Геологи, правда, вроде бы обнаружили еще одну жилу. Но ее будет очень сложно разрабатывать. Паршивейшая морфология в том направлении. Да и с нынешним оборудованием не особенно развернешься.
Все управление по кабелям, потому как порода сильно экранирует радиоволны. А это приводит к очень плохой мобильности.
За спиной прошуршала открываемая дверь.
Гэрри обернулся.
В операторную вошел моложавый подтянутый господин в строгом костюме.
– Добрый день! – поздоровался он и тут же осведомился: – Вы Гэрри Дункинс?
– Да. С кем имею честь говорить?
– Алан Джексон – заместитель начальника сектора инноваций, – представился вошедший.
– Очень приятно! – Гэрри умел показать хорошее воспитание. Жизнь сына мэра вынуждала уметь себя вести.
– Разблокируйте свой коммуникатор, – не тратя времени на беседу потребовал Алан.
Гэрри растянул экран, открыл сетевые подключения и увидел красную помигивающую надпись: «Инновации». Удивился максимальному уровню безопасности и разрешил компьютеру функционера компании доступ в свое пространство.
Пальцы Алана пропорхали над экранчиком его комми и к Гэрри перекочевала зашифрованная папка.
– Вот ключ, – господин в костюме передал молодому инженеру небольшой брелок. – Предупреждаю, материалы строго секретные. Коммерческая тайна высшего приоритета. Сами знаете, что с вами будет, если сведения уплывут на сторону.
Гэрри кивнул. Ему было не по себе. И, одновременно, ужасно любопытно, что все это означает?
– Здесь спецификация на новое оборудование. Оно скоро поступит на вашу шахту. Разберитесь как следует. Именно вам мы поручаем работу с ним. Разумеется, за отдельную и очень солидную оплату. Согласны?
– Да, – не раздумывая ответил Гэрри. Он был сильно обескуражен безапелляционным напором гостя. Но, в то же время, ему понравилась его предельно деловая манера общения. Ни одного лишнего слова. Интересная манера управления в компании.
– Тогда, до свидания!
И представитель компании, резко развернувшись, вышел из операторной.
Гэрри переглянулся с Джошуа. На мгновение молодому человеку показалось, что в глазах пожилого азиата – или индейца? – мелькнула острая сталь. Наверное, показалось.
05.12.2051.
Поселок Голубой Лес, Щелковский район,
Московская область. РСФСР.
Андрейка сидел за столом и играл в пластилиновых человечков. Он налепил их целую кучу и разыгрывал ими целые представления.
Сейчас это были пираты. На головы им он насадил пластилиновые же треуголки, а в руки вставил вырезанные из полосок пластика маленькие сабли и кинжалы.
На берегу океана шла нешуточная схватка между капитаном Костяная Нога и его вечным врагом – английским пэром Джоном Бульбулем. Андрейка играл честно, делая каждым из своих человечков за раз не больше одного движения. Сабли чертили воздух, пистолеты стреляли, сраженные бойцы падали на золотой песок, а злая пиратская юнга Анфиса кралась к вражескому кораблю, чтобы подорвать его пороховой трюм.
– Ты точно все уроки сделал? – противным голосом осведомилась Майка, валяющаяся с нотиком на втором ярусе кровати.
– Точно, – пробурчал Андрей.
– А если проверю?
– Ну, Май, дай доиграть, пожалуйста! – взмолился мальчик.
– Ребенок, – вздохнула с явным презрением девочка и уткнулась в виртуальный мир.
Уроки Андрей сделал не все. Так что придется, когда закончит пиратскую битву, опять доставать ненавистный русский. До чего же нудный и сложный предмет! Дома в Токио он был гораздо проще. Но школа, в которую ходил Андрей, была всего лишь с углубленным изучением языка северо-западного соседа.
Андрей подумал, что опять повторяется то же, что было четыре года назад.
Тогда мальчик, все свои шесть лет проживший в России и воспитывавшийся гувернанткой – тетей Леной, переехал жить с родителями в Японию. И буквально через два дня пошел в первый класс.
