– А меня научит, как ты думаешь?
– Вообще-то она заявила, что это только для девочек. Но попробовать можешь, это сам с ней обсуждай.
– А давай попробуем! За что там тебя нужно взять, чтобы ощущения воспринять?
– Нет, не за здесь! Немного ниже и по центру! Вот поэтому вас, мужиков, туда и не принимают! Вечно вы норовите за сиську ухватить. Да, вот так положи ладошку и постарайся сосредоточиться, отрешившись от всего остального.
Я сосредоточился, заодно открыв меню настроек восприятия. И очень быстро почувствовал совершенно оригинальное чувство. Это был не звук, не картинка, и даже не запах (хотя на каком-то этапе уловил еле слышные щелчки. А затем и увидел, как из ее ладони выходит слегка расширяющийся конус, как будто невидимого в обычном диапазоне света. Больше всего похоже на свет ультрафиолетовой лампы. А в нем мелькающие и хаотично перемещающиеся пылинки. Конус уперся в пульт и тот как будто начал притягиваться к ладошке. Но одно дело увидеть, а совсем другое воспроизвести такое действие. Ведь увидеть рекордный прыжок с шестом на высоту больше шести метров может весь стадион, а вот воспроизвести это способен далеко не каждый, даже тренированный, спортсмен.
И хотя какие-то намеки на подобное излучение я воспроизвести, наверное, смог бы, но вместо этого выпустил наружи два своих энергетических щупальца, подхватил ими мобильный телефон, поднял и отправил в свою открытую ладонь. Визуально получилось похоже, хотя принцип воздействия совершенно другой.
– Ну, не совсем так, как нужно, но тоже что-то получается, – заявил я самоуверенно. – Ладно, придется больше тренироваться. Но это потом. Сейчас уже рабочий день начнется. Врубай камеры, посмотрим, как там работа кипит.
Работа и действительно потихоньку закипала. Народ занимал свои, назначенные майором, места и включал устройства. Двое парней не поленились, принесли с собой из дому электрочайники, и теперь к ним выстроились небольшие очереди жаждущих заполучить вожделенный кипяток.
Но потихоньку быт и работа начала налаживаться и вошли в нормальный режим. Успокоившись, я занялся отладкой и проверкой программы на кристаллическом артефакте. Только после обеда, взглянув на картинку с камер наблюдения, я заметил, как один из кодировщиков вдруг занервничал и даже с досады стукнул кулаком по столу. Вызвав на свой рабочий стол вид с экрана его компа, я понял, что он пытается отладить работу кода на программе, являющейся далеким предшественником того анализатора, который используется на кристаллическом артефакте.
– Не знаешь, что это за парень за третьим столиком?
– Николай Колесников, – сообщила Лера, взглянув на какой-то листик со схемой размещения сотрудников. Вот его мобильный.
Набрав записанный на бумажке номер, я увидел, как парень нехотя полез в карман, посмотрел на номер звонящего, поколебался, но все же нажал кнопку
– Слухаю Вас уважно, - донесся из моего динамика ломающийся, тонкий голос.
– Привет, Коля. Это Виталик. Твой, типа, начальник. Я смотрю, ты пытаешься свой кусок кода на отладчике проверить? И как, не идет?
– Не идет, Виталий Викторович, – убитым тоном ответил парень. – Но я дома проверял, все было в порядке!
– А ты что, с пальца программу копировал в рабочую среду?
– Ну да. Я, честно говоря, не сам ее писал. Взял готовую за образец, немного подправил и сократил. Видимо, что-то лишнее удалил…
– Что взял готовую, это молодец. Это одобряю, на стесняйся. Все так делают. А вот то, что в семьдесят четвертой строчке допустил при вводе синтаксическую ошибку, это плохо. И процедура сортировки у тебя выбрана хотя и самая простая, но не самая быстрая.
– Так нас учили, что для современных компьютеров…
– Да. в обычной, отдельно работающей программе, это не существенно. Там потеря сотых долей секунды на перетряхивание архива не принципиально. Но твой код должен будет работать в общей среде, параллельно с другими процессами. И эта сортировка затормозит выполнение параллельных цепочек. Поэтому в принципе способна вызвать накладки в ходе работы. Попробуй сектор, который отвечает за эту процедуру, поменять. Не трогая локальных переменных. И исправь синтаксис операнда! А в будущем старайся перекидывать готовые блоки из файла, не пытайся вводить с пальца всю программу. И непроизводительно, и ошибки взывает, которые потом сложно искать. А в конце дня сохрани свой код в назначенный облачный сектор. Адреса я каждому указал в рассылке, которую все должны были получить. И соседей предупреди, хотя я этот приказ через Евгения Петровича, нашего координатора, продублирую. Чтобы я каждому не звонил персонально.
