ЭТО ВТОРАЯ ЧАСТЬ КНИГИ. ПЕРВУЮ МОЖНО ПРОЧЕСТЬ ЗДЕСЬ БЕСПЛАТНО https://prodaman.ru/Olga-Gerr/books/Krasavica-i-Drakon
О голодовке, объявленной Касильдой, Эйриху доложила кормилица. Он не мнил себя выгодной партией, но не такое уж он чудовище, чтобы жертвовать жизнью, лишь бы избежать брака с ним! Ощущение было не из приятных. Ему как будто указали на его место, и оно находилось где-то в самом низу.
— Ишь чего удумала, — ворчала кормилица. — Шантажировать нас будет. Что она себе позволяет? Кем себя возомнила?
— Как думаешь, — спросил Эйрих, — она способна довести дело до конца?
— Эта неженка? — кормилица фыркнула. — Ну, продержится пару дней, а потом сама в дверь постучит и попросит еду. Не бери дурного в голову.
Эйрих кивнул. Пожалуй, кормилица права. Княжне надо дать время остыть и все обдумать, а на голодный желудок, говорят, думается лучше. Пусть поиграет в сопротивление, если ей так хочется. Посмотрим, как далеко она зайдет.
Но время шло. День, два, три, четыре. Ему по-прежнему докладывали, что княжна отказывается от еды. Кормилица и та не смогла заставить девчонку есть. Ситуация начала нервировать. Дошло до того, что Эйриху самому кусок в горло не лез. Едва видел еду, думал о том, что Касильда ее лишена. Пусть и по собственной воле, но она страдает. Если так пойдет дальше, княжна себя угробит. Ему не нужна мертвая невеста.
В конце концов, он не выдержал и отправился в покои девушки. Раз ей противен брак с ним, пусть скажет это Эйриху в лицо, а уж он сумеет настоять на своем. В конце концов, он ожидал, что Касильда воспримет новость о свадьбе в штыки, так что ничего ужасного не случилось. Просто небольшое отклонение от плана.
Увы, общение с девушкой сразу не задалось. Едва увидев ее – осунувшуюся, бледную – Эйрих пришел в бешенство. Упрямая девчонка! Это ж надо так над собой издеваться. На нее же больно смотреть, но не только из-за внешнего вида. Не меньшие мучения Эйриху доставляла мысль, что все это она сотворила с собой по одной-единственной причине: из нежелания быть с ним. Неужели он настолько ей неприятен? Осознание этого факта хлыстом ударило по самолюбию. Наверняка останется шрам.
Отчаянно хотелось что-нибудь сломать, а еще лучше причинить княжне те же муки, что испытывал он сам, но Эйрих взял себя в руки и попытался говорить серьезно. Он приводил доводы, терпел срывы, сносил удары, взывал к разуму. Все тщетно. Касильда слишком упряма, а ее ненависть к нему чересчур сильна.
— Я понимаю, все сложилось не так, как ты себе представляла, — говорил он. — Жизнь пошла иным путем. Возможно, ты чувствуешь себя обманутой. Ты мечтала выйти замуж за любимого. Но все еще может получиться. Это легко исправить. Тебе всего лишь надо изменить свой выбор. Выбери меня! Полюби меня! И твои мечты сбудутся.
— Вы этого хотите? Моей любви? Не пойму, зачем она вам. Вы и без того имеете надо мной власть. Прикажите – буду вашей.
— Так и будет, если ты не образумишься. Но пока я даю тебе шанс согласиться.
— Не бывать этому! Вольного зверя не заставить плясать под дудку музыканта.
Едва сказав это, княжна оттолкнула его и бросилась к балкону. Эйрих тут же сорвался следом, но она опрокинула кресло, и несколько драгоценных секунд ушло на то, чтобы его обогнуть. Время было потеряно. Девушка первой добралась до балкона.
Эйрих не мог поверить глазам: она собралась прыгнуть. Это была не дешевая демонстрация, нацеленная на шантаж. Она не выдвигала требований. Нет, она решила расстаться с жизнью. Всерьез.
Он попытался ее образумить:
— Милантэ, не делай глупостей.
