Манюшка все эти взрослые игры уже хорошо понимала и про Зойку сто раз сплетни уже слышала. Только эта женщина была ей приятна. В подруги, конечно, не годилась, но и осуждать её она не смела.
Манюшка к этому времени не со всеми ещё в деревне познакомилась. Но это оказалось делом скорым. Возле прогона, по правую сторону жил-поживал одинокий бобыль Мирон — бездельный мужик. Звали его под стать — «Пустозвоном». Внешности особой: худ, сер, роста высокого, как жердина. Полушубочек дырявый носил на голое тело. Круглый год в залатанных, подвязанных бечевой валенках ходил. Жилье Пустозвона для жизни непригодное: дурно пахло, да и стылое — топить нечем. Что уж про питание говорить. В избенке коротал мужичок холодные ночи, а днем, проголодавшийся и замерзший, бродил от дома к дому в поисках куска хлеба на дармовщину и согрева. Работать с детства не привык, потому что маменька его пестовала — работала за него и за себя. Воспитывала одна после того, как муж с войны не вернулся. Всю любовь и заботу вложила в единственное дитятко. Оберегала от тяжелого труда. Любимая поговорка: «Успеет, наработается еще!» К великому горю Мирона, матушка недолго пожила. Остался Мирон один, ни к чему не приученный, да и лодырь великий. Каждый день ждал он милости свыше. А главное его занятие — сплетни деревенские из одного конца в другой переносить. Кто-то его мимо гнал, кто-то до новостей охочий сидел, слушал. Мирон знал всё и обо всех — объявлял новости с толком и расстановкой.
Когда узнал про появление Манюшки в их деревне, бегом отправился сообщать это известие во все деревенские уши.
— Племянница у Катерины прибыла, — с порога начинал рассказ в доме, куда ступала его нога.
— И чего? — тут же отвечали ему, ожидая продолжения.
— Больно уж хороша!
— Сам видел?
— Вот те крест, — продолжал Мирон, — Красавица! Ладная, пригожая! Только…
Нравилось Мирону тайны добавлять.
— Договаривай, — нетерпеливо следовал вопрос.
— Немая она.
— Вот так оказия! — удивлялись Берёзовские.
Ох, Пустозвон! Умел разжигать интерес. Всем была охота посмотреть, что за «птица» прилетела в их края. Деревенское любопытство имело исконную особенность: обсудить, косточки перемыть, приукрасить и добавить своими домыслами, чтобы было интереснее. Даже если объект сплетен не обладал нужными качествами, ему такие приписывались. Молодые девушки в этом случае были под особым пристальным вниманием замужних баб, мужья которых частенько ходили налево. Если на горизонте появилась красавица, значит — следует ждать беды. Охотники полакомиться найдутся: «Новая лошадка, куда справнее старой». Со стороны обиженных жен, добра не жди. Ни одна особь женского пола не избежала участи быть осмеянной, опороченной в глазах остальных жителей деревни в целях защиты собственной семьи.
Понятное дело, поглядеть на Манюшку всем захотелось. Придумали на вечёрку её заманить. Подговорили Наталью, которая с Манюшкой уже знакома была, в общине вместе на работу ходила.
В Берёзовке молодежь собиралась на вечерние посиделки. Готовили нежилую избу, чтоб старикам не мешать. Девушки приходили с прялками и пряли жесткую льняную пряжу или вышивали крестиком полотенца, шили немудреную одежду в приданое. Иногда в праздники собирались и без всякой работы, чтоб только повеселиться. Парни и девушки пели частушки, разговаривали, симпатию друг к другу показывали. Длинные осенние и зимние вечера коротать вместе интереснее. Родители охотно разрешали взрослым детям засиживаться допоздна, знали, что ничего плохого с ними не случится. На посиделках парни присматривались к девушкам: и красива, и поет хорошо, и рукодельница. После выказанной симпатии с обеих сторон, засылали сватов. Так в Берёзовке образовывались новые семьи.
