Смерти нет! - кричи беззвучно.
Смерти нет! - молись безмолвно.
Смерти нет! - душа разорвана.
Смерти нет! - и сердце вырвано...
О.Баянъ
Мне было очень страшно. Боялась даже дышать. Я повернула голову влево. Рядом сидела младшая сестренка. Она плакала. Беззвучно. Кусала свои пухлые кулачки, чтобы не кричать. Нашего братика я держала на руках. Радовало, что он спал. Ему было только полтора года.
Я надеялась, что скоро нас выпустят из сундука. Становилось нестерпимо жарко и не хватало воздуха. Малыш непременно проснется и закричит. Родители сами нас туда посадили и накрыли крышкой, когда на дороге появились всадники. Мне запретили использовать свою силу, пока чужаки не уйдут из дома.
Братик зашевелился, просыпаясь. Холодный пот заструился по моей спине. Схватив сестру за руку, приготовилась бежать, как только ребенок закричит. Малыш оглушительно заревел. В этот самый миг я толкнула боковую стенку сундука, заранее отбитую для такого случая, и выскочила.
Свежий воздух прояснил мысли, яркое солнце на миг ослепило, но я все же разглядела стоящих на коленях родителей. Один из прибывших пронзил их длинным мечом в тот самый миг, когда раздался плач брата, и мы втроем с грохотом появились из сундука.
За миг до смерти родителей я встретилась с ними взглядом.
– Бегите! – прохрипел отец.
Мама же обхватила своими слабеющими руками огромный живот, в котором находились близнецы.
– Спасайтесь! – прошептал отец в оглушающей тишине.
Сестренка закричала на пару с братиком. Именно ее крик привел меня в сознание, и я бросилась в раскрытую дверь, держа левой рукой за руку младшенькую, а правой прижимала к себе братика.
Страшные люди кинулись за нами. Я слышала их крики, но не останавливалась. Маршрут спасения был мне известен – его я выучила первым. Каждый мой шаг был выверен. Я должна была скрыться в рощице, а дальше через лес к порту.
Я знала каждое дерево, растущее перед домом. Знала, за каким деревом нужно спрятаться, чтобы меня было трудно достать стрелой, выпущенной с крыльца. Отец заставил выучить. Я не верила, что этот кошмарный день настанет.
И я петляла между деревьями, не оглядываясь назад. Сзади послышались проклятия. Все верно – двигалась я в определенном порядке, чтобы не попасть в ловушки, установленные отцом. Только мы с ним знали этот маршрут. И я бежала, волоча за собой заплаканную сестру.
Очень быстро преследователи отстали, и стало тихо. В этой пугающей тишине мое дыхание оглушало. Волосы встали дыбом, и я сбилась с шага. Плач братика неожиданно прервался. Посмотрев на него, я увидела стрелу. И тут я ощутила острую боль в спине и в своей груди. Стрела прошла сквозь наши детские тела.
Я продолжила бежать. У меня была еще сестра, которую нужно спасти. В лесу сделаю привал и отправлю ее дальше, чтобы она спасалась. Я чувствовала, как пробитое легкое наполнялось жидкостью. Становилось труднее дышать.
Через несколько минут бега я заметила, что тельце братика стало странно сереть, а затем и вовсе рассыпалось прахом. До моего сознания дошли всхлипы вперемешку с хрипами. Мне с трудом удавалось сдержать крик, но я не останавливалась. Я должна спасти сестру.
Привал мы сделали у самой кромки леса. Сил у меня уже не осталось. Мое тело медленно начало сереть, как у братика. Дыхание стало коротким и поверхностным. Я чувствовала, что моя душа цеплялась за тело, которое уже начало разлагаться.
– Беги дальше сама, – уже шептала я сестренке. – Придерживайся березок слева. Выйдешь к портовому городу и там сядешь на корабль.
– Я не смогу, – плакала она рядом. – Я не знаю! Я не умею! – ее слова прерывались рыданиями.
– Хоть кто-то из нас должен спастись, – я пихнула ее, но она ухватилась за мою руку и прижалась ко мне.