Так и закрутилась в нашей «конторе» стандартная, рутинная работа. К четырем часам дня все скидывали полу-готовые куски кода в облако, каждый под своим номером. А я перекачивал их через «флешку» в супер-наворченный инопланетный (а какой еще?) артефакт и пытался понять, в правильном ли, в принципе, направлении движется общая работа. И пытался направить энергичные, но малоквалифицированные усилия, в одном направлении. Разумеется, дело было не простое. Кроме того, что для большинства это была первая в жизни большая работа, каждый еще и учился по своей методике и в каждого учителя заложили свой подход к решению проблем. Так что нестыковок между кусками кода было множество. И если эти нестыковки не пресечь на начальном этапе, черта с два я сумел бы объединить их в единый результат. Там переменные не стандартизированы, там процедуры не совместимы, там формат данных различен. Пришлось на ходу все это подстраивать и увязывать разрозненные веточки в единый веник. А потом еще и проверять, чтобы при совмещении различных подпрограмм не создавалось критичных неувязок. Ну, и не возникало (или не закладывалось вместе с «позаимствованными» со стороны подпрограммами) «кротовых нор» для попыток будущего взлома.
Хотя самым сложным оказалось не обнаружить недостатки, а заставить авторов их исправить. И, заодно, убедить в необходимости такого исправления. Ну а как же, ведь каждый кодировщик считает свои решения (особенно если он сам их придумал, а не тупо содрал в интернете) гениальными, не подлежащими критике и правке.
Осваивая на ходу не совсем понятный сперва квантовый редактор, открыл там множество опций, которые, как оказалось, предусматривали именно эти моменты. И редактор цветом выделял замеченные ошибки и потенциальные угрозы. Так что к моменту сдачи программа была вылизана, как яйца у особо чистоплотного кота. Она с аппетитом принимала данные в формате, указанном Самуилом Марковичем, преобразовывал их и выдавал именно то, что хотел от них хитроумный заказчик. Несмотря на то, что в ходе разработки обнаружилось-таки пара узких мест, в которых в полной мере проявлялось коварство «простой», на первый взгляд, задачи. Где от программы требовалось выполнить пару взаимно исключающих, прямо противоположных, действий. Но, благодаря совместным усилиям группы молодых кодировщиков (не подозревавших о том, что задача в принципе не выполнима) и «чуда враждебной техники» в лице загадочного артефакта, трудности были успешно преодолены. И я, за два дня до дедлайна, лично отвез флешку с готовым продуктом заказчику и предстал пред честно на меня глядящие, наглые и алчные глаза Самуила Марковича. Предложив протестировать задание и честно оплатить выполненную работу.
Тот недоверчиво покрутил в руках флешку, спросил, какой объем занимает программа. Поинтересовался, соответствуют ли параметры входящих и выходящих данных указанным в ТЗ, и пообещал, что через неделю, когда его отдел протестирует код, полностью рассчитается.
На неделю (пять рабочих дней) я не согласился, и затребовал провести проверку за три дня, Так как мои сотрудники уже трижды тщательно протестировали программу, и за отсутствие багов и глюков, а также взломоустойчивость и надежность я отвечаю головой и половиной гонорара. Тяжело вздохнув, Маркович вызвал главу группы тестировщиков, передал ему флешку и приказал оставить все работы в сторону, но найти на этом куске кода как минимум десять ошибок. Ну, или хотя бы три.
Через три дня у меня в кармане позвонил телефон. Маркович со вздохом признался, что его лентяи-тестировщики только зря зарплату получают, но найти, к чему придраться смогли только в области графического оформления и грамматических ошибок в комментариях. Так что свои деньги я заработал. Так что могу диктовать номера счетов, на которые переводить деньги. В смысле, официальный (для налоговой) и реальный (для основной суммы). Напомнив мне (а то как будто я сам не знал!) о том, что за каждой крупной транзакцией пристально следят не только нацбанк и налоговая, но и отдел по борьбе с терроризмом, отдел по торговле наркотиками, ОБЭП и куча частных силовых структур, включая старые добрые ОПГ. Причем все эти структуры (как государственные, так и не очень) всегда готовы во всеоружии, прихватив с собой самые разные средства убеждения, от ноутбуков и автоматов до паяльников и утюгов, прийти на выручку, как только кто-то сдуру эту выручку засветит официально.