Женихи являлись, когда все девушки были в сборе, зачастую с гостинцами: пряниками, карамельками.
— Здравствуйте, красные девицы! — приветствовали парни.
— Здравствуйте, добры молодцы! — раздавалось в ответ с женской стороны.
Под дружный смех, начинались игры — потешки: «Жмурки», «Прятки». После забав водили хороводы и пели частушки. Модно было устраивать песенные соревнования.
Невесты хором запевали:
«Старичонок на поседки приходил,
Полну пазуху парёнок приносил,
А парёночек нам хочется,
Старика любить не хочется,
молодого не находится,
старика любить приходится».
А парни отвечали:
«Ах, ты мать, моя маменька,
Ты скатай-ка мне валенки:
Не велики и не маленьки,
Чтобы были аккуратненьки,
Чтобы девки любили меня,
На колени садили меня,
Стары суки не глядели на меня».
Засидевшимся в невестах, нужно было постараться, чтобы проявить себя в лучшем свете, когда заходили самые завидные женихи. В Берёзовке такими слыли два брата Павел и Иван — сыновья местного богатея Якима. Павлу минуло двадцать один, а Ивану — восемнадцать. Старший разительно отличался от брата: высокий, широкоплечий, лицом красив, волос черный кудрявый. Иван же — невысокого роста, полноватый, неуклюжий, широконосый.
Павел, понятное дело, девчатам особо нравился, но зазнавшийся паренек был груб, резок и от деревенских дев нос воротил. Ему принцессу подавай. Думал выбирать себе под стать, чтоб обязательно лицом красива, телом стройна, да вдобавок умна. Вокруг невест навалом, только взять некого. Куда ни глянь, все не то: одна — мала, другая — толста, третья — глупа и так далее — все с изъяном.
Зато его брат — Ванюшка, звезд с неба не хватал, вел себя проще. Никого вниманием не обходил, половину деревенских девчонок перещупал. Балагур и шутник.
У этих женихов наследство богатое. Выйти замуж за любого из братьев — предел мечтаний для любой деревенской красавицы. Только вот добро к добру. Ни для кого, ни секрет, что невеста с достойным приданным должна прийти. Отец братьев уже позаботился и присмотрел для сыновей выгодные партии. А пока они развлекались, холостой жизни радовались.
Их отец — Яким недоброй славой в Берёзовке пользовался. Жестокий, стального характера мужчина, держал деревню в страхе благодаря тяжелой руке и вздорному характеру. По его тюремному прошлому, облюбовали Берёзовку бывшие сокаторжники. Как отбыли срок, к нему в гости на постой являлись. Яким без вопросов привечал друзей, сам с ними три срока мотал. По роду-племени был он из местных, староверских, но на все уставы плевал с высокой колокольни. Моралью отличался от простых крестьян-работяг, ему человека прихлопнуть, что муху. Добрые люди боялись Якима, даже не смели за его спиной шептаться, вдруг узнает, тогда пощады не жди. Ох, и норов! Кулаки так и чесались. Сначала махал, без разбору, а только потом разбирался в чем суть. Поэтому, что бы ни происходило в жизни бывшего преступника, деревенские жители пропускали мимо. Попросту глаза на всё закрывали: себе дороже.
Яким — мстительный, беспринципный человек, если считал, что его гордость задета, мог жестко наказать. За слова цеплялся — надо было знать, что ему можно сказать и когда. Поговаривали, что двое его обидчиков пропали без вести. Года три, может четыре, прошло с той поры, быльем поросло, а слухами всё ещё земля полнилась.
Прибывшие на постой дружки Якима, волей судьбы, оставшиеся без крыши над головой, приживались по деревенским вдовам или одиноким женщинам. Обзаводились хозяйством, но и про промыслы свои не забывали: «Горбатых могила правит». Наведывались по соседним селам. Собирались гурьбой по три-четыре человека, обозы грабили: зерно, муку, тряпки всякие отбирали, когда повезет и деньжатами разживались. Хватали все, что под руку попадет. После вылазок кутежи устраивали, у небезызвестной Зойки, которая с любым ласкова была, лишь бы барышом делились.