Первый класс японской школы!
Почти не зная языка.
Дома всегда говорили на русском, а последние два года, пока мама летала к Юпитеру, так и вообще ни единого японского слова не звучало!
И как тут учиться?
Да еще Андрей поступил в школу спустя месяц после начала занятий.
Это был форменный кошмар!
Домашний мальчик, никогда не ходивший в детский сад, в незнакомой стране, с болтающими по-своему одноклассниками…
Если бы Андрей унаследовал от своей родительницы характер, то, наверное, легко бы освоился и превратил свои недостатки в преимущество. Тем более, что и так на него все поначалу чуть ли не молились – сын великой Ханы Хаякавы – самой знаменитой японской космолетчицы!
Но дети очень быстро разбираются в людях и, вскоре, на вопросы своих друзей и родителей: «Ну, какой он?!», они стали отвечать: «Рохля, дурак, никчемный» и прочие нелестные эпитеты.
Так и повелось. Друзей Андрей за четыре года так и не завел. Учебу кое-как вытянул, но весьма посредственно. Из кружков выбрал самый безобидный – рисование.
Но и там особых успехов не достиг. Было ясно, что ни великим художником, ни, тем более, мангакой, ему не стать. Хотя, свою первую мангу про потерявшегося щенка он нарисовал в третьем классе. И никому ее не показывал, кроме папы.
Отца Андрей любил гораздо больше, чем маму. Хана не то, чтобы совсем не обращала внимания на сына. Нет, она иногда любила с ним потетёшкаться, но такое находило на нее редко. Да и заняты родители были всегда очень сильно.
Пожалуй, единственными по-настоящему приятными воспоминаниями стали походы, которые они довольно часто совершили всей семьей. Жить на природе было удивительно хорошо, даже не смотря на очень тяжелые нагрузки. Но совершенно неспортивный мальчик стоически их переносил ради возможности посидеть с родителями у ночного костра или искупаться в пронзительно чистом и холодном горном озере.
Большую долю времени, не занятого скучными домашними заданиями, мальчик проводил играя. Он придумывал разные истории или разыгрывал те, что видел в фильмах или слушал в книжках. Отец, когда у него было время, по вечерам читал сыну. Это было самое замечательное время! Ну и сам Андрей отыскивал в сети аудиокниги. Читать бумажные книги он почему-то так и не полюбил. А вот так, поставишь себе «Капитана Блада» и разыгрываешь то, что слушаешь.
Андрейка посмотрел на своих пластилиновых пиратов.
Бой подошел к концу. Раненый пэр Бульбуль бежал, а противную Анфису поймал корабельный кок, отшлепал и выгнал с фрегата.
Андрей залепил проткнутые саблями тела и бережно сложил свое универсальное воинство в коробку.
Аккуратно стер со стола следы пластилина.
Да, мальчик старался быть аккуратным. Раньше дома всегда была прислуга, но здесь все приходилось делать самому, а Майка следила, чтобы свою долю работы он выполнял безукоризненно. И, если что, могла и подзатыльник отвесить.
Конечно, она уже не лупцевала его, как в «давнем детстве», но, все равно.
Майя была на два года старше Андрея и прежде они очень часто играли вместе. Вернее Майка заставляла играть податливого и боязливого мальчика в то, что ей нравилось. Его родители дружили с семьей Камэнаси. Те регулярно наезжали в Японию, а мама с папой в Россию, и, пока взрослые общались, детей предоставляли самим себе.
А потом, полтора года назад…
Дядя Рёка, тетя Даша и маленькая Хикару возвращались из Японии.
Майю в ту поездку с собой не взяли, она заканчивала шестой класс, умудрилась получить в третьей четверти хиленькую тройку по геометрии и была оставлена дома грызть гранит науки.
Самолет разбился при посадке.
Родители Андрея вылетели в Москву на похороны, а сын остался в Токио.