В принципе, он не открыл Америку. И я с подсказки Ириши уже открыл счет в небольшом банке на Кипре (греческой его части). Более экзотический счет, на Каймановых островах, решил пока не трогать. Так что честно продиктовал по телефону номера двух счетов, гривневого и мультивалютного, и поручил Лере ждать переводов. И сразу же оформлять официальные документы, включая налоговую декларацию, отложив определенную сумму на выплату не самого популярного среди предпринимательского люда подоходного налога. А также подготовить и рассчитать оплату и премию сотрудникам по результатам проделанной работы. А заодно начинать искать следующий заказ.
А сам плотно засел за отладку «инопланетного» задания. Оставшись в относительном одиночестве, начал вспоминать произошедшие за это время события. Вроде бы, как подводя промежуточный целого периода жизни.
Итак, началось с того, что мне в башку установили странный имплант. Точнее началось с того, что меня заподозрили в похищении, для продажи на сторону, строго засекреченной программы. О которой я, даже несмотря на то, что занимаюсь ее отладкой, все так же не до конца понимаю: что же она, собственно говоря, делает? Очень похоже, что выполняет шифрование и дешифровку некой группы данных. Но что представляют собой эти данные, мне не до конца понятно. Уж больно в странном формате эти данные представлены! Это не текст, не видео и не звук, оформленные в привычных и знакомых кодировках. Больше всего похоже на оцифрованную непонятным методом музыку, в исполнении симфонического оркестра. Целая мешанина огромных массивов самых разных, собранных в пакеты, данных. Среди которых угадывается упоминание о неких «частотах» и «весовых коэффициентах» каждого пакета. Де еще и троекратная проверка полноты переданных данных, с точностью до бита. Это все равно, что в пакете была бы описана пирамида Хеопса, с перечислением точного местоположения, размера, веса и цвета каждой песчинки, входящей в многотонные блоки. Но что именно такими данными описывается, так и не понятно. Понятно только, что приходится архивировать в несколько независимых потоков огромный массив данных, с одновременным шифрованием, согласно определенному, защищенному от взлома, протоколу. Но откуда берутся эти данные, и что описывают – совершенно непонятно. И еще менее понятно, как мне передать готовую программу заказчику. Хотя сроки сдачи уже прошли: вместо четырех недель я вожусь с программой почти восемь. Звонить по телефону, по которому договаривался о встрече, бессмысленно: «вне зоны доступа или отключен». Идти в тот офис, где они раньше работали – тоже бессмысленно, это мне Гена сообщил. Там пустота и тишина, как в могиле. Так что пока решил посидеть, подождать. В конце концов, если им нужна эта программа, они сами со мной свяжутся.
А еще беспокоила догадка, что с момента знакомства с этой странной программой начались непонятные и загадочные происшествия. То я попал в больницу, то мне в голову установили секретно-военный чип, а потом вообще пошла какая-то чертовщина: сперва в моей жизни появились какие-то уголовники и наемные убийцы, затем мной заинтересовалась сексапильная промышленная шпионка (по совместительству инструктор по сексу, а кроме того, оказывается, еще и ведьма). Затем мне дают заказ какие-то не то массоны, не то шпионы, не то засекреченные древние мудрецы, а то и вообще замаскированные рептилоиды. Затем мне в руки попадает артефакт, совершенно очевидно не Земного происхождения. А попутно эти рептилоиды оказываются еще и некромантами, создающими зомби и использующие их как прислугу и секс-рабынь. И как мне теперь с ними работать?