В деревне часто появлялись новые лица, но многие и исчезали. Некоторые дружки вновь по этапу уходили, кто-то налетал на случайный нож в пьяной драке, кто-то попадался на краже, а другие — погостив в Берёзовке, двигались до родимых мест. На постоянное проживание оставалось мало, только те, которым идти было совершенно некуда. Зато каторжники, оставшиеся в Берёзовке, были в полном распоряжении Якима. Его почитали за старшего. Так сколотилась банда отъявленных бандитов, за копейку душу продавших, во главе с Якимом.
Павел с Иваном на отцовские денежки, без нужды будущую семью могли обеспечить. Это и прельщало деревенских девиц на выданье, из кожи вон лезли, чтоб братьям понравиться.
В один из дней, Наталья с утра «песню» завела:
— Манюш, пойдем на вечёрки. Весело будет. Хватит тебе дома сидеть! Составь мне компанию, будь моей подружкой.
Манюшка, как обычно, в ответ согласно кивнула. Если зовут — надо идти. К тому же Наталья ей очень нравилась, хотелось иметь такую подругу.
Тетушка Катерина даже обрадовалась:
— Пойди, родная, развейся. В пору уже женихов высматривать, подружек искать. Нечего возле старухи сидеть.
В тот день припозднились девчонки, пока коров подоили, сена им задали, сумерки уж наступили. Пришли на вечёрку, а там полная изба народа. Встали возле двери, чтоб осмотреться. На лавках, вдоль окон сидели молодые девушки. Одна из них, с громким сильным голосом начала петь что-то вроде романса, о том, как бросил милый друг, другую полюбил. Да так проникновенно и чутко, что мурашки по спине побежали.
Где девичий мой смех серебристый,
Где беспечная резвость моя?
Всё ему одному безраздельно
Отдала, безрассудная я.
Я готова забыть своё горе
И простить ему всё его зло,
Не корите ж меня, не браните,
Мне и так тяжело, тяжело…
Искренние слова Манюшке в сердце запали, до слез прошибли. Вздыхает, горемычная, думает: «Вот, кабы у меня голос был, интересно, смогла бы я так спеть?» Внутри себя фразы повторяет, запомнить пытается. А зачем? Не сгодятся же!
Девчата заметили в дверях Наталью и рядом с нею незнакомку. Песня тут же оборвалась на полуслове и любопытные взоры устремились на Манюшку. Разглядывали с головы до пят, перешёптывались между собой. Неловкая ситуация вынудила Манюшку засмущаться, не расписная картинка, чтобы перед всеми на обозрении стоять. Щечки заалели. Оглянулась на Наталью, заманившую её в ловушку, и нахмурилась.
— Присядем? — предложила Наталья и указала на свободное место.
Выбрали местечко на крайней лавочке в углу. А что толку? Все равно все продолжали пялиться. К тому же вокруг воцарилось молчание, словом, никто не обмолвился, ни тебе здравствуйте, ни до свидания. Манюшка на таких собраниях ни разу не бывала. Всё в диковинку — народу незнакомого — тьма. На подругу Наталью разозлилась за то, что привела её сюда. Хотелось сейчас же убежать и больше здесь не появляться.
— Подружки! — наконец очнулась Наталья, — это Манюшка, племянница тётки Катерины, прошу любить и жаловать! Теперь она с нами будет. Принимаем её в свой круг?
Девчата загудели, будто ждали команды. И уже через пару минут, Манюшка была признана своей. Про неё забыли, занявшись увеселениями. Снова зазвучала песня, все шутили, обсуждали деревенских женихов. Скоро несколько парней явились на вечёрку и подсели к своим невестам. Стало ещё веселее. Девчата ещё больше оживились, стараясь привлечь внимание.
