Врач вздохнул и нехотя улыбнулся.
Меня чуть зацепила «девочка». Мне все-таки тридцать лет! И не настолько уж я младше их! Игорь старше на одиннадцать лет, а Владимир на семнадцать. Они никак не годятся мне в отцы. Но, капитан прав – надо гасить конфликт. Нам еще почти год вместе летать.
Так что я включила «кавайную няшку», изобразила умоляющую мордашку, картинно захлопала ресницами.
Оба космонавта рассмеялись. Даже Хана коротко усмехнулась и отвернулась к своим приборам.
В последовавшие два месяца полета серьезных конфликтов у нас не возникало.
Я выбралась из спальника, скатала его, пристегнула к потолку каюты. Какой все-таки приспосабливающийся зверь – человек! «Потолок каюты». Представляется комната с привинченными к полу койкой и столом, с иллюминатором в бронзовом переплете.
Мда. Шкаф глубиной меньше метра, шириной в метр и высотой в два с половиной, это если не считать антресолей и вещей, которые вдвое сокращают это грандиозное жилое пространство…
Ладно, пора выбираться наружу, «на улицу».
Я вздохнула. Интересно, что сейчас будет? И будет ли что-нибудь?
Я толкнула в сторону дверь, и она плавно скользнула в паз в стене. Неторопливо выплыла наружу.
Ага. Все в сборе. Ребята висят у моей двери. Видимо, вслушивались в мое копошение.
А прямо передо мной расположилась Хана. Одетая в непривычные шорты и светло-кремовую блузку, отчего девушка выглядит еще меньше и моложе.
А в руках Ханы… Настоящий тортик с воткнутой посередине «свечкой» - тоненьким фонариком с ярко горящим светодиодом на вершине!
- С Днем Рождения! – хором грохнули друзья!
Тортик был просто замечательным! Мы не стали оставлять его на вечер, а стрескали за завтраком. Ну да, я – сладкоежка. В конце концов, я же ученый, а для работы мозга требуется огромное количество глюкозы! Все-таки хорошо, что я не полнею от еды. Мне всегда так жалко девчонок, которым приходится придерживаться диет.
Одно плохо - таких вот тортиков в экспедицию взяли мало. Только четыре штуки, как мне по секрету сказал Киран. Это индиец упросил руководство добавить в запасы эти сладкие лакомства. Во время полета только Кирану не придется праздновать свой день рождения – он у него четвертого апреля – мы к тому времени уже вернемся. А вот остальным будет сюрприз. Ничего, потом на Земле мы ему за это отомстим! «И мстя наша будет страшна! Му-ха-ха!»
Кстати, свечку я «задула».
Огонек светодиода замерцал и погас. Хана, передавшая мне кулинарный шедевр, убрала руку из-за спины и сунула что-то маленькое в карман шорт.
Потом мне вручили подарки. Хана - анимэшный брелок с героями моих любимых «Странников ночи». Игорь плакат с Асуной - Ну что поделаешь, если я до сих пор фанатею по героине одного из первых анимэ, что я смотрела еще с братом. Володя подарил календарик с фотографией нашего старта. Как он умудрился это сделать, ума не приложу! Неужели заранее изготовил? Заподозрить в этом самого суеверного участника нашей экспедиции трудно, но ничего другого в голову не приходит.
А Киран подарил мне крошечного мышонка.
Пушистенького и ужасно милого. С озорными бусинками глазок.
Я взяла это чудо в ладонь и тихонько погладила по шерстке. Мышонок поднял головку и мелодично пропищал, жмурясь от удовольствия. От живого он отличался только покладистым характером, тем, что был равнодушен к еде и крошечными магнитиками на лапках, позволяющими ему бегать по металлическим панелям корабля. Впрочем, он никогда не выходил за пределы жилой зоны, никогда не приближался к приборам, а больше всего полюбил сидеть у меня в нагрудном кармашке и с любопытством поглядывать по сторонам.