Ему было очень жалко Майю, но он опасался, не возьмут ли ее в их семью. Если честно, то мальчику этого не хотелось. Заиметь такую противную старшую сестру было бы паршиво. Он сам себя ругал за эти мысли, но ничего не мог с собой поделать. Но мама не удочерила Майю. Она очень любила девочку, иногда Андрею казалось, что сильнее, чем его. Но не решилась взять на себя ответственность. А, может быть, специально подтолкнула свою лучшую подругу и соратницу по космическим экспедициям – тетю Настю, у которой после серьезного облучения и тяжелой операции не могло быть своих детей, забрать к себе сироту.
С тех пор Андрей и Майя не встречались.
Когда родители улетели на долгие три года к астероиду Лютеции, Андрей надеялся, что его оставят под присмотром домработницы. Но, увы…
– Отправишься к Мыскиным, поживешь у них, – сообщила мама, и Андрей почувствовал, как в животе возник неприятный холодный комок.
Он попытался возражать, но с мамой это было бесполезно.
И вот он здесь, в России.
А вот теперь представьте. Мальчик, который четыре года учился в японской школе, идет в пятый класс русской гимназии с углубленным изучением точных наук. По которым у Андрея, если переводить на российские оценки, всегда были только тройки. Да и русский язык он сейчас знает весьма паршивенько, совсем не так хорошо, как местные жители.
Жесть и мрак.
Именно такими словами он думал, когда, достав бумажную тетрадку, принялся выводить на ней строчки упражнения. Здесь заставляли писать от руки – то еще извращение во второй-то половине двадцать первого века!
12.03.2052.
На орбите астероида Лютеция.
– Интересно, как там наш сын поживает? – подумал вслух Федор.
– Да нормально! – отозвалась жена. – Он же у Наси и Игоря. У них заботливости и родительского инстинкта побольше, чем у нас, балбесов!
– Это да, – самокритично высказался планетолог. – Но там еще и Майя. Я помню в раннем детстве они не особенно ладили.
– А что Майка? Классная девчонка! – не согласилась Хана. – А сильная рука, или нога для отвешивания «волшебного пенделя», нашему изнеженному созданию не повредит. Не волнуйся, Федя, там все будет в ажуре!
– Мне бы твой оптимизм, – тихо пробормотал космолетчик Мисалов и опять навис над приборами.
Маленький кораблик «Ласточка» неспешно пролетал над очередным «интереснейшим геологическим районом». Сейсмозондирование, так качественно и результативно проведенное ими же десять лет назад, выявило целую кучу перспективных зон поиска.
Начиналась тяжелая и сложная, но такая интересная и нужная работа.
К Лютеции десятерых первых жителей «колеса» «Консоуми» доставил… переделанный в пассажирский лайнер, «Королев».
Да, два корабля – грузовой и пассажирский «Королев», специально изготовленные для экспедиций к Юпитеру, Росскосмос передал в аренду на девять лет Джаксе. Японцы переделали планетолет, заменив противовесы на гораздо большие по размеру – все-таки к астероидам кроме пятерых космолетчиков команды должны были доставлять еще и по десять пассажиров.
Когда Хана узнала, на чем ей предстоит лететь, она только вздохнула и сказала Федору:
– Точно, как Нася говорила. Наш полет на Европу был чистой политикой. Рано еще людям планеты-гиганты осваивать.
– Я тоже так думаю, – согласился муж. – лет через пятнадцать-двадцать, не раньше.
– Ага. Да еще и эти ограничения на космические пуски. И зачем было так торопиться, если сейчас будем сидеть на Луне, да Марс с астероидами потихоньку ковырять?
– Не, Ханусь, ты не права! – возразил Федор. Дел невпроворот! Нам тут добычу и производство организовывать. На Луне не просто колупаться, а строить настоящие заводы. А Марс так вообще столько всего потребует! Если к этому добавить еще Юпитер с Сатурном, да Венеру с Меркурием, то точно надорвемся и остатки экологии на Земле загубим. Да и просто не хватит ресурсов. Вон на ваш полет к Европе четыре года ксенон копили, покупали у всех, кто мог его производить.