Послышался треск веток и громкие голоса. Преследователи приближались.
Мне нужно оттолкнуть сестру, но у меня отнялись руки. Слезы все-таки полились из моих глаз. Я ничего не могу сделать.
Внезапно мою душу вынули из тела. Мир потускнел в белесой дымке. Звуки приглушили. Кто сумел вытащить душу из умирающего тела? Я огляделась и узрела маленькую яркую субстанцию.
– Ты знаешь дорогу, – глухо сказала сестренка. – Тебе и идти, – девочка привязала мою душу к собственному телу, а сама вошло в мое, уже полностью потемневшее.
Миг, и я смотрю на себя глазами сестры, находясь в ее теле. Отец не учил меня таким вещам. Он запрещал мне подобное. Говорил, что невозможно сделать такое. Но мелкая смогла! Она уверено вытащила мою душу и переместила в свое тело, переплетя мою нить жизни с жизненными токами своего тела.
– Беги, – услышала я свой голос с несвойственной ему интонацией.
Я хотела вернуться в свое тело, но не смогла оторваться. Крики убийц становились отчетливее. Быстрый взгляд в сторону нарастающего шума – никого пока еще не было видно. Мой взор вернулся к сестре, которая, едва шевельнув губами, рассыпалась в пыль. На земле осталась горстка праха и одежда, испачканная в крови.
От ужаса я зажала искусанными руками свой рот, чтобы не закричать, но меня все же услышали. Рядом затрещали высокие кусты. Поднимаясь на маленькие ножки, я побежала в оговоренном направлении, скрываясь от преследователей.
Без оглядки я двигалась настолько быстро, насколько позволяло мне тело моей сестры. Слезы застилали глаза. Я мчалась по памяти, а все мои мысли были заняты разгоравшимся чувством, поглотившим мою душу.
Уже стоя на корабле, я взглядом провожала место гибели своей семьи. Месть. Ее план мне только предстояло разработать. Но уже сейчас знала одно: я уничтожу всех, кто причастен к гибели моей семьи. Жизнь на это положу, но отомщу.
Корабль отвез меня на другой континент. Я была уверена, что и там не все так мрачно, как на нашем. Мои предположения были ошибочны – наш мир разрушался. В прямом смысле этого слова. Тьма поглощала его. С каждым годом все меньше и меньше земель были пригодны для проживания. Люди стекались в уцелевшие после войны районы. Повсюду царили разруха, голод и беззаконие.
Возможно, я бы умерла, будь мне четыре года. Уже спустя месяц после гибели сестры, ко мне пришло осознание, что она поступила мудро. Девочка бы не выжила в силу того, что слишком мала. Мелкая, скорее всего, даже не дошла бы до порта. У нее еще не было того жизненного опыта, которым обладала я. Пусть моя душа и оказалась в теле четырехлетнего ребенка, но вот разум принадлежал двенадцатилетнему подростку.
Мне было легче, потому что я умела управлять своими желаниями. Я знала, что такое «нужно». Но и труднее в то же время. Моему маленькому телу требовалось вырасти, а вот сила, наоборот, уже вошла в тот период, когда ею начинаешь активно пользоваться. И я к ней не раз обращалась. Только благодаря моим необычным способностям мне удалось выжить здесь. Моя же ничем не примечательная внешность также способствовала этому.
Я выглядела словно серая моль: ничем не выделялась, находясь среди людей. Невыразительные черты лица, средний рост – все в моем внешнем облике делало меня слишком заурядной. Только когда я напоминала о себе, люди могли меня заметить.
Первые пять лет моей самостоятельной жизни прошли в приюте. За это время мое тело окрепло и обрело необходимую физическую силу. Это был самый трудный период. Мне приходилось бороться за все. Абсолютно за все. За покрытый плесенью сухарь, чтобы не умереть с голоду. За грязную дырявую тряпку, чтобы не замерзнуть зимой. За место у крошечной печки. Именно в эти моменты я не раз благодарила судьбу за свою неприметную внешность. Стоило мне отойти от других детей, как они тут же забывали меня. Поэтому схватив свой паек, я быстро скрывалась от них, чтобы более сильные сироты не отобрали у меня скудную пищу.