Самое странное, что я таки дождался визита сладкой парочки, которой немного опасался: однажды вечером, когда Лера наконец-то собралась смотаться по месту прописки, в общагу при Академии, и забрать кое-какие вещи, в дверь постучали. Не подозревая подвоха, открыл и нос к носу столкнулся с дуболомом Витей. Который, впрочем, довольно вежливо поздоровался и попросил разрешения войти. А я меня мелькнула мысль, что если бы моими заказчиками были настоящие вампиры (на которых очень похожи мои заказчики), то они без разрешения и правда не смогли бы пересечь порог офиса. Но, похоже, не все легенды о вампирах правдивы: Витя, не дождавшись ответа, просто сделал шаг вперед, небрежно отодвинув меня грудью в сторону. А следом просеменил и сам шеф компании «ИнтерЛооп», назвавшийся Геннадием Трофимовичем Завадой. Хотя у меня крепло предположение, что вовсе он не Геннадий, а его отца (если тот у него был) звали отнюдь не Трофимом. А является этот экземпляр отнюдь не человеком, а не то одним из высших вампиров, не то замаскированным под человека рептилоидом, не то просто существом или с другой планетной системы, или из какой-то параллельной вселенной.
– Проходите, располагайтесь. Чай, кофе? – гостеприимно предложил я. – Моей напарницы сейчас нет, так что я по-простому, по-холостяцки, на самообслуживании. И нажал кнопку электрочайника.
– У нас мало времени, – перебил меня шеф компании. – Я вижу, вы работаете над программой? Получилось что-либо сделать?
– Разумеется. Программа была готова уже две недели назад, как мы и договаривались. Но я не смог с Вами связаться.
– Нужно было сделать это через этот агрегат – кивнул Геннадий Трофимович (я решил для простоты все так же называть его этим именем).
– Простите, но вы мне не оставили инструкций по использованию данного артефакта. Я и так-то еле разобрался в управлении. Не знал, что он еще и для связи предназначен. Да и номера я Вашего не знаю. Это же явно не стандартная телефонная связь?
– Да что там связываться, это очень просто, – пожал плечами Витя. – Кладешь руку на боковую полосу, и представляешь себе того, с кем хочешь связаться. Он и вызывает абонента. Правда, у него память небольшая, всего около сотни вызываемых. Но Шеф там точно есть.
– Простите, не догадался испытать устройство еще и на телепатию.
– И тем не менее, умудрились включить и даже научились работать и управлять его функциями? – удивился шеф. – Похвально. Я так и рассчитывал, что ваша удачливость и находчивость помогут Вам разобраться с незнакомой техникой.
– Вообще-то она заявила, что это только для девочек. Но попробовать можешь, это сам с ней обсуждай.
– А давай попробуем! За что там тебя нужно взять, чтобы ощущения воспринять?
– Нет, не за здесь! Немного ниже и по центру! Вот поэтому вас, мужиков, туда и не принимают! Вечно вы норовите за сиську ухватить. Да, вот так положи ладошку и постарайся сосредоточиться, отрешившись от всего остального.
Я сосредоточился, заодно открыв меню настроек восприятия. И очень быстро почувствовал совершенно оригинальное чувство. Это был не звук, не картинка, и даже не запах (хотя на каком-то этапе уловил еле слышные щелчки. А затем и увидел, как из ее ладони выходит слегка расширяющийся конус, как будто невидимого в обычном диапазоне света. Больше всего похоже на свет ультрафиолетовой лампы. А в нем мелькающие и хаотично перемещающиеся пылинки. Конус уперся в пульт и тот как будто начал притягиваться к ладошке. Но одно дело увидеть, а совсем другое воспроизвести такое действие. Ведь увидеть рекордный прыжок с шестом на высоту больше шести метров может весь стадион, а вот воспроизвести это способен далеко не каждый, даже тренированный, спортсмен.
И хотя какие-то намеки на подобное излучение я воспроизвести, наверное, смог бы, но вместо этого выпустил наружи два своих энергетических щупальца, подхватил ими мобильный телефон, поднял и отправил в свою открытую ладонь. Визуально получилось похоже, хотя принцип воздействия совершенно другой.
– Ну, не совсем так, как нужно, но тоже что-то получается, – заявил я самоуверенно. – Ладно, придется больше тренироваться. Но это потом. Сейчас уже рабочий день начнется. Врубай камеры, посмотрим, как там работа кипит.
Работа и действительно потихоньку закипала. Народ занимал свои, назначенные майором, места и включал устройства. Двое парней не поленились, принесли с собой из дому электрочайники, и теперь к ним выстроились небольшие очереди жаждущих заполучить вожделенный кипяток.