– Но сейчас-то все движки на магнии разрабатывают! – возразила Хана.
– Но первое время его все равно с Земли возить будут, пока металлургические заводы на Луне не заработают.
– Да понимаю я все! – повысила голос японка. – Но так хочется еще отправиться куда-нибудь подальше и поэкстремальнее! А то торчать два года на этом колесе, может еще разок на него же слетать и все, что ли?! Я хочу еще подвигов!
– Можно подумать, что сейчас ты не подвиг совершаешь, – улыбнулся Федор. Кстати, дорогая, а не пора ли тебе заняться стыковкой.
– Ой, не наступай мне на любимую мозоль! – возмутилась Хана.
Да, стыковка с «Колесом» была самой неприятной для нее процедурой.
Потому что… она была автоматической!
Ну не доверяли даже ей, пилоту экстра-класса, этот маневр.
Поэтому Хана, подведя кораблик к заданной зоне, включила автоматику и, откинувшись в ложементе, скрестила руки на груди, всем видом показывая, что: «ну и фиг с вами!»
С другой стороны, безделье позволяло насладиться картинкой.
Двадцатиметрового диаметра бублик неторопливо поворачивался на обзорном экране, занимающем почти весь потолок Ласточки. К центральному блоку, как в настоящем колесе, шли четыре толстые спицы – трубы переходов.
Сам центральный блок состоял из длинного цилиндра технических модулей, где хранились припасы и размещалась доля оборудования. С одной стороны, обращенной вниз, к Лютеции, находился стыковочный модуль, к которому сейчас подруливал маленький кораблик. А с другой размещалась решетчатая конструкция, в которую были вплетены баки с кислородом, водой, топливом и прочими запасами. И венчал все это сооружение, расположенный в доброй сотне метров от человеческого жилья и, прикрытый от него оборудованием, компактный ядерный реактор.
«Ласточка» подлетела прямо напротив стыковочного узла, сориентировалась «попой кверху», как сказала бы Настя, и начала вращаться, чтобы совместиться со станцией по фазе.
Когда звезды закружились, а «колесо», наоборот, замерло, кораблик медленно подплыл к узлу, ткнулся в него задницей, где, между широко расставленных в стороны четырех маневровых двигателей, располагался шлюз.
Вообще, «Ласточка» больше напоминала ту самую загадочную «крокозябру», которой обозвала ее та же Настя Белякова, а ныне Мыскина.
Усеченный конус жилого отсека был обвешан шарами с топливом и окислителем – кислородом и водородом. А снизу, между растопыренных в стороны сопел, торчал вырост шлюза со стыковочным узлом на нижнем срезе и люком в боковой стенке. Через этот самый люк космонавты выбирались на поверхность Лютеции, или, во время перелета, в открытый космос.
А давление тем временем уровнялось, и Хана, отстегнувшись от кресла, поплыла домой, на станцию.
– Дуешься? – спросил Федя.
– Ага, немного, – согласилась японка, и пояснила: – летали мало, и по астероиду хочется пробежаться своими ногами.
– Ничего, еще напрыгаемся, – утешил ее муж. Только прилетели, все лишь начинается!
17.05.2052.
Город Николаев, Николаевская республика,
Новоросская Конфедерация.
Отвык Станислав Бойченко от Новороссии.
За пять лет учебы в центре подготовки космонавтов он так ни разу не съездил на Родину. Отпуска проводил с друзьями по отряду космонавтов, исколесив при этом чуть ли не всю Россию.
И даже ездил в Индию к Кэйлаш и Тимуру. Старые друзья, правда, были заняты выше головы. Тимур работал в Институте Искусственного Разума у Кирана Чаудхари и одновременно обучался в Институте Космонавтики. Кэйлаш разрывалась между маленькой дочуркой, которую родила год назад, и подготовкой к полету к комете Чурюмова-Герасименко. Разумеется, Славик на недостаток внимания жаловаться не стал, поездил по стране, полюбовался старинными развалинами и новыми сверкающими городами.