По уровню интеллекта Васёк явно не уступал своим живым сородичам. Еще один маленький шедевр нашего гениального программиста!
Я благодарно всех расцеловала. И с тревогой подумала, а понравятся ли им те подарки, которые я припрятала в своей сумке?
Предоставить мне день отдыха, правда, не получилось. Завтра мы начинаем торможение. Надо еще и еще раз перепроверить все системы двигательной установки, начать будить из полусонного режима реактор.
Но я даже рада этому. Наоборот, замечательно, что много работы!
А то, после разгона, мои обязанности сократились до минимума. Все два месяца свободного полета моя «труба» была отключена. Вообще-то, можно было бы полпути ускоряться, а полпути тормозить. Но это потребовало бы гораздо больше «рабочки», сделало бы полет в разы дороже и всего на несколько дней короче, а может и длиннее. Тяга ведь осталась бы неизменной, а, значит, ускорение разгона уменьшилось бы и время на набор скорости увеличилось.
Такая вот задачка по физике.
Правда, маяться от безделья мне не дали. Нагрузили кучей работы в научном модуле корабля. Не тратить же впустую умственные способности пятерых космонавтов! Тем более что в дальнем межпланетном пространстве есть что изучать. Я занималась главным образом исследованием магнитных полей, отголоски которых причудливо переплетались, заставляли двигаться по странным орбитам заряженные частицы солнечного ветра. Материала на добротную диссертацию набрать можно! Кстати, о диссертации. Мне разрешили провести целую серию исследований, которые я потом использую в написании кандидатской. А то обидно, Ваня уже над докторской работает, а я все без степени!
Но это все потом. Не стоит загадывать наперед. А то сглажу, и… мало ли что может произойти.
Космос – крайне опасное место, и расслабляться здесь нельзя ни на секунду! Даже в свой день рождения.
25.08.2035.
В окрестностях Марса.
Корабль заканчивал торможение. Он уже вышел на очень удлиненную эллиптическую орбиту и теперь старался сплюснуть ее, превратить в круговую.
«Странник» летел «попой вперед», как выражается Настя. Труба ускорителя нацелена прямо по курсу. Но скоро это изменится.
Хана внимательно следила за цифрами, медленно, строчка за строчкой, сползающими вниз по монитору. Навигационные данные. Точные координаты, вектор скорости.
И отклонение этих величин от запланированных.
Разница была смехотворно малой, в пределах погрешности измерений.
Это, конечно, замечательно, но настроение японки основательно портило.
Она прекрасно видела, что пятеро космонавтов в корабле – лишние. Космолет превосходно обошелся бы без них, в автоматическом режиме долетев до красной планеты, пристыковавшись к станции и даже заменив с помощью манипулятора баки с топливом.
А исследование Марса преспокойно бы координировала та самая Светлана, которую собирается установить на компьютеры управления Киран.
Так нафига тогда она, Хана, и ее друзья летят?
Может быть, прав ее вечный противник Кичиро Танаяки – будущее за автоматическими системами? Тогда зачем вообще нужны космонавты?
Хана вспомнила, как, прочитав подробную программу полета и поняв, что ей, скорей всего, так и не придется самой пилотировать, не выдержала и задала этот вопрос руководителю центра подготовки.
Старый космонавт почесал седую шевелюру, улыбнулся своей заразительной широкой улыбкой и хитро спросил:
- А для чего Человечество исследует космос?
- Земля – колыбель Человечества, - с пафосом процитировала Хана. – Но нельзя всю жизнь провести в колыбели! Где-то так, да?
- Ага, – кивнул Андрей Николаевич. – А теперь, представь, привиделся Константину Эдуардовичу Циолковскому такой вот вещий сон. Сидит в колыбели здоровенный лоб, еле помещается в ее своей жо… В общем, выпирает из нее и чуть на разламывает. Сидит он и жмет на пультик дистанционного управления. А по комнате летают умные машинки, роботы на улочке шарятся, на солнышко жмурятся да любуются пейзажем. Кошмар, ведь, правда? Боюсь, основоположника космонавтики от такого Кондратий бы хватил.
