Игнат сверкнул глазами, улыбнулся и лениво оторвался от моего лица. Посмотрел обречённо на автобус:
- У нас ведь ещё есть время всё обсудить, правда? - виновато улыбнулся он. - Ещё успеем обо всём поговорить...
- Конечно.
Потянулась выбраться из машины. Сердце бешено стучало. Щёки полыхали огнём. Боже, мне только что предложили стать девушкой. Поняла, что глупо как-то убегать вот так. Оглянулась на Игната. Некая внутренняя сила подтолкнула нас друг к другу. Не сговариваясь, мы поцеловались.
Это был короткий, но осознанный, многоговорящий о чувствах поцелуй. Улыбнулись, и я, вся смущённая, выскочила из машины. Побежала догонять автобус. Довольный Игнат резко стартанул, круто и со свистом развернулся, посигналил и сорвался с места.
Сегодня вечером меня ждали великие дела: рефлексия поцелуя и разговор с Наташкой.
* * *
- Слушай, Орлова, ты сияешь, как медный таз, - мой довольный вид не ускользнул от внимания Алёны Крикуновой.
- У нашей тихони теперь точно парень завёлся, - огрызнулся Рыжий, выпуская дым от сигареты через нос.
- Кто? - округлила глаза Алёна.
- Сектант с дурацким именем. Кто же ещё! - Платон смачно сплюнул.
- Он же друг вроде? - уточнила Крикунова.
- Провожает на пары, вечером встречает... Друг в губы не целует, - Улиткин разговаривал так, будто меня не было рядом.
- Я здесь, вообще-то, - напомнила о себе.
У нормальных людей любовь приходит по весне, когда всё в природе содействует этому. Осень же, наоборот, - пора заката, затухания чувств. Всё так, но не со мной. Моя любовь к Игнату вспыхнула яркой осенью. Октябрь выдался сухим, тёплым и солнечным.
Рядом с университетом находился Центральный парк имени В. Г. Белинского города N***. Игнат стал реже прогуливать занятия. Мы часто с ним встречались в перерывах и пили чай в буфете. Случалось, что у меня пропадала первая пара, тогда мы списывались и ходили гулять в парк. Медленно бродили по узким аллеям, держались за руки, вели тихие беседы, любовались пёстрым осенним ковром из листьев. Целовались при встречах и прощаниях. Игнату нравилось обнимать меня, прижимать к сердцу и называть «маленькой крошечкой».
Однажды мы возвращались из парка в университет. С нижней аллеи нам нужно было перейти на верхнюю. Для этого имелось два пути. Первый - долгий, следовало идти по дорожке-серпантину вперёд до тех пор, пока она сама не поднимется наверх. Второй - воспользоваться крутой лестницей. Время поджимало, поэтому мы выбрали крутой подъём.
Игнат подвёл меня к лестнице и пропустил вперёд. Поднялась лишь на одну ступеньку, когда он позвал и потянул за руку, заставляя повернуться к нему лицом. Я стояла на ступеньке, а он на дорожке аллеи и хитро улыбался.
- Что? - не поняла.
Игнат придвинулся и обнял за талию:
- Ничего. Просто сейчас мы почти одного роста, - загадочно прошептал. - Удобно целоваться, - последнее слово проговорил мне в губы.
Действительно оказалось удобнее: Игнату не приходилось нагибаться, а мне тянуться.
* * *
Прошёл ровно месяц со того дня, когда Игнат подвозил меня на машине до моего городка и впервые признался в любви. В субботу я училась с утра и освободилась к часу дня. Игнат ждал меня после пар в машине. Он в смске предупредил, что будет сюрприз. Чего-то подобного ожидала, ведь в тот день мы отмечали маленький праздник - месяц нашей любви.
Я приготовила открытку с тёплыми словами и купила со стипендии серебряную цепочку. Игнат как-то обмолвился, что хочет носить золотую цепь на шее. Я запомнила. На золотую моей стипендии не хватило бы - месяцев 6 копить пришлось бы, а на серебряную набралось с двух (первую стипендию мы получили вместе со второй через два месяца от начала учёбы).
- Привет.
- Привет. Готова?
- Для чего?
- Для сюрприза? Ты же помнишь, какое сегодня число?