Все управление по кабелям, потому как порода сильно экранирует радиоволны. А это приводит к очень плохой мобильности.
За спиной прошуршала открываемая дверь.
Гэрри обернулся.
В операторную вошел моложавый подтянутый господин в строгом костюме.
– Добрый день! – поздоровался он и тут же осведомился: – Вы Гэрри Дункинс?
– Да. С кем имею честь говорить?
– Алан Джексон – заместитель начальника сектора инноваций, – представился вошедший.
– Очень приятно! – Гэрри умел показать хорошее воспитание. Жизнь сына мэра вынуждала уметь себя вести.
– Разблокируйте свой коммуникатор, – не тратя времени на беседу потребовал Алан.
Гэрри растянул экран, открыл сетевые подключения и увидел красную помигивающую надпись: «Инновации». Удивился максимальному уровню безопасности и разрешил компьютеру функционера компании доступ в свое пространство.
Пальцы Алана пропорхали над экранчиком его комми и к Гэрри перекочевала зашифрованная папка.
– Вот ключ, – господин в костюме передал молодому инженеру небольшой брелок. – Предупреждаю, материалы строго секретные. Коммерческая тайна высшего приоритета. Сами знаете, что с вами будет, если сведения уплывут на сторону.
Гэрри кивнул. Ему было не по себе. И, одновременно, ужасно любопытно, что все это означает?
– Здесь спецификация на новое оборудование. Оно скоро поступит на вашу шахту. Разберитесь как следует. Именно вам мы поручаем работу с ним. Разумеется, за отдельную и очень солидную оплату. Согласны?
– Да, – не раздумывая ответил Гэрри. Он был сильно обескуражен безапелляционным напором гостя. Но, в то же время, ему понравилась его предельно деловая манера общения. Ни одного лишнего слова. Интересная манера управления в компании.
– Тогда, до свидания!
И представитель компании, резко развернувшись, вышел из операторной.
Гэрри переглянулся с Джошуа. На мгновение молодому человеку показалось, что в глазах пожилого азиата – или индейца? – мелькнула острая сталь. Наверное, показалось.
Глава 4. Названная сестра.
05.12.2051.
Поселок Голубой Лес, Щелковский район,
Московская область. РСФСР.
Андрейка сидел за столом и играл в пластилиновых человечков. Он налепил их целую кучу и разыгрывал ими целые представления.
Сейчас это были пираты. На головы им он насадил пластилиновые же треуголки, а в руки вставил вырезанные из полосок пластика маленькие сабли и кинжалы.
На берегу океана шла нешуточная схватка между капитаном Костяная Нога и его вечным врагом – английским пэром Джоном Бульбулем. Андрейка играл честно, делая каждым из своих человечков за раз не больше одного движения. Сабли чертили воздух, пистолеты стреляли, сраженные бойцы падали на золотой песок, а злая пиратская юнга Анфиса кралась к вражескому кораблю, чтобы подорвать его пороховой трюм.
– Ты точно все уроки сделал? – противным голосом осведомилась Майка, валяющаяся с нотиком на втором ярусе кровати.
– Точно, – пробурчал Андрей.
– А если проверю?
– Ну, Май, дай доиграть, пожалуйста! – взмолился мальчик.
– Ребенок, – вздохнула с явным презрением девочка и уткнулась в виртуальный мир.
Уроки Андрей сделал не все. Так что придется, когда закончит пиратскую битву, опять доставать ненавистный русский. До чего же нудный и сложный предмет! Дома в Токио он был гораздо проще. Но школа, в которую ходил Андрей, была всего лишь с углубленным изучением языка северо-западного соседа.
Андрей подумал, что опять повторяется то же, что было четыре года назад.
Тогда мальчик, все свои шесть лет проживший в России и воспитывавшийся гувернанткой – тетей Леной, переехал жить с родителями в Японию. И буквально через два дня пошел в первый класс.
Первый класс японской школы!
Почти не зная языка.
