На ней были надеты чулки или колготки чёрного цвета, и она не пыталась прикрыть подолом значительно оголившиеся бедра. Бурцев протянул ночной пассажирке кассеты и сказал:
— Вот сюда вставляй и определяй, какая музыка тебе понравится больше. — Девушка начала вставлять по очереди кассеты и остановилась на одной для неё более интересной. Какая-то знакомая ей англоязычная группа заиграла и запела. При звуках этой музыки пассажирка установила максимальную громкость и, потрясая сжатыми кулаками в такт ритму, начала сидя подтанцовывать и подпевать. Бурцев убавил громкость и спросил:
— Ты с водкой куда потом поедешь? Куда тебя потом довезти?
— Пока не знаю. Я хочу выпить сама. Сделай опять громко музыку, — сказала хмельная девица и, отстранив бесцеремонно пальцы Бурцева от регулятора громкости, вновь добавила громкость до предела. Максимальный звук не только резал Бурцеву слух, но и словно бил по голове. Валерий решил терпеть до самого загородного дома, а там угостить девицу водкой и обязательно попытается соблазнить её. Уж очень пассажирка показалась Валерию привлекательной и доступной. Подъехав к воротам загородного дома, Бурцев опять убавил громкость музыки и спросил:
— Пойдём, Ира, я тебя провожу, — сказала Августа Алексеевна, поглаживая мать Романа по сутулой спине. Бурцев прошёл в свою спальню и прилёг в одежде на кровать. Он смотрел в потолок и не хотел куда-либо идти. Два дня Валерий не выходил из дома после потрясшего его известия. Мысль об Анне теперь казалась молодому человеку такой неуместной, что он явно почувствовал, что улыбаться желанной женщине не сможет. О чем только он не думал за эти два дня. «Неужели за каждый проступок человеку приходится расплачиваться?.. Вполне вероятно господь сидит в микромире и управляет всем во вселенной... Не в состоянии господь, порождённый воображением людей, находиться где-то на небе, чтобы из бесконечной вселенной управлять судьбой каких-то грешных людишек на земле песчинке, с которой людям во плоти, видимо, никогда не переселиться. Бог непременно прячется внутри нас! Он определённым образом складывает невероятно малые микрочастицы, которых миллиарды миллиардов только в одном атоме, словно звёзд во вселенной, но которые человек никогда не сможет разглядеть все... Именно эти частицы изначально сложены творцом таким образом, что поддержка добра и подавление зла в мире людей неизбежна... Иначе живые существа вымерли бы всюду непременно...» - непонятно почему именно сейчас это предположил Бурцев, но верней всего потому, что неотвратимость наказания грешников, а это он сейчас начал осознавать, не мог объяснить больше ничем вразумительным на мизерной по масштабам вселенной планете земля...
Часть 3
ГЛАВА 1
На третий день после известия о смерти Романа Ибрагимова Бурцев поехал в таксопарк и попросился на пять дней раньше срока выйти из отпуска с правом отгулять оставшиеся дни в другое время. Начальник автоколонны без раздумий согласился и разрешил ему выехать на линию в ночь, так как в конце лета часто не хватало водителей из-за сезона отпусков. «Теперь мне не придётся вынужденно встречаться с Анной и мозолить глаза матери… Я буду занят работой и, возможно, определюсь с линией поведения на будущее... Или мне нужно жить как прежде, не обращая внимания на кажущееся мне предупреждение от господа, или нужно каким-то образом просить Бога о прощении… Но что я могу сделать в своё оправдание… возможно ли этого оправдания добиться? Разве могу я, молодой человек, полный жизненных сил, все бросить и уйти в монахи, чтобы замаливать свой страшный грех?.. Как это возможно, если я ежедневно до головных болей думаю о близости с женщиной? Как можно отказаться от прелестей жизни в моем возрасте? Так и хочется сказать, что лучше смерть, чем жизнь схимника…» — рассуждал Бурцев, ожидая в красном уголке административного здания таксопарка приезда своей машины с линии. Время подходило к пересмене, и Валерий вышел на территорию гаража. Возле высокого ангара ремонтной базы стали скапливаться заезжающие автомобили. Здесь же заехавшие водители из ведра поролоновой губкой мыли машины, чтобы передать их сменщикам, так как в новом таксопарке мойка то работала, то ломалась. Бурцев оглядел все такси, но его автомобиль ещё не заехал. В это время Валерия окликнула небольшая компания друзей, сидящая на большой старой покрышке от колёсного трактора, возле помытой машины с открытыми нараспашку всеми четырьмя дверями, капотом и багажником.