Хана живо представила картинку и не удержалась, прыснула смехом.
- Вот видишь? - продолжил начальник центра. – А ты говоришь – роботы. Хотя… На вкус и цвет - все фломастеры разные.
Хана остро взглянула на пожилого космонавта.
«В копилочку», - подумала она, запоминая новую для нее поговорку. Остальные словечки и выражения из образной речи начальника, коллекционерка разговорного русского языка уже знала.
- Каждая страна имеет свои особенности, свои цели в изучении космоса, - продолжил мужчина. Вот твоя Япония как раз выбрала такой путь – строить и отправлять в космос роботов, а самим сидеть на Земле или, в крайнем случае, на орбитальных станциях, и управлять издалека. Вон, вы даже не собираетесь в обозримом будущем на Луну высаживаться.
Хана кивнула. Уж она-то это все знала прекрасно и ужасно радовалась, что ей довелось вырваться из этого скучного круга, попасть в настоящую межпланетную экспедицию.
- Вот. Европейцы почти такие же. Им главное - результат. За исключением французов. Они - те еще романтики! Уже в следующем году начинают на Луне базу строить, лет через десять-пятнадцать до Марса доберутся. И будут все ручками делать, ножками ходить.
Хана опять кивнула. Да, французы – молодцы, они неожиданно плотно занялись изучением Вселенной, подтверждая статус великой державы.
- Американцы… Они показушники, - меж тем продолжал Андрей Николаевич. – Космос для них - статусный, престижный проект. С военной силой не получилось, так теперь они все ресурсы бросили на доказательство того, что они все еще самые-самые. Ну, кто их торопил с Марсом? Подождали бы пяток лет, построили свой ядерный корабль и спокойно принялись за исследования. Но тогда бы они проиграли гонку России! И янки вбухали немереное количество средств в эти две экспедиции. Нам бы таких ресурсов на десяток полетов хватило! Зато они – первые! А к остальному они относятся без интереса. Крутится совместная с европейцами станция, на Луну они садятся лишь изредка, чтобы проверить работу тех же самых роботов. Не интересно им это.
- А Китай с Индией? – спросила Хана. Ей стало действительно любопытно послушать анализ этого человека, к которому относилась с огромной симпатией и уважением.
- Китайцы прагматики. Они ни куда не торопятся. Планомерно осваивают космическое пространство, расширяя постепенно зону исследования. Сейчас у них на повестке дня Луна. Через год начнут собирать постоянную базу, расширят ее, построят заводики и займутся промышленным производством. Сначала строительных материалов и добычей воды и кислорода. Потом, годику к пятидесятому, когда завершат разработку термоядерных электростанций, начнут добывать гелий-три. Придет время, и на Марс полетят, и дальше. Спокойно так, по плану, не перенапрягаясь.
Андрей Николаевич чуть призадумался. Продолжил:
- А вот индусы странные. То ли их мировоззрение так влияет, то ли склад ума. Они как бы смотрят вдаль. Очень-очень далеко. Ну да, орбитальная станция у них есть, Луной вроде бы тоже занялись. Но это, как будто, между делом. Я не удивлюсь, если и Марс станет для них проходной ступенькой. Мне кажется, они нацелены вовне. Минимум, на дальние планеты Солнечной системы. Им не очень интересно копошиться в песочнице вместе со всеми. Им хочется заглянуть туда, куда другие, более скучные детишки, не спешат выползать.
- А вы разве не такие? – чуть ехидно спросила Хана.
- Нет. Мы другие. Но в чем-то похожи на индийцев, и тех же французов. Зачем мы посылаем людей туда, куда проще отправить роботов? Да потому, что именно люди должны увидеть под собой Марс, полюбоваться видом восходящего Юпитера над горизонтом Ганимеда, облазить астероиды. Человечество обязано выбраться из колыбели и своими ножками дотопать до двери на улицу, пробежаться по полянке, половить бабочек. А не тупо жать на кнопки пульта. Мы так считаем. Потому и летаем в космос. Обживаем его.