Дома всегда говорили на русском, а последние два года, пока мама летала к Юпитеру, так и вообще ни единого японского слова не звучало!
И как тут учиться?
Да еще Андрей поступил в школу спустя месяц после начала занятий.
Это был форменный кошмар!
Домашний мальчик, никогда не ходивший в детский сад, в незнакомой стране, с болтающими по-своему одноклассниками…
Если бы Андрей унаследовал от своей родительницы характер, то, наверное, легко бы освоился и превратил свои недостатки в преимущество. Тем более, что и так на него все поначалу чуть ли не молились – сын великой Ханы Хаякавы – самой знаменитой японской космолетчицы!
Но дети очень быстро разбираются в людях и, вскоре, на вопросы своих друзей и родителей: «Ну, какой он?!», они стали отвечать: «Рохля, дурак, никчемный» и прочие нелестные эпитеты.
Так и повелось. Друзей Андрей за четыре года так и не завел. Учебу кое-как вытянул, но весьма посредственно. Из кружков выбрал самый безобидный – рисование.
Но и там особых успехов не достиг. Было ясно, что ни великим художником, ни, тем более, мангакой, ему не стать. Хотя, свою первую мангу про потерявшегося щенка он нарисовал в третьем классе. И никому ее не показывал, кроме папы.
Отца Андрей любил гораздо больше, чем маму. Хана не то, чтобы совсем не обращала внимания на сына. Нет, она иногда любила с ним потетёшкаться, но такое находило на нее редко. Да и заняты родители были всегда очень сильно.
Пожалуй, единственными по-настоящему приятными воспоминаниями стали походы, которые они довольно часто совершили всей семьей. Жить на природе было удивительно хорошо, даже не смотря на очень тяжелые нагрузки. Но совершенно неспортивный мальчик стоически их переносил ради возможности посидеть с родителями у ночного костра или искупаться в пронзительно чистом и холодном горном озере.
Большую долю времени, не занятого скучными домашними заданиями, мальчик проводил играя. Он придумывал разные истории или разыгрывал те, что видел в фильмах или слушал в книжках. Отец, когда у него было время, по вечерам читал сыну. Это было самое замечательное время! Ну и сам Андрей отыскивал в сети аудиокниги. Читать бумажные книги он почему-то так и не полюбил. А вот так, поставишь себе «Капитана Блада» и разыгрываешь то, что слушаешь.
Андрейка посмотрел на своих пластилиновых пиратов.
Бой подошел к концу. Раненый пэр Бульбуль бежал, а противную Анфису поймал корабельный кок, отшлепал и выгнал с фрегата.
Андрей залепил проткнутые саблями тела и бережно сложил свое универсальное воинство в коробку.
Аккуратно стер со стола следы пластилина.
Да, мальчик старался быть аккуратным. Раньше дома всегда была прислуга, но здесь все приходилось делать самому, а Майка следила, чтобы свою долю работы он выполнял безукоризненно. И, если что, могла и подзатыльник отвесить.
Конечно, она уже не лупцевала его, как в «давнем детстве», но, все равно.
Майя была на два года старше Андрея и прежде они очень часто играли вместе. Вернее Майка заставляла играть податливого и боязливого мальчика в то, что ей нравилось. Его родители дружили с семьей Камэнаси. Те регулярно наезжали в Японию, а мама с папой в Россию, и, пока взрослые общались, детей предоставляли самим себе.
А потом, полтора года назад…
Дядя Рёка, тетя Даша и маленькая Хикару возвращались из Японии.
Майю в ту поездку с собой не взяли, она заканчивала шестой класс, умудрилась получить в третьей четверти хиленькую тройку по геометрии и была оставлена дома грызть гранит науки.
Самолет разбился при посадке.
Родители Андрея вылетели в Москву на похороны, а сын остался в Токио.
