Глава 1
Для читателя история начинается с первой буквы, в то время как для рассказчика нет ни начала, ни конца. Мы не в состоянии вспомнить время, когда нас не было — мы просто знаем о том, что так было. Наши судьбы плавно вытекают из других судеб, наша жизнь является чьим-то продолжением.
Так с чего мне начать мой рассказ? Пожалуй, представлюсь.
Я — Хоуп Майклсон, дочь Первородного гибрида — существа, соединившего в себе проклятье вампира и оборотня. Мой отец, потомок европейцев, викингов-завоевателей, первый из существующих вампиров. Моя мать, плоть от плоти американской земли, стала последним представителем Лабонэйров, проклятых болотных оборотней из клана Полусемесяца.
Как я уже сказала, наша судьба вытекает из других, как речушки из реки, устремляясь к новым берегам. Увы, но часто наша судьба предопределяется задолго до нашего рождения. Тысячу лет назад могущественная ведьма, желая защитить своих детей, произнесла Заклинание Бессмертия, обрекая их на судьбу хуже смерти, а за пятьсот лет до этого события два могущественных клана индейских шаманов, желая добиться большего магического могущества, объединили силы посредством ритуальной свадьбы. Ребёнок, родившейся от этого союза, должен был стать символом мира и процветания, но… не срослось – перестарались древние шаманы. В течении девяти месяцев, что мать носила своё дитя под сердцем, они вливали в неё силу, надеясь усилить могущество Избранного, но поглощение чужой магии, чужой крови — всего, что тебе не принадлежит, — развращает и извращает.
Привыкшая на дармовщину поглощать энергию, Избранная не отреклась от этого после рождения. Она продолжала питаться магией, как люди — едой, как вампиры — кровью, без всякой жалости, убивая и сея страх среди соплеменников.
За способность поглощать без остановки и без насыщения Инаду Лабонэйр соплеменники прозвали Пустой. Чем старше она становилась, тем (естественно!) делалась сильней. Шаманы поняли — необходимо остановить девочку до того, как та войдёт в полную силу, повзрослев.
Таковы законы магии, что наибольшую власть над нами имеют те, с кем мы связаны узами крови. Убить Инаду могла только та, что подарила ей жизнь – её родная мать.
Дальше древняя история, на наш современный взгляд, становится вовсе безумной и дикой по своей жестокости. Обернувшись волками, семь индейских шаманов загнали Пустую на болото, где ведьма-мать собственноручно убила своё дитя зачарованным топором, но перед смертью Инаду успела проклясть убийц, и созданное ею перед смертью заклинание обладало такой силой, что создало новый вид сверхъестественного — оборотней.
Так потомки убийц Пустой оказались обречены каждое полнолуние обращаться в волков. Проклятие активизировалось после того, как кто-то из проклятых убивал, и не важно, была ли смерть преднамеренной или результатом несчастного случая – итог один: ты в шерсти, воешь на луну и точишь клыки.
Я – единственный прямой потомок Лабонэйров. Благодаря этой связи я способна обращаться волчицей в любой время и контролировать моего «зверя», оставаясь в человеческом сознании всякий раз как меняю форму. Я способна подчинять себе любого другого оборотня – даже альфу. Возможно, дело даже не столько в нашей кровной связи, сколько в том, что я была одержима Пустой. Она заполняла собой моё тело и след её магии остался во мне, защищая от наложенных ею ранее чар.
Я – трибрид: ведьма, вампир и оборотень в одном лице. Таких, как я, больше нет. Одни хотят заполучить меня, в качестве ценного трофея и оружия, другие пытаются уничтожить, как скверну, но уничтожить меня не так-то просто. Пусть мои родители мертвы, но у меня могущественные покровители и защитники – «Всегда и навечно» не разрушено. Тысячелетняя ведьма-тётя, одна из самых сильных колдуний на земле, дядя Коул и его жена Давина, тоже могущественная ведьма, хотя Фрейе и не соперница, но среди современных ведьм ей равных мало, тетя Ребекка и её возлюбленный Марсель Жерар, король вампиров Нового Орлеана, приёмный сын моего отца. А ещё мой друг – Винсент Гриффит.