Хана, молча, кивнула. Вряд ли Кичиро убедили бы эти аргументы, а вот для нее - все именно так.
Рубка управления размещалась посередине длинного и толстого «карандаша» «Странника». Оба больших отсека, ниже и выше нее – жилой и научный - имели квадратное сечение. А вот сама рубка была похожа на полусферу, изнутри которой отпечатался пятилепестковый цветок, вроде сакуры, или, скорее, «счастливого» цветочка сирени. Перед каждым из пяти кресел было углубление пульта, в котором, на идеальном для эргономики расстоянии, располагались приборы, экраны, кнопки и тумблеры.
Такое размещение космонавтов было весьма удобным. Каждый видел всех остальных, да и запрыгивать в кресла из широкого центрального прохода легко. Скользнешь вдоль ложемента, встроишься, зафиксируешь себя ремнями и уже готов работать.
Сейчас к дежурившей Хане добавились, сначала Игорь и Настя, а затем и Киран с Владимиром. Все ненадолго оторвались от собственных занятий и взяли под контроль свои зоны ответственности. Предстоял орбитальный маневр. Событие рядовое, но мало ли что…
В точно рассчитанный момент включились двигатели ориентации и длинная конструкция из буксира и межпланетного корабля начала очень медленно поворачиваться.
При этом ускоритель не отключили, и он продолжал выбрасывать струйку разогнанного до огромной скорости ксенона.
Хана внимательно сверяла навигационные данные с запланированными, Игорь следил за реактором, Настя за двигателем, Киран за своими любимыми компьютерами, а Владимир за связью с Землей. Антенна тоже неторопливо вращалась, удерживая направление на родную планету.
Это продолжалось минут десять, пока корабль не принял новое положение. Теперь двигатель был направлен не прямо по курсу, а в сторону и вниз от красной планеты.
Через три дня буксир должен будет вывести космический корабль на полярную круговую орбиту, где, на высоте чуть больше тысячи километров над Марсом, уже ждет их недавно прилетевший грузовик с баками наполненными ксеноном и орбитальной станцией.
Хорошо, что у Марса почти нет магнитного поля. Можно спокойно выбрать подходящую орбиту, не опасаясь потоков заряженных частиц. Но у маленькой планеты есть одна отвратительная особенность. Атмосфера Марса у поверхности в сто раз менее плотная, чем на Земле, с высотой истончается гораздо медленнее. На тридцати километрах она уже равна земной для той же высоты, а выше становится более густой.
Большие орбитальные комплексы над Землею подвешивают на 400-450 километрах. Как раз под первым радиационным слоем. Да и то приходится время от времени корректировать орбиту, чтобы станции не свалились на головы людям.
На Марсе такой минимум по высоте был около тысячи километров. А жаль. Вот над Луной российская орбиталка летает, чуть ли не цепляясь за верхушки кратеров. Это основательно экономит топливо в спускаемых аппаратах. А тут – увы.
Правда, американцы сейчас висят вообще в трех тысячах километров над экватором планеты. Они высчитали, что выгоднее увеличить вес спускаемого модуля, чем переводить тяжелый межпланетный корабль на более низкую орбиту. Ну да, у них же химические двигатели, а не экономичный ядерный.
Хана дала максимальное увеличение на оптическую систему, нацеленную на соперников. На экране отчетливо видна сложная конструкция. Корабль, с вынесенными в сторону четырьмя противовесами. Сейчас они неподвижны, не вращаются, создавая искусственную гравитацию. К кораблю пристыкован посадочный модуль. Невдалеке плавает отстегнутая отработанная тормозная ступень и новые полные бочонки, привезенные грузовой ракетой. Возле них две крошечные черточки – астронавты в скафандрах с ранцевыми двигателями.
