— Сколько времени простояли эти машины? — спросил Бурцев.
— Уже больше трёх месяцев. Все это время мне не только не спится, но и отец меня все время ругает. Он требует, чтобы я освободил гараж от них.
— Почему заказчики их не взяли?
— У одной машины оказалась маленькая вмятина на крыше, а у второй — порог снизу чуточку замят. Если не знать, где вмятины, то никогда не обратишь на них внимания. Сейчас сам посмотришь, — сказал паренёк по имени Николай. На его голове красовалась не очень симпатичная для Бурцева кепка с обшитой материей пуговицей по центру. Такие кепки носила шпана во все времена. Как бывший арестант ни старается скрыть своё прошлое, его легко определить по одежде, манере говорить и по походке. Бурцев сидевших людей узнавал на расстоянии, хотя его самого никто не мог по внешним признакам причислить к клану уголовников. Бурцев, несмотря на отсиженный длительный срок, не преклонялся перед уголовной братвой. Чувствовалось, что Николай недавно пришёл от «хозяина», как говорят про освободившихся из мест заключения людей.
В слабо освещённом с низким потолком гараже автомобили от времени покрылись слоем пыли. Бурцев сел за руль одной машины, не касаясь руками ничего. Его удивил запах нового автомобиля. Внутренняя обшивка дверей и панель приборов автомобиля издают характерный запах, что свойственно только новой машине. Спидометры показывали на обеих автомобилях чуть более двух тысяч километров пробега. Бурцев с двумя сменщиками на такси за год наматывал по сто тысяч километров, и машины оставалась практически новыми. Под панелями приборов у обеих машин висели замки зажигания на проводах. При угоне автомобили заводились путём прямого замыкания проводов. Два провода соединялись на постоянной основе, а третий провод подсоединялся к ним ненадолго, чтобы прокрутить стартер. Блокировки рулей были сорваны вручную, а это удаётся только весьма сильному человеку. Все говорило о том, что машины были похищены способом кражи, а не грабежа или разбоя, что уменьшало тяжесть преступления за соучастие при заказе покупателем похитить эти автомобили. Бурцев в данном случае, очевидно, не являлся заказчиком на похищение машин и мог нести ответственность только в качестве скупщика краденого имущества в крупных размерах. Валерий внимательно рассмотрел чуть вмятую крышу у одной машины и замятый порог — у другой. Действительно, вмятины были едва заметны.
— Сколько ты хочешь за обе машины? — спросил Бурцев.
— По десять за каждую, — быстро проговорил паренёк и заволновался. Чувствовалось, что он запросил цену, которую ему посоветовал требовать бригадир Виктор Соколкин, надеясь получить свою долю и от своего работника. Бригадир жестянщиков Соколкин несомненно сказал Николаю, что сибиряк с деньгами и машины ему очень нужны.
— Я вот эту чёрную купил за десять тысяч, но она не ворованная и без вмятин, — начал Бурцев объяснять, что эти две похищенные машины не могут стоить двадцать тысяч рублей.
— Твоя чёрная не новая, а эти машины новые, — попытался объяснить Николай, почему его машины оцениваются каждая по десять тысяч.
— Нет, за двадцать обе я брать не стану, потому что деньги сохраню и спокойнее спать буду, — сказал Бурцев и пошёл к выходу из гаража. Бурцев чувствовал, что паренёк сбросит цену, если не сегодня, то завтра непременно.
— А сколько бы ты дал за них? — спросил Николай, чуточку погрустнев.
— Десять тысяч за обе — и ни копейки больше, — отрезал Бурцев и сел в машину. Николай сел рядом и они поехали обратно на станцию.
— Я согласен, — сказал вдруг Николай. — А когда ты сможешь их забрать?
— Если ты и твои друзья дождутся, то через три дня я приду за ними с перегонщиками и с деньгами.
— Хорошо, — сказал Николай с недовольным видом, но выбора у него, очевидно, не было.
— Сейчас на станции я дам тебе деньги на два новых замка зажигания, и ты установишь их вместо старых. Замки зажигания у вас на станции продаются в комплекте с дверными замками, замком от багажника и от бензобака. Необходимо заменить все замки на каждой машине.