— Не называй меня так! — от злости она перешла на «ты». — У меня есть имя.
— Касильда, — произнести ее имя было все равно, что признать ее власть над собой. Аж дыхание сбилось, и это сыграло не в его пользу. Девушка обернулась, словно хотела убедиться: это он только что обращался к ней. Из-за резкого движения она не удержалась на перилах и соскользнула.
Он успел в последний момент. Касильда падала, но инстинкт самосохранения заставил ее уцепиться за перила. Опасно свесившись вниз, Эйрих схватил княжну за платье и потянул вверх.
Вытащить ее оказалась не так-то легко. Понадобилось мобилизовать все силы. Физические, так как магических не осталось. Эйрих рычал сквозь зубы, которые он сжимал так, что, казалось, они вот-вот раскрошатся. Не сопротивляйся Касильда, все было бы проще, но и здесь она проявила характер: между ним и пропастью, выбирая пропасть.
Тут еще внутренний огонь дал о себе знать, как бывало всякий раз, когда Эйрих терял контроль над эмоциями. А сейчас он точно его потерял. Только и мог что думать, как не лишиться милантэ. Страх за нее был так силен, что он сам этому поразился. Казалось, вниз сорвется не девушка, а вся его жизнь. Без нее все лишится смысла.
Слава богам, он справился. Вытащил княжну. Вдвоем они рухнули на пол. Девушка лежала на нем, Эйрих обнимал ее и прижимал к себе, боясь отпустить. Звук ее дыхания и стук сердца звучали для него музыкой, а вес тела был как никогда приятен.
Но затишье длилось недолго. Касильда встрепенулась, завозилась в его объятиях, снова желая ускользнуть.
— Никогда не буду твоей, — упрямо твердила она. — Никогда не покорюсь.
— Покоришься, — настаивал он. — Думаешь, ты будешь нужна княжичу, после того как я лишу тебя невинности?
Она снова дернулась, но он удержал.
— Тише, тише, Касильда, — прошептал ей на ухо. — Твоя борьба бессмысленна. Я уже победил. Чем скорее ты это признаешь, тем всем будет лучше.
Зря он это сказал. Нельзя загонять человека ее в угол. Всегда оставлять ему надежду. Приперев княжну к стенке, он лишь вызвал в ней новую волну протеста.
На этот раз она боролась с каким-то одержимым отчаяньем, даже укусила Эйриха, и он невольно ослабил хватку. Освободившись, Касильда вскочила на ноги. Он тоже поспешно встал. Они оба покосились на балкон, но девушка не делала новой попытки приблизиться к перилам. Поняла, что он не позволит ей спрыгнуть.
Вдруг княжна вздохнула, успокаиваясь, повела плечами. Эйрих вглядывался в девушку. С виду казалось, будто она покорилась неизбежному, но если он хоть немного знает Касильду, то это впечатление обманчиво. Он насторожился, но когда она шагнула ближе, не пытался увернуться. Ведь она шла к нему, а не от него. Но именно в этом крылся подвох.
Движение ее рук было молниеносным. Легкие, невесомые они взмыли вверх. Как он мечтал, чтобы она дотронулась до него по собственной воле! И вот она это сделала. Но лишь затем, чтобы в очередной раз сбежать от него. Туда, где Эйриху ее не достать даже с помощью всей магии мира – за смертельную черту.
Он ощутил прикосновение к виску. Дернулся, но опоздал. Касильда вмиг сорвала с него повязку. Мир и его краски проступили ярко и четко. В том числе лицо девушки. Он впервые видел ее при дневном свете без повязки и невольно залюбовался приятными чертами. И только спустя секунду сообразил, что они смотрят друг другу в глаза без преграды.
— Что ты наделала?! — Эйрих зажмурился, но было поздно. Княжна заглянула в глаза дракона. Для хрупкой девушки этого более чем достаточно. Процесс необратим. Даже сам дракон не в состоянии спасти того, с кем встретился взглядом. Ни одна магия в мире ее не спасет.