Чтобы я не потеряла мою человечность раньше времени, не чувствовала себя уродом, не росла в изоляции от сверстников, Майклсоны отправили меня учиться в школу Сальваторе, предназначенную для социальной адаптации детей со сверхъестественными способностями. Школой руководил Аларик Зальцман и его жена, Кэролайн Форбс – вампир, ценящий человеческую жизнь выше, чем люди сами способны ценить её.
Кэролайн стала суррогатной матерью для Лиззи и Джози – дочерей Алларика и любила их как родных.
Меня она тоже любила и после смерти папы уделяла времени не меньше, чем близняшкам.
После смерти родителей семья Зальцман фактически негласно меня удочерила. Но если старшие представители этого семейства стали ангелами-хранителями, то младшие отравляли мне жизнь по полной, подстраивая пакости где можно и нельзя. Особенно усердствовала Лиззи. Джози была помягче. Она просто шла на поводу у сестры, привыкшая ни в чём от неё не отставать и во всём подчиняться.
Девочки ревновали, я им завидовала, так мы втихую и воевали. Но ничего такого, что не случалось бы между другими подростками, вынужденными делить дом, кров и внимание родителей, между нами не было.
Хотя и случались времена, когда я почти ненавидела сестричек-Зальцман, я не могла не посочувствовать им, когда узнала от Кэролайн всю правду о Клане Близнецов. О ритуале Слияния и о том, что времени, чтобы предотвратить беду, остаётся всё меньше, а пути решения проблемы не предвидится.
— Когда придёт время, мы можем рассчитывать на твою помощь? — поглядела на меня Кэролайн жалостливыми глазами.
— Что я, по-вашему, могу тут сделать?
— Ты самая могущественная ведьма, Хоуп. Ты обладаешь огромной силой.
— Сделаю всё, что смогу. Не сомневайся в этом. Если есть хоть малейшая возможность изменить магический закон, мы её найдём. В магии всегда есть лазейка, — так говорит тётя Фрейя, а уж она что-то да смыслит в этом, правда? — улыбнулась я, стараясь ободрить Кэролайн.
Но иногда даже самые могущественные ведьмы бессильны перед законами природы. Даже у самой могущественной ведьмы есть предел. Я, несмотря на всё могущество, приписываемое мне, не смогла предотвратить смерть родителей.
Кэролайн уехала из школы в поисках возможных вариантов спасения дочерей и не вернулась даже ко дню рождения Лиззи и Джози, из-за чего Лиззи устроила безобразную истерику, едва не испортив праздник.
Хотя в ожидании Кэролайн нам было чем развлечься – с самого начала учебного года школу Сальваторе атаковали сверхъестественные существа. Кто только не наносил нам визит? Нимфы, горгульи, драконы, джины и даже единорог.
При взгляде на белоснежное чудо я не смогла поверить, что он монстр и не ошиблась. Единорог был их носителем. Выполнил, так сказать, роль троянского коня, заразив школу психо-слизнями.
Заползая в уши, слизни отключили мозги своим жертвам. Хорошо ещё, что хоть избавиться от этой заразы оказалось несложно и даже магия не требовалась — достаточным оказалось обычного электрического напряжения от сети. Нежные червячки, не выдержав встряски, бодренько покинули своих носителей.
Всё это тёмное нашествие, превратившее жизнь в весёлый триллер, из-за Маливора. Если кто ещё не в курсе, что это мистическое, запретное, жуткое место, нечто вроде посмертной тюрьмы для уничтоженных монстров.
Знакомство с Маливором случилось после того, как в мою жизнь ворвался Лэндон. Самое странное, что в нём нет магии. Совсем. Ни один тест не смог выявить в нём ни малейшей искры, но именно он стал ключом, отворившим ящик Пандоры.
Мне удалось вступить в ментальный контакт с одной из сумеречных сущностей, атаковавшей нас. Величала себя эта сущность, немного, ни мало — Некромантом. Именно так, с Большой Буквы.
Сущность очень разгневалась, узнав, что от всех его ужасающе-великих деяний на земле не осталось ни следа. Как позже выяснилось, это одно из особенностей Маливора, о провалившихся в его Тартарары созданиях память полностью стиралась.
«Полное обнуление файлов с последующей чисткой корзины», — как охарактеризовал это Лэндон.
Запертые в таинственном Маливоре ждут не дождутся, когда сорвут печати с невидимых замков, чтобы, освободившись, выбраться на свет божий. Их можно понять. Если бы меня там заперли, я бы точно так же поступила, не постояв за ценой, потому что Тьма и Пустота — это по-настоящему фигово.
Когда Некромант воссоздал в моей голове Маливор, я смогла продержаться не больше четверти часа, а потом принялась вопить во всё горло с требованием немедленного меня выпустить. Я скулила от ужаса, как побитая собака, а ведь меня нельзя назвать пугливой.
Такому одиночеству как там, за чертой, в мире живых нет описания.
А ещё, ни день, ни ночь с того дня, как узнала о существовании Маливора, я не могу отделаться от страшной мысли — мой отец был монстром. Одним из самых ужасающих монстров на нашей земле — Древний Вампир. Ни много, ни мало, тоже с большой буквы. Что, если после смерти он также заперт в темноте, где нет ничего, кроме его сознания? Из такого заключения некуда бежать.
Что, если, сняв печати с Маливора, я смогу помочь ему выбраться?
Нет, я понимала, что Некромант нарочно забросил эти семена сомнения в мою душу и мой разум. Что мной манипулируют, меня используют — вернее, пока лишь хотят использовать. Что даже если бы отец на самом деле был бы там, открывать Врата нельзя ни под каким предлогом — это грозит апокалипсисом. Где-то там, рядом с отцом, заперта и Пустота, от которой он меня избавил ценой собственной жизни, продлившийся больше, чем тысяча лет.
Если бы у Никлауса Майклсона было бы право голоса, он запретил бы мне даже думать об этом.
Я тоже запрещала себе думать об этом. Но всё равно думала.
Хорошо, что у меня не было точной уверенности в том, что отец имеет хоть какое-то отношение к Маливору. Иначе, боюсь, перед искушением мне бы устоять не удалось.
Страх за посмертие отца меня не оставлял. Не могу роптать, понимаю, что за всю длинную жизнь Никлауса, его полную преступлений и убийств жизнь — он это заслужил: мёртвое кольцо темноты и глухой тишины, где нет другого голоса, кроме голоса совести, ведущей с тобой беспристрастный диалог.
Но и смириться с тем, что он там, в месте, подобном Маливору выше моих сил.
Я могу понять желание запертых освободиться, я им даже сочувствую, но, боюсь, этого допустить уже никак нельзя. Поэтому на сегодняшний день мы в контрах с маливорцами ведём борьбу. Счёт, кстати, идёт не в нашу пользу. На данный момент и кинжал, и медальон у врага. А со вчерашнего дня, не исключено, что и урна, египетская, с изображением псоглавца Амона-Ра –тоже.
Аларик Зальцман под воздействием психо-слизней додумался выкинуть урну в речке. Какими были последствия? Да, так. Сначала пришлось ехать почти целый день в тесной компании в директорском пикапе. Джози укачивало и тошнило, Лиззи вопила на меня всю дорогу, обзываясь, припоминая мне все детские и подростковые обиды и время от времени громогласно восклицая: «Мы уже приехали».
Но, нет. Лента дороги бежали вперёд. Джози тошнило в пакет, Лиззи ругалась, Калеб делал вид, что его нет, Дориан Уильямс и Эмма Тиг старательно изображали влюблённость, Аларик следил за дорогой. И всё это никак не кончалось!
Я пыталась протянуть пальмовую ветвь. Я даже протянула Лиззи пакет с сэндвичами, улыбаясь, как дурочка, со всем, отпущенным мне природой дружелюбием:
— Я взяла перекусить, — прокомментировала я для тех, кто чего-то недопонял, глядя на пакет с сэндвичами в моих руках.
— Как мило! — скривилась Лиззи, кривляясь. — Ты сделала это до или после того, как приняла решение навязаться в поездку?
Я не поддалась на провокацию и не вмешалась в открыто предлагаемую ссору:
— Позволить вам искать монстров без меня?
— Лучше бы ты провела каникулы в объятьях своего парня.
— Прости, что хочу тебя защитить! — немного вспылила я и наткнулась на холодный, саркастический взгляд.
Да, чёрт возьми, Лиззи! Я хочу тебя защитить. Потому что люблю твоего отца, твою мать, твою сестру и даже немного тебя саму, хоть ты и стерва. Всегда любила.
Ладно, задний ход!
— Эта урна отправилась по реке потому, что я посчитала единорога безобидным. Я просто хочу исправить мою ошибку. Никто не должен пострадать. Это моя мера ответственности.
Лиззи фыркнула, отворачиваясь к окну:
— Говори, что хочешь, но я знаю правду: ты просто хочешь испортить нам очередные каникулы.
Я воззрилась в затылок Лиззи, прикидывая про себя, сколько шансов на то, что она всё-таки сошла с ума раньше времени?
— Когда это я портила каникулы?
— Девочки! — попытался воззвать к нашей совести Аларик умоляющим голосом. — Нам предстоит провести в этом классическом авто шесть часов. Не превращайте поездку в ад. Не ругайтесь. Мы пройдём через это вместе, — с оптимизмом вещал Аларик, пока мы шипели друг на друга как рассерженные кошки. — Да поможет нам бог.
— Что ты от них хочешь, директор? Они — ведьмы! — хохотнул Калеб. Крутая поездочка!
Вот зачем Аларик взял его? Уж лучше бы на его месте был Милтон. Он надёжный, весёлый парень, а Калеб склонен к срывам, взрывам и непослушанию.
«Вот именно поэтому Аларик его и взял, — услужливо подсказал внутренний голос. — Чтобы он был всегда на виду и никого ненароком не выпил насухо и не зачаровал».
Ехали мы ехали, наконец, приехали. Но лучше не стало.
Лиззи не унималась.
— - Никто не видел ничего странного, — заявила Джози, немного пообщавшись с местными. — Но говорят, в этом городе есть самый большой моток пряжи в мире.
— Маленькие американские городки не самый большой центр магической активности, — пожала плечами Лиззи. — Наши надежды отыскать урну горят синим пламенем. Это я так пассивно-агрессивно ссылаюсь на тот пожар в твоей комнате, Хоуп, что ты устроила три года назад. Устроила намеренно, чтобы сорвать наши с родителями каникулы.
— Нет, подруга, ты точно спятила.
— Мы потеряли неделю семейного времени. Родителям пришлось отменить поездку.
— - Вы говорите о той древней истории? — возмутилась Джози. — Вы всерьёз собираетесь из-за неё снова ссориться?!
Но внезапная атака африканских пчёл заставила нас взять паузу. Но стоило пчёлам улететь…
— Нужно найти вашего отца, — сказала я близняшкам.
— Ага! И мы пройдём мимо пожарной части этой дорогой, — иронично ответила мне Лиззи.
— Господи! Мы едва пережили библейскую катастрофу, похожую на казнь египетскую! А ты снова за своё? Я не устраивала тот пожар. Я не портила ваши каникулы.
— Да, Лиззи. Сейчас не время, — попыталась Джози воззвать к отсутствующему в сестре голосу разума.
— А в пятом классе ты бессердечно заразила меня гриппом, — продолжала Лиззи перечень моих прегрешений против своей персоны. — А ведь мы готовились к Неделе Ведьм.
— Я сама заразилась! Я не виновата ни в эпидемии гриппа, охватившей школу, ни в пожаре.
— Некоторые считают, что перед боем правильно облегчить душу.
— Давай, облегчай. Я тебе не мешаю.
— Девочки, — пыталась увещевать нас Джози. — Сейчас, правда, не время!
— Для правды всегда есть время, — пафосно изрекла Лиззи. — Последний шанс, Хоуп? Если ты не устраивала тот пожар, то почему изводила меня после? Не потому ли, что всё-таки была виновата?