— Хорошо, — сказал Николай с ещё большим огорчением. Он проклинал себя мысленно за то, что по простоте душевной рассказал Бурцеву, что машины стоят в его доме уже три месяца и что у него конфликт из-за них с отцом. Бурцев, безусловно, этим воспользовался, полагал он.
На станции Соколкин явно заинтересованно расспросил о договорённости, как будто речь шла о его собственных автомобилях. Виктор тоже оказался недовольным таким значительным удешевлением автомобилей. Бурцев передал деньги на замки Николаю в присутствии Соколкина и сказал:
— Через три дня я приеду к тебе домой с двумя водителями. Ни одного постороннего человека при передаче автомобилей не должно присутствовать. Если будут посторонние люди, то сделка не состоится, — сказал Бурцев и, попрощавшись с Виктором, уехал в гостиницу звонить домой жене.
С гостиничного телефона Бурцев позвонил Анне.
— Привет! — сказал он чужим голосом, желая пошутить.
— Привет, мой любимый, — протяжно сказала Анна, и Бурцев знал, что она в этот момент улыбается. — Когда ты выезжаешь?
— У меня маленькая задержка, но все складывается, вроде, неплохо…
— На сколько дней задержка?! — спросила Анна и чувствовалось, что она сразу расстроилась.
— Все зависит от тебя, — ответил Бурцев загадкой, улыбаясь от того, что жена, видимо, любит его и хочет скорее видеть дома.
— Как от меня?! — удивилась Анна.
— Пойди сейчас в наш автосервис и скажи обоим слесарям, чтобы срочно закрыли бокс и летели ко мне сюда на самолёте. Обязательно пусть возьмут с собой водительские удостоверения. Выдай им командировочные и на авиабилеты по тысяче рублей каждому. Поняла меня?
— Поняла, — ответила Анна, немного опять повеселев.
— Срочно пусть вылетают. Я жду их в тридцать втором номере гостиницы «Заречная».
— Поняла, любимый… — с улыбкой на этот раз ответила Анна.
— Как Лёшка?
— Все, слава богу, хорошо, — сказала Анна и поднесла трубку к сыну, чтобы тот что-нибудь пролепетал папе.
— Ладно, не мешай ему играть. Целую тебя крепко и всю… — сказал Бурцев.
— Я тоже тебя целую всего… — сказала Анна, а в трубке послышался звук от её поцелуя. Бурцев положил трубку. Тут же он пошёл к администратору оплатить разговор.
«Всё-таки я вхожу в заведомо опасное дело. Кто-то будет знать, что я покупаю краденые автомобили, а это всегда риск, потому что тебя могут предать в сложной ситуации, — подумал Бурцев. Но удивительно большие ожидаемые доходы от перепродажи похищенных автомобилей мутили его разум. — Как от машин отказаться, если мне нравятся почти все молодые женщины, а для женщин почти любой мужчина без денег — пустое место… Я чувствую, что никогда не смогу обходиться близостью только с женой, какой бы распрекрасной она ни являлась… Неужели это свойственно только мне? Не может быть! Наверное, все мужчины одинаковые, но не все так остро нуждаются в женском разнообразии, чтобы идти ради этого на преступление… Всё-таки мой первый незаслуженный срок убил у меня уважение к закону. Какой смысл соблюдать законы, если тебя могут незаслуженно упрятать на восемь лет? Несправедливое правосудие изменило моё сознание нормального человека основательно…» — продолжал рассуждать Бурцев, подходя к администратору за стойкой.
— Привет, Валера! — громко сказала улыбающаяся еврейка. «Как же её зовут? Почему я в первое знакомство её не спросил?» — подумал Бурцев, но спасительно наткнулся глазами на табличку с фамилией и именем администратора на стойке.
— Привет, Роза! Как муксун?!
— Это незабываемый вкус! Ты бы хоть побольше привозил этой рыбы, а то все время по чуть-чуть привозишь. Я распробовать не успеваю её хорошенько, а она тут же вдруг заканчивается.