- Да. У меня для тебя есть кое-что...
- Давай потом... - загадочно улыбнулся, - сначала поехали кое-куда.
- Ну, поехали.
Он привёз меня в моё любимое кафе «Шоколадница». Там продавали самые вкусные пирожные. Таких я не находила больше нигде, разве только много лет спустя увидела что-то подобное в Санкт-Петербурге. Тогда я не знала, что по булочкам, плюшкам и кондитерским изделиям Питер - вне конкуренции. «Шоколадница» - детское кафе - образцовое место, где можно полакомиться пирожными со взбитыми сливками.
Я бывала в этом местечке и раньше. Ещё в колледже мы отмечали там день рождения Наташки Васильевой, а потом частенько заглядывали с моей Николаевой сюда и съедали по пирожному «Марс», когда хотели заесть обиду на руководителей дипломных проектов. «Шоколадница» - наше излюбленное место.
С Игнатом же я пришла сюда впервые.
- Можно я сам тебе пирожное выберу? На свой вкус? - спросил он.
- Конечно.
Я заняла для нас столик и стала ожидать.
Игнат принёс два большущих пирожных и два молочных коктейля. Как по мне, так просто шикарно! Такие я ещё не пробовала здесь.
- Ух ты, какие большие! - не удержалась от восхищения. - Как кусок торта!
- Мы же никуда не торопимся?
Отрицательно покрутила головой.
Игнат сел и довольно улыбнулся. Я выжидательно на него смотрела. У меня уже чесались руки вручить подарок.
- Ну что ты там приготовила? - улыбнулся он, - Глазищи кричат. Сама светишься. Давай показывай!
Я просияла и полезла за конвертиком в сумку.
- Вот! Это тебе, в честь нашего маленького праздника. Я долго думала... - не договорила.
Игнат раскрыл конверт и вынул открытку, повертел в руке и принялся читать.
- Спасибо, - тепло произнёс он и коснулся моей ладошки. - Всё будет у нас именно так, как ты написала.
- Это ещё не всё. Загляни в конверт.
Игнат вернул внимание конвертику. Я не сводила глаз с его лица, следила за сменой эмоций. Сначала Игнат выглядел расслабленным, потом напрягся. Он несколько раз моргнул, как будто не поверил в увиденное.
- Прости, но двух моих первых стипендий хватило только на серебряную. Но надо же с чего-то начинать...
- Ди... Просто слов нет, - потрясённо произнёс он и медленно вытянул цепочку из конверта. - Зачем ты так потратилась?
- Пустяки. Какие траты? Что ещё покупать на стипендию, если не подарки для любимого?
- Очень красивая. Ну тогда одевай!
Он подхватил бирку и ловко оторвал её. Отдал цепочку мне и нагнулся вперёд, чтобы я застегнула на шее. Цепочка с алмазной гранью пусть даже и серебряная смотрелась богато и шла Игнату.
В душе сказала: «Теперь у него есть частичка меня».
- Ди, я чуть позже отдам свой подарок. Ешь, а мне нужно рассказать тебе кое-что очень важное. Спасибо за цепочку ещё раз. Я в восторге.
Мне было приятно, что угодила с сюрпризом. О том, чем собирался одарить меня Игнат, не думала. Да я бы обрадовалась любому знаку внимания, пусть даже это была бы мелочь.
Попробовала пирожное.
- М-м-м... Обалденное.
- Я тоже его люблю, - улыбнулся.
Несколько минут мы молчали. Иногда мне казалось, что Игнату нужно дать время, чтобы он начал говорить о серьёзных вещах. У меня сложилось впечатление, что прежде чем сказать нечто важное, он сначала всё прокручивал в голове.
- Диана, то, что я сейчас тебе расскажу, большой-большой секрет. Никто до поры не должен знать об этом. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я...
Оторвалась от пирожного и внимательно на него посмотрела.
- Никто не должен знать: ни твои родные, ни подруги, ни тем более наши общие знакомые... Это не только мой секрет...
Я перестала есть пирожное и с тревогой в душе уставилась на Игната.
- Диана, мы всей семьёй уезжаем из России.
- Куда? - автоматически вылетело у меня.
Представить, что Митрофановы со всей своей многодетной семьёй могли уехать из страны, было трудно.