— Бурцев! Иди к нам! — позвал Валерия Александр Адамов, весёлый балагур, любитель анекдотов и весельчак из одной с ним бригады. Адамов на удивление имел идеально правильные черты лица и больше походил на смазливого паренька бездельника, каких примечают женщины. Рядом сидел его друг Виктор Федченко и разливал в три гранёных стакана водку. Если эти стаканы брать неосторожно, то можно расплескать жидкость. На весь таксопарк было три неразлучных друга — русский Адамов, украинец Федченко и татарин Сабитов, которые после смены всегда наливали полные стаканы водки, но пили один раз.
— Привет! — сказал Бурцев сидящим друзьям.
— Ты чё уже вышел из отпуска?! — спросил Адамов, с которым Бурцев ещё в детстве играл в хоккей в одной команде. Адамов был вратарём.
— Да!
— А чё так быстро?!
— Устал сидеть дома.
— Мы вот собираемся втроём на рыбалку на одно дальнее озерцо съездить. Ружьишко с собой возьмём на всякий случай. Поехали с нами! Нам как раз нужен на мою «Ниву» трезвый шофёр! — заулыбавшись сказал Адамов.
— Значит, вы будете пьянствовать, а я вас катать? — спросил Бурцев.
— Зато рыбы домой привезёшь! — с трудом сделав серьёзное лицо, сказал Адамов, затем вдруг не выдержал и рассмеялся.
— Нет. Спасибо. Поеду работать. Если бы вы с девками поехали, то я бы ещё подумал, — сказал Бурцев, присаживаясь рядом на огромную колёсную покрышку. Валерию хотелось ещё раз понаблюдать, как три друга за один приём выпивают по двести пятьдесят грамм водки.
— Правильно, Валера! Хуже нет ничего на свете, чем возить пьяных таксистов, да ещё к тому же без баб, — поддержал Бурцева Федченко, нарезая складным ножом солёное сало.
— Хохол, вот тогда сам и будешь нас возить! — сказал Адамов. — Бурцев, ты же знаешь, что у нас с двух бутылок всегда полбутылки остаётся, выпьешь с нами? Водка свежая! — продолжая шутить, спросил Адамов.
— Нет! Я же сказал, что запланирован сегодня в ночь. Жду Смирнова с линии, — ответил Бурцев, понимая, что ему шутя предлагают выпить.
— Ну, как хочешь! Наше дело предложить — ваше отказаться! Федченко, где татарин?! — крикнул Адамов.
— Наверное, пошёл путёвку сдавать, — ответил Федченко, заканчивая резать хлеб и свежие огурцы.
— Вечно он опаздывает! — сказал Адамов и оглянулся. В этот момент Сабитов как раз вышел из-за ангара и подошёл к друзьям. — Мы татары молодцы — у нас обрезаны концы! — громко продекламировал Адамов и протянул подошедшему другу полный стакан.
— Лучше обрезанные, чем лежачие! — сказал Сабитов Адамову и осторожно взял стакан в руку.
— Вот-вот! Правильно он тебя отбрил, Адам! — сказал Федченко и засмеялся.
— Я и не спорю, — ответил улыбаясь Адамов. — Кто с водкой дружен — тому хер не нужен! — добавил Адамов, и три друга добродушно засмеялись. Первым не поперхнувшись, запрокинув голову, вылил в рот водку Федченко. Он так приловчился открывать горло, что выпивая весь стакан, делал только одно глотательное движение. Адамов, как часто пьющий человек, невольно вздрогнул плечами.