Но потихоньку быт и работа начала налаживаться и вошли в нормальный режим. Успокоившись, я занялся отладкой и проверкой программы на кристаллическом артефакте. Только после обеда, взглянув на картинку с камер наблюдения, я заметил, как один из кодировщиков вдруг занервничал и даже с досады стукнул кулаком по столу. Вызвав на свой рабочий стол вид с экрана его компа, я понял, что он пытается отладить работу кода на программе, являющейся далеким предшественником того анализатора, который используется на кристаллическом артефакте.
– Не знаешь, что это за парень за третьим столиком?
– Николай Колесников, – сообщила Лера, взглянув на какой-то листик со схемой размещения сотрудников. Вот его мобильный.
Набрав записанный на бумажке номер, я увидел, как парень нехотя полез в карман, посмотрел на номер звонящего, поколебался, но все же нажал кнопку
– Слухаю Вас уважно, - донесся из моего динамика ломающийся, тонкий голос.
– Привет, Коля. Это Виталик. Твой, типа, начальник. Я смотрю, ты пытаешься свой кусок кода на отладчике проверить? И как, не идет?
– Не идет, Виталий Викторович, – убитым тоном ответил парень. – Но я дома проверял, все было в порядке!
– А ты что, с пальца программу копировал в рабочую среду?
– Ну да. Я, честно говоря, не сам ее писал. Взял готовую за образец, немного подправил и сократил. Видимо, что-то лишнее удалил…
– Что взял готовую, это молодец. Это одобряю, на стесняйся. Все так делают. А вот то, что в семьдесят четвертой строчке допустил при вводе синтаксическую ошибку, это плохо. И процедура сортировки у тебя выбрана хотя и самая простая, но не самая быстрая.
– Так нас учили, что для современных компьютеров…
– Да. в обычной, отдельно работающей программе, это не существенно. Там потеря сотых долей секунды на перетряхивание архива не принципиально. Но твой код должен будет работать в общей среде, параллельно с другими процессами. И эта сортировка затормозит выполнение параллельных цепочек. Поэтому в принципе способна вызвать накладки в ходе работы. Попробуй сектор, который отвечает за эту процедуру, поменять. Не трогая локальных переменных. И исправь синтаксис операнда! А в будущем старайся перекидывать готовые блоки из файла, не пытайся вводить с пальца всю программу. И непроизводительно, и ошибки взывает, которые потом сложно искать. А в конце дня сохрани свой код в назначенный облачный сектор. Адреса я каждому указал в рассылке, которую все должны были получить. И соседей предупреди, хотя я этот приказ через Евгения Петровича, нашего координатора, продублирую. Чтобы я каждому не звонил персонально.
Так и закрутилась в нашей «конторе» стандартная, рутинная работа. К четырем часам дня все скидывали полу-готовые куски кода в облако, каждый под своим номером. А я перекачивал их через «флешку» в супер-наворченный инопланетный (а какой еще?) артефакт и пытался понять, в правильном ли, в принципе, направлении движется общая работа. И пытался направить энергичные, но малоквалифицированные усилия, в одном направлении. Разумеется, дело было не простое. Кроме того, что для большинства это была первая в жизни большая работа, каждый еще и учился по своей методике и в каждого учителя заложили свой подход к решению проблем. Так что нестыковок между кусками кода было множество. И если эти нестыковки не пресечь на начальном этапе, черта с два я сумел бы объединить их в единый результат. Там переменные не стандартизированы, там процедуры не совместимы, там формат данных различен. Пришлось на ходу все это подстраивать и увязывать разрозненные веточки в единый веник. А потом еще и проверять, чтобы при совмещении различных подпрограмм не создавалось критичных неувязок. Ну, и не возникало (или не закладывалось вместе с «позаимствованными» со стороны подпрограммами) «кротовых нор» для попыток будущего взлома.
Хотя самым сложным оказалось не обнаружить недостатки, а заставить авторов их исправить. И, заодно, убедить в необходимости такого исправления. Ну а как же, ведь каждый кодировщик считает свои решения (особенно если он сам их придумал, а не тупо содрал в интернете) гениальными, не подлежащими критике и правке.