От дикого ужаса, что нахлынул на Эйриха подобно ядовитому облаку, его зазнобило. Даже внутренний огонь потух. Впервые за долгую жизнь Дракона.
Он превратился в ледяную статую. Его колотило, зуб на зуб не попадал. Огненная бездна! Как он это допустил? Да лучше б враги выкололи, как хотели, ему в детстве глаза! Он был бы незрячим, зато безопасным.
Зажмурившийся, ослепленный, он беспомощно застыл, прислушиваясь к шорохам. Никогда он не ощущал себя таким бессильным. Что же делать? Что делать?
До слуха донеся девичий стон. В ту же секунду Эйрих распахнул глаза. Это произошло непроизвольно, но как раз вовремя. Он увидел, как Касильда, лишившись чувств, падает, и успел ее подхватить. Девушка была без сознания, а значит, можно не опасаться ей навредить.
Он перенес княжну на кровать и застыл над ней. Девушка дышала. Поверхностно и сбивчиво, но это хороший знак. Она не умерла сразу. Возможно, он переоценил свои способности или недооценил княжну. Она еще может очнуться. Постаревшей, но живой.
Только это его и волновало – чтобы они жила. Внешность и возраст не имели значения. Эйрих будет любить ее всякой. Ведь она его милантэ. Его черный цветок, навеки отравивший его душу сладким ядом любви.
Эйрих смотрел на княжну, не отрываясь, забывая дышать и моргать. Время шло, ничего не менялось. Кожа девушки оставалась все такой же гладкой и молодой. Ни единой новой морщинки не прибавилось на ее прекрасном лице, но и в сознание она не пришла. Эйрих не понимал, что происходит.
Он смочил пальцы в стакане с водой и побрызгал на Касильду, но привести ее в чувства не удалось. Это был не просто обморок. Девушка как будто не желала возвращаться к жизни, а главное – к нему. Здесь требовалась помощь специалиста.
С тяжелым сердцем Эйрих оставил княжну, чтобы позвать лекаря. Уходя, он мысленно велел Шару не спускать с нее глаз.
На первом же ответвлении коридора он столкнулся со служанкой. Та, едва заметив хозяина, убежала с воплями, чем немало его озадачила. Он остановился и ощупал лицо. Проклятье! Повязка. Совсем о ней забыл. Пришлось закрыть глаза платком, найденным в кармане. С ним Эйрих едва видел, все-таки платок из обычной ткани, а не как его повязки из особой материи, но возвращаться назад было некогда.
Вскоре они с лекарем уже стояли в комнате княжны. Врачеватель суетился над девушкой: щупал пульс на запястье, заглядывал под веки. Когда он распахнул платье на ее груди и приложил к ней ухо, Эйрих стиснул кулаки, чтобы не придушить наглеца. Спокойно, твердил он себе. Лекарь не виноват, что ему надо прослушать сердце.
— Ну как? — спросил он.
— Бьется, — лекарь оторвался от груди княжны и осторожно, двумя пальцами запахнул платье. Видимо, почувствовал негодование хозяина. — Девушка жива.
Да он издевается! Эйрих едва не прибил лекаря на месте. Давно пора обзавестись нормальным врачевателем, да только где его взять. Никто по доброй воле не поедет в Морабатур.
— То, что девушка жива, я догадался сам, — проворчал Эйрих. — Еще что-то можешь сказать. Почему она не приходит в себя? Почему не стареет? Что с ней?
— Сие мне неведомо, — развел руками лекарь. — Я предлагаю подождать. Рано или поздно княжна либо очнется, либо умрет.
Эйрих смотрел на лекаря, силясь припомнить, за что держит его в замке и почему не должен немедля свернуть ему шею. Кажется, он хорошо разбирается в детских болезнях. На той неделе вылечил сына поварихи от коклюша. Пришлось признать, что он бывает полезен. Только это и спасло ему жизнь.
— Свободен, — он махнул рукой, и лекаря как ветром сдуло.