Вдруг, в разгар веселья прибыли братья Павел и Иван. Как всегда позже остальных. Иван сразу к девчатам подскочил, щекотать начал до визгливого хохоту. Павел, по обыкновению, глазами всех обвёл и к стеночке встал. Его лицо не выражало интереса к происходящему.
Манюшка такого красавца, как Павел, никогда не видела, взгляд отвести не смогла. Павел её глаза заметил. Тоже интерес появился. Слухами земля полнилась, уже давно трезвонили, что к Катерине приехала племянница. Все эти слова мимо ушей пропускал, но уловил одно — девушка немая. Первый раз только здесь увидел и удивился: «Надо же прелесть какая! Личико светлое, красивое, поглядеть приятно».
Осмелился подойти. Прежде такого влечения ни к одной из девушек не испытывал. С первого взгляда, словно молнией поразило. Спросил первое, что на ум пришло:
— Не скучно тебе у нас?
Красавица промолчала в ответ. Засмущалась, щеки покрылись румянцем. Потом догадалась, головой отрицательно мотнула.
Павлуша понял, что попал впросак. Вспомнил, что девка, то — немая. В голове не укладывалось, что такая краса речи лишена. Задумался, как дальше ему с такой странной девушкой знакомство продолжать. Что ни спроси, все впустую, не ответит же.
Но иногда всё понятно и без слов. Глаза из встретились и пробежала между ними искра. У парня голову закружило, а Манюшка в сердце неясную тоску почувствовала. Сильное, необъяснимое чувство завладело обоими.
Только Павел присел рядом, молодежь уже по домам засобиралась, завтра вставать спозаранку.
— Манюш, нам пора, — напомнила Наталья, — тётка Катерина, наверняка волнуется. В её голосе слышался укор.
Манюшке вовсе не хотелось уходить, ещё бы пару минут, чтобы Павел побыл с нею рядом.
— Идем! — продолжала Наталья, и тянула её за руку. Ничего другого не оставалось, как подчиниться, потому что в избе они остались последними.
Вышли на улицу, Манюшке с Натальей дорога по пути. Встали на тропку, взялись под ручку и зашагали к дому. Наталья начала причитать:
— Ты, смотри, про Павла забудь. Не твоего поля ягода.
Манюшка недовольно одернула подругу за рукав.
— Можешь сколько угодно сердиться, но поверь, разобьет он твоё сердечко. Тебе другой нужен: добрый, искренний. А Павел...
Наталья состроила презрительную гримасу:
— Я бы на твоём месте никогда не стала смотреть в его сторону. Он злой. Всем вокруг известно, какой он негодяй! Я лишь добра тебе желаю.
Манюшка лишь усмехнулась. Не поверила. Не может такой замечательный парень быть злодеем. Наталья по характеру была завистливой, оттого постоянно наговаривала на других.
Павел остался стоять посреди деревни. В голове у него роилась тысяча мыслей о том, что случилось, и лёгкое сожаление о том, что свидание с красавицей оказалось таким недолгим. Долго ещё смотрел вслед удаляющимся подружкам, ждал, не оглянется ли Манюшка. Никак не мог понять, что за наваждение такое?
Оказавшись дома, он лёг в постель, но перед глазами всё ещё стоял образ милой девушки. Он воображал, как будет целовать Маню, как её губы станут сладкими от поцелуев. Он обнимет её хрупкое тело своими сильными руками и прижмёт к себе, наслаждаясь нежностью момента. А потом он снимет с неё одежду, чтобы ощутить её нежную грудь и провести ладонями по гладкой коже. Она, словно пташка, вздрогнет, а затем обхватит его руками, сгорая от страсти.