Меня чуть зацепила «девочка». Мне все-таки тридцать лет! И не настолько уж я младше их! Игорь старше на одиннадцать лет, а Владимир на семнадцать. Они никак не годятся мне в отцы. Но, капитан прав – надо гасить конфликт. Нам еще почти год вместе летать.
Так что я включила «кавайную няшку», изобразила умоляющую мордашку, картинно захлопала ресницами.
Оба космонавта рассмеялись. Даже Хана коротко усмехнулась и отвернулась к своим приборам.
В последовавшие два месяца полета серьезных конфликтов у нас не возникало.
Я выбралась из спальника, скатала его, пристегнула к потолку каюты. Какой все-таки приспосабливающийся зверь – человек! «Потолок каюты». Представляется комната с привинченными к полу койкой и столом, с иллюминатором в бронзовом переплете.
Мда. Шкаф глубиной меньше метра, шириной в метр и высотой в два с половиной, это если не считать антресолей и вещей, которые вдвое сокращают это грандиозное жилое пространство…
Ладно, пора выбираться наружу, «на улицу».
Я вздохнула. Интересно, что сейчас будет? И будет ли что-нибудь?
Я толкнула в сторону дверь, и она плавно скользнула в паз в стене. Неторопливо выплыла наружу.
Ага. Все в сборе. Ребята висят у моей двери. Видимо, вслушивались в мое копошение.
А прямо передо мной расположилась Хана. Одетая в непривычные шорты и светло-кремовую блузку, отчего девушка выглядит еще меньше и моложе.
А в руках Ханы… Настоящий тортик с воткнутой посередине «свечкой» - тоненьким фонариком с ярко горящим светодиодом на вершине!
- С Днем Рождения! – хором грохнули друзья!
Тортик был просто замечательным! Мы не стали оставлять его на вечер, а стрескали за завтраком. Ну да, я – сладкоежка. В конце концов, я же ученый, а для работы мозга требуется огромное количество глюкозы! Все-таки хорошо, что я не полнею от еды. Мне всегда так жалко девчонок, которым приходится придерживаться диет.
Одно плохо - таких вот тортиков в экспедицию взяли мало. Только четыре штуки, как мне по секрету сказал Киран. Это индиец упросил руководство добавить в запасы эти сладкие лакомства. Во время полета только Кирану не придется праздновать свой день рождения – он у него четвертого апреля – мы к тому времени уже вернемся. А вот остальным будет сюрприз. Ничего, потом на Земле мы ему за это отомстим! «И мстя наша будет страшна! Му-ха-ха!»
Кстати, свечку я «задула».
Огонек светодиода замерцал и погас. Хана, передавшая мне кулинарный шедевр, убрала руку из-за спины и сунула что-то маленькое в карман шорт.
Потом мне вручили подарки. Хана - анимэшный брелок с героями моих любимых «Странников ночи». Игорь плакат с Асуной - Ну что поделаешь, если я до сих пор фанатею по героине одного из первых анимэ, что я смотрела еще с братом. Володя подарил календарик с фотографией нашего старта. Как он умудрился это сделать, ума не приложу! Неужели заранее изготовил? Заподозрить в этом самого суеверного участника нашей экспедиции трудно, но ничего другого в голову не приходит.
А Киран подарил мне крошечного мышонка.
Пушистенького и ужасно милого. С озорными бусинками глазок.
Я взяла это чудо в ладонь и тихонько погладила по шерстке. Мышонок поднял головку и мелодично пропищал, жмурясь от удовольствия. От живого он отличался только покладистым характером, тем, что был равнодушен к еде и крошечными магнитиками на лапках, позволяющими ему бегать по металлическим панелям корабля. Впрочем, он никогда не выходил за пределы жилой зоны, никогда не приближался к приборам, а больше всего полюбил сидеть у меня в нагрудном кармашке и с любопытством поглядывать по сторонам.