Ему было очень жалко Майю, но он опасался, не возьмут ли ее в их семью. Если честно, то мальчику этого не хотелось. Заиметь такую противную старшую сестру было бы паршиво. Он сам себя ругал за эти мысли, но ничего не мог с собой поделать. Но мама не удочерила Майю. Она очень любила девочку, иногда Андрею казалось, что сильнее, чем его. Но не решилась взять на себя ответственность. А, может быть, специально подтолкнула свою лучшую подругу и соратницу по космическим экспедициям – тетю Настю, у которой после серьезного облучения и тяжелой операции не могло быть своих детей, забрать к себе сироту.
С тех пор Андрей и Майя не встречались.
Когда родители улетели на долгие три года к астероиду Лютеции, Андрей надеялся, что его оставят под присмотром домработницы. Но, увы…
– Отправишься к Мыскиным, поживешь у них, – сообщила мама, и Андрей почувствовал, как в животе возник неприятный холодный комок.
Он попытался возражать, но с мамой это было бесполезно.
И вот он здесь, в России.
А вот теперь представьте. Мальчик, который четыре года учился в японской школе, идет в пятый класс русской гимназии с углубленным изучением точных наук. По которым у Андрея, если переводить на российские оценки, всегда были только тройки. Да и русский язык он сейчас знает весьма паршивенько, совсем не так хорошо, как местные жители.
Жесть и мрак.
Именно такими словами он думал, когда, достав бумажную тетрадку, принялся выводить на ней строчки упражнения. Здесь заставляли писать от руки – то еще извращение во второй-то половине двадцать первого века!
Глава 5. Полет «Ласточки».
12.03.2052.
На орбите астероида Лютеция.
– Интересно, как там наш сын поживает? – подумал вслух Федор.
– Да нормально! – отозвалась жена. – Он же у Наси и Игоря. У них заботливости и родительского инстинкта побольше, чем у нас, балбесов!
– Это да, – самокритично высказался планетолог. – Но там еще и Майя. Я помню в раннем детстве они не особенно ладили.
– А что Майка? Классная девчонка! – не согласилась Хана. – А сильная рука, или нога для отвешивания «волшебного пенделя», нашему изнеженному созданию не повредит. Не волнуйся, Федя, там все будет в ажуре!
– Мне бы твой оптимизм, – тихо пробормотал космолетчик Мисалов и опять навис над приборами.
Маленький кораблик «Ласточка» неспешно пролетал над очередным «интереснейшим геологическим районом». Сейсмозондирование, так качественно и результативно проведенное ими же десять лет назад, выявило целую кучу перспективных зон поиска.
Начиналась тяжелая и сложная, но такая интересная и нужная работа.
К Лютеции десятерых первых жителей «колеса» «Консоуми» доставил… переделанный в пассажирский лайнер, «Королев».
Да, два корабля – грузовой и пассажирский «Королев», специально изготовленные для экспедиций к Юпитеру, Росскосмос передал в аренду на девять лет Джаксе. Японцы переделали планетолет, заменив противовесы на гораздо большие по размеру – все-таки к астероидам кроме пятерых космолетчиков команды должны были доставлять еще и по десять пассажиров.
Когда Хана узнала, на чем ей предстоит лететь, она только вздохнула и сказала Федору:
– Точно, как Нася говорила. Наш полет на Европу был чистой политикой. Рано еще людям планеты-гиганты осваивать.
– Я тоже так думаю, – согласился муж. – лет через пятнадцать-двадцать, не раньше.
– Ага. Да еще и эти ограничения на космические пуски. И зачем было так торопиться, если сейчас будем сидеть на Луне, да Марс с астероидами потихоньку ковырять?
– Не, Ханусь, ты не права! – возразил Федор. Дел невпроворот! Нам тут добычу и производство организовывать. На Луне не просто колупаться, а строить настоящие заводы. А Марс так вообще столько всего потребует! Если к этому добавить еще Юпитер с Сатурном, да Венеру с Меркурием, то точно надорвемся и остатки экологии на Земле загубим. Да и просто не хватит ресурсов. Вон на ваш полет к Европе четыре года ксенон копили, покупали у всех, кто мог его производить.