Манюшка к этому времени не со всеми ещё в деревне познакомилась. Но это оказалось делом скорым. Возле прогона, по правую сторону жил-поживал одинокий бобыль Мирон — бездельный мужик. Звали его под стать — «Пустозвоном». Внешности особой: худ, сер, роста высокого, как жердина. Полушубочек дырявый носил на голое тело. Круглый год в залатанных, подвязанных бечевой валенках ходил. Жилье Пустозвона для жизни непригодное: дурно пахло, да и стылое — топить нечем. Что уж про питание говорить. В избенке коротал мужичок холодные ночи, а днем, проголодавшийся и замерзший, бродил от дома к дому в поисках куска хлеба на дармовщину и согрева. Работать с детства не привык, потому что маменька его пестовала — работала за него и за себя. Воспитывала одна после того, как муж с войны не вернулся. Всю любовь и заботу вложила в единственное дитятко. Оберегала от тяжелого труда. Любимая поговорка: «Успеет, наработается еще!» К великому горю Мирона, матушка недолго пожила. Остался Мирон один, ни к чему не приученный, да и лодырь великий. Каждый день ждал он милости свыше. А главное его занятие — сплетни деревенские из одного конца в другой переносить. Кто-то его мимо гнал, кто-то до новостей охочий сидел, слушал. Мирон знал всё и обо всех — объявлял новости с толком и расстановкой.
Когда узнал про появление Манюшки в их деревне, бегом отправился сообщать это известие во все деревенские уши.
— Племянница у Катерины прибыла, — с порога начинал рассказ в доме, куда ступала его нога.
— И чего? — тут же отвечали ему, ожидая продолжения.
— Больно уж хороша!
— Сам видел?
— Вот те крест, — продолжал Мирон, — Красавица! Ладная, пригожая! Только…
Нравилось Мирону тайны добавлять.
— Договаривай, — нетерпеливо следовал вопрос.
— Немая она.
— Вот так оказия! — удивлялись Берёзовские.
Ох, Пустозвон! Умел разжигать интерес. Всем была охота посмотреть, что за «птица» прилетела в их края. Деревенское любопытство имело исконную особенность: обсудить, косточки перемыть, приукрасить и добавить своими домыслами, чтобы было интереснее. Даже если объект сплетен не обладал нужными качествами, ему такие приписывались. Молодые девушки в этом случае были под особым пристальным вниманием замужних баб, мужья которых частенько ходили налево. Если на горизонте появилась красавица, значит — следует ждать беды. Охотники полакомиться найдутся: «Новая лошадка, куда справнее старой». Со стороны обиженных жен, добра не жди. Ни одна особь женского пола не избежала участи быть осмеянной, опороченной в глазах остальных жителей деревни в целях защиты собственной семьи.
Понятное дело, поглядеть на Манюшку всем захотелось. Придумали на вечёрку её заманить. Подговорили Наталью, которая с Манюшкой уже знакома была, в общине вместе на работу ходила.
В Берёзовке молодежь собиралась на вечерние посиделки. Готовили нежилую избу, чтоб старикам не мешать. Девушки приходили с прялками и пряли жесткую льняную пряжу или вышивали крестиком полотенца, шили немудреную одежду в приданое. Иногда в праздники собирались и без всякой работы, чтоб только повеселиться. Парни и девушки пели частушки, разговаривали, симпатию друг к другу показывали. Длинные осенние и зимние вечера коротать вместе интереснее. Родители охотно разрешали взрослым детям засиживаться допоздна, знали, что ничего плохого с ними не случится. На посиделках парни присматривались к девушкам: и красива, и поет хорошо, и рукодельница. После выказанной симпатии с обеих сторон, засылали сватов. Так в Берёзовке образовывались новые семьи.
Женихи являлись, когда все девушки были в сборе, зачастую с гостинцами: пряниками, карамельками.
— Здравствуйте, красные девицы! — приветствовали парни.
— Здравствуйте, добры молодцы! — раздавалось в ответ с женской стороны.
Под дружный смех, начинались игры — потешки: «Жмурки», «Прятки». После забав водили хороводы и пели частушки. Модно было устраивать песенные соревнования.
Невесты хором запевали:
«Старичонок на поседки приходил,
Полну пазуху парёнок приносил,
А парёночек нам хочется,
Старика любить не хочется,
молодого не находится,
старика любить приходится».