По уровню интеллекта Васёк явно не уступал своим живым сородичам. Еще один маленький шедевр нашего гениального программиста!
Я благодарно всех расцеловала. И с тревогой подумала, а понравятся ли им те подарки, которые я припрятала в своей сумке?
Предоставить мне день отдыха, правда, не получилось. Завтра мы начинаем торможение. Надо еще и еще раз перепроверить все системы двигательной установки, начать будить из полусонного режима реактор.
Но я даже рада этому. Наоборот, замечательно, что много работы!
А то, после разгона, мои обязанности сократились до минимума. Все два месяца свободного полета моя «труба» была отключена. Вообще-то, можно было бы полпути ускоряться, а полпути тормозить. Но это потребовало бы гораздо больше «рабочки», сделало бы полет в разы дороже и всего на несколько дней короче, а может и длиннее. Тяга ведь осталась бы неизменной, а, значит, ускорение разгона уменьшилось бы и время на набор скорости увеличилось.
Такая вот задачка по физике.
Правда, маяться от безделья мне не дали. Нагрузили кучей работы в научном модуле корабля. Не тратить же впустую умственные способности пятерых космонавтов! Тем более что в дальнем межпланетном пространстве есть что изучать. Я занималась главным образом исследованием магнитных полей, отголоски которых причудливо переплетались, заставляли двигаться по странным орбитам заряженные частицы солнечного ветра. Материала на добротную диссертацию набрать можно! Кстати, о диссертации. Мне разрешили провести целую серию исследований, которые я потом использую в написании кандидатской. А то обидно, Ваня уже над докторской работает, а я все без степени!
Но это все потом. Не стоит загадывать наперед. А то сглажу, и… мало ли что может произойти.
Космос – крайне опасное место, и расслабляться здесь нельзя ни на секунду! Даже в свой день рождения.
Глава 9. Расширение жилплощади.
25.08.2035.
В окрестностях Марса.
Корабль заканчивал торможение. Он уже вышел на очень удлиненную эллиптическую орбиту и теперь старался сплюснуть ее, превратить в круговую.
«Странник» летел «попой вперед», как выражается Настя. Труба ускорителя нацелена прямо по курсу. Но скоро это изменится.
Хана внимательно следила за цифрами, медленно, строчка за строчкой, сползающими вниз по монитору. Навигационные данные. Точные координаты, вектор скорости.
И отклонение этих величин от запланированных.
Разница была смехотворно малой, в пределах погрешности измерений.
Это, конечно, замечательно, но настроение японки основательно портило.
Она прекрасно видела, что пятеро космонавтов в корабле – лишние. Космолет превосходно обошелся бы без них, в автоматическом режиме долетев до красной планеты, пристыковавшись к станции и даже заменив с помощью манипулятора баки с топливом.
А исследование Марса преспокойно бы координировала та самая Светлана, которую собирается установить на компьютеры управления Киран.
Так нафига тогда она, Хана, и ее друзья летят?
Может быть, прав ее вечный противник Кичиро Танаяки – будущее за автоматическими системами? Тогда зачем вообще нужны космонавты?
Хана вспомнила, как, прочитав подробную программу полета и поняв, что ей, скорей всего, так и не придется самой пилотировать, не выдержала и задала этот вопрос руководителю центра подготовки.
Старый космонавт почесал седую шевелюру, улыбнулся своей заразительной широкой улыбкой и хитро спросил:
- А для чего Человечество исследует космос?
- Земля – колыбель Человечества, - с пафосом процитировала Хана. – Но нельзя всю жизнь провести в колыбели! Где-то так, да?
- Ага, – кивнул Андрей Николаевич. – А теперь, представь, привиделся Константину Эдуардовичу Циолковскому такой вот вещий сон. Сидит в колыбели здоровенный лоб, еле помещается в ее своей жо… В общем, выпирает из нее и чуть на разламывает. Сидит он и жмет на пультик дистанционного управления. А по комнате летают умные машинки, роботы на улочке шарятся, на солнышко жмурятся да любуются пейзажем. Кошмар, ведь, правда? Боюсь, основоположника космонавтики от такого Кондратий бы хватил.