- В Штаты на ПМЖ.
- ПМЖ?
- Постоянное место жительства.
Невероятно. Митрофановы уезжают в Америку. Это шутка? Посмотрела Игнату в глаза. Он говорил серьёзно. Аппетит пропал. Я отложила ложечку.
- Расстроилась?
Эмоции не умела скрывать никогда. Всё сразу написано на лице. Даже ответить не могла.
- Подожди расстраиваться, - он накрыл тёплой ладонью мою руку, - дослушай меня до конца. Диана, я люблю тебя, и поверь, что-нибудь обязательно придумаю. Ты же на переводчика учишься, на английском свободно болтаешь. Я видел тебя на собрании, когда ты проповедь американца переводила. Тебе, наоборот, должно быть это интересно, как никому.
- Как же вы надумали так круто всё изменить в своей жизни? - слова давались мне с трудом. Верилось в отъезд Митрофановых тоже.
- Батя давно уже это задумал, когда нас ещё только трое было... Там тётя живёт. Всё время зазывала. Но всё как-то не получалось. Ты же сама видела, как мы живём. Шансов здесь нет. Четыре пацана спим с родителями в одной комнате уже даже не знаю сколько лет. Да и вообще в этой стране нельзя чего-то добиться самому. Гнить будешь, если у тебя нет мохнатой руки. Здесь хорошо живут только одни менты. Ненавижу их...
Я невольно вздрогнула. Меня бабушка всегда учила, что слово «ненавижу» нельзя употреблять по отношению к людям. «Бог любит всех», - говорила она. «И хороших, и плохих. И мы людей должны любить. Ненавидеть - грех».
Даже на эмоциях старалась никогда не произносить это слово. В душе не соглашалась с Игнатом в его рассуждениях о России. Мне стало неприятно слушать такие резкие высказывания по отношению к моей Родине. Да, у нас не всё гладко. Да, нам есть куда идти и к чему стремиться, над чем работать. Кто, как не мы, молодое поколение, будет развивать страну? Не верила я, что ничего нельзя добиться своим трудом. В речах Игната я узнавала интонации его родителей, людей, которые половину жизни провели в частном полудоме в таком районе города, где весной каждый год случалось половодье. Ничего, кроме этого района, они больше не видели.
Я не перечила ему, старалась понять. О своих соображениях молчала. Наверно, мне хорошо жилось, раз мои родители никогда не высказывались так резко о перспективах жизни в России, а если и бывало, то на том всё и оставалось. Поменять страну - в мыслях ни у кого не было.
- Есть такая программа, - продолжил Игнат, - для многодетных верующих. Мы уезжаем всей семьёй в Америку, и нам там дают ПМЖ. Но условие - уехать всем и обязательно. Если кто-то один из нас захочет остаться здесь, то не поедет никто. Диана, я дал слово бате. Ты не представляешь, как бы я хотел остаться сейчас здесь с тобой, если бы это было возможно! Мы бы потом вдвоём уехали к ним, но так нельзя... Обещаю тебе, что придумаю, как тебя забрать туда. Ди, ты же приедешь ко мне? Тебе там будет в разы проще, чем всем нам. Ты хотя бы язык знаешь...
- Когда вы уезжаете? - еле сглотнула ком в горле.
- Мы только оформляем документы. Это займёт некоторое время. Точно не знаю, месяца три или больше. У нас с тобой есть время обо всём подумать.
- О чём подумать?
- О том, как быть...
- Игнат, ты уезжаешь в Америку с семьёй. О чём здесь думать?
- О нас, Диана. Я просто сильно люблю тебя и хочу, чтобы ты всегда была со мной. Сейчас мы вряд ли можем пожениться. У меня ничего нет... Но если уедем и если ты будешь меня ждать... Я сразу, как устроюсь, вернусь за тобой, и тогда поженимся с тобой там, представляешь? - глаза Игната горели синим светом.
Едва ли могла представить то, о чём он говорил. Игнат рисовал передо мной сюжеты фантастических сказок. Уедет, устроится, вернётся за мной... Когда? Сколько времени? Сейчас я особо никуда не тороплюсь, мне ещё учиться и учиться... О том, чтобы бросить институт, даже мысли не допускала.