— Вот хохол даёт! — с восхищением сказал Адамов и в несколько глотков тоже опустошил полный гранёный стакан водки. У Сабитова, глядя на друзей, тоже передёрнуло плечи от отвращения, и он медленно поднёс стакан к губам. Сабитов один из троих друзей пил неспешно, но так же не прерываясь. Полный стакан он мелкими глотками выпивал в течение целой минуты. На это время Адамов и Федченко по привычке отвернулись от Сабитова. Они считали, что так пить водку сродни пытке.
Первым делом после выпитого стакана Федченко не стал закусывать, а достал из кармана красную пачку сигарет «Прима» и закурил. Адамов же стал закусывать салом. Закусил салом и Сабитов.
— Какой же ты татарин, Сабитов, если сало ешь?! — в очередной раз, как и в предыдущие пьянки, спросил по традиции Адамов. Но Сабитов махнул на него рукой и отвернулся. Он стал жевать сало, больше при этом откусывая хлеба.
— Правильно, Сабитов, — сказал Федченко. — Если по столько пить зараз водки, то не только сало начнёшь жрать, но татарский язык забудешь, — сказал с серьёзным лицом Федченко, и все громко расхохотались, включая Сабитова. Всем было известно, что Сабитов почти не говорит на родном языке, потому что из родни у него осталась только сестра, которая жила в другом городе. Сабитов с детства все время воспитывался среди русских и родной язык, кроме нескольких слов, давно начал забывать.
— Вы моей конской колбасой закусываете, когда сестра мне привозит! Я не говорю, что вы после этого татары! — сказал Сабитов, и все опять заулыбались. Три друга на глазах начали пьянеть от умопомрачительной дозы, но чувство юмора их не покидало. Подъехал к друзьям сменщик Сабитова, готовый выезжать на линию. Сабитов было засобирался, чтобы не задерживать сменщика, но Адамов сказал:
— Сабитов, отпусти сменщика! Мой напарник ещё в очереди за путёвкой стоит! Он как получит — развезёт нас всех! — Сабитов махнул сменщику, давая понять, чтобы тот уезжал без него.
— Сабитов, почему сменщику плохо машину помыл?! — продолжая шутить, крикнул Адамов.
— Нормально помыл! — ответил Сабитов, опять махая в сторону Адамова рукой, понимая, что тот опять шутит.
— Я все время говорю, что татарин — не шофер, а КАМАЗ — не машина! — и все опять начали неудержимо громко хохотать на шутку Адамова.
— Пошёл ты в задницу! — протяжно сказал Сабитов, и Адамов по-дружески обнял друга, давая понять, что любит его и как всегда шутит, чтобы посмешить компанию. Сабитов никогда не обижался, потому что знал, что Адамов за него не задумываясь ввяжется в любую драку, что не раз случалось в таксопарке. Бурцев смотрел на друзей и завидовал их безмятежности и искреннему веселью. «Я навсегда лишён такого счастья, как эти простодушные люди… Они никого не убивали в своей жизни и поэтому не отягощены теми мыслями, чувствами и проблемами… Узнаю ли я когда-нибудь, почему моя жизни сложилось так?.. Кто определяет и почему так, а не иначе судьбу каждого человека?..» — думал Бурцев с чувством безысходности от своего положения. Заехала машина Бурцева. Попрощавшись с захмелевшими друзьями Валерий пошёл навстречу сменщику.
— Ты чё уже отгулял отпуск?! — удивлённо спросил Смирнов, и Бурцев утвердительно кивнул, радуясь давнишнему напарнику. — Тогда я сейчас быстро сполосну машинку и поедем, — хихикнув, сказал Смирнов. Он побежал отметить время заезда у контрольного механика, выворачивая ступни ног таким образом, словно аквалангист идущий по земле в ластах. Через полчаса Бурцев выехал на линию. Он довёз Смирнова до дома и тотчас поехал к себе, чтобы поставить в известность мать о решении прервать отпуск.
ГЛАВА 2
— Валера, а почему ты не догулял?! — удивлённо спросила теперь и мать. — Ты всегда прежде с большим желанием ожидал отпуска, а тут взял и вышел на работу раньше времени.