Когда телу моей сестры исполнилось девять лет, моей душе уже было семнадцать. Казалось, она должна была петь и летать, объятая первыми романтическими порывами. В моей же зияла пустота. И лишь одно единственное чувство было мне доступно. Мерзкое и липкое. И я его лелеяла и трепетно взращивала. Месть.
Однажды вечером в приют заглянул один из моих сородичей. Он был таким же, как и я. Вот только тело он позаимствовал на время. Внешность у него была примечательной. И только глаза выдали мне его с потрохами.
Глаза – отражение души. Взгляните в глаза вашему собеседнику, и вы все поймете. В них вы прочитаете абсолютно все. Цвет, различные крапинки, полосочки и обводка расскажут о том, кто их обладатель.
Так вот вошедший мужчина оказался каликой. Точнее калика оказался в теле мужчины, пока его душа спала в теле перехожего. Он меня не заметил, и я воспользовалась этой возможностью, чтобы скрыться.
Но я не убежала. Нет. Я просто спряталась, а затем проследила за ним, пока калика не покинул чужую оболочку. Найдя укромное место, я покинула свое тело (к этому времени тело сестры я стала воспринимать как свое). Мою сущность охватила легкость, мир заволокло легким туманом, а городские звуки стали тише.
Я таилась за каждым углом, подворотней, но продолжала следовать за этим каликой. Он меня не заметил, поэтому летел к своим, не таясь. Мы пересекли целый город, и я уже начала сомневаться в правильности своего выбора, но тут калика залетел в дом. Обветшалый, но еще добротный. Осторожно проникла за ним.
В доме царил порядок, и везде стояли кровати. Это для того, чтобы каликам было удобнее работать. Все-таки лучше поместить свое тело на мягкую постель, чем оставить его лежащим на холодной мокрой земле. Я поморщилась. Ведь свое тело оставила в неудобной позе. Когда я вернусь в свое тело, то руки и ноги сильно затекут. Времени не было, чтобы подыскать подходящее место. Главное, что меня там никто не обнаружит.
Я скрылась в стене. Нам ничто не помеха, стоит нам выйти из телесной оболочки. Можем пройти сквозь любые предметы и препятствия. Даже заклинания магов не брали нас, пока мы парим вне тела. Правда, наши тела становились беззащитными. И если тело убьют, то умрет и душа.
Но теперь я знала, что можно даже душу из умирающего тела переселить в живое. Сестра мне показала, но я еще ни разу не тренировалась. Отец говорил, что такое невозможно, но мелкая ведь сделала. Сама бы она не додумалась. Значит, ее кто-то научил. Кто? Мама или папа? Мама не могла, потому что была беременна близнецами. Остается отец.
– Нашел новеньких? – отвлек меня от размышлений женский голос, обращенный к вошедшему мужчине.
Тот лишь покачал головой. Женщина сжала губы.
– Нужно решит, кто пойдет в этот раз, – в комнате появился третий собеседник.
– Даже не знаю, кого им отдать, – пожал плечами первый мужчина. – Мы собрали всех, кого смогли найти. Сам же знаешь, неоторванные калики видны сразу.
Я замерла. Неоторванными называли тех, кто ни разу не покидал свое тело. Первый раз душу перехожих стараются оторвать еще в утробе матери, потому что душа только поселилась в теле и еще не привязана к нему. Кроме того, эта процедура в таком возрасте происходит наименее болезненно. Меня отец оторвал на второй день. После этого и начал обучать.
Отрывать нужно уметь. Это сложно и опасно. Если поторопиться, то можно убить ребенка. Папа показывал мне, как это делать на примере сестры, затем я уже сама отрывала душу своему братику. Только ему было шесть дней. Раньше мама не разрешила. Я так волновалась, но у меня все получилось. После были близнецы. Их отрыванием и обучением полностью занималась я. Отец и этому меня научил. Хорошо, что было на ком тренироваться. Сердце сжалось в тоске по родным.