— У нас она тоже в дефиците, хотя водится только в наших краях. Когда ты ещё раз придёшь ко мне в гости? — понизив голос, спросил Бурцев, неожиданно для Розы сменив тему.
— А у тебя есть ещё рыба? — спросила лукаво еврейка.
— Ещё немного осталось.
— Тогда приду. А во сколько лучше?
— Ты по суткам работаешь?
— Сутки через двое.
— А где ты ночью здесь спишь?
— С двенадцати ночи до шести утра гостиница закрывается, и мы с кассиром идём спать в любой свободный номер в гостинице.
— А если клиенты приезжают с вокзала или из аэропорта среди ночи с забронированными местами?
— Швейцар их запускает в вестибюль, и они все равно до шести утра вон на тех диванах меня и кассира ждут.
— Приходи ко мне за рыбой после двенадцати, когда гостиница закроется, — сказал Бурцев с напускным серьёзным видом.
— Я боюсь к тебе приходить ночью, — улыбнувшись сказала еврейка. — Ты вон какой великан. Затащишь меня в кровать — я и пикнуть не успею, — быстро выпалила Роза и залилась смехом.
— Зато с рыбой будешь, — ответил Бурцев, как когда-то говорил друг Адамов, сохраняя с трудом серьёзное лицо.
— За такое дело рыбы мало, — сказала еврейка, продолжая улыбаться. — Нужен приличный подарок на память.
— Есть подарок и не дешёвый, — сказал загадочно Бурцев, уцепившись за слова Розы. — А что бы ты сама хотела себе в подарок? — спросил Бурцев.
— Какой-нибудь золотой перстень с настоящими камушками…
— Даю тебе честное слово, что ты сегодня вечером получишь такой подарок.
— Тогда зайду обязательно, — чуть покраснев сказала тихо еврейка, не переставая улыбаться.
— Я сейчас по межгороду разговаривал с женой. Сколько с меня?
— Сейчас платить не нужно. Заплатишь, когда будешь уезжать, — сказала Роза.
— До вечера, звезда моя! — сказал Бурцев и пошёл в номер.
«Как без свободных денег можно заманить женщину быстро? Никак… Жизнь стала дорогая, а женщины становятся более доступными… Они всегда первыми реагируют на ущербную экономику в стране… Как мне избежать опасности при работе с чужими людьми? Я же знаю, что зачастую подельники по уголовным делам приносят беду, но без них не обойтись в этом деле. Может, мне позже приехать опять тайком в Горький и пристрелить этого паренька в кепке, чтобы никто не мог меня предать? Нет… Пока в этом нет надобности… Пока у меня преступление не особенно тяжкое при покупке уже украденных автомобилей. Дальше будет видно…» — подумал Бурцев и включил телевизор в номере.
В половине первого ночи в дверь номера Бурцева тихо постучали. Валерий не спал, а смотрел в халате телевизор. Сначала хозяину номера показалось, что он ослышался, но потом тихий стук повторился. Валерий встал и открыл дверь. На пороге стояла еврейка Роза и держала указательный палец прижатым к губам. Её веки сверкали блёстками. Было видно, что девушка потратила значительное время на макияж.
— Тише, — прошептала Роза, и Бурцев беззвучно закрыл за ней дверь. Валерий тут же подхватил гостью на руки и понёс в постель. — Покажи сначала подарок, — громко шипела Роза, улыбаясь и краснея от безуспешного сопротивления. Молодая женщина опасалась, что не сможет противиться могучему и сильному Бурцеву, и он просто изнасилует её, не отдав подарка.
Бурцев поставил Розу на пол.
— Сколько стоит такое кольцо?