Хана живо представила картинку и не удержалась, прыснула смехом.
- Вот видишь? - продолжил начальник центра. – А ты говоришь – роботы. Хотя… На вкус и цвет - все фломастеры разные.
Хана остро взглянула на пожилого космонавта.
«В копилочку», - подумала она, запоминая новую для нее поговорку. Остальные словечки и выражения из образной речи начальника, коллекционерка разговорного русского языка уже знала.
- Каждая страна имеет свои особенности, свои цели в изучении космоса, - продолжил мужчина. Вот твоя Япония как раз выбрала такой путь – строить и отправлять в космос роботов, а самим сидеть на Земле или, в крайнем случае, на орбитальных станциях, и управлять издалека. Вон, вы даже не собираетесь в обозримом будущем на Луну высаживаться.
Хана кивнула. Уж она-то это все знала прекрасно и ужасно радовалась, что ей довелось вырваться из этого скучного круга, попасть в настоящую межпланетную экспедицию.
- Вот. Европейцы почти такие же. Им главное - результат. За исключением французов. Они - те еще романтики! Уже в следующем году начинают на Луне базу строить, лет через десять-пятнадцать до Марса доберутся. И будут все ручками делать, ножками ходить.
Хана опять кивнула. Да, французы – молодцы, они неожиданно плотно занялись изучением Вселенной, подтверждая статус великой державы.
- Американцы… Они показушники, - меж тем продолжал Андрей Николаевич. – Космос для них - статусный, престижный проект. С военной силой не получилось, так теперь они все ресурсы бросили на доказательство того, что они все еще самые-самые. Ну, кто их торопил с Марсом? Подождали бы пяток лет, построили свой ядерный корабль и спокойно принялись за исследования. Но тогда бы они проиграли гонку России! И янки вбухали немереное количество средств в эти две экспедиции. Нам бы таких ресурсов на десяток полетов хватило! Зато они – первые! А к остальному они относятся без интереса. Крутится совместная с европейцами станция, на Луну они садятся лишь изредка, чтобы проверить работу тех же самых роботов. Не интересно им это.
- А Китай с Индией? – спросила Хана. Ей стало действительно любопытно послушать анализ этого человека, к которому относилась с огромной симпатией и уважением.
- Китайцы прагматики. Они ни куда не торопятся. Планомерно осваивают космическое пространство, расширяя постепенно зону исследования. Сейчас у них на повестке дня Луна. Через год начнут собирать постоянную базу, расширят ее, построят заводики и займутся промышленным производством. Сначала строительных материалов и добычей воды и кислорода. Потом, годику к пятидесятому, когда завершат разработку термоядерных электростанций, начнут добывать гелий-три. Придет время, и на Марс полетят, и дальше. Спокойно так, по плану, не перенапрягаясь.
Андрей Николаевич чуть призадумался. Продолжил:
- А вот индусы странные. То ли их мировоззрение так влияет, то ли склад ума. Они как бы смотрят вдаль. Очень-очень далеко. Ну да, орбитальная станция у них есть, Луной вроде бы тоже занялись. Но это, как будто, между делом. Я не удивлюсь, если и Марс станет для них проходной ступенькой. Мне кажется, они нацелены вовне. Минимум, на дальние планеты Солнечной системы. Им не очень интересно копошиться в песочнице вместе со всеми. Им хочется заглянуть туда, куда другие, более скучные детишки, не спешат выползать.
- А вы разве не такие? – чуть ехидно спросила Хана.
- Нет. Мы другие. Но в чем-то похожи на индийцев, и тех же французов. Зачем мы посылаем людей туда, куда проще отправить роботов? Да потому, что именно люди должны увидеть под собой Марс, полюбоваться видом восходящего Юпитера над горизонтом Ганимеда, облазить астероиды. Человечество обязано выбраться из колыбели и своими ножками дотопать до двери на улицу, пробежаться по полянке, половить бабочек. А не тупо жать на кнопки пульта. Мы так считаем. Потому и летаем в космос. Обживаем его.