Почему же неоторванных видно? Все просто. Частые необоснованные обмороки, вызванные стихийными выходами души из тела. Но у неоторванных душа далеко не уходит, лишь выскакивает, чтобы затем стремительно вернуться. Ведь она привязана к телу. И чем дольше она привязана, тем сложнее ее оторвать.
– Слишком мало наших осталось здесь, – покачал головой второй. – Мир разрушается намного быстрее, чем предполагали. Через пару лет тьма доберется и до этих земель.
Я чуть не выдала себя, услышав эту информацию. Два года. Мне этого не хватит, чтобы найти убийц. Как быть?
– Когда за нами придут? – вмешалась женщина.
– Завтра утром, – ответил первый. – И как я понял, заберут только сильнейших.
– У нас нет сильных, – печально покачала головой она. – Все ниже среднего. Даже мы не дотянем до требуемого уровня.
– Куда они нас поведут? – спросил второй мужчина.
– Слышал, что удалось соединить два разрушенных мира, и вроде как они пока держатся, – ответил тот, за кем я сюда последовала. – Правда, мы должны будем работать на тамошних правителей.
– Страшно уходить, – передернула плечами женщина. – Вы же знаете, что эта тьма поглощает все, а затем выдает неизвестно что. Я боюсь. Я лучше останусь здесь.
– Ты умрешь здесь, – покачал головой первый, не соглашаясь с ее решением. – Я ни разу не ходил и не видел, как перебираются в другие миры. Но ведь Эрхан каким-то образом пробирается к нам.
Едва назвали это имя, как я напряглась. Я слышала это имя от матери один раз. Когда она спорила с отцом. Папа хотел обратиться к нему, но мама была против. Затем родители заметили меня и прекратили спорить при ребенке. Больше я никогда не слышала ничьих имен.
– Он появлялся здесь как калика, – возразила ему женщина. – Ни разу он не приходил сюда сам. Я ему не верю.
– У нас только один шанс на спасение, – проговорил второй. – Им нужно воспользоваться.
– Ну, хоть у кого-то здесь есть мозги, – голос принадлежал мужчине в сером плаще с капюшоном на голове.
Едва он появился в комнате, как мне стало не по себе. Я сильнее зарылась в стене. Калики не могут видеть сквозь предметы, хотя спокойно проходят через них.
– Я возьму лишь тех, кто готов принести нам клятву верности, – предупредил он их.
После этих слов я поняла, кто это. Тот самый Эрхан о котором упоминали. Почему он пришел раньше?
– Мы отправляемся сегодня, – огорошил калика присутствующих.
– Но еще не все вернулись, – возмутилась женщина.
– А нам не нужны все, – холодно произнес он. – Нам нужны лишь сильнейшие. На слабаков не желаем тратить время.
Собеседники с нескрываемым удивлением воззрились на пришедшего.
Меня же зацепило в его словах местоимение «мы». Кому нам? Неужели это не один человек? Что там за система? Я должна узнать все. Мой план появился сразу.
Я выскочила из стены, изображая из себя только что самостоятельно оторвавшуюся калику. Они обычно опасны и неконтролируемы. Их сложно чему-либо научить. Проще уничтожить. Но «им» нужны сильнейшие, значит, мы покажем им силу.
С диким криком я поместила свою душу в тело мужчины, за которым пришла сюда. Мне с легкостью удалось занять его оболочку. И вот я уже кричала мужским басом. Затем пошатавшись, я пару раз выходила и снова возвращалась в его тело, демонстрируя неумение управлять собственной силой. После я метнулась к другому мужчине. То же самое я проделала и с ним. Теперь настал черед Эрхана.
Метнувшись к нему, я словно встретила стену и ударилась об нее, не задев его. Силен! Потыкавшись в него для вида еще несколько раз, я отступила. Встретившись с ним взглядами, я икнула. Никого из сильнейших, кроме отца, я не встречала ранее. И тут я поняла, что играть придется серьезно.
Смерти нет! - молись безмолвно.
Смерти нет! - душа разорвана.
Смерти нет! - и сердце вырвано...
О.Баянъ
Мне было очень страшно. Боялась даже дышать. Я повернула голову влево. Рядом сидела младшая сестренка. Она плакала. Беззвучно. Кусала свои пухлые кулачки, чтобы не кричать. Нашего братика я держала на руках. Радовало, что он спал. Ему было только полтора года.
Я надеялась, что скоро нас выпустят из сундука. Становилось нестерпимо жарко и не хватало воздуха. Малыш непременно проснется и закричит. Родители сами нас туда посадили и накрыли крышкой, когда на дороге появились всадники. Мне запретили использовать свою силу, пока чужаки не уйдут из дома.
Братик зашевелился, просыпаясь. Холодный пот заструился по моей спине. Схватив сестру за руку, приготовилась бежать, как только ребенок закричит. Малыш оглушительно заревел. В этот самый миг я толкнула боковую стенку сундука, заранее отбитую для такого случая, и выскочила.
Свежий воздух прояснил мысли, яркое солнце на миг ослепило, но я все же разглядела стоящих на коленях родителей. Один из прибывших пронзил их длинным мечом в тот самый миг, когда раздался плач брата, и мы втроем с грохотом появились из сундука.
За миг до смерти родителей я встретилась с ними взглядом.
– Бегите! – прохрипел отец.
Мама же обхватила своими слабеющими руками огромный живот, в котором находились близнецы.
– Спасайтесь! – прошептал отец в оглушающей тишине.
Сестренка закричала на пару с братиком. Именно ее крик привел меня в сознание, и я бросилась в раскрытую дверь, держа левой рукой за руку младшенькую, а правой прижимала к себе братика.
Страшные люди кинулись за нами. Я слышала их крики, но не останавливалась. Маршрут спасения был мне известен – его я выучила первым. Каждый мой шаг был выверен. Я должна была скрыться в рощице, а дальше через лес к порту.
Я знала каждое дерево, растущее перед домом. Знала, за каким деревом нужно спрятаться, чтобы меня было трудно достать стрелой, выпущенной с крыльца. Отец заставил выучить. Я не верила, что этот кошмарный день настанет.
И я петляла между деревьями, не оглядываясь назад. Сзади послышались проклятия. Все верно – двигалась я в определенном порядке, чтобы не попасть в ловушки, установленные отцом. Только мы с ним знали этот маршрут. И я бежала, волоча за собой заплаканную сестру.
Очень быстро преследователи отстали, и стало тихо. В этой пугающей тишине мое дыхание оглушало. Волосы встали дыбом, и я сбилась с шага. Плач братика неожиданно прервался. Посмотрев на него, я увидела стрелу. И тут я ощутила острую боль в спине и в своей груди. Стрела прошла сквозь наши детские тела.
Я продолжила бежать. У меня была еще сестра, которую нужно спасти. В лесу сделаю привал и отправлю ее дальше, чтобы она спасалась. Я чувствовала, как пробитое легкое наполнялось жидкостью. Становилось труднее дышать.
Через несколько минут бега я заметила, что тельце братика стало странно сереть, а затем и вовсе рассыпалось прахом. До моего сознания дошли всхлипы вперемешку с хрипами. Мне с трудом удавалось сдержать крик, но я не останавливалась. Я должна спасти сестру.
Привал мы сделали у самой кромки леса. Сил у меня уже не осталось. Мое тело медленно начало сереть, как у братика. Дыхание стало коротким и поверхностным. Я чувствовала, что моя душа цеплялась за тело, которое уже начало разлагаться.
– Беги дальше сама, – уже шептала я сестренке. – Придерживайся березок слева. Выйдешь к портовому городу и там сядешь на корабль.
– Я не смогу, – плакала она рядом. – Я не знаю! Я не умею! – ее слова прерывались рыданиями.
– Хоть кто-то из нас должен спастись, – я пихнула ее, но она ухватилась за мою руку и прижалась ко мне.
Послышался треск веток и громкие голоса. Преследователи приближались.
Мне нужно оттолкнуть сестру, но у меня отнялись руки. Слезы все-таки полились из моих глаз. Я ничего не могу сделать.
Внезапно мою душу вынули из тела. Мир потускнел в белесой дымке. Звуки приглушили. Кто сумел вытащить душу из умирающего тела? Я огляделась и узрела маленькую яркую субстанцию.
– Ты знаешь дорогу, – глухо сказала сестренка. – Тебе и идти, – девочка привязала мою душу к собственному телу, а сама вошло в мое, уже полностью потемневшее.
Миг, и я смотрю на себя глазами сестры, находясь в ее теле. Отец не учил меня таким вещам. Он запрещал мне подобное. Говорил, что невозможно сделать такое. Но мелкая смогла! Она уверено вытащила мою душу и переместила в свое тело, переплетя мою нить жизни с жизненными токами своего тела.
– Беги, – услышала я свой голос с несвойственной ему интонацией.
Я хотела вернуться в свое тело, но не смогла оторваться. Крики убийц становились отчетливее. Быстрый взгляд в сторону нарастающего шума – никого пока еще не было видно. Мой взор вернулся к сестре, которая, едва шевельнув губами, рассыпалась в пыль. На земле осталась горстка праха и одежда, испачканная в крови.
От ужаса я зажала искусанными руками свой рот, чтобы не закричать, но меня все же услышали. Рядом затрещали высокие кусты. Поднимаясь на маленькие ножки, я побежала в оговоренном направлении, скрываясь от преследователей.
Без оглядки я двигалась настолько быстро, насколько позволяло мне тело моей сестры. Слезы застилали глаза. Я мчалась по памяти, а все мои мысли были заняты разгоравшимся чувством, поглотившим мою душу.
Уже стоя на корабле, я взглядом провожала место гибели своей семьи. Месть. Ее план мне только предстояло разработать. Но уже сейчас знала одно: я уничтожу всех, кто причастен к гибели моей семьи. Жизнь на это положу, но отомщу.
***
Корабль отвез меня на другой континент. Я была уверена, что и там не все так мрачно, как на нашем. Мои предположения были ошибочны – наш мир разрушался. В прямом смысле этого слова. Тьма поглощала его. С каждым годом все меньше и меньше земель были пригодны для проживания. Люди стекались в уцелевшие после войны районы. Повсюду царили разруха, голод и беззаконие.
Возможно, я бы умерла, будь мне четыре года. Уже спустя месяц после гибели сестры, ко мне пришло осознание, что она поступила мудро. Девочка бы не выжила в силу того, что слишком мала. Мелкая, скорее всего, даже не дошла бы до порта. У нее еще не было того жизненного опыта, которым обладала я. Пусть моя душа и оказалась в теле четырехлетнего ребенка, но вот разум принадлежал двенадцатилетнему подростку.
Мне было легче, потому что я умела управлять своими желаниями. Я знала, что такое «нужно». Но и труднее в то же время. Моему маленькому телу требовалось вырасти, а вот сила, наоборот, уже вошла в тот период, когда ею начинаешь активно пользоваться. И я к ней не раз обращалась. Только благодаря моим необычным способностям мне удалось выжить здесь. Моя же ничем не примечательная внешность также способствовала этому.
Я выглядела словно серая моль: ничем не выделялась, находясь среди людей. Невыразительные черты лица, средний рост – все в моем внешнем облике делало меня слишком заурядной. Только когда я напоминала о себе, люди могли меня заметить.
Первые пять лет моей самостоятельной жизни прошли в приюте. За это время мое тело окрепло и обрело необходимую физическую силу. Это был самый трудный период. Мне приходилось бороться за все. Абсолютно за все. За покрытый плесенью сухарь, чтобы не умереть с голоду. За грязную дырявую тряпку, чтобы не замерзнуть зимой. За место у крошечной печки. Именно в эти моменты я не раз благодарила судьбу за свою неприметную внешность. Стоило мне отойти от других детей, как они тут же забывали меня. Поэтому схватив свой паек, я быстро скрывалась от них, чтобы более сильные сироты не отобрали у меня скудную пищу.
Когда телу моей сестры исполнилось девять лет, моей душе уже было семнадцать. Казалось, она должна была петь и летать, объятая первыми романтическими порывами. В моей же зияла пустота. И лишь одно единственное чувство было мне доступно. Мерзкое и липкое. И я его лелеяла и трепетно взращивала. Месть.
Однажды вечером в приют заглянул один из моих сородичей. Он был таким же, как и я. Вот только тело он позаимствовал на время. Внешность у него была примечательной. И только глаза выдали мне его с потрохами.
Глаза – отражение души. Взгляните в глаза вашему собеседнику, и вы все поймете. В них вы прочитаете абсолютно все. Цвет, различные крапинки, полосочки и обводка расскажут о том, кто их обладатель.
Так вот вошедший мужчина оказался каликой. Точнее калика оказался в теле мужчины, пока его душа спала в теле перехожего. Он меня не заметил, и я воспользовалась этой возможностью, чтобы скрыться.
Но я не убежала. Нет. Я просто спряталась, а затем проследила за ним, пока калика не покинул чужую оболочку. Найдя укромное место, я покинула свое тело (к этому времени тело сестры я стала воспринимать как свое). Мою сущность охватила легкость, мир заволокло легким туманом, а городские звуки стали тише.
Я таилась за каждым углом, подворотней, но продолжала следовать за этим каликой. Он меня не заметил, поэтому летел к своим, не таясь. Мы пересекли целый город, и я уже начала сомневаться в правильности своего выбора, но тут калика залетел в дом. Обветшалый, но еще добротный. Осторожно проникла за ним.
В доме царил порядок, и везде стояли кровати. Это для того, чтобы каликам было удобнее работать. Все-таки лучше поместить свое тело на мягкую постель, чем оставить его лежащим на холодной мокрой земле. Я поморщилась. Ведь свое тело оставила в неудобной позе. Когда я вернусь в свое тело, то руки и ноги сильно затекут. Времени не было, чтобы подыскать подходящее место. Главное, что меня там никто не обнаружит.
Я скрылась в стене. Нам ничто не помеха, стоит нам выйти из телесной оболочки. Можем пройти сквозь любые предметы и препятствия. Даже заклинания магов не брали нас, пока мы парим вне тела. Правда, наши тела становились беззащитными. И если тело убьют, то умрет и душа.
Но теперь я знала, что можно даже душу из умирающего тела переселить в живое. Сестра мне показала, но я еще ни разу не тренировалась. Отец говорил, что такое невозможно, но мелкая ведь сделала. Сама бы она не додумалась. Значит, ее кто-то научил. Кто? Мама или папа? Мама не могла, потому что была беременна близнецами. Остается отец.
– Нашел новеньких? – отвлек меня от размышлений женский голос, обращенный к вошедшему мужчине.
Тот лишь покачал головой. Женщина сжала губы.
– Нужно решит, кто пойдет в этот раз, – в комнате появился третий собеседник.
– Даже не знаю, кого им отдать, – пожал плечами первый мужчина. – Мы собрали всех, кого смогли найти. Сам же знаешь, неоторванные калики видны сразу.
Я замерла. Неоторванными называли тех, кто ни разу не покидал свое тело. Первый раз душу перехожих стараются оторвать еще в утробе матери, потому что душа только поселилась в теле и еще не привязана к нему. Кроме того, эта процедура в таком возрасте происходит наименее болезненно. Меня отец оторвал на второй день. После этого и начал обучать.
Отрывать нужно уметь. Это сложно и опасно. Если поторопиться, то можно убить ребенка. Папа показывал мне, как это делать на примере сестры, затем я уже сама отрывала душу своему братику. Только ему было шесть дней. Раньше мама не разрешила. Я так волновалась, но у меня все получилось. После были близнецы. Их отрыванием и обучением полностью занималась я. Отец и этому меня научил. Хорошо, что было на ком тренироваться. Сердце сжалось в тоске по родным.
Почему же неоторванных видно? Все просто. Частые необоснованные обмороки, вызванные стихийными выходами души из тела. Но у неоторванных душа далеко не уходит, лишь выскакивает, чтобы затем стремительно вернуться. Ведь она привязана к телу. И чем дольше она привязана, тем сложнее ее оторвать.
– Слишком мало наших осталось здесь, – покачал головой второй. – Мир разрушается намного быстрее, чем предполагали. Через пару лет тьма доберется и до этих земель.
Я чуть не выдала себя, услышав эту информацию. Два года. Мне этого не хватит, чтобы найти убийц. Как быть?
– Когда за нами придут? – вмешалась женщина.
– Завтра утром, – ответил первый. – И как я понял, заберут только сильнейших.
– У нас нет сильных, – печально покачала головой она. – Все ниже среднего. Даже мы не дотянем до требуемого уровня.
– Куда они нас поведут? – спросил второй мужчина.
– Слышал, что удалось соединить два разрушенных мира, и вроде как они пока держатся, – ответил тот, за кем я сюда последовала. – Правда, мы должны будем работать на тамошних правителей.
– Страшно уходить, – передернула плечами женщина. – Вы же знаете, что эта тьма поглощает все, а затем выдает неизвестно что. Я боюсь. Я лучше останусь здесь.
– Ты умрешь здесь, – покачал головой первый, не соглашаясь с ее решением. – Я ни разу не ходил и не видел, как перебираются в другие миры. Но ведь Эрхан каким-то образом пробирается к нам.
Едва назвали это имя, как я напряглась. Я слышала это имя от матери один раз. Когда она спорила с отцом. Папа хотел обратиться к нему, но мама была против. Затем родители заметили меня и прекратили спорить при ребенке. Больше я никогда не слышала ничьих имен.
– Он появлялся здесь как калика, – возразила ему женщина. – Ни разу он не приходил сюда сам. Я ему не верю.
– У нас только один шанс на спасение, – проговорил второй. – Им нужно воспользоваться.
– Ну, хоть у кого-то здесь есть мозги, – голос принадлежал мужчине в сером плаще с капюшоном на голове.
Едва он появился в комнате, как мне стало не по себе. Я сильнее зарылась в стене. Калики не могут видеть сквозь предметы, хотя спокойно проходят через них.
– Я возьму лишь тех, кто готов принести нам клятву верности, – предупредил он их.
После этих слов я поняла, кто это. Тот самый Эрхан о котором упоминали. Почему он пришел раньше?
– Мы отправляемся сегодня, – огорошил калика присутствующих.
– Но еще не все вернулись, – возмутилась женщина.
– А нам не нужны все, – холодно произнес он. – Нам нужны лишь сильнейшие. На слабаков не желаем тратить время.
Собеседники с нескрываемым удивлением воззрились на пришедшего.
Меня же зацепило в его словах местоимение «мы». Кому нам? Неужели это не один человек? Что там за система? Я должна узнать все. Мой план появился сразу.
Я выскочила из стены, изображая из себя только что самостоятельно оторвавшуюся калику. Они обычно опасны и неконтролируемы. Их сложно чему-либо научить. Проще уничтожить. Но «им» нужны сильнейшие, значит, мы покажем им силу.
С диким криком я поместила свою душу в тело мужчины, за которым пришла сюда. Мне с легкостью удалось занять его оболочку. И вот я уже кричала мужским басом. Затем пошатавшись, я пару раз выходила и снова возвращалась в его тело, демонстрируя неумение управлять собственной силой. После я метнулась к другому мужчине. То же самое я проделала и с ним. Теперь настал черед Эрхана.
Метнувшись к нему, я словно встретила стену и ударилась об нее, не задев его. Силен! Потыкавшись в него для вида еще несколько раз, я отступила. Встретившись с ним взглядами, я икнула. Никого из сильнейших, кроме отца, я не встречала ранее. И тут я поняла, что играть придется серьезно.