- Ди, ты согласна меня ждать?
Сердце болело, как только представляла, что он будет находиться за тысячи километров от меня, за океаном.
- Согласна. Куда мне деваться, - едва выдавила из себя улыбку. - У меня впереди ещё 5 лет учёбы. У тебя достаточно времени, чтобы устроиться.
- Я могу вернуться и раньше...
- Ты ещё даже не уехал, - сквозь слёзы рассмеялась я.
- Уеду. Это просто вопрос времени.
- А вы точно не передумаете? - на всякий случай переспросила.
- Нет.
Он держал меня за руки. Старалась не смотреть на него. Мне нужно было несколько минут переварить всю эту информацию. Игнат заёрзал на стуле и полез в карман джинсов. Лицо сосредоточенное, не отводил от меня глаз. Оттуда он извлёк маленький предмет и положил мне на ладошку.
- Это что? - выдохнула я, хотя прекрасно видела что.
- Моя очередь для сюрприза, Ди. Это тебе. Ты теперь моя невеста. На свадьбу подарю с бриллиантом, а пока только так...
- Игнат! С ума сошёл! Это же... оно же золотое!
- Золотое, но с фианитом...
- Совсем неважно с чем! Зачем потратился? Лучше б конфет сёстрам купил.
- На конфеты у меня осталось. Бери!
- Я не знаю... вернее... у меня просто нет слов...
Колец из парней мне никто никогда не дарил. Золото у меня было: и цепочка, и серьги, и перстенёк, но то дарили мне родители. Игнат же преподнёс кольцо и вложил смысл. Подобное происходило со мной впервые.
Коля Ветров никогда бы не догадался о таком. А если бы и догадался, то счёл бы это лишним. Его бы жаба задушила: кольцо золотое купить до свадьбы и подарить. «Вот ещё!» - сказал бы он. «А ведь в ЗАГС ещё покупать придётся!» Действительно. Куда мне столько колец?! Коля косметикой хотел запретить мне пользоваться после свадьбы. Про золотые украшения даже подумать страшно. Господи, и вроде не беднее Игната был, взрослый, работал и рассказывал мне, как достойно платили ему, обещал обеспечивать меня. Клялся, что ни в чём не буду нуждаться. Интересно, как он представлял себе мои нужды?!
- Тогда сам одевай.
Игнат улыбнулся. Снова оторвал бирку и продел колечко на безымянный палец левой руки. Кольцо болталось и слетало.
- Давай лучше на правую. Она толще, - посоветовала я.
Он переодел колечко, и оно пришлось впору.
- Даже с размером угадал! Как у тебя это получилось?
- Мне кое-кто помог, - признался он.
- Кто? Адель?
- Не шути так, - сморщился Игнат, - чего она может посоветовать?! - Канашка помогла. Такая же маленькая крошечка, как и ты с тонюсенькими пальчиками.
Наташа Канаева - родственница Митрофановых с маминой стороны, старше года на два - три. С Игнатом они дружны. Казалось, Наташа видела его насквозь и понимала кузена без слов. Он уважал её, советовался, делился секретами. Легко находил общий язык.
Однажды сказал про неё так:
- Блудила до двадцати с лишним лет, а потом в церковь пришла, во всём раскаялась, в Бога уверовала.
Тогда я не стала уточнять, что Игнат подразумевал под словом «блудила»: самое прямое значение или просто обозвал так пьянки и гулянки.
Мне же Наташа Канаева представлялась взбалмошной и сумасбродной девчонкой, которая в лоб могла сказать всё что угодно, не задумываясь об этичной стороне. Как и полагалось настоящей христианке, я старалась всех любить и доброжелательно относиться к каждому. Глубоко внутрь загоняла вопиющие инстинкты неприязни и запирала их на замок. Это позже я поняла, что эти самые инстинкты и есть «глас Бога». Ради Игната я пыталась подружиться с Наташей Канаевой.
- Наташа знает о нас?
- О нас в курсе вся моя семья, - гордо заявил он.
Я покраснела до кончиков ушей. Мне казалось, что Игнат не пылал желанием афишировать наши отношения.
- И... и как они восприняли...
- Тебя все очень любят. А вот меня заругали совсем. Батя сказал, что я дурной. Хорошей девчонке заморочил голову, и нет мне прощения.