Сам Эйрих задержался в комнате княжны. Пододвинул кресло к кровати и просидел так до глубокого вечера, надеясь, что девушка придет в себя. Ожидание изматывало сильнее тяжелой физической работы. Он сходил с ума от беспокойства. Из головы не выходили слова лекаря: или очнется, или умрет. Как узнать, что будет с Касильдой? Чем ей помочь? Пожалуй, во всем мире лишь одно существо в состоянии найти ответы на эти вопросы – Эсфер.
Приставив к княжне охрану и велев немедленно докладывать об изменениях в ее состоянии, Эйрих отправился к себе в кабинет. Там он сдернул покров с Шара.
— Ты все знаешь, — осведомленность Шара не вызывала у него сомнений. — Говори, что с княжной. Почему она жива?
— Ты как будто этому не рад, — заметил Эсфер.
— Разумеется, рад, но она не приходит в себя. Точно впала в летаргический сон, едва дышит и бледна. Как вывести ее из этого состояния?
— Быть может, поцелуем любви?
— Не ерничай. Дело серьезное.
— Прости, — вздохнул призрачный голос. — Подозреваю, что мы ничем ей не поможем. Княжна должна очнуться сама. Или нет.
— Ты говоришь загадками, — Эйрих приблизился к постаменту, на котором стоял Шар, и взялся руками за стойку. — Ты знаешь: я этого не люблю. Говори, что тебе известно, или, клянусь, я разобью тебя.
— Подожди, не кипятись! К чему крайние меры? Я всегда рад помочь. Что ты хочешь услышать? Только скажи.
— Почему княжна не постарела и не умерла, посмотрев мне в глаза? Она владеет какой-то особой магией или на ней стоит сильный защитный барьер?
— Я думал, ты и сам понял, — удивился Эсфер. — Ни магия, ни барьер не защищают от взгляда драконов. В глаза дракону без опаски может смотреть только другой дракон. Так было испокон веков и так будет.
— Невозможно! — он тряхнул головой. — Такого просто не может быть…
— Вспомни свое детство, — посоветовал Шар.
Эйрих прикрыл веки. Ему исполнилось три года, когда его семья, а вместе с ней и другие драконы были истреблены. Он едва помнил, какими они были, но одно врезалось в память четко: они не носили повязок. Драконы смотрели друг на друга открыто, не скрывая глаз.
— Но как? — прошептал он. — Она не родная дочь князя?
— Насколько мне известно, родная. И ее мать была человеком.
Эйрих нахмурился:
— Выходит она полукровка.
— Если не четверокровка, — хихикнул Шар. — В любом случае в ней намного больше драконьей крови, чем в ком-либо еще из людей. Ведь она посмотрела тебе в глаза и выжила. Ну, почти выжила.
Слова Шара имели смысл. Они многое объясняли. Например, почему Эйриха так влечет к княжне, как, впрочем, и ее к нему. В них обоих говорит драконья кровь.
Отпустив постамент, он подошел к зеркалу. Когда-то он велел занавесить их по всему замку, чтобы не видеть себя. Сдернув покрывало, Эйрих поморщился. Зеркало пересекали несколько трещин. Он и забыл, что прежде чем закрыть, разбил его. Но отражение все еще просматривалось, и он сдернул платок с лица.
Красные глаза углями светились в полумраке кабинета. Их отблеск падал на скулы, щеки и лоб, делая его похожим на монстра. Встретишь такого в коридоре и умрешь от разрыва сердца еще до того, как состаришься. Эйриха и то пугал собственный вид.
Будь Касильда драконом, она бы приняла его таким. Но она прежде всего человек, и только где-то в глубине, совсем немного – дракон. Хватит ли этой капли, чтобы сблизить их?
— Что ты там разглядываешь? — поинтересовался Шар.
— Пытаюсь понять, что со мной не так. Я ведь не всегда был таким. В детстве мой взгляд не причинял людям вреда, а потом я изменился. Это произошло само по себе. И как снова стать нормальным я не знаю. Этот секрет умер вместе с драконами.
Глаза начали меняться, когда Эйриху было двенадцать. Именно в этом возрасте он впервые едва не убил человека, просто посмотрев на него. Тогда-то кормилица и придумала, как с этим жить. Она раздобыла где-то уникальную ткань – просвечивающую с одной стороны и непрозрачную с другой – и сшила из нее повязки, которые он с тех пор носит, практически не снимая.