— Я видела в ювелирном магазине маленькое колечко из белого золота с мелкими бриллиантами за шестьсот рублей! — наигранно и возбужденно прошептала Роза, не переставая улыбаться. Бурцев подошёл к шкафу и достал из кармана куртки портмоне. Валерий отсчитал трясущимися от сексуального нетерпения руками шесть сторублёвых купюр и передал еврейке. Какое-то мгновение Роза растерянно смотрела на Бурцева. До последнего момента она не верила, что ей могут дать такую большую сумму денег. Еврейке казалось невероятным, что за ночь с ней, маленькой и невзрачной женщиной, могут отвалить сумму, что равнялась её зарплате за полгода, что могут существовать сумасшедшие мужчины в такое трудное время, что видно было по её глупой улыбке. Глаза девушки загорелись. Она была в замешательстве и не знала, куда положить деньги. То Роза пыталась спрятать деньги в бюстгальтер, то вспомнив, что сейчас будет раздета нетерпеливым Бурцевым, начала их всовывать в задний кармашек юбки, туго обтягивающей её тело. Однако, в конце концов, она поняла, что и это место не подходит для денег и беспомощно посмотрела на Бурцева.
— Дай сюда! — решительно шёпотом сказал Бурцев и выхватил у Розы деньги из рук. Бурцев бросил купюры на пол, на ковровое покрытие. — Потом соберёшь! — Опять Валерий решительно схватил еврейку и положил на кровать. Быстро задрав юбку и сняв с малютки трусы, Бурцев оставил Розу в ажурных чулках. Он сбросил с себя халат. Еврейка начала вскрикивать и тут же попросила Бурцева зажать ей рот ладонью, опасаясь, что не выдержит и закричит на всю гостиницу. Бурцев зажал Розе рот и, оставив открытым нос, нещадно начал своё дело. Бурцев словно хотел за шестьсот рублей получить в два раза больше. Еврейка кричала, но под ладонью её крик был похож на мычание. Лицо у Розы покраснело и покрылось испариной. Через две минуты Бурцев почувствовал, что получил удовольствие. Медленно Валерий убрал ладонь с губ еврейки, и та глубоко и часто задышала, как рыба на суше. Все тело женщины трясло как в лихорадке, и Роза продолжала еле слышно вскрикивать и вздрагивать всем телом. Её глаза были закрыты, а голова была повёрнута на бок. Казалось, что еврейка понемногу возвращается с того света…
Через пять минут к Розе вернулась способность говорить, и первое, что она спросила:
— Ты будешь так больно меня трахать опять?!
— Я буду любить тебя до утра, но более нежно… — сказал успокаивающе Валерий, и они оба захихикали.
— Я завтра не смогу работать после тебя, — сказала Роза и опять засмеялась негромко. Она не прекращала хохотать и продолжала говорить сквозь охвативший её смех: — Буду весь день ходить и заглядывать себе между ног под юбку и гадать, не черт ли там был, не рога ли оставил?! — Теперь и Бурцев засмеялся её грубой, но выстраданной шутке. — Секс с тобой для меня, как роды! Ей-богу!
— Я же не виноват в этом. Ты миниатюрная женщина, поэтому тебе нужно привыкнуть ко мне.
— Я, наверное, никогда не смогу к тебе привыкнуть, — сказала Роза и полезла через Бурцева со смехом собирать брошенные на пол деньги. — Надо хоть деньги собрать, а то умру здесь под тобой! Хоть дочери на что-нибудь сгодятся! Продешевила, дура! Надо было больше просить за такое! — заливаясь хохотом, говорила еврейка, ползая с голой задницей по полу. Бурцев, глядя на неё, тоже давился от смеха. Потом он свалился с кровати на пол и стал гоняться за еврейкой на коленях, стараясь догнать её и укусить за голые ягодицы.
До пяти часов утра Бурцев ещё дважды имел секс с маленькой, но желанной Розой. Еврейка больше не кричала, как под ножом, но и Бурцев щадил её, делая все нежно и с поцелуями. Любовники среди ночи выпили весь оставшийся от Анжелы коньяк, и еврейка изложила Бурцеву всю свою жизнь в подробностях. Роза была третий раз замужем. От первого брака у неё двенадцатилетняя дочь. Последний муж её работает в институте преподавателем, с которым она познакомилась, когда училась вечерами на экономиста.
— Муж мой теперешний немного «варёный», но надёжный в плане верности. Если иметь мужа, похожего на тебя, то счастье от такого замужества будешь делить со всем бабским миром, — высказала еврейка своё убеждение.
Нисколько не поспав за ночь, Роза измождённая ушла в пять часов утра подготовиться к приёму жильцов с бронью.