- У нас ведь ещё есть время всё обсудить, правда? - виновато улыбнулся он. - Ещё успеем обо всём поговорить...
- Конечно.
Потянулась выбраться из машины. Сердце бешено стучало. Щёки полыхали огнём. Боже, мне только что предложили стать девушкой. Поняла, что глупо как-то убегать вот так. Оглянулась на Игната. Некая внутренняя сила подтолкнула нас друг к другу. Не сговариваясь, мы поцеловались.
Это был короткий, но осознанный, многоговорящий о чувствах поцелуй. Улыбнулись, и я, вся смущённая, выскочила из машины. Побежала догонять автобус. Довольный Игнат резко стартанул, круто и со свистом развернулся, посигналил и сорвался с места.
Сегодня вечером меня ждали великие дела: рефлексия поцелуя и разговор с Наташкой.
* * *
- Слушай, Орлова, ты сияешь, как медный таз, - мой довольный вид не ускользнул от внимания Алёны Крикуновой.
- У нашей тихони теперь точно парень завёлся, - огрызнулся Рыжий, выпуская дым от сигареты через нос.
- Кто? - округлила глаза Алёна.
- Сектант с дурацким именем. Кто же ещё! - Платон смачно сплюнул.
- Он же друг вроде? - уточнила Крикунова.
- Провожает на пары, вечером встречает... Друг в губы не целует, - Улиткин разговаривал так, будто меня не было рядом.
- Я здесь, вообще-то, - напомнила о себе.
ГЛАВА 7 — Предложение
У нормальных людей любовь приходит по весне, когда всё в природе содействует этому. Осень же, наоборот, - пора заката, затухания чувств. Всё так, но не со мной. Моя любовь к Игнату вспыхнула яркой осенью. Октябрь выдался сухим, тёплым и солнечным.
Рядом с университетом находился Центральный парк имени В. Г. Белинского города N***. Игнат стал реже прогуливать занятия. Мы часто с ним встречались в перерывах и пили чай в буфете. Случалось, что у меня пропадала первая пара, тогда мы списывались и ходили гулять в парк. Медленно бродили по узким аллеям, держались за руки, вели тихие беседы, любовались пёстрым осенним ковром из листьев. Целовались при встречах и прощаниях. Игнату нравилось обнимать меня, прижимать к сердцу и называть «маленькой крошечкой».
Однажды мы возвращались из парка в университет. С нижней аллеи нам нужно было перейти на верхнюю. Для этого имелось два пути. Первый - долгий, следовало идти по дорожке-серпантину вперёд до тех пор, пока она сама не поднимется наверх. Второй - воспользоваться крутой лестницей. Время поджимало, поэтому мы выбрали крутой подъём.
Игнат подвёл меня к лестнице и пропустил вперёд. Поднялась лишь на одну ступеньку, когда он позвал и потянул за руку, заставляя повернуться к нему лицом. Я стояла на ступеньке, а он на дорожке аллеи и хитро улыбался.
- Что? - не поняла.
Игнат придвинулся и обнял за талию:
- Ничего. Просто сейчас мы почти одного роста, - загадочно прошептал. - Удобно целоваться, - последнее слово проговорил мне в губы.
Действительно оказалось удобнее: Игнату не приходилось нагибаться, а мне тянуться.
* * *
Прошёл ровно месяц со того дня, когда Игнат подвозил меня на машине до моего городка и впервые признался в любви. В субботу я училась с утра и освободилась к часу дня. Игнат ждал меня после пар в машине. Он в смске предупредил, что будет сюрприз. Чего-то подобного ожидала, ведь в тот день мы отмечали маленький праздник - месяц нашей любви.
Я приготовила открытку с тёплыми словами и купила со стипендии серебряную цепочку. Игнат как-то обмолвился, что хочет носить золотую цепь на шее. Я запомнила. На золотую моей стипендии не хватило бы - месяцев 6 копить пришлось бы, а на серебряную набралось с двух (первую стипендию мы получили вместе со второй через два месяца от начала учёбы).
- Привет.
- Привет. Готова?
- Для чего?
- Для сюрприза? Ты же помнишь, какое сегодня число?
- Да. У меня для тебя есть кое-что...