Осваивая на ходу не совсем понятный сперва квантовый редактор, открыл там множество опций, которые, как оказалось, предусматривали именно эти моменты. И редактор цветом выделял замеченные ошибки и потенциальные угрозы. Так что к моменту сдачи программа была вылизана, как яйца у особо чистоплотного кота. Она с аппетитом принимала данные в формате, указанном Самуилом Марковичем, преобразовывал их и выдавал именно то, что хотел от них хитроумный заказчик. Несмотря на то, что в ходе разработки обнаружилось-таки пара узких мест, в которых в полной мере проявлялось коварство «простой», на первый взгляд, задачи. Где от программы требовалось выполнить пару взаимно исключающих, прямо противоположных, действий. Но, благодаря совместным усилиям группы молодых кодировщиков (не подозревавших о том, что задача в принципе не выполнима) и «чуда враждебной техники» в лице загадочного артефакта, трудности были успешно преодолены. И я, за два дня до дедлайна, лично отвез флешку с готовым продуктом заказчику и предстал пред честно на меня глядящие, наглые и алчные глаза Самуила Марковича. Предложив протестировать задание и честно оплатить выполненную работу.
Тот недоверчиво покрутил в руках флешку, спросил, какой объем занимает программа. Поинтересовался, соответствуют ли параметры входящих и выходящих данных указанным в ТЗ, и пообещал, что через неделю, когда его отдел протестирует код, полностью рассчитается.
На неделю (пять рабочих дней) я не согласился, и затребовал провести проверку за три дня, Так как мои сотрудники уже трижды тщательно протестировали программу, и за отсутствие багов и глюков, а также взломоустойчивость и надежность я отвечаю головой и половиной гонорара. Тяжело вздохнув, Маркович вызвал главу группы тестировщиков, передал ему флешку и приказал оставить все работы в сторону, но найти на этом куске кода как минимум десять ошибок. Ну, или хотя бы три.
Через три дня у меня в кармане позвонил телефон. Маркович со вздохом признался, что его лентяи-тестировщики только зря зарплату получают, но найти, к чему придраться смогли только в области графического оформления и грамматических ошибок в комментариях. Так что свои деньги я заработал. Так что могу диктовать номера счетов, на которые переводить деньги. В смысле, официальный (для налоговой) и реальный (для основной суммы). Напомнив мне (а то как будто я сам не знал!) о том, что за каждой крупной транзакцией пристально следят не только нацбанк и налоговая, но и отдел по борьбе с терроризмом, отдел по торговле наркотиками, ОБЭП и куча частных силовых структур, включая старые добрые ОПГ. Причем все эти структуры (как государственные, так и не очень) всегда готовы во всеоружии, прихватив с собой самые разные средства убеждения, от ноутбуков и автоматов до паяльников и утюгов, прийти на выручку, как только кто-то сдуру эту выручку засветит официально.
В принципе, он не открыл Америку. И я с подсказки Ириши уже открыл счет в небольшом банке на Кипре (греческой его части). Более экзотический счет, на Каймановых островах, решил пока не трогать. Так что честно продиктовал по телефону номера двух счетов, гривневого и мультивалютного, и поручил Лере ждать переводов. И сразу же оформлять официальные документы, включая налоговую декларацию, отложив определенную сумму на выплату не самого популярного среди предпринимательского люда подоходного налога. А также подготовить и рассчитать оплату и премию сотрудникам по результатам проделанной работы. А заодно начинать искать следующий заказ.
А сам плотно засел за отладку «инопланетного» задания. Оставшись в относительном одиночестве, начал вспоминать произошедшие за это время события. Вроде бы, как подводя промежуточный целого периода жизни.
Итак, началось с того, что мне в башку установили странный имплант. Точнее началось с того, что меня заподозрили в похищении, для продажи на сторону, строго засекреченной программы. О которой я, даже несмотря на то, что занимаюсь ее отладкой, все так же не до конца понимаю: что же она, собственно говоря, делает? Очень похоже, что выполняет шифрование и дешифровку некой группы данных. Но что представляют собой эти данные, мне не до конца понятно. Уж больно в странном формате эти данные представлены! Это не текст, не видео и не звук, оформленные в привычных и знакомых кодировках. Больше всего похоже на оцифрованную непонятным методом музыку, в исполнении симфонического оркестра. Целая мешанина огромных массивов самых разных, собранных в пакеты, данных. Среди которых угадывается упоминание о неких «частотах» и «весовых коэффициентах» каждого пакета. Де еще и троекратная проверка полноты переданных данных, с точностью до бита. Это все равно, что в пакете была бы описана пирамида Хеопса, с перечислением точного местоположения, размера, веса и цвета каждой песчинки, входящей в многотонные блоки. Но что именно такими данными описывается, так и не понятно. Понятно только, что приходится архивировать в несколько независимых потоков огромный массив данных, с одновременным шифрованием, согласно определенному, защищенному от взлома, протоколу. Но откуда берутся эти данные, и что описывают – совершенно непонятно. И еще менее понятно, как мне передать готовую программу заказчику. Хотя сроки сдачи уже прошли: вместо четырех недель я вожусь с программой почти восемь. Звонить по телефону, по которому договаривался о встрече, бессмысленно: «вне зоны доступа или отключен». Идти в тот офис, где они раньше работали – тоже бессмысленно, это мне Гена сообщил. Там пустота и тишина, как в могиле. Так что пока решил посидеть, подождать. В конце концов, если им нужна эта программа, они сами со мной свяжутся.