— Уже больше трёх месяцев. Все это время мне не только не спится, но и отец меня все время ругает. Он требует, чтобы я освободил гараж от них.
— Почему заказчики их не взяли?
— У одной машины оказалась маленькая вмятина на крыше, а у второй — порог снизу чуточку замят. Если не знать, где вмятины, то никогда не обратишь на них внимания. Сейчас сам посмотришь, — сказал паренёк по имени Николай. На его голове красовалась не очень симпатичная для Бурцева кепка с обшитой материей пуговицей по центру. Такие кепки носила шпана во все времена. Как бывший арестант ни старается скрыть своё прошлое, его легко определить по одежде, манере говорить и по походке. Бурцев сидевших людей узнавал на расстоянии, хотя его самого никто не мог по внешним признакам причислить к клану уголовников. Бурцев, несмотря на отсиженный длительный срок, не преклонялся перед уголовной братвой. Чувствовалось, что Николай недавно пришёл от «хозяина», как говорят про освободившихся из мест заключения людей.
В слабо освещённом с низким потолком гараже автомобили от времени покрылись слоем пыли. Бурцев сел за руль одной машины, не касаясь руками ничего. Его удивил запах нового автомобиля. Внутренняя обшивка дверей и панель приборов автомобиля издают характерный запах, что свойственно только новой машине. Спидометры показывали на обеих автомобилях чуть более двух тысяч километров пробега. Бурцев с двумя сменщиками на такси за год наматывал по сто тысяч километров, и машины оставалась практически новыми. Под панелями приборов у обеих машин висели замки зажигания на проводах. При угоне автомобили заводились путём прямого замыкания проводов. Два провода соединялись на постоянной основе, а третий провод подсоединялся к ним ненадолго, чтобы прокрутить стартер. Блокировки рулей были сорваны вручную, а это удаётся только весьма сильному человеку. Все говорило о том, что машины были похищены способом кражи, а не грабежа или разбоя, что уменьшало тяжесть преступления за соучастие при заказе покупателем похитить эти автомобили. Бурцев в данном случае, очевидно, не являлся заказчиком на похищение машин и мог нести ответственность только в качестве скупщика краденого имущества в крупных размерах. Валерий внимательно рассмотрел чуть вмятую крышу у одной машины и замятый порог — у другой. Действительно, вмятины были едва заметны.
— Сколько ты хочешь за обе машины? — спросил Бурцев.
— По десять за каждую, — быстро проговорил паренёк и заволновался. Чувствовалось, что он запросил цену, которую ему посоветовал требовать бригадир Виктор Соколкин, надеясь получить свою долю и от своего работника. Бригадир жестянщиков Соколкин несомненно сказал Николаю, что сибиряк с деньгами и машины ему очень нужны.
— Я вот эту чёрную купил за десять тысяч, но она не ворованная и без вмятин, — начал Бурцев объяснять, что эти две похищенные машины не могут стоить двадцать тысяч рублей.
— Твоя чёрная не новая, а эти машины новые, — попытался объяснить Николай, почему его машины оцениваются каждая по десять тысяч.
— Нет, за двадцать обе я брать не стану, потому что деньги сохраню и спокойнее спать буду, — сказал Бурцев и пошёл к выходу из гаража. Бурцев чувствовал, что паренёк сбросит цену, если не сегодня, то завтра непременно.
— А сколько бы ты дал за них? — спросил Николай, чуточку погрустнев.
— Десять тысяч за обе — и ни копейки больше, — отрезал Бурцев и сел в машину. Николай сел рядом и они поехали обратно на станцию.
— Я согласен, — сказал вдруг Николай. — А когда ты сможешь их забрать?
— Если ты и твои друзья дождутся, то через три дня я приду за ними с перегонщиками и с деньгами.
— Хорошо, — сказал Николай с недовольным видом, но выбора у него, очевидно, не было.
— Сейчас на станции я дам тебе деньги на два новых замка зажигания, и ты установишь их вместо старых. Замки зажигания у вас на станции продаются в комплекте с дверными замками, замком от багажника и от бензобака. Необходимо заменить все замки на каждой машине.