- Давай потом... - загадочно улыбнулся, - сначала поехали кое-куда.
- Ну, поехали.
Он привёз меня в моё любимое кафе «Шоколадница». Там продавали самые вкусные пирожные. Таких я не находила больше нигде, разве только много лет спустя увидела что-то подобное в Санкт-Петербурге. Тогда я не знала, что по булочкам, плюшкам и кондитерским изделиям Питер - вне конкуренции. «Шоколадница» - детское кафе - образцовое место, где можно полакомиться пирожными со взбитыми сливками.
Я бывала в этом местечке и раньше. Ещё в колледже мы отмечали там день рождения Наташки Васильевой, а потом частенько заглядывали с моей Николаевой сюда и съедали по пирожному «Марс», когда хотели заесть обиду на руководителей дипломных проектов. «Шоколадница» - наше излюбленное место.
С Игнатом же я пришла сюда впервые.
- Можно я сам тебе пирожное выберу? На свой вкус? - спросил он.
- Конечно.
Я заняла для нас столик и стала ожидать.
Игнат принёс два большущих пирожных и два молочных коктейля. Как по мне, так просто шикарно! Такие я ещё не пробовала здесь.
- Ух ты, какие большие! - не удержалась от восхищения. - Как кусок торта!
- Мы же никуда не торопимся?
Отрицательно покрутила головой.
Игнат сел и довольно улыбнулся. Я выжидательно на него смотрела. У меня уже чесались руки вручить подарок.
- Ну что ты там приготовила? - улыбнулся он, - Глазищи кричат. Сама светишься. Давай показывай!
Я просияла и полезла за конвертиком в сумку.
- Вот! Это тебе, в честь нашего маленького праздника. Я долго думала... - не договорила.
Игнат раскрыл конверт и вынул открытку, повертел в руке и принялся читать.
- Спасибо, - тепло произнёс он и коснулся моей ладошки. - Всё будет у нас именно так, как ты написала.
- Это ещё не всё. Загляни в конверт.
Игнат вернул внимание конвертику. Я не сводила глаз с его лица, следила за сменой эмоций. Сначала Игнат выглядел расслабленным, потом напрягся. Он несколько раз моргнул, как будто не поверил в увиденное.
- Прости, но двух моих первых стипендий хватило только на серебряную. Но надо же с чего-то начинать...
- Ди... Просто слов нет, - потрясённо произнёс он и медленно вытянул цепочку из конверта. - Зачем ты так потратилась?
- Пустяки. Какие траты? Что ещё покупать на стипендию, если не подарки для любимого?
- Очень красивая. Ну тогда одевай!
Он подхватил бирку и ловко оторвал её. Отдал цепочку мне и нагнулся вперёд, чтобы я застегнула на шее. Цепочка с алмазной гранью пусть даже и серебряная смотрелась богато и шла Игнату.
В душе сказала: «Теперь у него есть частичка меня».
- Ди, я чуть позже отдам свой подарок. Ешь, а мне нужно рассказать тебе кое-что очень важное. Спасибо за цепочку ещё раз. Я в восторге.
Мне было приятно, что угодила с сюрпризом. О том, чем собирался одарить меня Игнат, не думала. Да я бы обрадовалась любому знаку внимания, пусть даже это была бы мелочь.
Попробовала пирожное.
- М-м-м... Обалденное.
- Я тоже его люблю, - улыбнулся.
Несколько минут мы молчали. Иногда мне казалось, что Игнату нужно дать время, чтобы он начал говорить о серьёзных вещах. У меня сложилось впечатление, что прежде чем сказать нечто важное, он сначала всё прокручивал в голове.
- Диана, то, что я сейчас тебе расскажу, большой-большой секрет. Никто до поры не должен знать об этом. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я...
Оторвалась от пирожного и внимательно на него посмотрела.
- Никто не должен знать: ни твои родные, ни подруги, ни тем более наши общие знакомые... Это не только мой секрет...
Я перестала есть пирожное и с тревогой в душе уставилась на Игната.
- Диана, мы всей семьёй уезжаем из России.
- Куда? - автоматически вылетело у меня.
Представить, что Митрофановы со всей своей многодетной семьёй могли уехать из страны, было трудно.
- В Штаты на ПМЖ.