Часть 2. Посмотри на меня
Глава 1. Взгляд Дракона
О голодовке, объявленной Касильдой, Эйриху доложила кормилица. Он не мнил себя выгодной партией, но не такое уж он чудовище, чтобы жертвовать жизнью, лишь бы избежать брака с ним! Ощущение было не из приятных. Ему как будто указали на его место, и оно находилось где-то в самом низу.
— Ишь чего удумала, — ворчала кормилица. — Шантажировать нас будет. Что она себе позволяет? Кем себя возомнила?
— Как думаешь, — спросил Эйрих, — она способна довести дело до конца?
— Эта неженка? — кормилица фыркнула. — Ну, продержится пару дней, а потом сама в дверь постучит и попросит еду. Не бери дурного в голову.
Эйрих кивнул. Пожалуй, кормилица права. Княжне надо дать время остыть и все обдумать, а на голодный желудок, говорят, думается лучше. Пусть поиграет в сопротивление, если ей так хочется. Посмотрим, как далеко она зайдет.
Но время шло. День, два, три, четыре. Ему по-прежнему докладывали, что княжна отказывается от еды. Кормилица и та не смогла заставить девчонку есть. Ситуация начала нервировать. Дошло до того, что Эйриху самому кусок в горло не лез. Едва видел еду, думал о том, что Касильда ее лишена. Пусть и по собственной воле, но она страдает. Если так пойдет дальше, княжна себя угробит. Ему не нужна мертвая невеста.
В конце концов, он не выдержал и отправился в покои девушки. Раз ей противен брак с ним, пусть скажет это Эйриху в лицо, а уж он сумеет настоять на своем. В конце концов, он ожидал, что Касильда воспримет новость о свадьбе в штыки, так что ничего ужасного не случилось. Просто небольшое отклонение от плана.
Увы, общение с девушкой сразу не задалось. Едва увидев ее – осунувшуюся, бледную – Эйрих пришел в бешенство. Упрямая девчонка! Это ж надо так над собой издеваться. На нее же больно смотреть, но не только из-за внешнего вида. Не меньшие мучения Эйриху доставляла мысль, что все это она сотворила с собой по одной-единственной причине: из нежелания быть с ним. Неужели он настолько ей неприятен? Осознание этого факта хлыстом ударило по самолюбию. Наверняка останется шрам.
Отчаянно хотелось что-нибудь сломать, а еще лучше причинить княжне те же муки, что испытывал он сам, но Эйрих взял себя в руки и попытался говорить серьезно. Он приводил доводы, терпел срывы, сносил удары, взывал к разуму. Все тщетно. Касильда слишком упряма, а ее ненависть к нему чересчур сильна.
— Я понимаю, все сложилось не так, как ты себе представляла, — говорил он. — Жизнь пошла иным путем. Возможно, ты чувствуешь себя обманутой. Ты мечтала выйти замуж за любимого. Но все еще может получиться. Это легко исправить. Тебе всего лишь надо изменить свой выбор. Выбери меня! Полюби меня! И твои мечты сбудутся.
— Вы этого хотите? Моей любви? Не пойму, зачем она вам. Вы и без того имеете надо мной власть. Прикажите – буду вашей.
— Так и будет, если ты не образумишься. Но пока я даю тебе шанс согласиться.
— Не бывать этому! Вольного зверя не заставить плясать под дудку музыканта.
Едва сказав это, княжна оттолкнула его и бросилась к балкону. Эйрих тут же сорвался следом, но она опрокинула кресло, и несколько драгоценных секунд ушло на то, чтобы его обогнуть. Время было потеряно. Девушка первой добралась до балкона.
Эйрих не мог поверить глазам: она собралась прыгнуть. Это была не дешевая демонстрация, нацеленная на шантаж. Она не выдвигала требований. Нет, она решила расстаться с жизнью. Всерьез.
Он попытался ее образумить:
— Милантэ, не делай глупостей.
— Не называй меня так! — от злости она перешла на «ты». — У меня есть имя.