— Хорошо, — сказал Николай с ещё большим огорчением. Он проклинал себя мысленно за то, что по простоте душевной рассказал Бурцеву, что машины стоят в его доме уже три месяца и что у него конфликт из-за них с отцом. Бурцев, безусловно, этим воспользовался, полагал он.
На станции Соколкин явно заинтересованно расспросил о договорённости, как будто речь шла о его собственных автомобилях. Виктор тоже оказался недовольным таким значительным удешевлением автомобилей. Бурцев передал деньги на замки Николаю в присутствии Соколкина и сказал:
— Через три дня я приеду к тебе домой с двумя водителями. Ни одного постороннего человека при передаче автомобилей не должно присутствовать. Если будут посторонние люди, то сделка не состоится, — сказал Бурцев и, попрощавшись с Виктором, уехал в гостиницу звонить домой жене.
С гостиничного телефона Бурцев позвонил Анне.
— Привет! — сказал он чужим голосом, желая пошутить.
— Привет, мой любимый, — протяжно сказала Анна, и Бурцев знал, что она в этот момент улыбается. — Когда ты выезжаешь?
— У меня маленькая задержка, но все складывается, вроде, неплохо…
— На сколько дней задержка?! — спросила Анна и чувствовалось, что она сразу расстроилась.
— Все зависит от тебя, — ответил Бурцев загадкой, улыбаясь от того, что жена, видимо, любит его и хочет скорее видеть дома.
— Как от меня?! — удивилась Анна.
— Пойди сейчас в наш автосервис и скажи обоим слесарям, чтобы срочно закрыли бокс и летели ко мне сюда на самолёте. Обязательно пусть возьмут с собой водительские удостоверения. Выдай им командировочные и на авиабилеты по тысяче рублей каждому. Поняла меня?
— Поняла, — ответила Анна, немного опять повеселев.
— Срочно пусть вылетают. Я жду их в тридцать втором номере гостиницы «Заречная».
— Поняла, любимый… — с улыбкой на этот раз ответила Анна.
— Как Лёшка?
— Все, слава богу, хорошо, — сказала Анна и поднесла трубку к сыну, чтобы тот что-нибудь пролепетал папе.
— Ладно, не мешай ему играть. Целую тебя крепко и всю… — сказал Бурцев.
— Я тоже тебя целую всего… — сказала Анна, а в трубке послышался звук от её поцелуя. Бурцев положил трубку. Тут же он пошёл к администратору оплатить разговор.
«Всё-таки я вхожу в заведомо опасное дело. Кто-то будет знать, что я покупаю краденые автомобили, а это всегда риск, потому что тебя могут предать в сложной ситуации, — подумал Бурцев. Но удивительно большие ожидаемые доходы от перепродажи похищенных автомобилей мутили его разум. — Как от машин отказаться, если мне нравятся почти все молодые женщины, а для женщин почти любой мужчина без денег — пустое место… Я чувствую, что никогда не смогу обходиться близостью только с женой, какой бы распрекрасной она ни являлась… Неужели это свойственно только мне? Не может быть! Наверное, все мужчины одинаковые, но не все так остро нуждаются в женском разнообразии, чтобы идти ради этого на преступление… Всё-таки мой первый незаслуженный срок убил у меня уважение к закону. Какой смысл соблюдать законы, если тебя могут незаслуженно упрятать на восемь лет? Несправедливое правосудие изменило моё сознание нормального человека основательно…» — продолжал рассуждать Бурцев, подходя к администратору за стойкой.
— Привет, Валера! — громко сказала улыбающаяся еврейка. «Как же её зовут? Почему я в первое знакомство её не спросил?» — подумал Бурцев, но спасительно наткнулся глазами на табличку с фамилией и именем администратора на стойке.
— Привет, Роза! Как муксун?!
— Это незабываемый вкус! Ты бы хоть побольше привозил этой рыбы, а то все время по чуть-чуть привозишь. Я распробовать не успеваю её хорошенько, а она тут же вдруг заканчивается.
— У нас она тоже в дефиците, хотя водится только в наших краях. Когда ты ещё раз придёшь ко мне в гости? — понизив голос, спросил Бурцев, неожиданно для Розы сменив тему.