- ПМЖ?
- Постоянное место жительства.
Невероятно. Митрофановы уезжают в Америку. Это шутка? Посмотрела Игнату в глаза. Он говорил серьёзно. Аппетит пропал. Я отложила ложечку.
- Расстроилась?
Эмоции не умела скрывать никогда. Всё сразу написано на лице. Даже ответить не могла.
- Подожди расстраиваться, - он накрыл тёплой ладонью мою руку, - дослушай меня до конца. Диана, я люблю тебя, и поверь, что-нибудь обязательно придумаю. Ты же на переводчика учишься, на английском свободно болтаешь. Я видел тебя на собрании, когда ты проповедь американца переводила. Тебе, наоборот, должно быть это интересно, как никому.
- Как же вы надумали так круто всё изменить в своей жизни? - слова давались мне с трудом. Верилось в отъезд Митрофановых тоже.
- Батя давно уже это задумал, когда нас ещё только трое было... Там тётя живёт. Всё время зазывала. Но всё как-то не получалось. Ты же сама видела, как мы живём. Шансов здесь нет. Четыре пацана спим с родителями в одной комнате уже даже не знаю сколько лет. Да и вообще в этой стране нельзя чего-то добиться самому. Гнить будешь, если у тебя нет мохнатой руки. Здесь хорошо живут только одни менты. Ненавижу их...
Я невольно вздрогнула. Меня бабушка всегда учила, что слово «ненавижу» нельзя употреблять по отношению к людям. «Бог любит всех», - говорила она. «И хороших, и плохих. И мы людей должны любить. Ненавидеть - грех».
Даже на эмоциях старалась никогда не произносить это слово. В душе не соглашалась с Игнатом в его рассуждениях о России. Мне стало неприятно слушать такие резкие высказывания по отношению к моей Родине. Да, у нас не всё гладко. Да, нам есть куда идти и к чему стремиться, над чем работать. Кто, как не мы, молодое поколение, будет развивать страну? Не верила я, что ничего нельзя добиться своим трудом. В речах Игната я узнавала интонации его родителей, людей, которые половину жизни провели в частном полудоме в таком районе города, где весной каждый год случалось половодье. Ничего, кроме этого района, они больше не видели.
Я не перечила ему, старалась понять. О своих соображениях молчала. Наверно, мне хорошо жилось, раз мои родители никогда не высказывались так резко о перспективах жизни в России, а если и бывало, то на том всё и оставалось. Поменять страну - в мыслях ни у кого не было.
- Есть такая программа, - продолжил Игнат, - для многодетных верующих. Мы уезжаем всей семьёй в Америку, и нам там дают ПМЖ. Но условие - уехать всем и обязательно. Если кто-то один из нас захочет остаться здесь, то не поедет никто. Диана, я дал слово бате. Ты не представляешь, как бы я хотел остаться сейчас здесь с тобой, если бы это было возможно! Мы бы потом вдвоём уехали к ним, но так нельзя... Обещаю тебе, что придумаю, как тебя забрать туда. Ди, ты же приедешь ко мне? Тебе там будет в разы проще, чем всем нам. Ты хотя бы язык знаешь...
- Когда вы уезжаете? - еле сглотнула ком в горле.
- Мы только оформляем документы. Это займёт некоторое время. Точно не знаю, месяца три или больше. У нас с тобой есть время обо всём подумать.
- О чём подумать?
- О том, как быть...
- Игнат, ты уезжаешь в Америку с семьёй. О чём здесь думать?
- О нас, Диана. Я просто сильно люблю тебя и хочу, чтобы ты всегда была со мной. Сейчас мы вряд ли можем пожениться. У меня ничего нет... Но если уедем и если ты будешь меня ждать... Я сразу, как устроюсь, вернусь за тобой, и тогда поженимся с тобой там, представляешь? - глаза Игната горели синим светом.
Едва ли могла представить то, о чём он говорил. Игнат рисовал передо мной сюжеты фантастических сказок. Уедет, устроится, вернётся за мной... Когда? Сколько времени? Сейчас я особо никуда не тороплюсь, мне ещё учиться и учиться... О том, чтобы бросить институт, даже мысли не допускала.
- Ди, ты согласна меня ждать?