— Касильда, — произнести ее имя было все равно, что признать ее власть над собой. Аж дыхание сбилось, и это сыграло не в его пользу. Девушка обернулась, словно хотела убедиться: это он только что обращался к ней. Из-за резкого движения она не удержалась на перилах и соскользнула.
Он успел в последний момент. Касильда падала, но инстинкт самосохранения заставил ее уцепиться за перила. Опасно свесившись вниз, Эйрих схватил княжну за платье и потянул вверх.
Вытащить ее оказалась не так-то легко. Понадобилось мобилизовать все силы. Физические, так как магических не осталось. Эйрих рычал сквозь зубы, которые он сжимал так, что, казалось, они вот-вот раскрошатся. Не сопротивляйся Касильда, все было бы проще, но и здесь она проявила характер: между ним и пропастью, выбирая пропасть.
Тут еще внутренний огонь дал о себе знать, как бывало всякий раз, когда Эйрих терял контроль над эмоциями. А сейчас он точно его потерял. Только и мог что думать, как не лишиться милантэ. Страх за нее был так силен, что он сам этому поразился. Казалось, вниз сорвется не девушка, а вся его жизнь. Без нее все лишится смысла.
Слава богам, он справился. Вытащил княжну. Вдвоем они рухнули на пол. Девушка лежала на нем, Эйрих обнимал ее и прижимал к себе, боясь отпустить. Звук ее дыхания и стук сердца звучали для него музыкой, а вес тела был как никогда приятен.
Но затишье длилось недолго. Касильда встрепенулась, завозилась в его объятиях, снова желая ускользнуть.
— Никогда не буду твоей, — упрямо твердила она. — Никогда не покорюсь.
— Покоришься, — настаивал он. — Думаешь, ты будешь нужна княжичу, после того как я лишу тебя невинности?
Она снова дернулась, но он удержал.
— Тише, тише, Касильда, — прошептал ей на ухо. — Твоя борьба бессмысленна. Я уже победил. Чем скорее ты это признаешь, тем всем будет лучше.
Зря он это сказал. Нельзя загонять человека ее в угол. Всегда оставлять ему надежду. Приперев княжну к стенке, он лишь вызвал в ней новую волну протеста.
На этот раз она боролась с каким-то одержимым отчаяньем, даже укусила Эйриха, и он невольно ослабил хватку. Освободившись, Касильда вскочила на ноги. Он тоже поспешно встал. Они оба покосились на балкон, но девушка не делала новой попытки приблизиться к перилам. Поняла, что он не позволит ей спрыгнуть.
Вдруг княжна вздохнула, успокаиваясь, повела плечами. Эйрих вглядывался в девушку. С виду казалось, будто она покорилась неизбежному, но если он хоть немного знает Касильду, то это впечатление обманчиво. Он насторожился, но когда она шагнула ближе, не пытался увернуться. Ведь она шла к нему, а не от него. Но именно в этом крылся подвох.
Движение ее рук было молниеносным. Легкие, невесомые они взмыли вверх. Как он мечтал, чтобы она дотронулась до него по собственной воле! И вот она это сделала. Но лишь затем, чтобы в очередной раз сбежать от него. Туда, где Эйриху ее не достать даже с помощью всей магии мира – за смертельную черту.
Он ощутил прикосновение к виску. Дернулся, но опоздал. Касильда вмиг сорвала с него повязку. Мир и его краски проступили ярко и четко. В том числе лицо девушки. Он впервые видел ее при дневном свете без повязки и невольно залюбовался приятными чертами. И только спустя секунду сообразил, что они смотрят друг другу в глаза без преграды.
— Что ты наделала?! — Эйрих зажмурился, но было поздно. Княжна заглянула в глаза дракона. Для хрупкой девушки этого более чем достаточно. Процесс необратим. Даже сам дракон не в состоянии спасти того, с кем встретился взглядом. Ни одна магия в мире ее не спасет.
От дикого ужаса, что нахлынул на Эйриха подобно ядовитому облаку, его зазнобило. Даже внутренний огонь потух. Впервые за долгую жизнь Дракона.