— А у тебя есть ещё рыба? — спросила лукаво еврейка.
— Ещё немного осталось.
— Тогда приду. А во сколько лучше?
— Ты по суткам работаешь?
— Сутки через двое.
— А где ты ночью здесь спишь?
— С двенадцати ночи до шести утра гостиница закрывается, и мы с кассиром идём спать в любой свободный номер в гостинице.
— А если клиенты приезжают с вокзала или из аэропорта среди ночи с забронированными местами?
— Швейцар их запускает в вестибюль, и они все равно до шести утра вон на тех диванах меня и кассира ждут.
— Приходи ко мне за рыбой после двенадцати, когда гостиница закроется, — сказал Бурцев с напускным серьёзным видом.
— Я боюсь к тебе приходить ночью, — улыбнувшись сказала еврейка. — Ты вон какой великан. Затащишь меня в кровать — я и пикнуть не успею, — быстро выпалила Роза и залилась смехом.
— Зато с рыбой будешь, — ответил Бурцев, как когда-то говорил друг Адамов, сохраняя с трудом серьёзное лицо.
— За такое дело рыбы мало, — сказала еврейка, продолжая улыбаться. — Нужен приличный подарок на память.
— Есть подарок и не дешёвый, — сказал загадочно Бурцев, уцепившись за слова Розы. — А что бы ты сама хотела себе в подарок? — спросил Бурцев.
— Какой-нибудь золотой перстень с настоящими камушками…
— Даю тебе честное слово, что ты сегодня вечером получишь такой подарок.
— Тогда зайду обязательно, — чуть покраснев сказала тихо еврейка, не переставая улыбаться.
— Я сейчас по межгороду разговаривал с женой. Сколько с меня?
— Сейчас платить не нужно. Заплатишь, когда будешь уезжать, — сказала Роза.
— До вечера, звезда моя! — сказал Бурцев и пошёл в номер.
«Как без свободных денег можно заманить женщину быстро? Никак… Жизнь стала дорогая, а женщины становятся более доступными… Они всегда первыми реагируют на ущербную экономику в стране… Как мне избежать опасности при работе с чужими людьми? Я же знаю, что зачастую подельники по уголовным делам приносят беду, но без них не обойтись в этом деле. Может, мне позже приехать опять тайком в Горький и пристрелить этого паренька в кепке, чтобы никто не мог меня предать? Нет… Пока в этом нет надобности… Пока у меня преступление не особенно тяжкое при покупке уже украденных автомобилей. Дальше будет видно…» — подумал Бурцев и включил телевизор в номере.
ГЛАВА 8
В половине первого ночи в дверь номера Бурцева тихо постучали. Валерий не спал, а смотрел в халате телевизор. Сначала хозяину номера показалось, что он ослышался, но потом тихий стук повторился. Валерий встал и открыл дверь. На пороге стояла еврейка Роза и держала указательный палец прижатым к губам. Её веки сверкали блёстками. Было видно, что девушка потратила значительное время на макияж.
— Тише, — прошептала Роза, и Бурцев беззвучно закрыл за ней дверь. Валерий тут же подхватил гостью на руки и понёс в постель. — Покажи сначала подарок, — громко шипела Роза, улыбаясь и краснея от безуспешного сопротивления. Молодая женщина опасалась, что не сможет противиться могучему и сильному Бурцеву, и он просто изнасилует её, не отдав подарка.
Бурцев поставил Розу на пол.
— Сколько стоит такое кольцо?