Сердце болело, как только представляла, что он будет находиться за тысячи километров от меня, за океаном.
- Согласна. Куда мне деваться, - едва выдавила из себя улыбку. - У меня впереди ещё 5 лет учёбы. У тебя достаточно времени, чтобы устроиться.
- Я могу вернуться и раньше...
- Ты ещё даже не уехал, - сквозь слёзы рассмеялась я.
- Уеду. Это просто вопрос времени.
- А вы точно не передумаете? - на всякий случай переспросила.
- Нет.
Он держал меня за руки. Старалась не смотреть на него. Мне нужно было несколько минут переварить всю эту информацию. Игнат заёрзал на стуле и полез в карман джинсов. Лицо сосредоточенное, не отводил от меня глаз. Оттуда он извлёк маленький предмет и положил мне на ладошку.
- Это что? - выдохнула я, хотя прекрасно видела что.
- Моя очередь для сюрприза, Ди. Это тебе. Ты теперь моя невеста. На свадьбу подарю с бриллиантом, а пока только так...
- Игнат! С ума сошёл! Это же... оно же золотое!
- Золотое, но с фианитом...
- Совсем неважно с чем! Зачем потратился? Лучше б конфет сёстрам купил.
- На конфеты у меня осталось. Бери!
- Я не знаю... вернее... у меня просто нет слов...
Колец из парней мне никто никогда не дарил. Золото у меня было: и цепочка, и серьги, и перстенёк, но то дарили мне родители. Игнат же преподнёс кольцо и вложил смысл. Подобное происходило со мной впервые.
Коля Ветров никогда бы не догадался о таком. А если бы и догадался, то счёл бы это лишним. Его бы жаба задушила: кольцо золотое купить до свадьбы и подарить. «Вот ещё!» - сказал бы он. «А ведь в ЗАГС ещё покупать придётся!» Действительно. Куда мне столько колец?! Коля косметикой хотел запретить мне пользоваться после свадьбы. Про золотые украшения даже подумать страшно. Господи, и вроде не беднее Игната был, взрослый, работал и рассказывал мне, как достойно платили ему, обещал обеспечивать меня. Клялся, что ни в чём не буду нуждаться. Интересно, как он представлял себе мои нужды?!
- Тогда сам одевай.
Игнат улыбнулся. Снова оторвал бирку и продел колечко на безымянный палец левой руки. Кольцо болталось и слетало.
- Давай лучше на правую. Она толще, - посоветовала я.
Он переодел колечко, и оно пришлось впору.
- Даже с размером угадал! Как у тебя это получилось?
- Мне кое-кто помог, - признался он.
- Кто? Адель?
- Не шути так, - сморщился Игнат, - чего она может посоветовать?! - Канашка помогла. Такая же маленькая крошечка, как и ты с тонюсенькими пальчиками.
Наташа Канаева - родственница Митрофановых с маминой стороны, старше года на два - три. С Игнатом они дружны. Казалось, Наташа видела его насквозь и понимала кузена без слов. Он уважал её, советовался, делился секретами. Легко находил общий язык.
Однажды сказал про неё так:
- Блудила до двадцати с лишним лет, а потом в церковь пришла, во всём раскаялась, в Бога уверовала.
Тогда я не стала уточнять, что Игнат подразумевал под словом «блудила»: самое прямое значение или просто обозвал так пьянки и гулянки.
Мне же Наташа Канаева представлялась взбалмошной и сумасбродной девчонкой, которая в лоб могла сказать всё что угодно, не задумываясь об этичной стороне. Как и полагалось настоящей христианке, я старалась всех любить и доброжелательно относиться к каждому. Глубоко внутрь загоняла вопиющие инстинкты неприязни и запирала их на замок. Это позже я поняла, что эти самые инстинкты и есть «глас Бога». Ради Игната я пыталась подружиться с Наташей Канаевой.
- Наташа знает о нас?
- О нас в курсе вся моя семья, - гордо заявил он.
Я покраснела до кончиков ушей. Мне казалось, что Игнат не пылал желанием афишировать наши отношения.
- И... и как они восприняли...
- Тебя все очень любят. А вот меня заругали совсем. Батя сказал, что я дурной. Хорошей девчонке заморочил голову, и нет мне прощения.