Он превратился в ледяную статую. Его колотило, зуб на зуб не попадал. Огненная бездна! Как он это допустил? Да лучше б враги выкололи, как хотели, ему в детстве глаза! Он был бы незрячим, зато безопасным.
Зажмурившийся, ослепленный, он беспомощно застыл, прислушиваясь к шорохам. Никогда он не ощущал себя таким бессильным. Что же делать? Что делать?
До слуха донеся девичий стон. В ту же секунду Эйрих распахнул глаза. Это произошло непроизвольно, но как раз вовремя. Он увидел, как Касильда, лишившись чувств, падает, и успел ее подхватить. Девушка была без сознания, а значит, можно не опасаться ей навредить.
Он перенес княжну на кровать и застыл над ней. Девушка дышала. Поверхностно и сбивчиво, но это хороший знак. Она не умерла сразу. Возможно, он переоценил свои способности или недооценил княжну. Она еще может очнуться. Постаревшей, но живой.
Только это его и волновало – чтобы они жила. Внешность и возраст не имели значения. Эйрих будет любить ее всякой. Ведь она его милантэ. Его черный цветок, навеки отравивший его душу сладким ядом любви.
Прода от 30.05.2018, 12:16
Эйрих смотрел на княжну, не отрываясь, забывая дышать и моргать. Время шло, ничего не менялось. Кожа девушки оставалась все такой же гладкой и молодой. Ни единой новой морщинки не прибавилось на ее прекрасном лице, но и в сознание она не пришла. Эйрих не понимал, что происходит.
Он смочил пальцы в стакане с водой и побрызгал на Касильду, но привести ее в чувства не удалось. Это был не просто обморок. Девушка как будто не желала возвращаться к жизни, а главное – к нему. Здесь требовалась помощь специалиста.
С тяжелым сердцем Эйрих оставил княжну, чтобы позвать лекаря. Уходя, он мысленно велел Шару не спускать с нее глаз.
На первом же ответвлении коридора он столкнулся со служанкой. Та, едва заметив хозяина, убежала с воплями, чем немало его озадачила. Он остановился и ощупал лицо. Проклятье! Повязка. Совсем о ней забыл. Пришлось закрыть глаза платком, найденным в кармане. С ним Эйрих едва видел, все-таки платок из обычной ткани, а не как его повязки из особой материи, но возвращаться назад было некогда.
Вскоре они с лекарем уже стояли в комнате княжны. Врачеватель суетился над девушкой: щупал пульс на запястье, заглядывал под веки. Когда он распахнул платье на ее груди и приложил к ней ухо, Эйрих стиснул кулаки, чтобы не придушить наглеца. Спокойно, твердил он себе. Лекарь не виноват, что ему надо прослушать сердце.
— Ну как? — спросил он.
— Бьется, — лекарь оторвался от груди княжны и осторожно, двумя пальцами запахнул платье. Видимо, почувствовал негодование хозяина. — Девушка жива.
Да он издевается! Эйрих едва не прибил лекаря на месте. Давно пора обзавестись нормальным врачевателем, да только где его взять. Никто по доброй воле не поедет в Морабатур.
— То, что девушка жива, я догадался сам, — проворчал Эйрих. — Еще что-то можешь сказать. Почему она не приходит в себя? Почему не стареет? Что с ней?
— Сие мне неведомо, — развел руками лекарь. — Я предлагаю подождать. Рано или поздно княжна либо очнется, либо умрет.
Эйрих смотрел на лекаря, силясь припомнить, за что держит его в замке и почему не должен немедля свернуть ему шею. Кажется, он хорошо разбирается в детских болезнях. На той неделе вылечил сына поварихи от коклюша. Пришлось признать, что он бывает полезен. Только это и спасло ему жизнь.
— Свободен, — он махнул рукой, и лекаря как ветром сдуло.
Сам Эйрих задержался в комнате княжны. Пододвинул кресло к кровати и просидел так до глубокого вечера, надеясь, что девушка придет в себя. Ожидание изматывало сильнее тяжелой физической работы. Он сходил с ума от беспокойства. Из головы не выходили слова лекаря: или очнется, или умрет. Как узнать, что будет с Касильдой? Чем ей помочь? Пожалуй, во всем мире лишь одно существо в состоянии найти ответы на эти вопросы – Эсфер.
Приставив к княжне охрану и велев немедленно докладывать об изменениях в ее состоянии, Эйрих отправился к себе в кабинет. Там он сдернул покров с Шара.
— Ты все знаешь, — осведомленность Шара не вызывала у него сомнений. — Говори, что с княжной. Почему она жива?
— Ты как будто этому не рад, — заметил Эсфер.
— Разумеется, рад, но она не приходит в себя. Точно впала в летаргический сон, едва дышит и бледна. Как вывести ее из этого состояния?
— Быть может, поцелуем любви?
— Не ерничай. Дело серьезное.
— Прости, — вздохнул призрачный голос. — Подозреваю, что мы ничем ей не поможем. Княжна должна очнуться сама. Или нет.
— Ты говоришь загадками, — Эйрих приблизился к постаменту, на котором стоял Шар, и взялся руками за стойку. — Ты знаешь: я этого не люблю. Говори, что тебе известно, или, клянусь, я разобью тебя.
— Подожди, не кипятись! К чему крайние меры? Я всегда рад помочь. Что ты хочешь услышать? Только скажи.
— Почему княжна не постарела и не умерла, посмотрев мне в глаза? Она владеет какой-то особой магией или на ней стоит сильный защитный барьер?
— Я думал, ты и сам понял, — удивился Эсфер. — Ни магия, ни барьер не защищают от взгляда драконов. В глаза дракону без опаски может смотреть только другой дракон. Так было испокон веков и так будет.
— Невозможно! — он тряхнул головой. — Такого просто не может быть…
— Вспомни свое детство, — посоветовал Шар.
Эйрих прикрыл веки. Ему исполнилось три года, когда его семья, а вместе с ней и другие драконы были истреблены. Он едва помнил, какими они были, но одно врезалось в память четко: они не носили повязок. Драконы смотрели друг на друга открыто, не скрывая глаз.
— Но как? — прошептал он. — Она не родная дочь князя?
— Насколько мне известно, родная. И ее мать была человеком.
Эйрих нахмурился:
— Выходит она полукровка.
— Если не четверокровка, — хихикнул Шар. — В любом случае в ней намного больше драконьей крови, чем в ком-либо еще из людей. Ведь она посмотрела тебе в глаза и выжила. Ну, почти выжила.
Слова Шара имели смысл. Они многое объясняли. Например, почему Эйриха так влечет к княжне, как, впрочем, и ее к нему. В них обоих говорит драконья кровь.
Отпустив постамент, он подошел к зеркалу. Когда-то он велел занавесить их по всему замку, чтобы не видеть себя. Сдернув покрывало, Эйрих поморщился. Зеркало пересекали несколько трещин. Он и забыл, что прежде чем закрыть, разбил его. Но отражение все еще просматривалось, и он сдернул платок с лица.
Красные глаза углями светились в полумраке кабинета. Их отблеск падал на скулы, щеки и лоб, делая его похожим на монстра. Встретишь такого в коридоре и умрешь от разрыва сердца еще до того, как состаришься. Эйриха и то пугал собственный вид.
Будь Касильда драконом, она бы приняла его таким. Но она прежде всего человек, и только где-то в глубине, совсем немного – дракон. Хватит ли этой капли, чтобы сблизить их?
— Что ты там разглядываешь? — поинтересовался Шар.
— Пытаюсь понять, что со мной не так. Я ведь не всегда был таким. В детстве мой взгляд не причинял людям вреда, а потом я изменился. Это произошло само по себе. И как снова стать нормальным я не знаю. Этот секрет умер вместе с драконами.
Глаза начали меняться, когда Эйриху было двенадцать. Именно в этом возрасте он впервые едва не убил человека, просто посмотрев на него. Тогда-то кормилица и придумала, как с этим жить. Она раздобыла где-то уникальную ткань – просвечивающую с одной стороны и непрозрачную с другой – и сшила из нее повязки, которые он с тех пор носит, практически не снимая.