А парни отвечали:
«Ах, ты мать, моя маменька,
Ты скатай-ка мне валенки:
Не велики и не маленьки,
Чтобы были аккуратненьки,
Чтобы девки любили меня,
На колени садили меня,
Стары суки не глядели на меня».
Засидевшимся в невестах, нужно было постараться, чтобы проявить себя в лучшем свете, когда заходили самые завидные женихи. В Берёзовке такими слыли два брата Павел и Иван — сыновья местного богатея Якима. Павлу минуло двадцать один, а Ивану — восемнадцать. Старший разительно отличался от брата: высокий, широкоплечий, лицом красив, волос черный кудрявый. Иван же — невысокого роста, полноватый, неуклюжий, широконосый.
Павел, понятное дело, девчатам особо нравился, но зазнавшийся паренек был груб, резок и от деревенских дев нос воротил. Ему принцессу подавай. Думал выбирать себе под стать, чтоб обязательно лицом красива, телом стройна, да вдобавок умна. Вокруг невест навалом, только взять некого. Куда ни глянь, все не то: одна — мала, другая — толста, третья — глупа и так далее — все с изъяном.
Зато его брат — Ванюшка, звезд с неба не хватал, вел себя проще. Никого вниманием не обходил, половину деревенских девчонок перещупал. Балагур и шутник.
У этих женихов наследство богатое. Выйти замуж за любого из братьев — предел мечтаний для любой деревенской красавицы. Только вот добро к добру. Ни для кого, ни секрет, что невеста с достойным приданным должна прийти. Отец братьев уже позаботился и присмотрел для сыновей выгодные партии. А пока они развлекались, холостой жизни радовались.
Их отец — Яким недоброй славой в Берёзовке пользовался. Жестокий, стального характера мужчина, держал деревню в страхе благодаря тяжелой руке и вздорному характеру. По его тюремному прошлому, облюбовали Берёзовку бывшие сокаторжники. Как отбыли срок, к нему в гости на постой являлись. Яким без вопросов привечал друзей, сам с ними три срока мотал. По роду-племени был он из местных, староверских, но на все уставы плевал с высокой колокольни. Моралью отличался от простых крестьян-работяг, ему человека прихлопнуть, что муху. Добрые люди боялись Якима, даже не смели за его спиной шептаться, вдруг узнает, тогда пощады не жди. Ох, и норов! Кулаки так и чесались. Сначала махал, без разбору, а только потом разбирался в чем суть. Поэтому, что бы ни происходило в жизни бывшего преступника, деревенские жители пропускали мимо. Попросту глаза на всё закрывали: себе дороже.
Яким — мстительный, беспринципный человек, если считал, что его гордость задета, мог жестко наказать. За слова цеплялся — надо было знать, что ему можно сказать и когда. Поговаривали, что двое его обидчиков пропали без вести. Года три, может четыре, прошло с той поры, быльем поросло, а слухами всё ещё земля полнилась.
Прибывшие на постой дружки Якима, волей судьбы, оставшиеся без крыши над головой, приживались по деревенским вдовам или одиноким женщинам. Обзаводились хозяйством, но и про промыслы свои не забывали: «Горбатых могила правит». Наведывались по соседним селам. Собирались гурьбой по три-четыре человека, обозы грабили: зерно, муку, тряпки всякие отбирали, когда повезет и деньжатами разживались. Хватали все, что под руку попадет. После вылазок кутежи устраивали, у небезызвестной Зойки, которая с любым ласкова была, лишь бы барышом делились.
В деревне часто появлялись новые лица, но многие и исчезали. Некоторые дружки вновь по этапу уходили, кто-то налетал на случайный нож в пьяной драке, кто-то попадался на краже, а другие — погостив в Берёзовке, двигались до родимых мест. На постоянное проживание оставалось мало, только те, которым идти было совершенно некуда. Зато каторжники, оставшиеся в Берёзовке, были в полном распоряжении Якима. Его почитали за старшего. Так сколотилась банда отъявленных бандитов, за копейку душу продавших, во главе с Якимом.
Главарь Яким пользовался превосходством и с удовольствием пожинал плоды своих трудов. Добрую долю награбленного в благодарность за приют от дружков получал. Сам же никого не грабил, масть не та, а жил, как сыр в масле катался. Дом самый лучший в деревне: высокий, с крашеной верандой, на две половины — зимнюю и летнюю. По деревне ходили слухи, что при строительстве дома, Яким замуровал горшок с царскими червонцами в кирпичную стойку фундамента. Награбленное хранил впрок. В кованых сундуках скопилось много всякого добра: отрезы ткани, посуда, медные иконы, церковные рукописные книги, подсвечники барского вида и прочие ценности. Только у него водились редкие по тем временам никелированные самовары, фарфоровая расписная посуда. Достаток был виден во всем, не то, что у остальных, перебивающихся с хлеба на воду. У него и мясо, и сахар — не только по праздникам. Закрома ломятся: полный амбар с зерном, погреб с солониной.
Павел с Иваном на отцовские денежки, без нужды будущую семью могли обеспечить. Это и прельщало деревенских девиц на выданье, из кожи вон лезли, чтоб братьям понравиться.
В один из дней, Наталья с утра «песню» завела:
— Манюш, пойдем на вечёрки. Весело будет. Хватит тебе дома сидеть! Составь мне компанию, будь моей подружкой.
Манюшка, как обычно, в ответ согласно кивнула. Если зовут — надо идти. К тому же Наталья ей очень нравилась, хотелось иметь такую подругу.
Тетушка Катерина даже обрадовалась:
— Пойди, родная, развейся. В пору уже женихов высматривать, подружек искать. Нечего возле старухи сидеть.
В тот день припозднились девчонки, пока коров подоили, сена им задали, сумерки уж наступили. Пришли на вечёрку, а там полная изба народа. Встали возле двери, чтоб осмотреться. На лавках, вдоль окон сидели молодые девушки. Одна из них, с громким сильным голосом начала петь что-то вроде романса, о том, как бросил милый друг, другую полюбил. Да так проникновенно и чутко, что мурашки по спине побежали.
Где девичий мой смех серебристый,
Где беспечная резвость моя?
Всё ему одному безраздельно
Отдала, безрассудная я.
Я готова забыть своё горе
И простить ему всё его зло,
Не корите ж меня, не браните,
Мне и так тяжело, тяжело…
Искренние слова Манюшке в сердце запали, до слез прошибли. Вздыхает, горемычная, думает: «Вот, кабы у меня голос был, интересно, смогла бы я так спеть?» Внутри себя фразы повторяет, запомнить пытается. А зачем? Не сгодятся же!
Девчата заметили в дверях Наталью и рядом с нею незнакомку. Песня тут же оборвалась на полуслове и любопытные взоры устремились на Манюшку. Разглядывали с головы до пят, перешёптывались между собой. Неловкая ситуация вынудила Манюшку засмущаться, не расписная картинка, чтобы перед всеми на обозрении стоять. Щечки заалели. Оглянулась на Наталью, заманившую её в ловушку, и нахмурилась.
— Присядем? — предложила Наталья и указала на свободное место.
Выбрали местечко на крайней лавочке в углу. А что толку? Все равно все продолжали пялиться. К тому же вокруг воцарилось молчание, словом, никто не обмолвился, ни тебе здравствуйте, ни до свидания. Манюшка на таких собраниях ни разу не бывала. Всё в диковинку — народу незнакомого — тьма. На подругу Наталью разозлилась за то, что привела её сюда. Хотелось сейчас же убежать и больше здесь не появляться.
— Подружки! — наконец очнулась Наталья, — это Манюшка, племянница тётки Катерины, прошу любить и жаловать! Теперь она с нами будет. Принимаем её в свой круг?
Девчата загудели, будто ждали команды. И уже через пару минут, Манюшка была признана своей. Про неё забыли, занявшись увеселениями. Снова зазвучала песня, все шутили, обсуждали деревенских женихов. Скоро несколько парней явились на вечёрку и подсели к своим невестам. Стало ещё веселее. Девчата ещё больше оживились, стараясь привлечь внимание.
Вдруг, в разгар веселья прибыли братья Павел и Иван. Как всегда позже остальных. Иван сразу к девчатам подскочил, щекотать начал до визгливого хохоту. Павел, по обыкновению, глазами всех обвёл и к стеночке встал. Его лицо не выражало интереса к происходящему.
Манюшка такого красавца, как Павел, никогда не видела, взгляд отвести не смогла. Павел её глаза заметил. Тоже интерес появился. Слухами земля полнилась, уже давно трезвонили, что к Катерине приехала племянница. Все эти слова мимо ушей пропускал, но уловил одно — девушка немая. Первый раз только здесь увидел и удивился: «Надо же прелесть какая! Личико светлое, красивое, поглядеть приятно».
Осмелился подойти. Прежде такого влечения ни к одной из девушек не испытывал. С первого взгляда, словно молнией поразило. Спросил первое, что на ум пришло:
— Не скучно тебе у нас?
Красавица промолчала в ответ. Засмущалась, щеки покрылись румянцем. Потом догадалась, головой отрицательно мотнула.
Павлуша понял, что попал впросак. Вспомнил, что девка, то — немая. В голове не укладывалось, что такая краса речи лишена. Задумался, как дальше ему с такой странной девушкой знакомство продолжать. Что ни спроси, все впустую, не ответит же.
Но иногда всё понятно и без слов. Глаза из встретились и пробежала между ними искра. У парня голову закружило, а Манюшка в сердце неясную тоску почувствовала. Сильное, необъяснимое чувство завладело обоими.
Только Павел присел рядом, молодежь уже по домам засобиралась, завтра вставать спозаранку.
— Манюш, нам пора, — напомнила Наталья, — тётка Катерина, наверняка волнуется. В её голосе слышался укор.
Манюшке вовсе не хотелось уходить, ещё бы пару минут, чтобы Павел побыл с нею рядом.
— Идем! — продолжала Наталья, и тянула её за руку. Ничего другого не оставалось, как подчиниться, потому что в избе они остались последними.
Вышли на улицу, Манюшке с Натальей дорога по пути. Встали на тропку, взялись под ручку и зашагали к дому. Наталья начала причитать:
— Ты, смотри, про Павла забудь. Не твоего поля ягода.
Манюшка недовольно одернула подругу за рукав.
— Можешь сколько угодно сердиться, но поверь, разобьет он твоё сердечко. Тебе другой нужен: добрый, искренний. А Павел...
Наталья состроила презрительную гримасу:
— Я бы на твоём месте никогда не стала смотреть в его сторону. Он злой. Всем вокруг известно, какой он негодяй! Я лишь добра тебе желаю.
Манюшка лишь усмехнулась. Не поверила. Не может такой замечательный парень быть злодеем. Наталья по характеру была завистливой, оттого постоянно наговаривала на других.
Павел остался стоять посреди деревни. В голове у него роилась тысяча мыслей о том, что случилось, и лёгкое сожаление о том, что свидание с красавицей оказалось таким недолгим. Долго ещё смотрел вслед удаляющимся подружкам, ждал, не оглянется ли Манюшка. Никак не мог понять, что за наваждение такое?
Оказавшись дома, он лёг в постель, но перед глазами всё ещё стоял образ милой девушки. Он воображал, как будет целовать Маню, как её губы станут сладкими от поцелуев. Он обнимет её хрупкое тело своими сильными руками и прижмёт к себе, наслаждаясь нежностью момента. А потом он снимет с неё одежду, чтобы ощутить её нежную грудь и провести ладонями по гладкой коже. Она, словно пташка, вздрогнет, а затем обхватит его руками, сгорая от страсти.