– Но сейчас-то все движки на магнии разрабатывают! – возразила Хана.
– Но первое время его все равно с Земли возить будут, пока металлургические заводы на Луне не заработают.
– Да понимаю я все! – повысила голос японка. – Но так хочется еще отправиться куда-нибудь подальше и поэкстремальнее! А то торчать два года на этом колесе, может еще разок на него же слетать и все, что ли?! Я хочу еще подвигов!
– Можно подумать, что сейчас ты не подвиг совершаешь, – улыбнулся Федор. Кстати, дорогая, а не пора ли тебе заняться стыковкой.
– Ой, не наступай мне на любимую мозоль! – возмутилась Хана.
Да, стыковка с «Колесом» была самой неприятной для нее процедурой.
Потому что… она была автоматической!
Ну не доверяли даже ей, пилоту экстра-класса, этот маневр.
Поэтому Хана, подведя кораблик к заданной зоне, включила автоматику и, откинувшись в ложементе, скрестила руки на груди, всем видом показывая, что: «ну и фиг с вами!»
С другой стороны, безделье позволяло насладиться картинкой.
Двадцатиметрового диаметра бублик неторопливо поворачивался на обзорном экране, занимающем почти весь потолок Ласточки. К центральному блоку, как в настоящем колесе, шли четыре толстые спицы – трубы переходов.
Сам центральный блок состоял из длинного цилиндра технических модулей, где хранились припасы и размещалась доля оборудования. С одной стороны, обращенной вниз, к Лютеции, находился стыковочный модуль, к которому сейчас подруливал маленький кораблик. А с другой размещалась решетчатая конструкция, в которую были вплетены баки с кислородом, водой, топливом и прочими запасами. И венчал все это сооружение, расположенный в доброй сотне метров от человеческого жилья и, прикрытый от него оборудованием, компактный ядерный реактор.
«Ласточка» подлетела прямо напротив стыковочного узла, сориентировалась «попой кверху», как сказала бы Настя, и начала вращаться, чтобы совместиться со станцией по фазе.
Когда звезды закружились, а «колесо», наоборот, замерло, кораблик медленно подплыл к узлу, ткнулся в него задницей, где, между широко расставленных в стороны четырех маневровых двигателей, располагался шлюз.
Вообще, «Ласточка» больше напоминала ту самую загадочную «крокозябру», которой обозвала ее та же Настя Белякова, а ныне Мыскина.
Усеченный конус жилого отсека был обвешан шарами с топливом и окислителем – кислородом и водородом. А снизу, между растопыренных в стороны сопел, торчал вырост шлюза со стыковочным узлом на нижнем срезе и люком в боковой стенке. Через этот самый люк космонавты выбирались на поверхность Лютеции, или, во время перелета, в открытый космос.
А давление тем временем уровнялось, и Хана, отстегнувшись от кресла, поплыла домой, на станцию.
– Дуешься? – спросил Федя.
– Ага, немного, – согласилась японка, и пояснила: – летали мало, и по астероиду хочется пробежаться своими ногами.
– Ничего, еще напрыгаемся, – утешил ее муж. Только прилетели, все лишь начинается!
Глава 6. Чуждый дом.
17.05.2052.
Город Николаев, Николаевская республика,
Новоросская Конфедерация.
Отвык Станислав Бойченко от Новороссии.
За пять лет учебы в центре подготовки космонавтов он так ни разу не съездил на Родину. Отпуска проводил с друзьями по отряду космонавтов, исколесив при этом чуть ли не всю Россию.
И даже ездил в Индию к Кэйлаш и Тимуру. Старые друзья, правда, были заняты выше головы. Тимур работал в Институте Искусственного Разума у Кирана Чаудхари и одновременно обучался в Институте Космонавтики. Кэйлаш разрывалась между маленькой дочуркой, которую родила год назад, и подготовкой к полету к комете Чурюмова-Герасименко. Разумеется, Славик на недостаток внимания жаловаться не стал, поездил по стране, полюбовался старинными развалинами и новыми сверкающими городами.