— Я позже догуляю пять дней, когда мне понадобится, — ответил Бурцев. — Сейчас жара спала и работать стало легче, — добавил он в своё оправдание, чтобы мать не тревожилась и не стала себя мучить разными догадками об истинных причинах его решения.
— Сегодня Аннушка звонила. Она рассказывала, что опять окунулась с головой в работу школы, она говорила, что точно определилась на будущее: это последний год её школьной жизни. Весной девочка подаст заявление на увольнение и пойдёт работать к маме на метизо-хозяйственную базу.
— Да?! — удивился картинно Бурцев, давая понять, что это для него откровение. Бурцеву не хотелось признаваться, что это намерение Анны ему известно. Валерий совсем не желал разговаривать о соседке. В течение двух дней его не покидали мысленные рассуждения на тему, что делать, как жить и стоит ли что-нибудь менять в поведении в связи с гибелью последнего человека из своего списка намеченных жертв. Бурцеву было важно внести ясность и определённость в дальнейшую жизнь, потому что иначе он не знал, что следует планировать на будущее и каким образом следует вести себя с окружающими людьми. Несмотря на постоянное обдумывание своего положения, ничего спасительного и успокоительного ему не приходило в голову. В конце концов, Валерий понял, что ничего не сможет изменить. Он решил, что будет продолжать жить как жил, но постоянно помнить о том, что каждый наступивший день, возможно, последний для него. После этого определения парню стало грустно, но намного легче.
Поужинав, Бурцев поехал работать. К полуночи он легко набрал плановую выручку и направился на вокзал, чтобы вздремнуть до пересмены. Срезая дорогу к вокзалу, Валерий поехал по неосвещённым маленьким улочкам. На одном из поворотов машина осветила фарами идущую по правой обочине девушку в коротком платье в крупный белый горошек на чёрном фоне.. Девушка махнула левой рукой, не поворачиваясь лицом на свет. Бурцев проехал пассажирку и остановился. Молодая особа не очень спеша подошла и открыла переднюю дверь.
— У вас водка есть?! — спросила она, расширив глаза, и Бурцев понял, что незнакомка немного пьяна. Водки с собой у Валерия не было, но была водка в загородном доме отца.
— С собой водки нет, но если очень нужно, то дома у меня есть. Придётся только заплатить и за водку и за дорогу до моего дома, — сказал Бурцев.
— Хорошо! — не задумываясь согласилась девица и села на переднее сиденье. — У тебя есть музыка? — переходя легко на «ты», спросила нетрезвая, но приятная молодая девица. У Бурцева стоял в машине радиоприёмник совмещённый с кассетным магнитофоном. Валерий открыл бардачок и достал три кассеты. Пока Валерий открывал крышку бардачка, то увидел, что круглые колени длинных ног пассажирки почти упирались в нижнюю часть панели приборов. Валерий стал закрывать крышку бардачка и невольно коснулся коленей девицы, но она не обратила на это никакого внимания.
На ней были надеты чулки или колготки чёрного цвета, и она не пыталась прикрыть подолом значительно оголившиеся бедра. Бурцев протянул ночной пассажирке кассеты и сказал:
— Вот сюда вставляй и определяй, какая музыка тебе понравится больше. — Девушка начала вставлять по очереди кассеты и остановилась на одной для неё более интересной. Какая-то знакомая ей англоязычная группа заиграла и запела. При звуках этой музыки пассажирка установила максимальную громкость и, потрясая сжатыми кулаками в такт ритму, начала сидя подтанцовывать и подпевать. Бурцев убавил громкость и спросил:
— Ты с водкой куда потом поедешь? Куда тебя потом довезти?
— Пока не знаю. Я хочу выпить сама. Сделай опять громко музыку, — сказала хмельная девица и, отстранив бесцеремонно пальцы Бурцева от регулятора громкости, вновь добавила громкость до предела. Максимальный звук не только резал Бурцеву слух, но и словно бил по голове. Валерий решил терпеть до самого загородного дома, а там угостить девицу водкой и обязательно попытается соблазнить её. Уж очень пассажирка показалась Валерию привлекательной и доступной. Подъехав к воротам загородного дома, Бурцев опять убавил громкость музыки и спросил:
