– Риточка, тебе не кажется, что погода нынче не такая хорошая, как в прошлом году?
– Согласна, Марго, не погуляешь нынче в парке вечерами.
– А помнишь, Риточка, тот танцевальный вечер, на котором мы с Толиком познакомились?
– Конечно помню! У меня такое платье было красивое! Мечта! Мама сшила из отреза, что папа из Польши привез.
– И туфельки! Туфельки на каблучке.
– Ах, как эти каблучки звонко стучали!
– А цветы! Ты помнишь цветы, которые Толик дарил? Ах, что это были за цветы, прелесть просто!
– И теплоход. Мы катались на теплоходе и играла музыка. Ты не помнишь – вальс или что-то другое?
– Вальс, конечно вальс. И мы танцевали. Раз-два-три, раз-два-три и кружились, кружились…
– А это Маргарита Семеновна. У нее диссоциати?вное расстро?йство иденти?чности. Она думает, что разговаривает со своей сестрой, – молодой доктор остановился в дверях палаты и печально улыбнулся интернам, что следовали за ним. – Мы применяли к ней разные методики лечения, но она становилась агрессивной. Поэтому сейчас она просто на поддерживающей терапии.
– То есть, никакого лечения нет, и она до конца жизни будет думать, что общается с сестрой? – длинноволосая брюнеточка даже рот приоткрыла от удивления.
– Да. Мы с коллегами решили, что для Маргариты Семеновны, это самый лучший вариант.
– Александр Алексеевич, а отчего у пациентки такое началось. В институте говорили, что бывает от сильного стресса, – высокий блондин в очках придвинулся ближе к двери и заглянул в палату. – У нее тоже?
Доктор устало вздохнул, посмотрел еще раз на седоволосую женщину, сидящую в кресле у окна, и закрыл дверь.
– У неё на глазах погибла вся её семья. В припаркованную у дома машину, где сидели муж и обе дочери, врезался грузовик. Маргарита в тот момент вернулась за сумочкой, а когда вышла из подъезда, то увидела, что произошло. Полгода молчала, а потом заговорила, но с сестрой. Пусть. Ей так легче.
– Раз-два-три, раз-два-три и кружились, кружились…
– Согласна, Марго, не погуляешь нынче в парке вечерами.
– А помнишь, Риточка, тот танцевальный вечер, на котором мы с Толиком познакомились?
– Конечно помню! У меня такое платье было красивое! Мечта! Мама сшила из отреза, что папа из Польши привез.
– И туфельки! Туфельки на каблучке.
– Ах, как эти каблучки звонко стучали!
– А цветы! Ты помнишь цветы, которые Толик дарил? Ах, что это были за цветы, прелесть просто!
– И теплоход. Мы катались на теплоходе и играла музыка. Ты не помнишь – вальс или что-то другое?
– Вальс, конечно вальс. И мы танцевали. Раз-два-три, раз-два-три и кружились, кружились…
– А это Маргарита Семеновна. У нее диссоциати?вное расстро?йство иденти?чности. Она думает, что разговаривает со своей сестрой, – молодой доктор остановился в дверях палаты и печально улыбнулся интернам, что следовали за ним. – Мы применяли к ней разные методики лечения, но она становилась агрессивной. Поэтому сейчас она просто на поддерживающей терапии.
– То есть, никакого лечения нет, и она до конца жизни будет думать, что общается с сестрой? – длинноволосая брюнеточка даже рот приоткрыла от удивления.
– Да. Мы с коллегами решили, что для Маргариты Семеновны, это самый лучший вариант.
– Александр Алексеевич, а отчего у пациентки такое началось. В институте говорили, что бывает от сильного стресса, – высокий блондин в очках придвинулся ближе к двери и заглянул в палату. – У нее тоже?
Доктор устало вздохнул, посмотрел еще раз на седоволосую женщину, сидящую в кресле у окна, и закрыл дверь.
– У неё на глазах погибла вся её семья. В припаркованную у дома машину, где сидели муж и обе дочери, врезался грузовик. Маргарита в тот момент вернулась за сумочкой, а когда вышла из подъезда, то увидела, что произошло. Полгода молчала, а потом заговорила, но с сестрой. Пусть. Ей так легче.
– Раз-два-три, раз-два-три и кружились, кружились…