Хана, молча, кивнула. Вряд ли Кичиро убедили бы эти аргументы, а вот для нее - все именно так.
Рубка управления размещалась посередине длинного и толстого «карандаша» «Странника». Оба больших отсека, ниже и выше нее – жилой и научный - имели квадратное сечение. А вот сама рубка была похожа на полусферу, изнутри которой отпечатался пятилепестковый цветок, вроде сакуры, или, скорее, «счастливого» цветочка сирени. Перед каждым из пяти кресел было углубление пульта, в котором, на идеальном для эргономики расстоянии, располагались приборы, экраны, кнопки и тумблеры.
Такое размещение космонавтов было весьма удобным. Каждый видел всех остальных, да и запрыгивать в кресла из широкого центрального прохода легко. Скользнешь вдоль ложемента, встроишься, зафиксируешь себя ремнями и уже готов работать.
Сейчас к дежурившей Хане добавились, сначала Игорь и Настя, а затем и Киран с Владимиром. Все ненадолго оторвались от собственных занятий и взяли под контроль свои зоны ответственности. Предстоял орбитальный маневр. Событие рядовое, но мало ли что…
В точно рассчитанный момент включились двигатели ориентации и длинная конструкция из буксира и межпланетного корабля начала очень медленно поворачиваться.
При этом ускоритель не отключили, и он продолжал выбрасывать струйку разогнанного до огромной скорости ксенона.
Хана внимательно сверяла навигационные данные с запланированными, Игорь следил за реактором, Настя за двигателем, Киран за своими любимыми компьютерами, а Владимир за связью с Землей. Антенна тоже неторопливо вращалась, удерживая направление на родную планету.
Это продолжалось минут десять, пока корабль не принял новое положение. Теперь двигатель был направлен не прямо по курсу, а в сторону и вниз от красной планеты.
Через три дня буксир должен будет вывести космический корабль на полярную круговую орбиту, где, на высоте чуть больше тысячи километров над Марсом, уже ждет их недавно прилетевший грузовик с баками наполненными ксеноном и орбитальной станцией.
Хорошо, что у Марса почти нет магнитного поля. Можно спокойно выбрать подходящую орбиту, не опасаясь потоков заряженных частиц. Но у маленькой планеты есть одна отвратительная особенность. Атмосфера Марса у поверхности в сто раз менее плотная, чем на Земле, с высотой истончается гораздо медленнее. На тридцати километрах она уже равна земной для той же высоты, а выше становится более густой.
Большие орбитальные комплексы над Землею подвешивают на 400-450 километрах. Как раз под первым радиационным слоем. Да и то приходится время от времени корректировать орбиту, чтобы станции не свалились на головы людям.
На Марсе такой минимум по высоте был около тысячи километров. А жаль. Вот над Луной российская орбиталка летает, чуть ли не цепляясь за верхушки кратеров. Это основательно экономит топливо в спускаемых аппаратах. А тут – увы.
Правда, американцы сейчас висят вообще в трех тысячах километров над экватором планеты. Они высчитали, что выгоднее увеличить вес спускаемого модуля, чем переводить тяжелый межпланетный корабль на более низкую орбиту. Ну да, у них же химические двигатели, а не экономичный ядерный.
Хана дала максимальное увеличение на оптическую систему, нацеленную на соперников. На экране отчетливо видна сложная конструкция. Корабль, с вынесенными в сторону четырьмя противовесами. Сейчас они неподвижны, не вращаются, создавая искусственную гравитацию. К кораблю пристыкован посадочный модуль. Невдалеке плавает отстегнутая отработанная тормозная ступень и новые полные бочонки, привезенные грузовой ракетой. Возле них две крошечные черточки – астронавты в скафандрах с ранцевыми двигателями.