— Я видела в ювелирном магазине маленькое колечко из белого золота с мелкими бриллиантами за шестьсот рублей! — наигранно и возбужденно прошептала Роза, не переставая улыбаться. Бурцев подошёл к шкафу и достал из кармана куртки портмоне. Валерий отсчитал трясущимися от сексуального нетерпения руками шесть сторублёвых купюр и передал еврейке. Какое-то мгновение Роза растерянно смотрела на Бурцева. До последнего момента она не верила, что ей могут дать такую большую сумму денег. Еврейке казалось невероятным, что за ночь с ней, маленькой и невзрачной женщиной, могут отвалить сумму, что равнялась её зарплате за полгода, что могут существовать сумасшедшие мужчины в такое трудное время, что видно было по её глупой улыбке. Глаза девушки загорелись. Она была в замешательстве и не знала, куда положить деньги. То Роза пыталась спрятать деньги в бюстгальтер, то вспомнив, что сейчас будет раздета нетерпеливым Бурцевым, начала их всовывать в задний кармашек юбки, туго обтягивающей её тело. Однако, в конце концов, она поняла, что и это место не подходит для денег и беспомощно посмотрела на Бурцева.
— Дай сюда! — решительно шёпотом сказал Бурцев и выхватил у Розы деньги из рук. Бурцев бросил купюры на пол, на ковровое покрытие. — Потом соберёшь! — Опять Валерий решительно схватил еврейку и положил на кровать. Быстро задрав юбку и сняв с малютки трусы, Бурцев оставил Розу в ажурных чулках. Он сбросил с себя халат. Еврейка начала вскрикивать и тут же попросила Бурцева зажать ей рот ладонью, опасаясь, что не выдержит и закричит на всю гостиницу. Бурцев зажал Розе рот и, оставив открытым нос, нещадно начал своё дело. Бурцев словно хотел за шестьсот рублей получить в два раза больше. Еврейка кричала, но под ладонью её крик был похож на мычание. Лицо у Розы покраснело и покрылось испариной. Через две минуты Бурцев почувствовал, что получил удовольствие. Медленно Валерий убрал ладонь с губ еврейки, и та глубоко и часто задышала, как рыба на суше. Все тело женщины трясло как в лихорадке, и Роза продолжала еле слышно вскрикивать и вздрагивать всем телом. Её глаза были закрыты, а голова была повёрнута на бок. Казалось, что еврейка понемногу возвращается с того света…
Через пять минут к Розе вернулась способность говорить, и первое, что она спросила:
— Ты будешь так больно меня трахать опять?!
— Я буду любить тебя до утра, но более нежно… — сказал успокаивающе Валерий, и они оба захихикали.
— Я завтра не смогу работать после тебя, — сказала Роза и опять засмеялась негромко. Она не прекращала хохотать и продолжала говорить сквозь охвативший её смех: — Буду весь день ходить и заглядывать себе между ног под юбку и гадать, не черт ли там был, не рога ли оставил?! — Теперь и Бурцев засмеялся её грубой, но выстраданной шутке. — Секс с тобой для меня, как роды! Ей-богу!
— Я же не виноват в этом. Ты миниатюрная женщина, поэтому тебе нужно привыкнуть ко мне.
— Я, наверное, никогда не смогу к тебе привыкнуть, — сказала Роза и полезла через Бурцева со смехом собирать брошенные на пол деньги. — Надо хоть деньги собрать, а то умру здесь под тобой! Хоть дочери на что-нибудь сгодятся! Продешевила, дура! Надо было больше просить за такое! — заливаясь хохотом, говорила еврейка, ползая с голой задницей по полу. Бурцев, глядя на неё, тоже давился от смеха. Потом он свалился с кровати на пол и стал гоняться за еврейкой на коленях, стараясь догнать её и укусить за голые ягодицы.
До пяти часов утра Бурцев ещё дважды имел секс с маленькой, но желанной Розой. Еврейка больше не кричала, как под ножом, но и Бурцев щадил её, делая все нежно и с поцелуями. Любовники среди ночи выпили весь оставшийся от Анжелы коньяк, и еврейка изложила Бурцеву всю свою жизнь в подробностях. Роза была третий раз замужем. От первого брака у неё двенадцатилетняя дочь. Последний муж её работает в институте преподавателем, с которым она познакомилась, когда училась вечерами на экономиста.
— Муж мой теперешний немного «варёный», но надёжный в плане верности. Если иметь мужа, похожего на тебя, то счастье от такого замужества будешь делить со всем бабским миром, — высказала еврейка своё убеждение.
Нисколько не поспав за ночь, Роза измождённая ушла в пять часов утра подготовиться к приёму жильцов с бронью.