А еще беспокоила догадка, что с момента знакомства с этой странной программой начались непонятные и загадочные происшествия. То я попал в больницу, то мне в голову установили секретно-военный чип, а потом вообще пошла какая-то чертовщина: сперва в моей жизни появились какие-то уголовники и наемные убийцы, затем мной заинтересовалась сексапильная промышленная шпионка (по совместительству инструктор по сексу, а кроме того, оказывается, еще и ведьма). Затем мне дают заказ какие-то не то массоны, не то шпионы, не то засекреченные древние мудрецы, а то и вообще замаскированные рептилоиды. Затем мне в руки попадает артефакт, совершенно очевидно не Земного происхождения. А попутно эти рептилоиды оказываются еще и некромантами, создающими зомби и использующие их как прислугу и секс-рабынь. И как мне теперь с ними работать?
Самое странное, что я таки дождался визита сладкой парочки, которой немного опасался: однажды вечером, когда Лера наконец-то собралась смотаться по месту прописки, в общагу при Академии, и забрать кое-какие вещи, в дверь постучали. Не подозревая подвоха, открыл и нос к носу столкнулся с дуболомом Витей. Который, впрочем, довольно вежливо поздоровался и попросил разрешения войти. А я меня мелькнула мысль, что если бы моими заказчиками были настоящие вампиры (на которых очень похожи мои заказчики), то они без разрешения и правда не смогли бы пересечь порог офиса. Но, похоже, не все легенды о вампирах правдивы: Витя, не дождавшись ответа, просто сделал шаг вперед, небрежно отодвинув меня грудью в сторону. А следом просеменил и сам шеф компании «ИнтерЛооп», назвавшийся Геннадием Трофимовичем Завадой. Хотя у меня крепло предположение, что вовсе он не Геннадий, а его отца (если тот у него был) звали отнюдь не Трофимом. А является этот экземпляр отнюдь не человеком, а не то одним из высших вампиров, не то замаскированным под человека рептилоидом, не то просто существом или с другой планетной системы, или из какой-то параллельной вселенной.
Прода от 17 июля
Глава 31
Глава 31
– Проходите, располагайтесь. Чай, кофе? – гостеприимно предложил я. – Моей напарницы сейчас нет, так что я по-простому, по-холостяцки, на самообслуживании. И нажал кнопку электрочайника.
– У нас мало времени, – перебил меня шеф компании. – Я вижу, вы работаете над программой? Получилось что-либо сделать?
– Разумеется. Программа была готова уже две недели назад, как мы и договаривались. Но я не смог с Вами связаться.
– Нужно было сделать это через этот агрегат – кивнул Геннадий Трофимович (я решил для простоты все так же называть его этим именем).
– Простите, но вы мне не оставили инструкций по использованию данного артефакта. Я и так-то еле разобрался в управлении. Не знал, что он еще и для связи предназначен. Да и номера я Вашего не знаю. Это же явно не стандартная телефонная связь?
– Да что там связываться, это очень просто, – пожал плечами Витя. – Кладешь руку на боковую полосу, и представляешь себе того, с кем хочешь связаться. Он и вызывает абонента. Правда, у него память небольшая, всего около сотни вызываемых. Но Шеф там точно есть.
– Простите, не догадался испытать устройство еще и на телепатию.
– И тем не менее, умудрились включить и даже научились работать и управлять его функциями? – удивился шеф. – Похвально. Я так и рассчитывал, что ваша удачливость и находчивость помогут Вам разобраться с незнакомой техникой.
